Soundtrack: hervy – Shameless (Sped Up)
There is tension in between us I just wanna give in And I don't care if I'm forgiven
— Чел, это пиздец. — Я знаю… — Феликс лежал лицом в стол, пока Джисон держал в руках его телефон и прокручивал ленту Инсты Хёнджина. — Полный пиздец, — всё бормотал Джисон. — Ты ебанутый? Он сейчас познает все прелести секса, и к нему выстроится очередь из таких хёнов, которые не будут жопу морщить, а сразу признаются ему в любви и увезут в закат. И будешь бегать-искать – не найдёшь. — Ты буквально озвучиваешь то, чего он боится. Утешитель из тебя так себе, — Ли Говорю-Очевидные-Вещи Минхо отобрал телефон у Джисона и проскроллил вверх-вниз. Замолчал. — Да, Феликс, тебе пиздец. — Спасибо, ребят, вы оба такие себе утешители. Феликс никогда так не делал. Не обсуждал с друзьями свои отношения. Но, во-первых, это было сложно назвать отношениями, а во-вторых, он больше не мог держать это в себе. Он правда не знал, что делать. Но что-то делать было нужно. Хотя бы со своей головой. — Хочешь обниму? — Джисон похлопал Феликса по спине. — Я не пьян, — Феликс всё так же лежал на столе, ему было плевать, что посетители кафе уже поглядывали в их сторону. — Ну, обниму, значит, когда нахуяришься. Тут без рюмки не решить. Что думает сам Хёнджин? — Он… мы не обсуждали. — Ты правда не в себе. Что значит не обсуждали? — Я поставил условие. Отношения в тайне. Без обязательств. И он согласился. — Ты знаешь, что значит «без обязательств»? — спросил Минхо. Феликс поднял на него голову и столкнулся с уже забытым взглядом «господи, ничтожество». — Знаю. — Ты только что рассказывал, что сходишь с ума просто от того, что на него смотрит ваш этот… пирсер. Но ты сам… — Я ЗНАЮ, — Феликс снова стукнулся лбом о столешницу и застонал. Он и правда сходил с ума. — Было ещё кое-что… — Что? — хором спросили Джисон и Минхо. Они всё продолжали передавать друг другу телефон и пялиться на фотки Хёнджина так, словно ничего интереснее в жизни не видели. — Он сказал… Что готов обо всём рассказать Оливии. Ещё до того, как мы переспали. — Ты… — Джисон даже не нашёлся, что сказать. — В чём тогда проблема? — по голосу было слышно, как он сдерживался, чтобы не обматерить Феликса по новой. — А как ты думаешь? — спросил Минхо. — Не всем так везёт, как нам с тобой, Джисони. И, если помнишь, мои родители отказались от меня. Правда всего на пару месяцев. Повезло, что отец отходчивый человек, и что у нас были такие отношения. Он соскучился. И ещё, что самое главное, других наследников у него нет. Как и у твоего отца. — У Хванов тоже нет других наследников, — Джисон отпил свой кофе и приложил два пальца к подбородку, задумался. — Об их семье знают все. Они настолько богаты, что это сложно даже просто осмыслить. Но живут для таких доходов не сказать, что разгульно. Правда, хорошая и дружная семья. Родители очень любят Хёнджина, это тоже все знают. Джисон уже рассказал Феликсу, что однажды на каком-то приёме видел Хёнджина. Когда Джисону было 20. А Хёнджину тогда, получается, лет 15. Феликс старался не думать о том, что они могли бы познакомиться уже тогда. Но что было бы потом? О разнице в возрасте в этом контексте думать вообще не хотелось. Было тошно. — Ну, он и вырос, конечно… Ещё эти волосы, — Джисон продолжил рассматривать фотки, некоторые увеличивал двумя пальцами и даже подносил телефон ближе к лицу. Минхо прищурился: — Имей совесть. Ты ему в поры там заглядываешь или что? — Сам только что пялился. — Вы не