Too Good for Me

      А в целом. Что плохого, что они тут так долго? Ну, играли в приставку. Так активно, что скрипела кровать. Феликсу становилось всё больше плевать.       Вода лилась уже минут двадцать, ванная заполнилась густым паром. А они целовались.       Хёнджин обнимал его крепко-крепко. Феликс едва чувствовал свои ноги, поэтому Хёнджин зажал его между собой и кафелем, Феликс упирался затылком в его предплечье, слегка выгнувшись и запрокинув голову. Обнимал Хёнджина за спину.       Пар оседал в лёгких, они едва дышали из-за бесконечных соприкосновений губ и языков. Кажется, Хёнджин мог целовать его вечно. Ему будто всё было мало. У Феликса кружилась голова. Он не чувствовал себя собой. Словно и правда начал забывать, кто он, кто Хёнджин, где они, чем скованы.       Лучшие губы в его жизни, лучший язык, лучшие поцелуи и лучший секс. Сколько страстных ночей было в его жизни… Но Феликс просто не мог сравнивать – так его не захлёстывало. Он много раз думал, что любил, отдавал всего себя своим партнёрам. Но в этот раз всё было по-другому. С очередным вдохом и возобновившимся сплетением языков, он понимал, что пропадает всё сильнее. После того, как всё закончится, он не соберет себя обратно, возможно, никогда.       Он перестал отвечать на поцелуй и ещё крепче вцепился в спину Хёнджина.       — Хён?       Они наконец посмотрели друг другу в глаза. Феликс понял, что на лице его творится что-то неладное и инстинктивно попытался уйти от взгляда, уткнулся в грудь Хёнджина. Тот прижал к себе и вдруг начал поглаживать по голове. Бля. И что это вообще?       Феликс пытался совладать с собой, задышал глубже, но только сильнее ощутил нежный запах Хёнджина, всё ещё смешанный с запахом секса, и его как-то особенно накрыло, он ещё сильнее прижался. Горячая кожа была прямо под губами, и он начал оставлять лёгкие поцелуи. Хёнджин пытался поднять его лицо, но Феликс не давался, уворачиваясь и поднимаясь губами по его шее.       — Хён… Что случилось? — Джинни говорил совсем тихо, очень ласково.       Это было невыносимо. Джинни, блять. Что это ещё за прозвище родилось в голове? И от этого ласкового тона стало дурно. Нужно было отвлечься, а сейчас сделать это было проще простого.       Феликс надавил на живот Хёнджину, чтобы он чуть отодвинулся, и скользнул рукой к его полутвёрдому члену. Сначала Феликс тоже был слишком расслаблен, чтобы возбудиться. Но прошло довольно много времени. Стоило коснуться Хёнджина и почувствовать всем собой как он напрягся, услышать, как удивлённо вдохнул – всё. Феликс был готов. Он наконец дошёл поцелуями до уха.       — Ну и как тебе в итоге? — он очень надеялся, что Хёнджин не будет заострять внимание на том, что он только что был не в себе. — Теперь тебе, похоже, нравится секс? — рука на члене ускорилась.       Хёнджин неожиданно применил чуть больше силы, вывернулся и смог посмотреть на Феликса. Феликс прогнал тоску и был заведён. Постарался ответить взглядом пособлазнительнее, хотя не был уверен, что у него получается. Он с восторгом почувствовал едва заметный толчок навстречу своему кулаку. Член в руке стал очень твёрдым. Хёнджин посмотрел томно, его красные-красные губы приоткрылись, и он выпустил маленький чудесный возглас. Он, очевидно, забыл, что хотел сказать, появившаяся было тревога покинула его лицо. Он наклонился и прижался к губам Феликса своими губами, целомудренно, без языка, шумно втянул воздух. И отстранился.       — Хён… Я не знаю, что со мной… Я хочу тебя всего облизать и поцеловать везде. Мне хорошо только от этих мыслей, — его ладони беспорядочно оглаживали всего Феликса.       — Просто ты гей, — а Феликс уже не смотрел ему в глаза – смотрел на то, как в его кулаке появляется и пропадает влажная головка.       — Я Феликсосексуал.       Феликс вскинулся, уставился на Хёнджина, который неожиданно странно улыбался.       — Боже, блять, — Феликс тихо засмеялся, просто не веря в то, что Хёнджин мог пиздануть это в такой момент. Хёнджин тоже веселился, и вдруг начал отчётливее подмахивать бёдрами, а руками упёрся в стену. Поцеловал Феликса где-то за ухом, прикусил легонько кожу и стал покрывать лицо и шею поцелуями то тут, то там. Феликс хихикал как идиот, то ли подставляясь, то ли пытаясь увернуться, потому что ему было щекотно. И приятно до мурашек. Он забылся. С наслаждением двигал рукой и сам легко потирался своим членом о Хёнджина. — Ты… ты… — Феликс даже не знал, что хотел сказать. Он поймал неугомонные губы своими, чтобы прервать это что-то странное, щекотное. Слишком смущающее.       Веселье улетучилось, они вдруг целовались жадно и глубоко, Феликс застонал, когда Хёнджин наконец обхватил его член. Это продолжалось минут пять – неторопливые ласки руками и поцелуй – может, все десять.       — Хён, можно я попробую сделать тебе приятно? Только ты помогай мне…       Феликс ничего не ответил, слегка ошалевший от очередного долгого поцелуя. Разве он не делал это уже? Хёнджин мягко отстранил от себя руку Феликса и вдруг развернул его к себе спиной. Разомлевший и ничего не понимающий Феликс поддался и на автомате упёрся руками в стену, Хёнджин навалился сзади, и Феликс зашипел от соприкосновения своих чувствительных сосков с прохладным кафелем.       — Джинни, что ты делаешь? — Феликс перестал сопротивляться этому прозвищу. Оно было таким английским что ли, таким сладким… Идеальным, в конце концов. Для Хёнджина. Как ему самому, интересно?       — Мы же принимаем душ, — прошептал Хёнджин прямо в ухо и взял с полочки гель.       Феликс закусил губу. Что вообще задумал этот малой? Боже… Он же не собирается?..       Нет, он правда взялся мыть его. Феликс прислонился лбом к стене, кусал губы и изнывал, потому что Хёнджин не столько мыл, сколько лапал. Бессовестно. Повсюду.       — Хёнджииин, — Феликс, кажется, не в первый раз прошептал его имя, но на этот раз вышло жалобно, а когда Хёнджин взял и без стеснений прошёлся пальцами между ягодиц, Феликс не удержался и посмотрел на него из-за плеча.       Хёнджин был будто пьяным. Щёки раскраснелись, взгляд мутный, хоть и сосредоточенный. Он без конца кусал свои красные губы. Встретившись со взглядом поплывшего Феликса, он облизнулся и снова прижался, чтобы поцеловать, одновременно направляя на Феликса душ, чтобы смыть всю пену. А другая рука так никуда и не делась – пальцы массировали сфинктер, Феликс запоздало отвечал на влажный поцелуй и скрёб пальцами по скользкому кафелю.       Поцелуй внезапно прервался, душ был убран на держатель, а Хёнджин взял руки Феликса своими рукам и, опустив их вниз, уложил ладонями вниз Феликсу на его же задницу, а сам медленно опустился позади него на колени.       Феликсу словно заложило уши, шум воды пропал, а дышать стало больно. Он понял, что значит «помогай». Он тут не был стеснительной целкой, так что послушно развёл ягодицы в стороны, снова прижимаясь горячим лбом к спасительно прохладной плитке. Всё равно вздрогнул, когда почувствовал на себе дыхание и мягкое прикосновение пальцев.       — Это ты тоже нагуглил? — Феликс даже застеснялся того, как дрожал его голос. — Ммм…ах… — Хёнджин ничего не ответил, он просто коснулся сфинктера языком и сразу начал дразнить его самым кончиком, чуть растягивая кожу вокруг пальцами.       Кажется, это длилось целую бесконечность. Хёнджин слишком правильно это делал, явно не собираясь заходить дальше, больше концентрируясь на внешних ласках, где было приятнее всего. Быстро двигал кончиком языка, широкими мазками проходился по всей промежности, добавлял слюну и лишь иногда проникал внутрь. Феликс только держал себя раскрытым и подставлялся. Насаживался. Стонал. Он слышал что-то подобное от себя впервые. Это были не столько стоны, сколько всхлипы. Он не мог молчать, шептал маты, имя Хёнджина, новую слащавую кличку, просил его о чём-то. Давно перестал упираться в стену лбом, прижимался только грудью, запрокидывая голову, максимально прогибался. Хёнджин всё это время творил какое-то безобразие пальцами обеих рук, растягивая кожу, лаская, иногда совсем чуть-чуть