Папенькин сынок

      Джин рассеянно водил колпачком ручки по тетради, подперев голову, в которой были мысли и не было учебы. Он не знал, о чем думал, но был уверен, что для того, чтобы вновь заняться проектом, ему нужно сделать перерыв. А самый лучший перерыв — рядом с холодильником и чем-то вкусным. Эта мысль так его воодушевила, что он без зазрения совести отложил учебники и направился на кухню. Мороженое или что-то соленое?.. Он стоял напротив открытого холодильника, с головой погрузившись в муки выбора, когда вдруг на его талию опустилась рука. Так неожиданно, что юный омега в последний момент удержался, чтобы не вскрикнуть, вместо этого с силой захлопнув холодильник, как будто ему нельзя было к нему подходить.       — Извини, я напугал тебя.       Юноша резко повернулся, пока его отец, на котором был рабочий костюм, не сделал шаг назад, лишь смотря на него с нежностью. И Джин тут же растаял, бросившись мужчине на шею.       — Я не слышал, как ты вернулся.       Отец. Отец, отец, отец! Папа. Папочка. Папуля. Он только учился принимать то, что теперь был не один и что теперь у него была самая надежная защита из всех возможных, пока он не найдет своего альфу. А этот альфа прижимал его к себе, медленно, как будто задумчиво поглаживая по спине, поднимаясь к плечам и спускаясь к пояснице.       — Хочешь есть?       Джину не сразу удалось отстраниться, и он с нетерпение смотрел в глаза Джисо, невольно смутившись, когда понял, как пристально они в него вглядывались.       — А ты ел?       Большая ладонь оказалась на его щеке, спустившись к шее и чуть сжав на затылке пальцы, которые неспешно пробрались в волосы. Джин прикрыл глаза, только теперь поняв, как успела перегреться от учебы голова.       — Нравится?       В тихом голосе была заискивающая нежность, и омега только широко улыбнулся.       — Я перезанимался. Вообще, встал, чтобы отвлечься, а тут…       Он открыл глаза, полагая, что мужчина захочет его отпустить, но нет. Джисо до сих пор мягко его держал, большим пальцем проведя по подбородку. Смотрел на губы, представляя себе, как однажды проведет по ним членом, оставив немного спермы, которую омега с удовольствием соберет языком. Он не чувствовал, но помнил запах, который продолжал дурманить его воображение. Болезненно сильно.       — Как можно быть таким красивым?       Альфа отпустил сына, как только заметил в его глазах вопрос, которому нельзя было дать возможность озвучиться. И юноша выдохнул.       — А ты? Я ведь на тебя похож. Тем более, вы с мамой дали мне жизнь, значит… Спроси себя сам.       Джин самодовольно улыбался, смотря за тем, как отец наполнял стакан водой. Альфа остановился, посмотрев на него из-за плеча. Его глаза блестели, а на губах играла заговорщицкая улыбка. Он прищурился.       — Считаешь меня красивым?       — Честно? Да. Когда впервые увидел, подумал, что никогда не встречал таких красивых мужчин.       Разумеется, Джин говорил так, потому что это был его отец, не вкладывая в это безобидное признание ничего сексуального. Нисколько. Он испытывал восторг, но в нем не было ни возбуждения, ни желания — всего того, что теперь испытывал альфа, который, приложившись губами к запотевшему стакану, не спускал с сына взгляд.       — Почему ты поджимаешь плечи?       Услышав этот вопрос, омега невольно попытался сильнее расправиться. На самом деле, у него никогда не было такой привычки, но раз это заметил папа…       — Подойди.       Ему нужно было сделать хотя бы один вдох, пока Джин послушно приблизился к нему, затем с недоумением и при помощи сильных рук, повернувшись спиной.       — У тебя как у меня — постоянно страдает плечевой пояс, на который давит слишком умная голова.       Альфа говорил как будто капризно, дуя в этот момент губы, и юный омега широко улыбнулся, наклонив голову, когда плеч коснулись руки. Стали разминать успевшие устать мышцы, и Джин прикрыл глаза, не замечая, что пальцы все больше обращали внимание на основание шеи, растирая чувствительную кожу. Омега не заметил, когда его отец нагнулся, почти коснувшись его носом и сделав вдох. Головокружение. Можно кончить от одного только запаха, даже не успев затолкать член поглубже. Всё-таки, сын был в мать, и Джисо невольно вернулся к воспоминаниям об их сексе. Головокружение. И теперь. То же девственно тонкое тело, то же доверие… Главное, не спугнуть, но держать себя в руках становилось всё мучительнее.       — Пап, что ты делаешь?       Джин дернулся, и отец отпустил его. Что-то было не так. Вот теперь омега поджимал плечи, до этого уловив слишком судорожные, обжигающие кожу вдохи. Хищные. Как будто в шею вот-вот должны были вонзиться зубы, лишив его возможности сопротивляться. Он видел, что папа не открывал глаза, как-то слишком сильно уцепившись за столешницу.       — Как дела в школе?       Он смотрел на него всё с той же заботой, но его глаза блестели. Это был… нехороший блеск.       — Я работаю над проектом, и мне… — Джин сглотнул, когда альфа сделал к нему шаг, стянув пиджак и отбросив его в сторону. — Хорошо было бы немного поработать в лаборатории, но преподаватель Чен сказал, что…       Джисо распускал узел галстука, и омега неосознанно следил за его пальцами. Волосы на затылке как будто встали дыбом, пока спина неприятно взмокла. Что-то было не так. И пусть он смотрел с нежностью, не делал резких движений и говорил, как обычно… Что-то было не так.       — Можно, я пойду? У меня много дел.       — А как же мой ужин? Для юноши, ты слишком усерден в учебе. В твоем возрасте мальчики интересуются чем-то вроде… Любовь? Секс? Тебе это неинтересно?       Омега обсуждал это с мамой, и, наверное, в другое время, при том, что ему почти стукнуло семнадцать, этот вопрос не стал бы его смущать слишком сильно, но… С отцом не хотелось говорить об этом. Он… не внушал доверие, и пусть Джин старательно пытался отогнать эту мысль, чувства и ощущения, липким и морозящим кожу потом облепившие тело, нельзя было игнорировать. Не получалось.       — Пока нет. Наверное, я еще не встретил…       — А ты пробовал? — Джисо сделал еще один шаг к нему, пока Джин сделал шаг от него, неловко напоровшись на стол. — Я могу помочь тебе советом — понимаю, дело… щепетильное.       — Что пробовал?       — Тебя кто-нибудь… трогал? Или ты.       Глаза альфы заблестели еще сильнее, болезненно возбужденно, пока омега просто замер, не в силах отвести взгляд. Как будто ноги приросли к полу, пока Ким Джисо подошел к нему вплотную. Джин в безопасности. Это же его папа! Они похожи как две капли воды. Разве может отец причинить вред?! Он просто не знает, как заговорить об этом, но понимает, что для мальчика в возрасте Джина это важно. Только и всего. Он никогда его не обидит. Папа.       — Нет. — И Джин криво улыбнулся. — Не доводилось.       — А хочешь? Тебе нравятся девушки или парни?       Омега не думал об этом до этого, и теперь… Заданный таким голосом и с таким выражением лица вопрос пугал, а не побуждал задуматься.       — Я… не думал об этом.       — Но при этом назвал меня самым красивым мужчиной в мире. У тебя отличный вкус.       — Пап…       Джин не мог двинуться, когда тяжелые ладони опустились на его плечи, затем заскользив по рукам, касаясь голой кожи, к тонким запястьям. Отец следил за своими осторожными пальцами, которые незаметно оказались у шеи. Омега судорожно сглотнул, смотря на альфу, как смотрит обычно попавший в объятия змеи кролик. Страх. Леденящий. Это ведь... Папа его не обидит?..       — Хотя ты в любом случае красивее всех. И пахнешь так, что к твоим ногам можно без сожалений бросить всё. Ты думал об этом?       На глаза Джина навернулись слезы, пока он, как ужасом завороженный, наблюдал за… Альфой. Не папа, это был не папа. И это стало ясно, когда пальцы заскользили по груди, как будто нарочно задевая соски, чтобы вызвать реакцию. Юный омега поджал губы. Не мог двинуться. Он бежал от волков и попал в пасть льва. Руки Джисо заскользили всё ниже, миновав резинку штанов. Ниже. Пальцы на бедре, а потом на… Мягком безответном члене.       — Джинни, я готов бросить всё к твоим ногам. Всё что захочешь. — Голос стал сбиваться из-за того, что дыхание участилось. Он дышал теперь в плотно сжатые губы сына, пока тот зажмурился. Это страшный сон. Просто страшный сон. — Я никогда не встречал кого-то, кто был бы красивее тебя. Одно твое слово, и я открою перед тобой любые двери. Если ты доверишься…       Силы вновь вернулись, и Джин с силой оттолкнул от себя мужчину, бросившись… В ванной были замки, и он, споткнувшись о край ковра и чуть не разбив голову о тумбочку, бросился прочь, подгоняемый собственным, рвущимся из груди сердцем.       — Джин! Ты…       Тяжелые спешащие ему наперерез шаги, которые омега слушал уже из-за закрытой двери. Он вдавился в нее спиной, втянув голову в плечи и попытавшись засунуть ее между коленей. Даже плакать не мог. Всё внутри сдавило от отчаяния. Отец. Папа…       — К чему весь этот спектакль — я никогда не знал тебя. Не мог полюбить как сына с первого взгляда, это невозможно, Джинни. Но я полюбил тебя. Полюбил.       Исступленный, почти истеричный шепот раздавался совсем близко, и Джин попытался прикрыть руками уши. Врал. Он врал. Он усыплял его бдительность. Он пользовался тем, что омега был слабым. Слабым… И слезы хлынули из глаз с такой силой, что Джин взвыл. От боли. Слишком жестокое предательство. Он думал, что не один. Что он теперь не один. Единственный, единственный родной человек, и тот… Внутри было пусто, и эта пустота болела. Гулкая, но безответная. Страшная. Мамочка… Она единственная любила его. У него никого не было. Никого. Зачем жить?.. И на этой мысли омега вновь начал слышать.       — Я обещаю, что тебе понравится. Я сделаю всё, чтобы ты не пожалел. Я буду любить тебя так, что ты обо всем забудешь. Будешь моим омегой, а я буду твоим альфой.       Это был страшный сон. И мысли вдруг вернули Джина к маминому свидетельству о рождении. Ей было пятнадцать. Он не обратил внимание, всё простив отцу, потому что знал, что мама его всегда любила и уважала. А теперь? Он был омегой. И однажды обязательно найдет свою альфу, а пока… Мама была омегой и самой сильной женщиной на свете, которая одна смогла вырастить сына. А сын? Попытается стать сильным мужчиной. Вопреки. Ведь ему… нечего было терять. Он остался совершенно один. И теперь это одиночество давило сильнее, улегшись грудой камней на грудь, выжимая остатки слез и осторожных надежд. Один. Но зато теперь он знает, чего ожидать и в следующий раз... будет готов.

* * *

      — Почему Ан не подогнал нам стволы, как планировал?       — А может, тебе еще танк подкатить, чтобы сопляка без шума и пыли загасить?       — Только сопляк-то не один.       — Двух сопляков можно сбить только баллистической ракетой, ты прав. Танк отменяется. — Тот, что был за старшего, ухмыльнулся, затем продемонстрировав пару живописных щербин между зубов.       — А ты чего зубоскалишь? — Тот, что был самый молодой и при этом — самый мышечно одаренный, смотрел на него так, как будто даже не собирался разделять его оптимистичный настрой. — Близко придется подбираться, чтобы дырок понаделать или шею свернуть. А если не получится? Что-то у меня дурное предчувствие…       — Ты видел Ана? Был спокоен как удав — он сечет всю эту тему. Если он не бздит, то и я не буду воздух портить. При том, что у нас с тобой большая группа поддержки. Либо тут, либо на выходе в любом случае прижмем. — Здоровяк взял телефон, выхватив его из внутреннего кармана черной кожаной куртки. — Готовность пять минут. Один прикрывает лестницу. Один со мной. Другие на улице. Расползлись. Работаем быстро и наверняка.       Ан Бо на самом деле был спокоен, да и, судя по снимкам, сопровождающий Кима младшего не производил впечатление опытного бойца, в отличие от них, которые прошли огонь, воду и десяток разбойных рецидивов. Плюс, у них было преимущество — эффект неожиданности. Если всё сложится удачно, уже сегодня они получат обещанный гонорар с неприличным количество нулей. Без если.       — Она сломала своему сожителю нос, за то, что тот пнул Тани. — Юнги, с радостью откликнувшись на заданную Джином тему, видя, как она ему приятна, остановил машину, заглушив мотор. — Тэтэ ездил разбираться, когда тот начал бычить.       — А ты ему еще и ноги поломал бы, да? — Омега улыбался. — У тебя… исключительная мама.       — Видел бы ты наши драки… — Юнги покачал головой, затем из-под ресниц посмотрев на Джина. — Я ее не бил — за руки хватал, толкал, обзывался… Не горжусь, даже искренне раскаиваюсь, но на тот момент меня ебал гон, поэтому… Она тоже меня не винила, сама легко загорается.       — Мамы они такие… — Омега с тоской улыбнулся, и прежде чем выйти, Юнги взял его за руку, быстро пересчитав губами острые костяшки. — Мне очень понравились твои родители. Я… — Он опустил глаза. — Был бы счастлив, если бы мы… стали семьей. И Тэтэ замечательный, и Чим…       — Если бы? — Альфа очень убедительно вытаращил глаза. — Тебе уже не отвертеться, малыш.       Он покачал головой, а затем, обворожительно широко улыбнувшись, вышел, направившись к пассажирскому месту и открыв дверцу для Джина, который задержался в слишком греющих душу размышлениях.       — Давай лапку.       Держаться за руки. Омега даже замер, когда ощутил, как крепко и уверенно альфа сжал его ладонь, потянув за собой. А Юнги до сих пор думал о том, откуда в нем была вся эта нежность, которую он теперь всю, какую только в себе находил, отдавал Джину. Наверное, он, как и мама, был холодный и местами свирепый снаружи, и при этом ласковый внутри. Прямо как кот, который с одинаковой вероятностью может разодрать в клочья тянущиеся к нему руки и урчать на коленях, выгибая для этих же рук спинку.       — Давай, по лестнице? Мама меня всегда учила, что после сытного и вкусного ужина обязательно нужно побольше подвигаться. — Джин сказал это, а потом только задумался. — Или ты…       — Всё в порядке. Я не упаду в обморок.       Вообще, Юнги чувствовал себя отлично. Если бы не знал поставленный ему доблестным доктором диагноз, который получил неопровержимое диагностическое подтверждение, решил бы, что здоров, но он только выздоравливал.       — Я, может, еще бы чего-нибудь перекусил…       Услышав в голосе Джина вполне серьезную озадаченность, Юнги пропустил его вперед и не стал сдерживать самодовольную улыбку, которая не ушла от обернувшегося к нему омеги.       — А я бы выпил кофе.       — И будем смотреть кулинарные шоу! — Глаза омеги загорелись, и он уже, как будто делал так всегда, вложил свою руку в ладонь Юнги, который, как будто всегда, водил его за руку. — В «Кухне Шефа» много новых выпусков, которые я не смотрел. Тебе понравится!       — Я доверяю твоему вкусу.       Они свернули на лестницу. Шесть лестничных пролетов, и они смогут приятно закончить этот со всех сторон удавшийся день. Юнги отказывался это признавать, но после того, как он помирился с матерью, с его плеч точно что-то свалилось. Это были ненужные обиды, ненужные принципы, от которых самое время было избавиться. Тем более, теперь он был не один. Тем более, Джин достоин был обрести семью, а альфа знал, что у него лучшие родители.       — Ты улыбаешься.       Они остановились на втором этаже, и Джин задержался, пока Юнги успел подняться выше, на ступеньку.       — Думал о том, как мне повезло с тобой.       Омега не стал сопротивляться порыву, крепко обняв своего альфу и прижавшись щекой к его груди, слыша, как мерно и глубоко билось сердце. Ему было слишком хорошо. Именно теперь он, кажется, получил награду за то, что пережил до этого, после смерти мамы. А Юнги обнимал его за плечи, зарывшись носом в пушистую макушку, ощущая легкий, бодрящий запах мандариновой цедры. Почти прозрачный и при этом уже родной. А потом сверху раздался стук двери. Близко. Тихо. Как будто кто-то хотел скрыть свое присутствие или же был до черта воспитанным человеком, не желающим будить соседей. Однако, внутри что-то неприятно скребнуло, какое-то неясное, захлебывающееся в других мыслях предчувствие, к которому невозможно было прислушаться.       — Почему напрягся? — Джин оторвался от Юнги, с сомнением вглядываясь в его чуть бледное лицо, обрамленное гладко зачесанными темными волосами. — Божечки, какой же ты красивый!       Он запрокинул голову, зажмурившись и что-то обреченно проворчав, и альфа улыбнулся, запустив пальцы в мягкие волосы и побуждая омегу вновь на него посмотреть.       — И твой, представляешь? Твой альфа.       Юнги знал, что эти слова действовали на его омегу волшебным образом и готов был повторять их снова и снова, чтобы снова и снова убеждаться в том, что ему повезло. Им обоим повезло.       — У моего альфы был насыщенный день и ему нужен отдых.       Джин сосредоточенно надул губы, достав из пиджака Юнги ключи, затем перехватив его руку и потянув по лестнице, разрывая тишину своим сопением. Здесь всегда было тихо, потому что на третьем этаже жил только Юнги, а на втором, возможно, все уже легли спать. Альфе нравилась тишина. И пустота, которой их встретил коридор, ярко освещенный, оставляющий тени лишь по углам. Вообще, Юнги до этого не замечал, как причудливо гнулись стены. Как не замечал Джин, который направился к двери, уже подбирая нужный ключ. И альфа направился к нему.       Всё произошло быстро, но инстинкты были быстрее. Первое, что услышал альфа — шаги, слишком мягкие и осторожные, чтобы заподозрить ошибшегося этажом соседа. Второе, что почувствовал — как тело напряглось, сжавшись в любой момент готовой расправиться пружиной. Концентрация. Он выхватил у Джина ключи, а затем резко повернулся, махнув наотмашь самым длинным, зажатым между пальцев. Нападавший схватился за лицо, что-то прорычав, и в этот момент омега обернулся, распахнутыми от ужаса глазами заметив… Троих. И в памяти сразу всплыл пережитый кошмар, пока, воспользовавшись моментным замешательством, Юнги раскрыл тот самый брелок. Не успел очистить от крови, и теперь, не спуская глаз с верзилы, который вытирал со щеки кровь, угрожающе медленно вытер его о пиджак.       — Вы покойники.       Он противно улыбался, пока двое других начали медленно приближаться. Альфа попытался ровно дышать. Нужно было бежать, потому что троих он положить не сможет. Так, чтобы в какой-то момент не пострадал Джин, который, единственный, был их целью. Того оружия, что он сжимал в руках, было мало. Даже если успеет ранить… Тело начало разогреваться, и вместе с тем, как по венам, вместо крови, начал разливаться огонь, Юнги почувствовал силу. Точнее, уверенность в том, что на этот раз выстоит. Твердость в ногах, гибкость в связках, уверенно тлеющий жар в мышцах — он был как заточенное лезвие, которое, выброшенное вперед, одним взмахом могло распороть горло. Резко и дерзко.       — Юнги…       По голосу Джина было слышно, что он был как минимум теперь очень боялся, а как максимум находился на грани молчаливой истерики. Его омега.       — Я вам глотки зубами пораздираю, если сунетесь к нему.       Альфа процедил это сквозь зубы, отведя руку в сторону, закрывая Джина. Это был инстинкт, а там, где в дело вступала природе, тело становилось союзником, а не слугой, который лишь подчинялся приказам центральной нервной системы. Это был почти звериный рык, утробно угрожающий, и, кажется, сказанное произвело именно такое впечатление на бандитов, по крайней мере на тех, что заходили с двух сторон. Они переглянулись, пока их главный только ухмыльнулся.       — Хиляк сдохнет так и так.       — Подходи.       Юнги выпрямился, подняв подбородок. Огонь по венам продолжал подогревать мышцы, и он, впервые с момента, когда отключился в своей гостиной, чувствовал только уверенность. Он чувствовал, что каждое движение будет достаточно резким, чтобы незаметно причинить боль. И головорезы мешкали, пока главный сделал шаг назад.       — Он этой писюлькой только поцарапать может. — Бандит зло ухмыльнулся, быстро посмотрев на своих подручных. — Вперед, парни. Покажите, на что способны.       Альфа смотрел на главного, но боковым зрением всё контролировал, убедившись, что к его омеге смогут подобраться только через него. Мысль о том, что Джину в этот момент, пока он стоит на ногах, ничего не угрожало, успокаивала, позволяя сосредоточиться на деле. На двух препротивных рожах, одна из которых достала заточку с длинным, поблескивающим лезвием пером. Ох, если бы у него была такая… Он сорвал брелок с ключей, которые быстро сунул Джину в дрожащие руки. Джин не видел его лица, но чувствовал, что альфа стал пахнуть отчетливее. Если бы омега не пытался умереть в этот момент от страха, он бы точно словил стояк — густой, тяжелый, терпкий запах кофе в соседстве с жженым сахаром. То, что Юнги пах так отчетливо, говорило о том, что он в этот момент был в хорошей форме, и его организм был способен не только просто поддерживать в теле жизнь, но и делать ее качественнее посредством естественных гормонов. Очень хороший знак, и омега, почувствовав себя немного спокойнее, пытался выровнять дыхание, при этом перехватив ключи, как его альфа до этого.       — Бздите? Я вам этой писюлькой черепушки пустые повскрываю. Хуесосы ебаные.       Провокация. Злость придает силы, но при этом ослабляет реакцию. У Юнги оставался контроль над ситуацией. Один, сильнее оскорбившись, ринулся к нему, явно готовясь нанести удар заточкой, которую, как и полагалось, держал в руке. Всё стандартно. Он прижимал ее к корпусу, чтобы не выбили прежде, чем он сможет поглубже ее воткнуть. А Юнги умел действовать нестандартно. И теперь всё было как в замедленной съемке. В момент, когда бандит оказался перед ним, готовясь нанести удар в живот, Юнги занес руку с ножом. Ножиком. Нападавший заметил это движение краем глаза, оружие в его руках замедлилось, и прежде чем он смог ударить, альфа сделал короткий и быстрый размах, вбил кулак в его ребра. Это была нерабочая рука, он не причинил серьезного вреда, но задержки хватило на то, чтобы он воткнул лезвие ножа под ключицу здоровяка, тут же его вытащив. Тот, как будто не сумев понять, что именно произошло, пошатнулся, повалившись на стену. Второй, пытаясь воспользоваться моментом и тем, что альфе нужно было время, чтобы сориентировать, совершил один ловкий прыжок, замахнувшись и готовясь пробить голову Юнги металлической дубиной. Она явно умела пропускать ток, а бандит явно не знал, на что способен альфа, защищающий своего омегу.       — На пол!       Юнги опустился через мгновение после того, как присел Джин, и над их головами раздался электрический треск. И в этот момент, альфа увидел, что главный ринулся вперед. Только ноги. С которых ему просто нужно было их сбить. Нож над коленом того, что был с дубинкой, уже готовясь нанести сокрушительный удар, сделав очередной эффектный замах. Вошел туго, и Юнги с силой его провернул, резко выдернув, а потом, чуть приподнявшись на мягко пружинящих ногах, головой вперед полетел на оставшегося головореза, ударив его в живот. Мгновение, и вместо того, что говорить, он дернул Джина за шиворот в сторону лестницы.       Омеге не нужно было пояснять — он тут же поднялся и ринулся в заданном направлении, заметив, что альфа следовал за ним, не став терять время на то, чтобы попытаться оглушить здоровяка, который уже успел подняться на ноги, бросившись в погоню. Джин перепрыгивал ступеньки, на пролетах хватаясь за перила для лучшей опоры. Мама в детстве его ругала за такое, а теперь это могло спасти ему жизнь. Юнги не отставал. Как и тот бандит, что бежал за ними.       