помогаете, — Феликс поднялся и спрятал лицо в ладонях, упёрся локтями в стол. Он надавил себе пальцами на глаза, чтобы под веками расцвели красные пятна. Тяжело вздохнул. — Чел, если всё так, как ты рассказываешь… Я имею в виду, в твоих отношениях с семьёй, тебе нечего терять. Но, мне кажется, ты не хочешь их вычёркивать окончательно. А, видимо, придётся. Ты поступил подло. Хотя я тебя не осуждаю, но могу понять, почему подобное может… Эээ… Не понравиться старшим. И твоим сёстрам. Особенно Оливии. — Не обязательно всем рассказывать, что вы… Встречались за её спиной, — рассуждал Минхо. — Просто пусть Хёнджин расстанется с ней, не мучает бедную девочку. А потом через время расскажете, что не смогли забыть глаза друг друга, и вот это всё. Влюбились и решили открыться. — Звучит складно, — кивнул Джисон. Феликс убрал руки от лица и посмотрел на них, как на идиотов. — Вы серьёзно? Вы знаете, что вообще значат союзы таких семей как наши? Значение наследников? Минхо с Джисоном переглянулись. — Знаем, конечно, — Джисон смягчил тон. — Посмотри на нас. Мы нарушили все планы наших родителей. Но договорились, что обязательно заведём ребёнка. Это не сложно. При наших возможностях. — Это… — Феликс почувствовал, как бледнеет. — Но я… Я больше не наследник. Повисла тишина. Парни, конечно, знали это. — И что? — спросил Джисон. — Я невыгодная партия. — И что? — спросил Минхо. — Вы издеваетесь? Вы прекрасно знаете, о чём я. Ничего не выйдет. И Хёнджин… — Феликс уставился на столешницу, имитирующую чёрный мрамор. В её мутной глянцевой поверхности отражалось его встревоженное бледное лицо. Он встретился взглядом с искажёнными чёрными глазами в отражении. Отвернулся. — Ему не нужен такой, как я. — Начинается, — Минхо даже стукнул ладонью по столику и закатил глаза. — Какой такой? — Джисон тоже выглядел недовольным. Феликс посмотрел на них исподлобья насколько мог осуждающе. — То есть всё, что он сейчас делает – не показатель того, что ты ему нужен? — Минхо даже повысил голос. — Он не знает, что творит, — тихо ответил Феликс. — Он взрослый парень, — Минхо вздохнул. — Просто спроси его, понимает ли он, что делает. Он сто процентов понимает и готов всем обо всём рассказать. Как и сказал. — И потерять, например, наследство? Семью? Уважение? Они снова все втроём замолчали. Повисла грустная такая, тоскливая тишина. Никто из них не мог знать, что будет. Кто и как отреагирует. Оставалось только проверять на практике. Но Феликс в рот ебал такие эксперименты. — Мне и правда плевать. Я… люблю свою семью. Но я жил семь лет без них, проживу ещё столько же. И ещё три раза по столько. Но Джинни… — и Феликс закусил губу, а потом отвернулся к окну. Глаза застило, он еле видел прохожих за стеклом. — Джинни… — тихо повторил Джисон. — Когда ты уезжаешь? — вдруг спросил Минхо, а Феликс вздрогнул. Ощущения были такие, будто ему дали пощёчину. — Мне нужно уехать через месяц. — Твою ж… — тихо выругался Джисон. — Крис звонил. Он заебался без меня. А ещё… У нас забронирована студия для записи, внесён огромный залог. Я подведу людей. — Всегда можно вернуться, Фел, — Джисон сжал его плечо. — Конечно. Можно, — Феликс продолжал кусать губы. — Просто спроси его, — как-то даже ласково вдруг заговорил Минхо, и никаких больше презрительных взглядов. — Обсудите всё, как взрослые люди. Если, как ты упоминал, Оливия не любит его, а он – это ясно – не любит её, ваши родители не будут их заставлять, — и вот на этих словах голос его больше не был таким уж уверенным. Тоска всё ещё висела над их столиком – все они, опять же, знали, что могли и заставить. Манипуляциями, скандалами. Только практика, блять, только эксперименты. С жизнью прекрасного, доброго Хёнджина. — Ему всё это не нужно. Он просто не понимает. — Не решай за него, — Минхо вдруг взял Джисона за руку, сжал крепко его пальцы. — Но ты только это и делаешь. С самого начала. — Я желаю ему лучшего. И поэтому не могу позволить ему быть со мной. Потому что я люблю его.+++