проникая самыми кончиками во влажный от слюны проход. Феликс захлёбывался в собственном горячем дыхании. А когда Хёнджин коснулся его члена, коротко вскрикнул, потому что не ожидал и слишком потерялся. Он был готов. Хёнджин начал дрочить быстро, правильно, плавно прокручивая кулак. Мокрый язык не прекращал терзать пульсирующий вход. У Феликса затекли руки, он до боли сжал свою же плоть, лишь бы не помешать тому, что творил с ним Хёнджин, прогнулся в немом крике, широко открыв рот, и почувствовал, боже, как из уголка рта по собственному подбородку потекла слюна. Он кончил так бурно, что на мгновение абсолютно дезориентировался, осознал только то, что сползает по стенке. Хёнджин подоспел на помощь и придержал, помог опуститься на дно ванны плавно, а не рухнуть прямо коленями вниз.       Феликс едва осознавал, что происходит, Хёнджин запускал язык ему в рот и сжимал горло, Феликс в ответ слабо сжал его шею тоже, попытался укусить за наглый язык.       — Блять… Ты псих, — первое, что он смог сказать.       — Почему? — Хёнджин смотрел всё так же нетрезво и как-то совсем хищно. Феликс понял, что ему, нахуй, не выбраться.       — Такое… не свойственно корейцам…       — Когда ты успел стать экспертом? В твои 19 кто-то делал это для тебя?.. Или может?.. — что-то настолько тёмное подступило во всегда нежный голос, что Феликс поспешил заткнуть Хёнджина очередным поцелуем.       — Заткнись, боже, мы ещё обсудим это…       — Помоги мне, — и руку Феликса снова без спроса ухватили и на этот раз положили на колом стоящий член.       Феликс, кажется, перенял это сумасшествие. Он с готовностью ухватил Хёнджина и стал надрачивать, понимая, что долго тот скорее всего не продержится. Они снова целовались, сидя на коленях друг перед другом, Хёнджин издавал эти будоражащие маленькие звуки прямо в рот Феликсу. Почувствовав дрожь Хёнджина, Феликс отстранился и направил его член так, чтобы сперма попала ему на грудь и соски. Он сам неотрывно смотрел вниз на то, как густые капли стекают по маленьким штангам, и не заметил, что высунул язык, задержав его в уголке рта.       — Кто ещё псих, — удовлетворённый и тяжело дышащий Хёнджин приподнял его голову за подбородок и цапнул зубами за язык.       — Иди сюда, Джинни… — Феликс улыбался. — Как тебе такая кличка?       — Мне нравится.       После пары ленивых поцелуев, они постарались-таки помыться и прекратить это всё, пока действительно не нарвались на не очень приятные последствия этого приятного сумасшествия.       Феликс, одетый только в боксёры и в свой любимый шёлковый халат без пояса, сушил Хёнджину волосы феном – нужно было быть порасторопнее, а Хёнджин сушился как-то слишком медленно и блаженно. Так что Феликс усадил его на стул и сам сушил его волосы, встав со спины, беспрерывно пропускал между золотистыми прядями свои пальцы и чувствовал себя странно. Хёнджин пах его шампунем.       Когда Хёнджин выбрался из комнаты Феликса, выглядящий так, будто он там трахался пару часов – что ж, так оно и было – Сонхва уже вернулась, готовила что-то на кухне. От Оливии было несколько сообщений, она спрашивала, пришёл ли уже Хёнджин, двадцать минут назад писала, что будет через 15. Её ещё не было. Им просто повезло. Хотя вряд ли она стала бы искать своего парня в комнате брата. Правда же?       Хёнджин ушёл читать на диван. Полуголый Феликс стоял в дверном проёме своей комнаты, где они только что, как самые отбитые люди, снова сосались. Он опирался на косяк плечом и смотрел в одну точку.       В следующие полчаса он не знал, куда себя деть. Его всего будто лихорадило. В голове нонстоп прокручивалось всё то, что только что произошло в этой комнате. Тут сильно пахло сексом. Феликс пах Хёнджином, даже после душа. Хотя после такого душа… Не удивительно. Он открыл окна и сидел на кровати, вцепившись в свою гитару, старался не смотреть на смятое покрывало. Играл что-то невразумительное, пальцы не слушались, соскальзывали со струн.       