Папенькин сынок

      Первый вдох, и вместо прилива крови к члену, Юнги ощутил, как что-то, тихое, но при этом огромное и важное, закопошилось в сердце. Джин был рядом, Джин был цел и невредим, и в данный момент Джину ничего не могло угрожать. Наверное, если бы не две попытки умереть, этим чувствам понадобилось больше времени, чтобы расцвести, только успев пустить корни. Но когда ты своими глазами видишь, как жизни твоего омеги угрожают… Сильнее боишься потерять, а там где сильнее боишься, сильнее привязываешься. Этот вдох, наполненный нежной фруктовой свежестью, украшенной горечью мандариновых зерен и сладостью сочных мандариновых долек... Внутри стало спокойно, безмятежно и ярко, но глаза не резало — пригревало из-под прикрытых век.       Второй вдох, и свежесть как будто выдуло, выдвинув на первый план горечь и сладость. Альфа мог его потерять, но теперь держал в руках, на этот раз сильнее их сжав, чтобы вдруг не отпустить. Не просто мандарины, не просто приятные и согревающие память ассоциации — запах стал родным, и уже не воспринимался, как что-то постороннее, пусть и радостно пьянящее. Мягкий, гибкий омега прильнул к нему, как будто подтверждая, что их уже не разделить, никогда. Он принадлежит своему альфе, как альфа принадлежит ему, со всем своим матерным ворчанием и другими неважными на фоне достоинств недостатками. Это волновало. Это осознание близости, которое проникало внутрь не только через ноздри, но кажется, впитывалось кожей, начало кружить голову. Только его, только для него и только с ним, пока всё остальное стремительно теряло значимость и реальность.       Третий вдох, немного сбивчивый, потому что глубокий, рефлекторный, инстинктивный. И только теперь кровь стремительно начала приливать к члену, пока светлые, глубокие чувства внутри начали обрастать желаниями, сексуальными, вульгарными на фоне этих самых чувств, которые теперь служили фоном, самым подходящим. Возбуждение. И когда Джин, коротко вдыхая и выдыхая начал нежно покусывать его шею, стало понятно, что его испытывал не только альфа, у которого был гон.       В этом была магия — когда омега выбирал тебя, больше не нужно было сдерживаться, потому что все, абсолютно все желания в этот момент вы делили на двоих. Омега с готовностью и, что было самым главным, удовольствием принимал это, стараясь дать еще чуть больше, чтобы его альфе было хорошо. Чтобы его альфа, окончательно сдавшись инстинкту и утонув в любимом запахе, тонул и в наслаждении. Это был инстинкт, и пытаясь найти губы Юнги, пока руки альфы превратились в беспощадные тиски, Джин не понимал это — чувствовал. Чувствовал, что начинал задыхаться в сливочно-кремовой сладости и кофейной терпкости, и спасти его мог только альфа, поделившись… Собой.       Намджун был взрослым, местами даже очень воспитанным мужчиной, поэтому, когда Джин поспешил к Юнги, опустил глаза. Компромат на старшего Кима был очень кстати, так как его можно было противопоставить любому агрессивному поползновению в сторону репутации Ким Намджуна. Даже если всё было по обоюдному согласию, спать с… фактически, мама Джина на тот момент была ребенком. Альфу даже передернуло от этой мысли, настолько это было… грязно. Грязно со стороны взрослого мужчины, который, наверняка, просто воспользовался наивностью впечатлительной девочки. Пожалуй, это вполне сможет закончить его политическую… Намджун вынужденно остановил мыслительный процесс, вдруг расслышав… стоны? Глаза сами собой оторвались от мраморной столешницы, затем стремительно округлившись.       Нет, он, разумеется, знал, как это бывает, но теперь видеть обычно холодного и отстраненного омегу, который… Нужно было стыдливо опустить глаза и удалиться, но взгляд цеплялся, пытаясь удостовериться, что это не сон, пока руки Юнги очень убедительно сжали ягодицы Джина, прижимая его к… Намджун понимал, что еще несколько мгновений, и они начнут раздеваться, поэтому решился на отчаянный шаг, уже краснея. В конце концов, за закрытыми дверьми, рядом с кроватью им будет… комфортнее. Ладно, комфортнее будет Намджуну, который, разумеется, всеми фибрами души готов был помочь. Помочь и при этом не бояться спуститься из своей спальни, чтобы случайно не увидеть вдруг ожившее порно, даже если очень качественное.       Он не очень уверенно направлялся к паре, и чем ближе он подбирался, тем отчетливее в срывающемся голосе Джина можно было слышать всю ту страсть, что он теперь испытывал на себе. Источником которой являлся. Это было… удивительно.       — Джин.       Прервать омегу было безопаснее, и Намджун, пытаясь не разглядывать то, как лихо и при этом бесстыдно между неплотно сомкнутых губ переплетались языки, сжал его плечо. Потянул, пытаясь отлепить от альфы. Удалось не сразу, и Джин посмотрел на него полуприкрытыми, совершенно стеклянными от возбуждения глазами. Поразительно.       — Идите в комнату. Вам там будет… удобнее.       