Они так ни к чему и не пришли, хотя проговорили, наверное, ещё час. Парни знали, что во многом Феликс был прав. Феликс знал, что во многом был НЕ прав. Он не сказал им, куда идёт. А он отправился в отель. Здесь они снимали номера, наверное, уже раза три. Сегодня у Хёнджина была тренировка, и он задерживался. Феликс успел принять душ и, когда выходил из ванной, услышал тихий стук в дверь. За дверью был, конечно, Хёнджин. Тоже с ещё влажными волосами, в простой белой футболке и тёмных джинсах. Красивый до невозможности – каждый раз Феликс не уставал восхищаться. Хёнджин тут же обнял его, закрывая дверь ногой. С плеча Джинни упал рюкзак, а с бёдер Феликса – полотенце. Они целовались так, будто не виделись очень и очень давно, хотя виделись два дня назад. Хотя для них и один день был вечностью. Хёнджин подхватил Феликса под задницу, приподнял, и Феликс инстинктивно подобрался, подпрыгнул и обхватил его ногами. — Хён, я так соскучился. Хочу тебя, — и Феликс оказался прижат к стене. — Тебе не тяжело? — спросил он между нетерпеливыми поцелуями. — Ты лёгкий. — Не выёбывайся, — Феликс ласково укусил Хёнджина за нижнюю губу. Они оба улыбались. — Ты готовился? — Всё для тебя, — выдохнул Феликс. — Давай у стены? — Тебе было мало тренировки? — Я давно хотел попробовать. — Кто бы сомневался. Опусти меня, сладкий. — Не хочу. — Ненадолго. Джинни ещё раз поцеловал Феликса, глубоко запуская язык. Феликс на мгновение потерялся в развязном поцелуе. Хёнджин аккуратно отодвинулся, опуская его на пол, Феликс принялся за его джинсы, а Хёнджин стянул кеды. Пока Феликс прошёл к кровати, чтобы взять с неё подготовленную смазку, Хёнджин окончательно разделся. Футболка взлохматила его золотые волосы, и Феликс засмотрелся на его красивые тело и руки, а затем покорно вернулся к стене. Хёнджин принялся целовать Феликса в шею, лаская соски большими пальцами. Феликс выгнулся, запустил пальцы в его волосы. Хёнджин спускался поцелуями всё ниже, чтобы затем быстро опуститься на колени и сразу же взять Феликса в рот. Несколько нетерпеливых толчков, и Хёнджин, проведя языком по всей длине, ухватил Феликса за бёдра, показывая, что нужно развернуться. Феликс вложил в протянутую руку смазку и упёрся лбом в стену. Хёнджин оставил тюбик со смазкой рядом с собой на полу и, аккуратно помогая себе пальцами, начал ласкать проход Феликса языком. Феликс изнывал, кусая губы и царапая стену, прогибался, чтобы Хёнджину было удобнее. Он расслабился и забылся, не заметил, когда Хёнджин успел смазать пальцы, и, когда в него скользнул один, не сдержал стона. — Джинни, — из него рвался горячий шёпот. Внутри свободно двигались уже два пальца, а растянутые края обводил мокрый язык. Когда добавился третий палец, Феликс сам соскользнул, повернулся и потянул Хёнджина наверх. — Иди сюда, я давно готов. Хёнджин, уже до крайности возбуждённый, поцеловал и поднял Феликса, тот снова обвил его ногами, хватаясь за крепкие предплечья. Феликс сжимал и разжимал пальцы, наслаждаясь тем, как под