В конце концов он вычленил единственное чувство. Он снова хотел к Хёнджину. Так сильно и так больно. Наверное, это было последствием того, что они слишком долго держались друг от друга подальше, и накопилось столько сексуальной энергии, что каких-то пары часов друг с другом было катастрофически мало. Феликс просто хотел его увидеть. Он зашёл в Инстаграм. Последней всё ещё была та самая фотография из постели. Феликс долго смотрел на неё и в конце концов нажал на кнопку «Сообщение». Они давно были подписаны друг на друга. Ну а что такого? Парень сестры. Диалог был пустым.       yong.lixx: «Напиши мне потом».       Феликс не знал, нахрена. Может, просто они не обсудили, что будет завтра. Дальше этого Феликс не собирался заглядывать. Никогда.       hyunjinnnn: «Я скучаю. Мы читаем. Спускайся».       Точно. Оба психи.       Феликс отыскал свои шорты, надел чистую майку, захватил книгу, которую сейчас читал, и действительно пошёл вниз. Хёнджин и Оливия, как и всегда, сидели на диване на огромном расстоянии друг от друга и тихонько читали. Аккурат на Джинни в его белой худи падали из окна позади солнечные лучи золотого часа. Его волосы словно светились. Ангел, не иначе. Феликс усмехнулся. Да уж. Ангел…       — Hello, sis, — он привычно поздоровался с Оливией, та улыбнулась ему со стандартным «Аннён», и он, как и всегда, когда они читали втроём, плюхнулся на кресло, закинув ноги на подлокотник. Открыл книгу.       Он не переживал и вдруг успокоился. Он ведь думал, что его будет трясти и скручивать от волнения, что он будет чувствовать бесконечную вину перед сестрой из-за того, что они с Хёнджином сотворили. И ещё сотворят. Много-много раз – он знал, что так будет. Потому что чувствовал, что Хёнджин, и правда, такой же бесстыжий, как сам Феликс. Ведь он, не двигаясь, чтобы Оливия не заметила, смотрел прямо на Феликса. А потом снова возвращался к своей книге. И снова смотрел. А ещё улыбался даже чересчур довольно. В какой-то момент, когда их взгляды встретились, он чуть приоткрыл рот и лизнул верхнюю губу самым кончиком языка. Ах он… Блять, он НАПОМИНАЛ. О том, что сделал там, наверху. Горячее томление прокатилось по всему телу. Феликс сжал зубы и зло посмотрел на нахала.       — Хван, — протянул он, возвращая взгляд к книге.       — Ммм? — Хёнджин тоже сделал вид, что очень увлечён чтением. Оливия подняла голову на Феликса.       — Ты что-то очень уставший сегодня. Тяжёлая тренировка?       Повисла тишина. Феликс сжал губы. А вот нехер.       — Да. Нас сегодня буквально заездили.       — Да? Кошмар, — Оливия покачала головой. — И правда, выглядишь… — она задумалась, — уставшим. Спрошу у Сонхва-щи, скоро ли сможем поужинать, — и она ушла на кухню.       Хёнджин опустил книгу на колени и уставился нечитаемым взглядом:       — Хён, серьёзно? Ты сам сказал, что…       — Это ты начал, — Феликс всё ещё делал вид, что читает. — Совсем мозги отшибло?       — Отшибло.       Феликс поднял взгляд. Показалось, что они смотрели друг на друга очень долго. Хотя прошло, может, секунд пять.       — Приходи завтра пораньше, — Феликсу отшибло тоже.       На следующий день он проснулся в каком-то странном мандраже. Не запомнил, как прошла пробежка. Он ждал с самого утра. Сегодня в доме оставались Сонхва и, надо же, отец. Он собирался работать весь день из своего кабинета-библиотеки. Феликсу было плевать. Дом был большим.       Когда пришёл с пробежки, он стащил со своей кровати матрас и уместил его посреди комнаты, застелил. Ушёл в ванную и долго готовился, намывался, а ещё просто стоял под струями воды, погружаясь в дикую фрустрацию, когда уже не мог игнорировать воспоминания о том, что происходило тут вчера.       Нужно было скинуть это пиздецки сильное напряжение – ему с завтрашнего дня работать. Хван, возможно, мог не выбраться сегодня отсюда живым. Когда вчера они украдкой прощались, он шепнул Феликсу, что завтра уйдёт с последней пары и отпросится с тренировки. Он должен был прийти намного, намного раньше, чем обычно.       Совершенно точно. Им обоим отшибло всё, что только можно.