Юнги стоял, не открывая глаз и как будто не дыша, пока Намджун почувствовал запах Джина, который доносился до него… Поразительно.       — Спасибо.       Омега блаженно улыбнулся, взяв Юнги за руку (хотя, и Намджун вновь смутился, мог бы с тем же успехом схватить за член), и потянул в сторону приготовленной для них гостевой спальни. Альфа смотрел им вслед, уже думая о том, что ему могут понадобиться наушники. Его собственная спальня располагалась на втором этаже, но судя по тому, каким сильным альфой был Юнги и каким, как оказалось, страстным омегой был Джин… Намджун усмехнулся, покачав головой. Кто бы мог подумать?.. Он выключил свет в гостиной и на кухне, оставив только интимную подсветку, и направился на второй этаж. Нужно было попытаться выспаться. Причем, и за себя, и за тех двух отчаянно влюбленных, которые почти наверняка не сомкнут глаз.       Джин первым вошел в комнату и сразу направился к кровати, по пути раздеваясь. Он заранее стянул покрывало и отбросил одеяло так, чтобы после того, как им выдастся возможность поспать, им накрыться. Альфа теперь находился рядом с дверью, и у омеги, уже сгорающего от предвкушения, была возможность подумать. Распланировать. Предусмотреть. И он сразу залез на кровать, чтобы у Юнги не было соблазна взять его… Взять. Его. Сердце на этой мысли бешено заколотилось, как будто омега успел сделать вдох где-то рядом с шеей своего альфы. А альфа был необычно тихим. Только смотрел на Джина так, что у того затряслись поджилки. Разумеется, не от страха, несмотря на то, что теперь, казалось, он был заперт в одной клетке с хищником. В одной спальне с хищником. Пристальный, тяжелый взгляд, и при этом Юнги как будто почти не дышал. А у Джина появилось лишнее мгновение, чтобы в очередной раз полюбоваться…       Не получилось, потому что альфа быстро стянул футболку, как будто с раздражением отбросив ее в сторону. Схватился за пояс штанов, и омега не заметил, как пропустил вдох, при этом зачем-то облизав губы, как будто уже успел измазать их в сливочном креме или шоколадной глазури. А Юнги тем временем никуда не торопился, пока Джин… Не так себе это представлял. Ему казалось, что при первой же возможности альфа набросится на него, и омега забудет всё на свете. А альфа спокойно отбросил штаны, выпрямившись. Взгляд сам остановился на крепко стоящем члене, блестящем от смазки, и до носа омеги сразу донесся… Обманчиво нежный запах. Кофе с пышной молочной пеной и какой-то фруктовый мусс, присыпанный сахарной пудрой и отдающий свежестью спелых ягод. И тут Джина осенила догадка. Фальстарт. Скорее всего, так как Юнги лишь несколько дней назад перенес серьезнейшую травму, его организм просто не был способен на полноценный гон. Устроил ему гормональную вспышку, выдохся, и теперь альфа просто не знал, как об этом сказать.       — Залез к изголовью — боишься?       И без того низкий голос теперь стал грудным, завораживая тяжестью и теплом своего тембра. Джин не сразу среагировал, всерьез заслушавшись и невольно представив, как хорошо он бы звучал шепотом, у его уха.       — Джинни.       Юнги широко улыбнулся, обнажив десны, и омега совершенно уверился в своей догадке, неловко сдвинувшись ближе к изножью. И вместе с тем, как он ерзал, альфа подошел к кровати вплотную, поставив на нее колено. Его взгляд заставил Джина остановиться. Улыбка совершенно исчезла с лица, а глаза смотрели… кровожадно. Как будто омега был главным блюдом, и альфа теперь просто примерялся, как бы поглубже вонзить свои зубы. Это завораживало и совсем не пугало. Джин наблюдал за медленно подбирающимся к нему Юнги, расставив ноги так, чтобы ему было удобнее. Запах всё еще был деликатным и слишком контрастировал с выражением лица.       Джин сел и потянулся к Юнги, чтобы поцеловать, но неожиданно альфа перехватил его руки, сомкнув пальцы на запястьях. Потянул сначала одно к носу, медленно прикрыв глаза, затем другое, задержавшись, и тонкую кожу тронул сбивчивый горячий выдох. Омеге оставалось только недоумевать, но оставалось недолго, потому что альфа резко дернул его к себе, успев подняться на колени. Одно мгновение, и его пальцы уже сжимали шею Джина, забывшего как дышать. Джин забыл, но тело без его указки сделало глубокий вдох, и выдох застыл на губах Юнги. Всё внутри почти болезненно обожгло кофейной крепостью, и омега безвольно повис в сильных руках, ощущая как легкие стремительно наполнялись… его альфой. Голова кружилась, и вместо тошноты он ощущал, как внутри что-то медленно раскрывалось, как будто расцветая. Его раздувало, распирало, и казалось, что от удовольствия. В момент, когда Юнги всё же пылко приник к его губам, потянув к себе.       