кожей ощущаются крепкие мышцы. Поза была точно не из лёгких, но Феликсу казалось, что он и правда пушинка в объятьях Хёнджина. Тот присел и рукой направил себя внутрь. Феликса всего прострелило, когда он почувствовал, как они соединяются. Медленно и, как всегда, мучительно-сладко. Хёнджин подкинул его на себе и двинул бёдрами на пробу. Всего пара толчков, и он весь был внутри. Ещё одно плавное движение – Хёнджин почти полностью вышел и вдруг резко подался наверх, чтобы снова войти на всю длину. Феликс вскрикнул и, откинувшись, стукнулся затылком о стену. — Хён, — Хёнджин ласково поцеловал, и Феликс, когда открыл глаза, встретился с его укоризненным взглядом, — будь аккуратнее. Не могу сейчас придержать твой затылок. И Хёнджин начал двигаться, заполняя Феликса снова и снова. Феликса заволокло чувством наполненности, он обожал, когда Хёнджин так властно брал его. Но в этой позе был предел скорости. Они оба не смогли долго довольствоваться таким медленным темпом. Они настолько изучили друг друга, что двигались по наитию, точно угадывая, каким будет следующее движение, но это не умаляло того, какими будоражащими оставались каждое проникновение, каждый поцелуй, каждое даже самое лёгкое прикосновение. Феликс, как и каждый раз, горел всем телом и умирал от удовольствия. И, как и каждый раз, грудь болела от не высказанных слов, отчего, как бы он не старался сдержаться, неизбежно из глаз проливались непрошеные слёзы. Хёнджин помог Феликсу опустить одну ногу на пол, другую ухватил под коленом, поднял повыше и отвёл в сторону и смог наконец двигаться быстро и резко. Феликс бесконечно постанывал, уронив голову на влажное плечо, дышал пряной кожей и жался крепче. — Вот так, вот так, вот так… — он нашёптывал, ощущая, как Хёнджин идеально стимулирует его внутри. — Так хорошо… — Хён… Я не могу больше. — Кончай, мой хороший, ты, наверное, и так устал, — и Феликс мягко поцеловал родинку на левом плече Хёнджина. — Хён, поцелуй в губы, — ласково попросил Джинни, ускоряясь до предела. Феликс поднял голову с его плеча, обхватил его лицо ладонями и прижался крепко губами без языка – всё равно нормального поцелуя не получилось бы при таких движениях. Хёнджин глухо простонал Феликсу в губы и, изливаясь, задвигался рвано, его пальцы быстро и правильно скользнули по возбуждению Феликса, и Феликс сорвался вслед за Хёнджином. Конечности резко стали ватными, хотелось упасть на пол – сколько бы раз они ни были вместе, иногда Феликс так сильно отдавался эмоционально, что после натурально был готов отключиться. Голова кружилась, зрение не фокусировалось. — Солёно, — прошептал Хёнджин, облизнув свои губы, и ласково стёр большим пальцем слёзы с губ и щеки Феликса. Хёнджин аккуратно вышел и взял его на руки, подхватив под коленями, Феликс обнял его за шею и прижался. Почувствовал, что в такой позе из задницы вытекает сперма. Ему было плевать. Хёнджин уложил его на кровать и устроился рядом, обвил вокруг себя безвольные руки Феликса, сползая чуть ниже, чтобы уткнуться лицом Феликсу в грудь и обнять крепко за талию, укрыл их кое-как одеялом и затих. Феликс поцеловал блондинистую макушку и тут же провалился в сон. Как обычно, они проспали не больше получаса. Первым на этот раз проснулся Хёнджин и разбудил Феликса ласковым поцелуем в щёку. — Хён, мне сегодня нужно домой пораньше, времени не так много. Не сможем поужинать. Или нужно идти прямо сейчас, но я ненавижу спешку. — М... — Феликс ещё не до конца пришёл в себя. — Но