Они быстро оказались в холле, заметив кого-то из зазевавшихся жильцов рядом с лифтами. Спасение было близко, и Юнги, нагнав, схватил Джина за руку, потянув его к выходу, быстро оглядевшись. Их преследователь не собирался отставать, и с каждым его грузным шагом казалось, расстояние между ними сокращалось. Неумолимо. Альфа и омега уже бежали к парковочному месту, пока альфа пытался нащупать в кармане брюк автомобильный брелок. И рука сама собой остановилась, когда он заметил рядом со своей машиной каких-то… уебанов, которые резали шины.       — Автобус!       И теперь Джин тянул его за собой. Он видел остановку, когда они только подъезжали. Это был единственный выход, потому что остановиться и задержаться для того, чтобы вызвать такси, они не могли. Автобус или метро. Омега пытался теперь сообразить, в какой именно сторону им нужно, но в любом случае, из дворов к дороге. Юнги первым заметил лениво проезжающее мимо такси, отпустил Джина и кинулся под колеса, понимая, что водитель успеет затормозить. Раздался визг шин, а потом рассерженный мат, когда альфа открыл дверцу, буквально впихнув на заднее сидение омегу, забравшись следом за ним.       — В своем уме?!       — Твое.       Юнги быстро достал бумажник, открыв его и бросив на переднее сидение. Водитель заметил, что в нем было достаточно много купюр, и тут же завел двигатель.       — Куда?       Сразу стал сговорчивее, пока альфа пытался сообразить, где они будут в безопасности. Родители, квартира, в которой жили Тэхен и Чимин — сразу нет. Им нужно было действовать наверняка, а Юнги до сих пор не был уверен в том, что после того, как выветрится весь адерналин, он не упадет, как однажды. И Джин сообразил первым, сбивчиво продиктовав адрес. В его голосе слышалась неуверенность вперемешку с сомнением, и альфа вопросительно посмотрел на него, пока омега достал телефон.       — Джун! — Наверное, это был лучший вариант. — Нас нашли, Юнги еле отбился! Мы в такси, я назвал твой адрес, потому что за нами... погоня, наверное.       Джин не знал, гнался ли кто-то за ними теперь, но это не имело никакого значения, пока в трубке раздавалось лишь молчание, прервавшееся ледяным.       — Через сколько?       — Через сколько мы будем на месте?       Омега попытался звучать спокойнее, как будто водитель до этого не слышал, о чем и как он говорил.       — Семнадцать минуты. Это в центре.       — Вас встретят. Не ранены?       Кажется, альфа самостоятельно расслышал ответ, пока Джин выдохнул.       — Нет. Обошлось.       — Хвост.       Юнги видел, как за ними, выехав из подворотни, пристроился серый седан. Можно было бы списать на совпадение, если бы только водитель не перестраивался так усердно, чтобы занять место поближе. Движение еще было оживленным, поэтому это было не так просто. Это было целенаправленно.       — Не сворачивайте с шоссе — вышлю кого-то наперерез.       — Спасибо, Джун.       Омега сказал это на выдохе, бессильно опустив телефон.       — Кати по главной — не срезай.       Водитель только кивнул, еще раз глянув на предложенные ему деньги, теперь пытаясь оценить то, насколько риск того стоил, пока Юнги порывисто притянул к себе Джина, ощутив, как того колотило мелкой дрожью.       — Всё в порядке. Выплывем. Выплывем.       Он приговаривал это, пытаясь успокоить своего омегу лаской, но она вновь выходила грубой и сбивчивой. Но Джин, как и однажды, лишь сильнее прильнул к Юнги, невольно прокручивая в голове события… Он о таком только в романтических книжках читал — как альфы защищали своих омег, закрывая их, умирая… Дурацкие книжки! Его альфа был самым сильным, и сердце начало успокаиваться, как начали успокаиваться руки Юнги, пока он сам то и дело оглядывался.       Их спасало только то, что на дороге было слишком много машин, чтобы рисковать и пытаться подрезать. Альфа уставился в лобовое стекло, заприметив двух байкеров, в черном, которые катились по встречке. Пронеслись, но обернувшись, Юнги заметил, что на разрыве, они резко развернулись, вклинившись в их ряд. Быстро нагнали, и один, пристроившись сбоку, постучал в стекло.       Альфа быстро открыл окно.       — Серый седан. Через две машины.       Он прокричал это, стараясь заглушать дорогу, и, увидев большой палец, почти расслабленно откинулся на мягкое сидение, вслушиваясь в тихое жужжание поднимающего стекла. Байки скрылись из виду, и Джин, полностью развернувшись, пытался рассмотреть что-то в заднее стекло. Не получалось, и он, смирившись, вновь прильнул к Юнги, носом подобравшись ближе к его шее.       — Ты… рисковал так…       Слова давались тяжело, стоило только подумать, что могло случиться.       — Подыхал бы, но не отдал тебя.       