Он держал его за горло и при этом лишал воздуха, заткнув рот голодной лаской. Он душил его пряностью горячего кофе и тяжелой, жженой карамелью. Душил, но тело как будто стало невесомым и при этом настолько чувствительным, что Джин остро ощущал даже то, как колени Юнги касались его бедер. Как головка члена оставляла влажный след на его животе, скользя по коже, и омеге казалось, что он касался его собственного члена. Джин не заметил, когда прервался поцелуй, полностью растворившись в ощущениях. Блаженство. Казалось, он мог кончить просто от того, что Юнги проведет ладонью по его плечу, пальцами задев край выпирающих ключиц. Омега состоял из удовольствия, он изнывал от удовольствия. Он изводил своего альфу своим запахом, который только теперь раскрылся во всей своей пьянящей силе.       Хотелось еще, и только поэтому Юнги оторвался от сладких губ, спустившись к шее Джина, который сразу откинул голову, при этом рукой накрыв член альфы, пальцами обхватив его головку, а затем скользнув вниз и оттянув крайнюю плоть. И омега сдавленно застонал, когда Юнги вцепился в его шею зубами, затем жадно впился губами, между которыми уже язык терзал тонкую кожу влажно холодящей лаской. Джин стал усерднее работать пальцами, которые невыносимо захотелось засунуть в рот и облизать, чтобы почувствовать вкус.       — Юнги…       Наверное, он хотел попросить о чем-то, но мысль потерялась, когда альфа оторвался от его шеи, смертельно близко подобравшись к покорно открывшимся губам. Омега тянулся, уже начиная задыхаться в ожидании поцелуя, но...       — На живот.       Приказ. Агрессивный, хлесткий, не терпящий возражений, и, прикрыв глаза, Джин задрожал, почувствовав, как пользуясь его замешательством, пальцы альфы коснулись его члена. Он кончит. Омега боялся, что кончит в этот момент, больше не способный получить или доставить удовольствие, и поэтому торопился, заерзав на кровати. Юнги отодвинулся, не сводя с него потемневших блестящих глаз, в любой момент, казалось, готовый наказать растерянного Джина за неповиновение. А Джин, судорожно вбирая в себя запах альфы, который вытеснил из воздуха кислород, пытался развернуться. Кое-как встал на подгибающиеся колени, повернувшись к альфе задом, и прежде чем лечь на живот, уперся ладонями в простынь.       Он не успел опуститься, потому что Юнги двумя руками взял его за бедра и потянул к себе. Джин потерял равновесие и упал на грудь, пока альфа сжал его ягодицы, разведя их в сторону, почти болезненно растянув. А потом омега вжался лбом в матрас, судорожно смяв простынь. Язык… Он… Омега не мог сдерживать надрывные, бессильные стоны, не чувствуя ничего, кроме… голода Юнги, который жадно его вылизывал, как будто языком пытаясь снять кожу. И это было настолько сладко, что постепенно стоны стали увереннее, а рот альфы усерднее. Так близко. Дурманяще терпко и мандариново сочно. Юнги был уверен в этот момент, что мандарины пахли Джином, а не наоборот, и только поэтому он их так любил. Он не касался своего члена, двумя руками удерживая омегу, который самостоятельно начал двигать бедрами, пытаясь самостоятельно насадиться на высунутый язык, но казалось, что удовлетворяя ртом Джина, Юнги доставлял удовольствие себе. Всему виной был запах омеги, уже хозяйничающий у альфы под кожей, по своему сокращающий наэлектризованные возбуждением нервные окончания. Хорошо было везде. Всё тело откликалось, изнывало, томилось в предвкушении.       Но этого всего было мало, беспощадно мало, и Джин даже не дернулся, когда почувствовал упирающийся в него член. Он хотел его, и ощущая, как растягивался ублаженный и мокрый от смазки анус, омега подался назад, пытаясь быстрее впустить его. Не чувствовал ничего кроме исступленного желания, и Юнги хрипло застонал, втолкнувшись в него до основания. Блаженство. Тесно, узко, сладко, и он сразу начал двигаться, сжав пальцы на бедрах Джина, который поднялся на выпрямленные руки, вызывающе сексуально выгнувшись. Широкие плечи, напряженно сведенные лопатки, тонкая талия, по которой альфа провел горячими ладонями. Немного замедлил темп для того, чтобы обхватить омегу и потянуть к себе, заставляя прижаться спиной к груди. Одна рука крепко удерживала Джина за плечи, пока другая сжимала сочащийся смазкой член. Омега цеплялся за его предплечье, а потом дрожащими руками сжал бедра альфы, пытаясь найти опору, пока, изможденный, не повалился вперед, вцепившись в простынь, как в последнюю надежду.       Юнги, не сопротивляясь животному инстинкту, который теперь подчинил их обоих, встал, упираясь в матрас стопами. Он двумя руками схватил Джина за шею, заставив выгнуться. Альфа сжимал подбородок омеги, побуждая запрокинуть голову и посмотреть на него. Джин провел языком по высохшим губам, пытаясь поймать взгляд Юнги, но это никак не удавалось. Его глаза закатились от переизбытка ощущений, которые с каждым движением ударяли его током, безудержным наслаждением растворяясь где-то под кожей. Эйфория. Это было что-то первозданное, дикое, развратное. Альфа имел его жестко, яростно вбивая член и выбивая из покорного омеги громкие, отрывистые стоны, потому что каждый толчок ощущался как последний. Вот-вот… Еще немного… Но оргазм ускользал, оставляя тело томиться в предвкушении, в удовольствии, которое, вместо крови, текло по венами и единственное заставляло сердце биться.       — Еще… Еще…       Омега просил. Омега молил. Омега был теперь хозяином альфы, а не гон. Всё было подчинено омеге. Его омеге, который был готов и хотел получить все. Юнги резко вышел, заставив мало что соображающего Джина перевернуться на спину, а затем всем весом придавил его к кровати. Член без помощи рук вошел в растянутый анус, и омега вместо стона, начал бессильно хватать ртом воздух, со спины обхватив мокрые от пота плечи альфы, впиваясь в них ногтями, цепляясь, царапая кожу. Бешеный темп, жесткий ритм и пробивающая тело болезненно сладкая дрожь. Еще немного. Как будто судороги, сминающие и резко отпускающие напряженные мышцы, этим только усиливая наслаждение, распирающее Джина изнутри. Он извивался, когда Юнги останавливался, вгрызался в его плечи, когда альфа членом, кажется, пробивал его насквозь, заставляя трещать по швам.       Омега кончил с протяжным стоном, в один миг лишившись не только размазанной по животу спермы, но и сил. Это была не вспышка, как все обычно описывают оргазм — волны, горячие, неумолимые, пробирающие до костей и прокатывающие от кончиков пальцев ног и до макушки. Невесомость, до краев заполненная запахом… Омега балансировал на грани несовместимого с жизнью удовольствия и сознания, в любой момент готового его покинуть. Качался на волнах, не замечая, что Юнги не прекращал… любить его, упиваясь мандариновой сладостью, которая, достигнув катастрофической насыщенности, пропитала его насквозь.       Альфа не мог остановиться и не мог кончить. Резко поднялся, болезненно сжав раскинутые упругие бедра. Джин безвольно уронил руки, пытался запрокинуть голову, закатывая глаза и обнажая беззащитную шею, дрожал, подчиняясь до сих пор сводившему его с ума наслаждению, которое вновь подняло до этого обмякший член. Юнги не мог отвести глаза. Юнги не мог насытиться, пока его омега вытянул дрожащие руки, приглашая его в объятия. Ему нужна была передышка, и альфа нагнулся к нему, обманчиво мягко и нежно коснувшись раскрытых губ. Он резко подхватил ноги Джина под коленями, заставляя приподнять таз. Полностью раскрыл. Стал жестко входить, еще глубже, вжимаясь в бедра омеги, который обнял его за шею, судорожно прижимая к себе.       — Не жалей меня.       Хриплый шепот коснулся уха Юнги в тот момент, когда он прижался губами к напряженной шее. Трепетно нежные прикосновения пальцев на лице и беспощадные в своей силе движения члена… внутри. Альфа терзал его, и это была самая… сладкая пытка на свете. Возможно, второй такой оргазм омега просто не переживет, но… Он, наконец, стал со своим альфой одним целым. И это была последняя мысль, прежде чем Джин вновь потерял связь с реальностью, оставаясь крепко связанным лишь с Юнги, который утробно простонав и сделав пару резких толчков, кончил. Не чувствовал вцепившиеся в его плечи ногти, не слышал бессильные всхлипы омеги, который разделил с ним… Еще. Всегда мало. До последнего вздоха. Мучительно сладостная разрядка, которая... была только началом.

* * *

      Намджун сидел на кухне, в обнимку с чашкой кофе, и пытался не вслушиваться в раздающиеся из гостевой спальни стоны. Если не знать, что там происходило, можно было бы подумать, что Джину нужна была помощь, но… Скорее всего, в этот момент он был счастлив. А потом вдруг внезапно затих, пока альфа только в этот момент заметил, что так и не притронулся к кофе. Вообще, не спать, потому что всю ночь занимался сексом — это круто, а не спать, потому что кто-то рядом всю ночь занимался сексом?..       Когда альфа покончил со скромным завтраком, дверь в гостевую комнату открылась, и спустя мгновение из нее показался Юнги, на котором, и это была хорошая новость, были штаны, правда, те, в которых до этого был Джин. Намджун с любопытством разглядывал расстерянно озирающегося альфу, который выглядел так, как будто по нему проехался поезд, но он всю жизнь об этом мечтал и теперь не собирался жаловаться. Как господин Ким это понял? По рассеянно блаженной улыбке, которая, если посмотреть на его исцарапанные плечи и спину, придавала всем этим побоям нужное настроение. Расплата за удовольствие.       — Доброе утро.       Намджун привлек к себе внимание, и Юнги не очень уверенно направился к нему.       — Доброе. Надеюсь, ты спал, а не пытался догадаться, чем мы занимаемся. — Он заглядывал альфе через плечо, пока сам альфа изобразил очень убедительное недоумение, заставившее Юнги то ли виновато, то ли с тоской улыбнуться. — Я… могу прилечь здесь? Я… так заеабал Джина, что он вырубился. А я не смогу быть с ним рядом и… не попытаться заебать его опять.       — Он точно жив? — Намджун с сомнением прищурился, надеясь, что альфа расценит это как шутку, но вместо этого Юнги озадачился.       — Когда я безуспешно пытался привести его в чувство, он отвернулся, так что… Да. Я просто его… вымотал. И хочу, чтобы он смог отдохнуть. А я посплю на диване. — Сказав это, альфа вдруг округлил глаза. — Блять, прости. Как дома. Если…       — Никаких проблем — сегодня вы можете распоряжаться здесь, как хозяева — я вернусь завтра. — Намджун спокойно улыбался, придавая убедительности словам проступившими ямочками. — Я знаю, что такое гон, и не могу не проявить солидарность. При том, что ты до этого… хорошо потрудился. И кстати. Если ты дашь мне ключи от квартиры, я смогут достать те лекарства, что ты должен принимать. — Он стал серьезным. — Не думаю, что гон тебя лечит — скорее, наоборот.       — Ключи в кармане пиджака. И… — Юнги опустил глаза в пол, как будто с него пытаясь подобрать нужные слова. — Я не забываю добра, Намджун. И готов поработать бесплатно, в счет того, что ты уже для меня сделал. Для меня и моего омеги.       — Джун. Ты можешь звать меня Джун. — И господин Ким улыбнулся уже с большим теплом. — Это благодарность за Джинни. Всё, что тебя должно заботить — его безопасность. За остальное я заплачу.       — Спасибо. — Юнги неожиданно смущенно улыбнулся, и Намджун в последний момент успел скрыть свое удивление. Это гон делал его таким… мягким, или то, что он проводил его со своим омегой?.. — Значит, я могу прилечь?       — Разумеется. И да. — Намджун на мгновение задумался, повернувшись в сторону лестницы. — Тебя скоро начнет ломать, и у меня для этого случая есть гидромассажная ванна. Рекомендация доктора Пака на тот случай, когда гон выворачивает яйца. Совсем не спасет, но дискомфорт значительно уменьшится.       — Ты мой фей. Крестный. — Юнги уже чувствовал, как внизу живота всё ныло и протестовало тому, что он покинул своего омегу, поэтому дискомфорт, как ласково выразился другой альфа, был вопросом времени. — Я сам смогу разобраться?       — Да. — Намджун кивнул, затем задумчиво оглядевшись. — Холодильник забит — Джин даже сможет что-нибудь приготовить. Если нужна будет сменная одежда — у меня в шкафу есть несколько новых комплектов — пользуйтесь. То же касается чистого белья.       — Скажи, что я смогу здесь покурить, и я тебя расцелую. Пока Джин не видит.       Намджун спокойно прошел на кухню и включил вытяжку, которая тихо, но при этом мощно загудела, пока альфа достал металлическую пепельницу.       — Вообще, я бросаю, но… — И вслед за пепельницей, он достал новую сигаретную пачку и зажигалку.       — Будем считать, что я тебе помогаю. — У Юнги даже руки затряслись от предвкушения. Только табак выручал его последние полгода.       — Но курить можно только здесь. — Господин Ким нахмурился, и альфа согласно закивал. — И, если что, у Джина есть мой номер. Как и у тебя.       — Мы не станем тебя беспокоить, обещаю. Ты и так сделал уже столько… — Юнги картинно закатил глаза. — Что заслужил поспать в тишине.       — Да. — Намджун как-то слишком уверенно кивнул, и альфа посмотрел на него с недоверием. — Хотя, я надел наушники, всё же…       — Не говори с Джином об этом — от него останется только кучка пепла.       Господин Ким широко улыбнулся, сжав плечо Юнги. А Юнги уже немного нетерпеливо ждал, когда его омега… отдохнет, чтобы просто поцеловать его. Разумеется, просто поцеловать, а не… ну или… Альфа почувствовал, как угрожающе медленно неведомая, но явно охуевшая сила начала выкручивать его яйца. Придется потерпеть. Или попотеть.

* * *

      Намджун, узнав о том, что Чон Хосок был в больнице, сразу же позвонил доктору Паку, который, зевая после ночного дежурства, уверил его в том, что Чонгук уверенно шел на поправку, не показывая никаких признаков осложнений. От сердца отлегло, но оставался вопрос, зачем старший брат решил навестить младшего в столь ранний час, пожертвовав сном и… Альфа вышел из машины, уже заметив своего управляющего чуть в стороне от больничного подъезда. И он курил, что уже было плохим знаком, потому что курил Чон Хосок только тогда, когда очень переживал. Точнее, он бросал, а это значит, что… Что случилось?       — Хоби.       Услышав свое имя, мужчина поднял голову, сразу явив на своем бледном лице растерянность. Что, блять, произошло?       — О, привет. — Он улыбнулся как-то мято, сразу сделав затяжку, и протянул Намджуну открытую пачку.       — Соскучился по кролику?       Альфа прикуривал, не сводя господина Чона старшего прямой подозрительный взгляд.       — Не спалось, решил его навестить. — Хосок вздохнул. — Я думал, Джун.       — О чем?       — О нас. О том, что между нами случилось. Что я позволил тебе.       Намджун не заметил, как напрягся, став каменным, словно это могло помочь выстоять бурю. Ураган. Больно ранящее или вовсе убивающее наповал признание. Приговор. В голове было очень много вариантов, и ни один не предусматривал тот, при котором Хосок говорит Хочу еще.       — Я понял, что… не хочу. Точнее… Я не хочу, чтобы ты за мной ухаживал. Мне не нужны отношения с тобой. — Он крутил в руках сигарету, затем с уверенностью поднял на альфу глаза. — Но если ты захочешь, мы можем иногда трахаться, потому что ты произвел на меня впечатление. В этом.       