поваляться можем? И я ещё не голодный. — У нас есть где-то час. — Отлично. Как ты? — Феликс принялся массировать обнимавшую его руку Хёнджина. — Тяжело было? Хёнджин поморщился. Феликс поцеловал его в нос. — Не слишком… Я был сосредоточен на том, чтобы держать тебя и не уронить. Нормально не обнимешься и всё такое. Есть позы получше. — Ндаа? — Феликс заулыбался. — Пошли в душ, расскажешь, какие на сегодняшний день тебе понравились больше всего. — Хён… — уши Хёнджина пылали, а Феликс поражался, как он продолжал оставаться всё той же накрахмаленной булочкой. При всём, что он вытворял с Феликсом почти каждый день. — Хороший мой мальчик, — Феликс прижался к его губам, вспоминая его же слова «Хорошие мальчики не трахаются?» Трахаются. И ещё как. Они быстро ополоснулись – Хёнджин всё время лез целоваться, явно опасаясь, что Феликс всерьёз ждал его исповеди о любимых позах, Феликс хихикал и поддавался – и снова завалились в кровать. Феликс привычно устроился у Джинни на груди, обнял его крепко и только тогда облегчённо вздохнул. Хёнджин тоже привычно гладил Феликса по волосам левой рукой и очерчивал кончиком пальца правой контуры татуировок на его плечах и предплечьях. — Как прошла тренировка? — Хорошо. Тренер присоединится только через месяц, мне приходится самому гонять ребят. Но они слушаются меня. Хотя иногда и приходится быть пожёстче. — Капитан, — протянул Феликс и чмокнул Хёнджина в грудь. — Знаешь, что я вспомнил? — Что? — Тот день… Когда я пришёл на матч. — Оу… — Как так мы ни разу это не обсудили? — Феликс пытался вспомнить и не мог понять, как они обошли стороной такой интересный эпизод. Хёнджин помолчал. — Я специально избегал говорить об этом. — Почему? — Феликс посмотрел на Хёнджина. — Я… В тот день я понял, что я пропал. — То есть? — Я увидел тебя и того… Его фамилия Чхве. Он стоял так близко. — Ну, там особо не было простора для фантазии… — Да. Хён, я заревновал тогда. Я никогда не чувствовал такой злости. — Тот парень… Он испугался тебя, — Феликс потянулся и поцеловал Хёнджина в подбородок, а тот всё смотрел в потолок. — Ты у меня хулиган или что? Хёнджин наконец посмотрел на Феликса. Всё это время он не переставал гладить его по волосам. — Хорошая репутация – тоже репутация, вообще-то. Все просто знают, что не стоит ко мне лезть. И это как-то само собой вышло. Я ничего для этого не делал. Просто провёл нашу команду через два сезона победителями. — У тебя всё просто, — Феликс тихо засмеялся. — Я помню твои выпады и позже… Ты собственник? — Феликсу было немного стыдно, ведь не ему было жаловаться. Хёнджин его никогда бы не спросил о подобном – он его не осуждал. Ни разу. Ни за что. — Наверное. Но я тебе доверяю безоговорочно. Просто в начале… Я не чувствовал, что ты мой. — А теперь? — Я знаю это. Феликс приподнялся на локте одной руки, а другой огладил лицо Джинни, заправил волосы за ухо, большим пальцем ласково надавил на его нижнюю губу и наклонился, чтобы поцеловать. Они просто прижались губами и глубоко дышали. Феликсу было грустно. Совсем немного. Он учился не думать о плохом, как учил его сам Джинни. Феликс отстранился, после чего они долго смотрели друг другу в глаза, потом он лёг обратно Хёнджину на грудь, а тот прижал его к себе ещё крепче, чем до этого. — А как твой день? — поглаживания по голове возобновились. — Мм… Да хорошо. Встретился с Джисоном и Минхо. Вчера… Вчера вечером звонил Крис. Хёнджин знал про салон и Криса всё от и до. Феликс вообще удивлялся тому, сколько