Прозвучало сухо, но в этом было столько чувств, столько… Альфа почти болезненно сжал его плечи, притянув к себе, и омега не успел сдержать слезы, тихо всхлипнув, от переизбытка чувств. Сильнее уткнулся в шею, ощутив, как нос тронула кофейная горечь, и внутри почему-то сразу стало тепло. Как будто кто-то развел тихий, мирно потрескивающий огонь, искры от которого, поднимаясь, не обжигали, а остывали на коже мурашками. Или мурашками внутри. В один момент всё стало спокойно, неважно и как-то… Сливочно-сладко. Как взбитый крем, в который замешали теплую тягучую карамель. Джин прикрыл глаза. Хотелось попробовать. Откусить, собрать языком, размазать по губам…       Блять. Адреналин не потух. Он поджег дремлющий и контуженный до этого черепно-мозговой травмой тестостерон. Тело стало горячим. Запах омеги стал горячим, как будто Юнги пытался сделать вдох в пустыне, пытаясь втянуть в себя густой, пересыщенный мандариновой сладостью воздух. Сожженная цедра, горечь которой была ядовитой, проникая под кожу. Яд, который убивает остатки самообладания, заставляя тебя отступать, делая неосмотрительно широкие шаги. А за спиной пропасть, пока потребность в кислороде заменяется потребностью в своем омеге. Тело знало всё без команд мозга. Тело теперь не подчинялось ничему, кроме части своей природы, дикой, руководствующейся инстинктами.       Джин отпрянул к противоположному окну, сразу поняв, что Юнги сидел, не открывая глаз. Дышал поверхностно отрывисто, как будто боялся, что переполнится. Замер, как будто боялся, что пошевелившись, нечаянно вызовет какую-то катастрофу. Омега взял его за руку, ощутив, какая она была горячая. Пальцы сжались. Омега знал, каких сил альфе стоило теперь просто сидеть. Он чувствовал его запах, чувствовал его силу и, наверное, смог в последний момент сделать шаг назад только потому, что у него не было гона. Он пока мог держаться за остатки самообладания, тающего с каждым вдохом.       — Потерпи, котик. Потерпи.       Потерпи? Джин не знал, что именно должен был терпеть альфа, брюки которого слишком сильно натянулись в районе ширинки. Гон. Огненный вихрь, сметающий всё человеческое и оставляющее только животный голод. Он умрет без своего омеги. Тело ныло, болезненно сводя каждую мышцу по очереди, нехотя и ненадолго ослабляя схватывающие, казалось, каждую отдельную клетку тела судороги. Или дрожь. Он даже не мог теперь подышать своим омегой, потому что если он сделает вдох, глубокий… Выебет. Без преувеличений, без извинений за грубость. Это было что-то звериное, клыками раздирающее плоть.       Машина остановилась, и обе дверцы почти сразу распахнулись. Юнги первым выбрался наружу, заметив крепкого парня прежде, чем вдохнул свежий ночной воздух.       — В порядке?       Рядом с Джином оказался такой же, пока третий о чем-то быстро переговорил с таксистом. Альфа огляделся — дохуя элитный жилой комплекс, где на каждом этаже было всего по одной квартире, наверняка. Такси уехало, скрывшись за шлагбаумом, а Юнги заметил Ким Намджуна, на котором был халат, а рядом с которым была охрана в составе трех явно вооруженных человек. И все они быстро шли к ним. Наверняка, где-то поблизости были снайперы или еще какая-то хуйня, которую положено было иметь такому влиятельному человеку. Альфе. В халате. Теперь даже в халате он выглядел как дракон. Наверное, эта череда мыслей могла бы продолжиться, если бы Юнги не устал следить за ними, на самом деле просто пытаясь отвлечься.       — Как ты?       Первым господин Ким подошел к Джину, который стоял в сопровождении охранника.       — У Юнги… Гон.       Омега сказал это одними губами, пока Намджун заметил, что Юнги не торопился уходить. Стоял, низко опустив голову, пока его сопровождающий терпеливо ждал рядом, иногда нагибаясь к нему и что-то отвечая.       — Иди. Тебя проводят. Располагайся. Я попросил подготовить сменную одежду. Можешь принять душ.       Намджун сжал плечо омеги, который не стал спорить, бросив один лишь взгляд на своего альфу. Они в безопасности. Юнги просто надо остыть.       — Курить есть?       Юнги вдруг умоляюще посмотрел на своего охранника, который сразу достал из внутреннего кармана пиджака пачку, протянув Юнги сигарету, тут же ее прикурив.       — Жизнь спас. Спасибо.       Альфа, внезапно ощутив невыносимую тягу к никотину, просто однажды вошедшую во вредную привычку, слабо улыбнулся, сделав глубокую затяжку. Стало немного легче. Всё только набирало обороты, и теперь, когда он ощущал себя в безопасности, эти обороты немного сбавились.       — Гон?       Намджун подошел, попросив сигарету для себя. Затянулся, положив на плечо так и не поднявшего голову Юнги руку. Знал, что это такое и как это бывает, и теперь просто хотел поддержать.       — Типа того.       — Я подготовил для вас спальню. Там своя душевая и чистое белье.       — Сервис. — Юнги поднял на господина Кима глаза и вымученную улыбку. — Спасибо.       — Полагаю, ты уже начал работу. Первый гонорар будет в конверте.       Они докурили молча, и Намджун, дав знак, что сам проводит своего гостя, направился к полностью отделанному стеклом и металлом подъезду.       — Есть догадки, как вас вычислили?       — Ни одной. — Юнги покачал головой. — Но у Джина есть компромат на папашку. Если у вас терки — ты заинтересован.       — Какой компромат?       По голосу альфы было понятно, что он более чем заинтересован.       — Не знаю, могу ли, но Джин тебе доверяет — его маме было пятнадцать, когда она родила. Этот уебан что-то типа педофила.       Намджун ничего не ответил, пропустив Юнги в роскошный лифт, который смог доставить их на двадцать седьмой этаж меньше чем за минуту. Когда двери за ними закрылись, в пустынно тихой квартире послышался плеск воды. Лифт, который вел в квартиру. Наверное, в нем был какой-то секрет, но разбираться теперь в этом хотелось меньше всего.       — Блять, все бы отдал за воду.       — Пошли. Воспользуешься моей душевой.       У альфы не было ни сил, ни желания оглядываться, разглядывать и невольно восхищаться, но судя по тому, как долго они шли, господин Ким Намджун жил в квартире на пару-тройку сотен квадратов.       — Спасибо, Намджун.       Юнги на самом деле был благодарен, а Намджун даже не пытался представить, что ему и Джину пришлось пережить. И он лишь улыбнулся, заведя альфу в просторную ванную и достав сухое полотенце.       — Сейчас принесу что-нибудь чистое, переодеться.       — Только не платье — мне не очень идет такое.       Господин Ким улыбнулся шире, пока Юнги… ныл. Беззвучно и капризно, бессильно, вторя своему изможденному телу, которое… требовало. Слишком настойчиво, и это требование невозможно было унять угрозами. Возможно, вода немного остудит его пыл. Возможно, это была временная вспышка. Единственное, что воодушевляло — он совершенно точно не собирался падать в обморок. Вряд ли изнывающее рассеянно тупой болью тело так просто избавит его от мучений. Всё стало чуть лучше, когда он ощутил на коже прохладную воду.       — Голоден?       Намджун заметил Джина, который вышел из комнаты, и, услышав вопрос, тут же просиял, направившись к нему. Выглядел лучше, чем до этого — живительная сила душа и сменного белья. В какой бы отборной заднице ты не успел побывать, вода и мыло делают свое дело.       — Чуть-чуть. А Юнги?..       Омега оглядывался, пока Намджун подошел к холодильнику. Сам не готовил, чтобы случайно не сгореть заживо в квартире, полыхающей от безобидно оставленной на плите сковородки, но у него всегда была готовая еда. Самую вкусную оставлял после себя Чон Хосок, остальное, из ресторанов и от шеф-поваров, альфа использовал лишь для того, чтобы поддерживать в себе жизнь.       — Принимает душ.       Альфа аккуратно достал блюдо с недоеденным сашими, поставив его на стол.       — О! — Кажется, Джину это понравилось, и он даже не собирался брезговать чужими объедками. Объедками человека, который теперь заботился о нем и о его альфе. — Я руками, можно?       Намжун улыбнулся.       — Ни в чем себе не отказывай.       Говорить теперь о деле, а точнее, о делах с его отцом, было не к месту. Как и упоминать случившееся нападение, при том, что омега, кажется, успел немного от него оправиться, а Намджун до сих пор не знал подробностей. Как-нибудь в другой раз, а пока...       — Расскажи, как тебе знакомство с родителями Юнги.       Омега, уже успев на своем лице разом показать все доступные мимике положительные эмоции, собирался их озвучить, но потом заметил Юнги, который спускался по лестнице, озираясь по сторонам. Квартира была настолько просторной, что взгляд цеплялся в основном за стильную отделку, то имитирующую камень или просто камень, то дерево, то умиротворяющего цвета штукатурку… И окна, панорамные, теперь наполовину прикрытые жалюзи. И мебель, лаконичная, не съедающая пространство, а лишь грамотно в него вписывающаяся. Это был настолько дорогой интерьер, что Юнги, аккуратно переставляя босые ноги, даже не пытался представить его стоимость.       — Юнги!       Джин тут же кинулся к своему альфе, успев со стороны убедиться в том, что он не был бледным или готовым в любой момент свалиться без чувств. Увидев омегу, Юнги улыбнулся. Рассеянно, устало, если не сказать измождено.       — Как ты?       Сочувствующий, всеми фибрами души сопереживающий омега в этот момент совершил роковую ошибку, крепко обняв своего выведенного из строя не бандитами, а гоном альфу, который как будто нерешительно приобнял его за талию.       Последний шаг. И пропасть.