Мне не нужны отношения с тобой. Гром среди ясного неба, обухом по голове, но на деле ощущалось как болезненный подзатыльник, случайно, но эффектным образом кроваво выбивший через глаза мозги. Хосок судя по всему не сожалел о сказанном — испытывал облегчение, пока воздушные замки альфы, начали стремительно обваливаться, на его голову, и почему-то ощущались они не как воздушные… Бетонные. Железо-бетонные. Намджун не мог сделать вдох, просто задержав дыхание. Чон Хосок не бросал слов на ветер, а теперь просто внимательно наблюдал за ним. Друг. Наверное, остаться друзьями до того, как в друге побывал член друга, было бы проще. Проще, но вряд ли менее болезненно. Чем можно было себя успокоить? Что они могли трахаться? Наверное, альфа вкладывал в секс больше, чем его друг представлял себе.       — Прости, я хочу быть честным с тобой.       — Спасибо. — Альфа ответил это на автомате, не узнав свой голос. Следил за длинным столбиком сгоревшего пепла, дым которого он не успел втянуть в себя. — Я… — В горле пересохло, и Намджун прокашлялся, подняв на Хосока глаза. — Мне не нужен только секс. Не с тобой. Ты... Слишком хорош для этого.       Он улыбнулся криво. Открыл рот, чтобы что-то добавить, и тут же закрыл. Что добавить?       — Я… Мне нужно будет время, чтобы переварить. Если ты не против.       Зачем и почему — он не объяснил. Время ведь лечит, правильно? Зубы сжались, но альфа не замечал, как начало сводить челюсть. Ладно. В конце концов, это было вероятно, а там, где есть вероятность… Бывает и возможность. Не хочет отношений. Значит, не было чувств. Ладно.       — Ты… злишься на меня?       — Я никогда не смогу на тебя злиться. Правда, возможно, смотреть тоже… на тебя. Не смогу.       Когда случилась ситуация с Джином, было по-другому. Намджун был уверен, что в Хоби остались чувства, а значит, был шанс. А теперь чувств не было. И шанса не было. И любовь в один момент стала… обреченной, даже не безответной.       — Ты расстроен?       — Нисколько. — Намджун с горькой тоской улыбнулся, прицельно отправив окурок в урну. — Спасибо, что сказал сразу. Я ценю то, что ты честен со мной. Я тоже буду честным — я одинаково не надеялся ни на то, что мы сразу станем встречаться, ни на то, что мы никогда встречаться не начнем. Сюрприз, получается.       Альфа ухмыльнулся, старательно отводя от Хосока глаза. А тот потянулся к его лицу, прохладной ладонью коснувшись щеки.       — Я приехал так рано, потому что Гук запросил игровую приставку и очень хотел со мной позавтракать. Я еле глаза разлепил.       Намджун слушал вполуха, но последнее уточнение не ушло от его внимания.       — Мне нужно было удостовериться, что ты серьезно настроен.       — Что? — Осознание подбиралось к альфе слишком медленно, и он поэтом не успевал адекватно реагировать.       — Это была проверка. Я тебе соврал. Всё, о чем я думал после нашего секса — хорошо бы повторять его регулярно. Только с серьезными намерениями, потому что мы со всех сторон респектабельные мужчины.       Намджун смотрел на то, как менялось выражение лица Хосока, наконец, вернув себе расслабленность и мягкую очаровательную улыбку.       — Проверка или наказание за нанесенную тебе обиду? Это важно, Хо.       По голосу альфы и по его глазам нельзя было определить, какие именно эмоции или чувства он испытывал в этот момент, но в голове его управляющего невольно пронеслась мысль о том, не перегнул ли он палку.       — И то, и другое. — Хосок пожал плечами.       — Принято. Пойдем, посмотрим на Гука — я соскучился по нему.       Намджун взял его за плечи и повел ко входу, дав знак своему сопровождению, что подождать его возвращения можно снаружи — внутри достаточно охраны. Это было странно. И Чон Хосок пытался понять, что всё это могло значить.       — Я сегодня бездомный — приютил Джина с его альфой, после того, как на них напали, а они спаслись. У Юнги гон, поэтому я решил оставить их наедине.       — То есть, они теперь трахаются в твоей квартире? То есть, у тебя к Джину на самом деле нет чувств?       Хосок выглядел задумчиво, пока говорил это, разумеется, пытаясь пошутить и разрядить атмосферу.       — Как я и говорил.       А альфа вновь отреагировал странно. А потом первым пропустил Хосока в палату, где Чонгук полулежал полуголый, смущая своим видом и заискивающим взглядом медсестру, которая пыталась поставить ему капельницу.       — Гук, будешь так пялить, рука этой милой девушки дрогнет, и иголка воткнется тебе в глаз.       Сначала услышав голос Намджуна, а потом только заметив альфу, Чонгук просиял, а господин Ким широко и добродушно улыбнулся, с первого взгляда поняв, что младший Чон на самом деле выглядел… отлично, для того состояния, в котором оказался.       — Я уже готов к выписке. — Чонгук не почувствовал, как по вене побежало лекарство и то, с каким облегчением выдохнула смущенная до кончиков ушей медсестра. — Чан тоже. Он сейчас на микротоках и еще чем-то живительном, так что… Больничный не понадобится. — Он запнулся об эту мысль, задумчиво поджав губы и прислушавшись к ноющему шву, уже утянутому послехиругическим бандажом. — По крайней мере, долгий.       — Это решит твой лечащий врач, и только.       Намджун прошел к креслу рядом с больничной койкой, пока старший брат следил за ним только глазами, не поворачивая головы.       — Джун, я хочу помочь! Я могу помочь, тем более, что у тебя там… — Чонгук был преисполнен решимости, пока альфа — скептицизма.       — Ты такой смелый, потому что лежишь. А как только встанешь и пройдешься… — Намджун смягчился. — Мне важно, чтобы ты был здоров. Если не полностью, то до такой степени, чтобы доктор Пак сам разрешил тебе работать. Просто активность, к которой ты привык. Так что, твоя единственная задача теперь — направлять все силы на то, чтобы выздоравливать, а не пререкаться со мной. Договорились?       Альфа звучал спокойно, почти нежно, но в голосе все же слышалась строгость и нежелание слушать возражения. А Чонгук был взрослым и должен был понимать, что в его состоянии, после перенесенной операции, лучше не рисковать. Ему переливали кровь, он перенес серьезную операцию, оставившую длинный шов...       — Хорошо. — Младший Чон кивнул, пока Намджун не успел скрыть удивление. — Ты прав. Я буду лечиться. Обещаю, что неделю даже не заикнусь о работе.       — Это влияние Банчана? — Альфа повернулся к Хосоку, затем вновь вернув взгляд Чонгуку. — У общего наркоза есть побочное действие в виде взросления?       — Ай. — Чонгук закатил глаза, но при этом самодовольно улыбаясь. — Я просто решил…       — Разнообразить свою жизнь взрослой сознательностью. — Хосок подошел к брату, с противоположной от Джуна стороны. — В таком случае, теперь ты будешь обо мне заботиться.       — Легко! Тем более…       Чонгук не успел закончить, когда в палату вошел Банчан, в больничной пижаме, что-то прижимая к пояснице. Он остановился в дверях.       — Ух ты. Знал бы, одолжил у доктора халат, для солидности.       — Выглядишь так, как будто тебя беспокоит поясница. — Намджун чуть наклонился, пытаясь заглянуть Банчану за спину.       — Да что ты? Как догадался?       Начальник службы безопасности изобразил такое искреннее удивление, что его боссу оставалось только широко улыбнуться.       — Рад видеть, в любом случае. — И Банчан ответил на эту улыбку. — Ты принес мне работу? Доктор разрешил мне садиться за руль, но предостерег от резких движений.       — Эй! — Чонгук насупился. — Вообще-то, тебя госпитализировали, как и меня!       — Вообще-то, меня госпитализировали только для того, чтобы тебе было приятнее приходить в себя — я слишком живой для того, чтобы отлеживаться в больничной палате. Да и в этой пижаме я чувствую себя тем, за кого ты меня принимал всё это время. — Банчан оглядел себя, скривившись.       — За крутого сексуального папочку? Пожалуй. — Чонгук чуть сполз на подушке, аккуратно сдвинув проткнутый катетером локоть. — Тебе идет эта пижама. И грелка.       — А у меня на самом деле есть для тебя поручение. Простое. Для блеска глаз. — Намджун поднялся, пока было видно как Банчан оживился, а Чонгук скис, но пытался не подавать вида. — Покатаешься. Сначала по делу, потом свободен.       — Гук, ты не будешь скучать?       Чан Банчан уже мечтал о том, чтобы принять душ и переодеться, пока Чонгук дул губы, выдыхал как ретивый конь, но вместо того, чтобы капризничать, вдруг виновато улыбнулся. Он посмотрел на Хоби, и тот кивнул, как будто знал, о чем его брат будет говорить.       — Можешь не возвращаться только ради меня. Не потому, что я обиделся, а потому, что я не маленький, в то время, как ты большой и у тебя есть дела. Мне будет, чем заняться тут. А ты… можешь мне просто звонить — я не очень люблю болтать по телефону, но с тобой… Ладно?       Банчан ожидал чего угодно, но не того, что Чонгук не станет капризничать. А он смотрел на него с такой тоской, как будто собирался провести в больничной палате остаток жизни, один.       — Я вернусь к вечеру, и мы с тобой прогуляемся до кафетерия — доктор разрешит тебе пройтись в сопровождении. — Начальник службы безопасности с нежностью улыбнулся, затем подойдя к оживившемуся Чонгуку, который теперь вполне был доволен и не собирался требовать большего. — Договорились?       — Ага. — Он кивнул, заметив, что Банчан смог к нему нагнуться. И пока Банчан демонстрировал чудеса утраченной гибкости, Чонгук прикрыл глаза, вытянув губы.       — Джуни, отвернись.       Чон Хосок только умилялся, при этом продолжая из-под ресниц наблюдать за реакцией альфы, который закатил глаза, а затем, вместе с ямочками, демонстративно отвернулся. Кажется, он был в хорошем настроении.       Как был в хорошем настроении Чонгук, который опять убедился в том, что лед между ним и господином Чаном тронулся в нужном направлении. Лед тронулся, разрез скоро начнет рубцеваться и… Ему будет, что рассказать Джину.