всего успел ему рассказать. В целом, он и про Хёнджина знал уже на хорошую такую биографию. Феликс старался сказать о звонке как можно более буднично, но почувствовал, как Хёнджин едва уловимо напрягся. Они чувствовали друг друга уже настолько сильно, что иногда это походило на телепатию. Хотя, жаль, конечно, что до настоящей телепатии им всё же было очень далеко. — Всё хорошо? — спросил Хёнджин, его голос стал чуть более хриплым. — Он окончательно заебался. Он ждал меня обратно гораздо раньше. Он устал. Я бы… Остался ещё, хоть и знаю, что он меня придушит. Всё-таки он и деньгами сейчас берёт больше. Но группа забронировала студию для записи. Я упоминал об этом – мы стояли в очереди. Определили даты. И срок… Уже близко. Мне нужно улететь через месяц. Хёнджин замер. Поглаживания прекратились, только крепче стала его хватка. Феликс тоже обнял в ответ ещё сильнее. Они молчали довольно долго. Никто не решался хоть что-то сказать. — Всегда можно вернуться, — тихо сказал Феликс. Он правда учился думать позитивнее. Хёнджин ласково приподнял его лицо. — Если бы дело было только в этом, — печально сказал он, снова глядя Феликсу в глаза. Тот увернулся и уткнулся Хёнджину лицом в грудь. — Хёнджин… — Я понял, хён. Я ничего не буду говорить, — и Хёнджин вздохнул. — У нас… Ещё целый месяц. Это здорово, — и его голос будто надломился. Они снова замолчали. — У моего отца День Рождения в эти выходные… Наконец повеселимся на приёме, о котором все уже просто заманали говорить. Ееей, — голос Феликса сочился энтузиазмом. Он мастерски умел переводить темы. — Да, конечно. Будет очень весело. Меня всем будут представлять, как сына друга и партнёра твоего отца. И как парня твоей сестры. — Кайф, — буркнул Феликс. — Ты будешь? — Шутишь? Меня четвертуют, если я не появлюсь. К тому же, бабушка будет с нами. Это тоже событие. Рейчел зачем-то купила мне пиздецки дорогой костюм – позавчера таскала по магазинам. И завтра я иду стричься. Потому что эти патлы делают – цитирую – «больно любящему сердцу твоей бабушки». Хёнджин всё пропускал волосы Феликса сквозь пальцы. — Но мне нравятся твои длинные волосы. И то, что мы с тобой делаем похожие полухвостики. — Они просто фурии. Я даже не берусь спорить. — Тебе не жалко? — Волосы отрастут, — и Феликс втянул Хёнджина в очередной поцелуй, потому что Джинни всегда был такой пиздецки милый и просто потому что Феликс не мог долго держать свои лапы при себе, когда они были наедине и тем более должны были так скоро расстаться. Сегодня. Феликс любил Хёнджина. Любил. В голове словно нон-стоп вращались шестерёнки. Делали больно мозгу. Нужно было что-то делать. Чточточто.+++
Феликс не был на подобных сборищах очень и очень давно. В последний раз это было что-то подобное, посвящённое его окончанию школы, когда ему подарили машину. Которую он, как самый неблагодарный на свете сын, продал и сбежал, разрушив все мечты и надежды родителей. Что ж, это было в прошлой жизни. Сегодня же всем было на него плевать, и он был рад этому. Дом семьи Ли невероятно преобразился, хотя и так был ничего, на скромный вкус Феликса. Наёмные декораторы, устроители и рабочие двое суток бесконечно трудились над всем этим убранством, а семья пряталась по своим комнатам. Никакой привычной мебели на первом этаже, теперь – столики и фуршетные столы по стенам, море цветов, бар в зоне столовой, в центре гостиной под огромной дизайнерской люстрой – танцпол, и белый рояль у стены с огромными окнами. Звучала музыка, официанты