Soundtrack: Call Me Karizma - Bad Ones

      Не было ещё двенадцати, когда Хёнджин написал Феликсу, что будет через десять минут. Феликс очень быстро сгонял вниз, чтобы открыть дверь, написал Хёнджину, чтобы он закрыл её и поднимался, а сам рванул обратно к себе. Не стоило Феликсу показываться в таком виде там, где их могли увидеть вместе.       Он стоял в своей комнате слева от двери прижавшись к стене и старался выжить – его собственное сердце хотело его убить.       Феликс давно заметил, что Хёнджин перемещался бесшумно. Он вообще ничего не услышал, потому сильно вздрогнул, когда дверь в комнату открылась. Феликс стоял прямо за ней, так, чтобы вошедший Хёнджин увидел его не сразу. Он вошёл, явно завис, глядя на матрас посреди комнаты, а когда повернулся, видимо, выйти, так как Феликса не обнаружил, застыл. Уставился. Феликс оделся как в их первую встречу. На нём были кожаные брюки, кожаная куртка поверх белой футболки. А на шее – чокер. Глаза он накрасил как можно чернее. Чтобы всё это растеклось к херам, пока они будут трахаться. Феликс, на самом деле, был сражён не меньше – на Хване была синяя шёлковая рубашка. Та самая. Ну пиздюк же… Как он узнал?       — Закрой дверь, — Феликс всё – завёлся с пол-оборота, настолько горячей ему показалась вся эта ситуация. Он расслаблено откинулся на стену и закусил нижнюю губу. Ну точно шлюшка в борделе, куда, чувствуя свою безнаказанность, пришёл избалованный сынок богатого папочки. Разве что всё доставалось ему бесплатно.        «А может, им обоим в итоге придётся заплатить?»       Феликс был распластан по стене, Хёнджин целовал его как ни разу до этого, а, может, так казалось. Но чего ещё не было – он постоянно отстранялся, чтобы посмотреть на Феликса, снова и снова, оглаживал его шею, оглаживал большими пальцами скулы, прижимался крепко и дышал глубоко, хищно, снова отстранялся и заглядывал в самую душу. Феликс знал – сходил с ума от его вида. Это доставляло какое-то особое удовольствие. Феликс подставлялся под поцелуи, обхватил Хёнджина одной ногой, чтобы прижать ещё сильнее. Они сильно высовывали языки, протяжно соприкасались ими и то ускорялись в своём сумасшествии, то снова замедлялись. Влажные звуки поцелуев смешались со звуками их тяжёлого дыхания и скрипом кожаной одежды Феликса. Когда Хёнджин перехватывал его в объятьях, замочки и заклёпки куртки характерно позвякивали, и Феликс не мог понять, почему его так ведёт от этого. Он был весь в этом бесконечном поглощении друг друга и не сразу понял – горло сдавило. Хёнджин ухватил чокер в районе застёжки и стягивал его. Феликс запрокинул голову и широко открыл рот, чтобы вдохнуть. Хёнджин на секунду остановился.       — Я не против, — умудрился прошептать Феликс и подарить Хёнджину свою самую похабную улыбку – возвратил ему его же слова.       Воздуха стало ещё меньше, Хёнджин насиловал его рот языком, Феликс еле мог отвечать, голова кружилась. Блять.       Он, вроде, не отключался, но одежды на них не стало как-то больно быстро, Феликс упал на матрас, Хёнджин навис над ним.       — И что это? — спросил он.       — Чтобы кровать не скрипела. Отец, кстати, дома. Так что лучше тебе не стонать, — Феликс немного пришёл в себя и тут же выпустил свою сучную натуру. Шея под чокером саднила.       Хёнджин посмотрел очень красноречиво. Он не матерился. Никогда. Но сейчас словно очень хотел и говорил одним взглядом: «И когда ты собирался об этом сообщить?».       — Хён, а ты сам сможешь? — Джинни вдруг на мгновение стал самим собой, вот этим вот разумным и заботливым.       Феликс не был уверен. Вообще. Он помотал головой из стороны в сторону.       — Я постараюсь, — сказал он совсем тихо и совсем не сучно.       И Хёнджин вдруг подхватил его под коленями и поднял ноги вверх, чуть ли не сгибая его пополам, резко наклонился и развёл бёдра. И сразу лизнул проход.       Феликс одной рукой резко зажал себе рот, таки успев выпустить короткий стон, другой вцепился в покрывало под собой. И понял, насколько переоценил себя. А Хёнджин, похоже, остался вчера очень доволен собой. Он творил это всё снова, только теперь, не в наполненной паром маленькой ванной, влага его языка и остывающая на коже слюна ощущались так сильно, что Феликса трясло. Каждое движение языка прошивало позвоночник. Его дико выгибало всего от нескольких прикосновений.       — Смазка?       Феликс запустил руку под подушку и всунул тюбик Хёнджину в руки. Небольшая передышка, и Хёнджин снова поднял его бёдра, приказывая взглядом помочь. «Помогай». Феликс подтянул ноги к груди, развёл пошире, чтобы открыться сильнее. Он сегодня всё пропускал. Не поспевал. Руки были заняты, и затыкать себе рот было нечем. Хёнджин ввёл в него прохладный смазанный палец, специально оттягивая края входа, и рядом запустил язык. Феликс резко повернул голову и вцепился зубами в своё левое плечо. От трения внутри и гибкого языка снаружи он быстро весь покрылся испариной. Пресс болел от сдерживаемых стонов – он напрягался всем телом и только сильнее кусал плечо, тяжело выпуская воздух. Это было мучительно и так охуительно, что перед глазами всё плыло. Феликс сам поплыл. В конце концов Хёнджин оставил только два пальца, двигал ими в одном темпе и, как и вчера, идеально массировал там, где нужно. Феликс уже не кусал себя, смотрел в потолок и бесконечно выгибался, держа рот широко открытым, и только выпускал лёгкие беззвучные «а…а…а…»       — Джинни, Джинни… нетнетнет, — он горячо зашептал, пытаясь свести бёдра, — убери пальцы, я так кончу… я…       Хёнджин быстро вынул пальцы, безошибочно угадал, что презервативы лежат прямо там, где была смазка и достал отдельный квадратик – Феликс решил не триггерить его той самой пачкой, просто спрятал пару презервативов под подушку. Хёнджин всё равно как-то странно глянул, но в следующее мгновение уже раскатывал презерватив по своему члену. Феликс точно был не в себе – раз за разом от него ускользали действия Хёнджина.       Хёнджин скользнул в него, легко, так правильно и сладко, и сам зажал ему рот рукой. Феликс выгнулся, прижимаясь грудью к его груди, и вцепился зубами в ребро его ладони. Хёнджин зашипел, ухватил свободной рукой за ягодицу, вышел и сразу вошёл обратно. И снова. И ещё. Он сначала ускорился так, что Феликс даже не двигался, только напряжённо кусал руку на своём лице и задыхался, его же руки отнимались – держать свои ноги было уже невозможно. И тут Хёнджин замедлился, стал скользить внутри медленно и плавно, переместил руки Феликса к себе на шею и помог обнять себя ногами. Но ему пришлось убрать ладонь со рта.       — Тщщщ, — Хёнджин будто напомнил, хотя сам был уже весь влажный, раскрасневшийся, губы искусал в кровь – так тяжело ему давалась тишина.       Целоваться не получалось – они были слишком сосредоточенны на том, чтобы не издавать ни звука. Хёнджин дрожал, Феликс понимал, что он близок – и так снова удивительно долго продержался.       — Двигайся, сладкий, уничтожь меня, - попросил Феликс тихо.       Хёнджин приподнялся на руках и ускорился, брал размашисто. Хоть они и молчали, но звуки соприкасающихся со шлепками мокрых тел замьютить они не могли. Срывающееся дыхание, стоны шёпотом – это было так больно. Хотелось кричать.       Феликс продолжал не моргая смотреть в потолок, тёмные пятна расползались по белой поверхности, зрение было нечётким. Хёнджин был слишком способным – попадал прямо туда, куда нужно. Раз за разом. Ещё немного ускорился, срываясь на резкие выдохи, очень громкие в тишине комнаты.       Из-за сдерживаемого голоса у Феликса звенело в ушах. Он весь был как натянутая струна.       — Немогунемогунемогунемогу, — шептал он, хватаясь за взмокшую спину Джинни.       То ли предупреждал, что кончит, то ли, что таки начнёт стонать на весь дом, потому что это было невыносимо.       Хёнджин кончил, наконец впившись поцелуем в раскрытый рот Феликса.       Феликс тоже сорвался. Они ещё двигались навстречу друг другу как заведённые, Феликс не мог прекратить покачивать бёдрами – его член тёрся между их разгорячёнными телами, и было так хорошо.       Это длилось очень долго, пока обоим не стало больно из-за сильной чувствительности. Они разделились, прервав и томный поцелуй. Хёнджин перекатился на спину. Они смотрели в потолок вечность и всю эту вечность не могли успокоить дыхание. Не двигались. Хёнджин только стянул презерватив, завязал и кинул куда-то. Плевать.       — Нужно подумать, где трахаться – это пиздец, — констатировал Феликс.       — Пиздец, — подтвердил Хёнджин.