* * *

      Юнги еще дрожащими после гидромассажной ванны руками пытался разобраться с кофе-машиной, которая была слишком сложной, чтобы теперь перед ним не поломаться, прежде чем сварить кофе. Прошло несколько часов, и он чувствовал себя отвратительно. Казалось, из него выкачали силы и желание жить, оставив только крепкий стояк. Вообще, это состояние было для Юнги весьма обычным, потому что именно так он проводил каждый свой гон, но теперь, зная, что где-то рядом сопел его омега, сладкий и готовый… Альфа даже не дернулся, когда услышал, как двери лифта открылись. Не дернулся, но в сердцах пнул дорогой деревянный фасад кухни.       — Я могу помочь?       Юнги повернулся, чтобы увидеть знакомого ему мужчину. Точно. Он был с Чонгуком, когда альфа пытался незаметно уйти у другого альфы из-под носа. У его гостя был пакет в руках, и Юнги криво улыбнулся.       — Если можно. Я вот-вот дам ебу, так что…       — Чан Банчан. — А мужчина тем временем широко улыбнулся, так широко, что альфа не сразу заметил ссадины и синяки. — Начальник службы безопасности Ким Намджуна, и, полагаю, мы теперь на одной стороне.       — Приятно. Мин Юнги. Юнги. — И альфа, криво улыбнувшись, кивнул, пока его новый знакомый по-хозяйски стал справляться с техникой. — Там лекарства, да?       — Да. Господин Пак добавил еще пару рекомендаций, узнав, что у тебя начался гон. — Кофе полилось в чашку, пока Банчан повернулся к Юнги. — А Джин где? Полагаю, вы отделались легким испугом? Кстати, всех повязали по горячим следам, так что… — Мужчина добродушно улыбнулся. — Напишем на подъезде Здесь был дракон, и никто больше не сунется.       Альфа немного вымученно усмехнулся, все же оценив стремление Банчана как-то поддержать его настроение, а он явно успел догадаться о том, что Юнги чувствовал себя неважно.       — Джин... отдыхает. Спасибо. И… — Попытаться отвлечься. — Наверное, ты в курсе, что на Кима старшего есть компромат. Так что, хорошо бы это написать у меня на лбу, чтобы мы с Джином смогли без приключений пробраться к нему домой. Потому что сам я не разберусь.       Услышав это, Банчан задумался, протянув Юнги кофе и занявшись порцией для себя, достав из ящика специально приготовленные для таких случаев фирменные картонные стаканы. Ушибленная почка не очень одобряла, но если после этого он выпьет стакан воды и больше не будет злоупотреблять…       — Раз уж ты сам заговорил об этом, Ким старший сегодня отзвонился Джуну и дал ему три дня на раздумья. Они встретятся, чтобы всё обсудить, горизонт будет чист, и тогда... Я смогу прикрыть, если вас захотят снять еще не подходе. Проберетесь за забор — там уже будет проще. Разумеется, лучше бы без Джина, но…       — С ним будет в разы быстрее. А еще ему нужно собрать какие-то… — Юнги осекся. — Мне тоже не нравится эта затея, но я успокаиваю себя тем, что буду рядом. Вывезу. За двоих.       — Я отправлю своих людей понаблюдать за охраной комплекса — очевидно, до этого вы поимели дело с бандитами, а не с квалифицированным персоналом. Возможно, теперь, уверенный, что второй раз вряд ли сунетесь… Ким вернул всё, как было. Велика вероятность. Либо же там теперь дежурит спецназ, чтобы действовать наверняка. Но я в любом случае смогу это узнать.       Альфа кивал, уже безуспешно пытаясь делом отвлечься от ноющих яиц, а затем с осторожным любопытством посмотрел на Банчана, взглядов указав на левую скулу.       — Бандитская пуля?       — Нарвались с Чонгуком на гомофобов — мне повезло больше.       — Что такое? — Альфа тут же напрягся, прекрасно помня, насколько его омега и Чонгук были близки.       — Пырнули заточкой, но всё обошлось — уже уверенно идет на поправку. И… — Банчан как будто извиняясь улыбнулся. — Когда Джин сможет… Пусть позвонит ему? Гук боится, что помешает или будет не вовремя, но очень хочет поговорить.       — Замётано. — Юнги кивнул, с непередаваемой тоской посмотрев в сторону гостевой спальни, за дверью которой было тихо. Его омега спал, и что было самым грустным в этой ситуации — он заслужил сон, и альфе, наверное, тоже стоило бы… но… Юнги решил заняться таблетками. Всё остальное теперь его занимать перестало.       — Ладно, я, пожалуй, поеду, а вы... набирайтесь сил. — Банчан прикрыл стакан специальной пластиковой крышкой. — Рад был познакомиться, Юнги.       Он протянул Юнги руку, которую тот пожал, затем провожая своего знакомого только взглядом. Три дня на раздумья, компромат под подушкой, Чонгук с заточкой в боку... Было, над чем поразмыслить, но... Блять, да похуй! Проберется в спальню, отыщет трусы Джина и отправится в гидромассажную ванну. Это же его омега. Которому нужно время, а Юнги нужно что-то, что хоть ненадолго погасит пожар в яйцах. Запах. Им была пропитана комната, в которую Юнги осторожно открыл дверь.       В которой его уже ждал сюрприз.