разносили шампанское, разодетые богачи общались между собой – гул голосов звучал нон-стоп. Феликс начал понимать, что погорячился, когда подумал, что всем на него плевать. В покое он провёл первые минут сорок. А потом прошёл слушок, что сын семейства «вернулся». И началось. К нему подходили бесконечные «друзья семьи» и какие-то дальние родственники – те люди, по которым его не протащили по возвращении – просто, чтобы поглазеть на него. Подстриженный, с типичной укладкой «папенькиного сынка», без всего своего пирсинга на ушах, в костюме с рубашкой и галстуком, Феликс не чувствовал себя собой. Рейчел хотя бы разрешила подкраситься, но проследила, чтобы «ничего лишнего». Из-под узкого белого воротничка совсем немного выглядывали татуировки и почти не бросались в глаза, все без конца повторяли, каким красавцем вырос Ёнбок («Зовите меня, Феликс, пожалуйста»), пытались потрогать его за руки, плечи и кто-то даже за щёки. Феликсу хотелось сбежать, но он старался не слишком беситься и хотя бы немного насладиться вечером. Родители были заняты гостями, компанию ему составлял большей частью Чанбин, который тоже не был в восторге от всей этой толпы. Рейчел порхала то тут, то там, Оливия в чудесном струящемся платье много времени проводила с бабушкой, которая, вся в чёрном и в дорогущих украшениях, выглядела как королева. Хваны опаздывали. Вроде как, у отца семейства были незаконченные дела. Отец Феликса весь извёлся, ожидая друга, но ему было особо некогда переживать – его без конца поздравляли, и все желали урвать частичку его внимания. Извёлся и Феликс. Они с Хёнджином снова не виделись два дня, а это было просто катастрофой, учитывая, сколько времени у них осталось. Хёнджин писал мало, всё время был чем-то занят. Отправил парочку селфи из какого-то бутика, в который его затащила мать, и на этом всё. Феликс скучал, и ему это не нравилось. Он чувствовал себя зависимым. Феликс стоял поодаль, в тени большой декоративной сакуры, потягивал шампанское и наблюдал за толпой. Его взгляд как раз зацепился за отца, когда к тому подошёл один из сегодняшних хостес и что-то ему сказал – отец тут же двинулся в сторону парадной. Феликс понял – приехали Хваны. Когда он увидел Хёнджна, ему стало плевать на то, что он зависим. Это было абсолютно простительно, любой смог бы его понять, он и сам себя вдруг понял и перестал осуждать. Хёнджин был весь в белом. Костюм, совершенно не классический – хотя здесь все были облачены в нечто дизайнерское и иногда вовсе экстравагантное –, так красиво облегал его фигуру, что он казался тоньше и выше, чем обычно. Короткий пиджак поверх жилетки с треугольным вырезом открывал его красивую талию, а на левой брючине оказался, блять, довольно большой горизонтальный разрез, прикрытый поперёк лишь парочкой тонких тканевых ремешков с поблёскивающими пряжками. Начала прослеживаться любовь Хёнджина к вырезам в неожиданных местах – Феликс сглотнул, вспомнив ту чёртову блузку с открытым плечом. Даже высокие ботинки были на Хёнджине белоснежные, отчего его ноги казались просто бесконечными. Но самое главное – Джинни тоже постригся. Но не слишком, просто его очень длинные в последнее время волосы стали заметно короче, теперь едва доходя только до линии челюсти, они были непривычно уложены на прямой пробор, частично пряди уходили за уши, чтобы остальные красиво обрамляли его прекрасное лицо. На шее же в довершение всего искрилась камнями серебряная цепочка. Феликс остро ощущал, что всё это великолепие – оно не для гостей, не для Оливии. Оно только для него. От этого перехватило дыхание. И Феликсу захотелось схватить Хёнджина и спрятать. Увезти в закат, как говорил Джисон. Срочно. Феликс сжал одну руку в кулак и просто отпил ещё шампанского – он не мог ринуться к Хёнджину, как влюблённая девчонка. Нужно было делать вид, что он рад появлению новых гостей примерно так же, как и присутствию здесь всех остальных. Рядом снова оказался Чанбин. Постоял рядом, посмотрел на Феликса. — Дождался, — сказал он и вдруг похлопал Феликса по плечу. — Пойду поздороваюсь с Хёнджини, — и он ушёл. Феликс чуть ослабил галстук и выпил ещё. Он не был идиотом. Эта реплика не была случайной. Пиздец, блять. И что дальше? Он был настолько очевидным? И… ЧТО? Феликс решил подумать об этом позже. Может, показалось. Он отвёл взгляд от сияющего Джинни, на которого обрушился поток приветствий. Рядом, не менее сияющая, уже стояла Оливия, Джинни держал её под руку. Феликс покружил в толпе, понял, что Хёнджину не до него, отбился от парочки жаждущих поглазеть на него самого и наконец сбежал в зону бара. Тут было намного меньше людей, все собрались в гостиной, там как раз обновили закуски и начал своё выступление приглашённый джаз-бэнд. Феликс допивал очередной бокал шампанского и пялился в ленту Инстаграма, когда уловил такой знакомый запах пьяной розы. Рядом оказался Хёнджин. — Здравствуй, — и он протянул Феликсу руку. Феликс сжал протянутую ладонь, и они застыли так буквально на мгновение. Совершенно сентиментально вспомнилась их первая встреча. Они смотрели друг другу в глаза. Хёнджин был просто нереальный. Сияющий, красивый. И – Феликс умер внутри – Хёнджин был накрашен. Совсем немного, но это было так непривычно. И ему так шло. Все черты его прекрасного лица стали ещё ярче, и так всегда яркие губы были краснее, чем обычно. Они отпустили руки друг друга. — Привет, Хёнджин. Как тебе вечер? Хёнджин всё смотрел и смотрел, оглядывал Феликса с ног до головы, задержал взгляд на тонком кожаном ремне, который был затянут на талии поверх пиджака. Феликс снова поправил галстук, ему было неловко в этом костюме и вообще… — Здесь… красиво. Мне нравится, — и Хёнджин на секунду закусил свою блядскую нижнюю губу. Феликсу очень хотелось укусить её самому. Да уж, предстоял весёлый вечер. — Хёнджини! Вот ты где! — они оба вздрогнули – к ним приближалась Оливия. — Феликс, прости, — она снова ухватила Хёнджина под руку. — Пойдём, папа хочет тебя ещё кое с кем познакомить. Хёнджин выглядел так очевидно расстроенным. Оливия потянула его обратно к гостям, Хёнджин пошёл, ведомый ею, но всё смотрел в сторону Феликса, забавно вывернув голову, удивительно, как не спотыкался. Феликс коснулся указательными пальцами уголков своих губ, изображая будто растягивает их в улыбку – мол, улыбайся, не забывай. Хёнджин нахмурился только сильнее, но в конце концов отвернулся. Блять, его пиджак был не просто коротким – у него не было спинки, сверху части ткани соединялись лишь таким же белым тканевым ремешком с пряжкой. А жилетка сзади была из прозрачной белой сетки. Это что вообще? Хёнджин с Оливией ушли, а Феликс вздохнул. Развернулся к стойке, допил своё шампанское и тоже решил пойти в гостиную. Всё-таки его тянуло за Джинни – сегодня он мог хотя бы смотреть на него, тем более всё это шоу предназначалось именно для Феликса – он был уверен. Но Феликс переоценил себя. Толпа жутко утомила его. Одно дело, например, гиг, где собираются неформалы Сиднея, где пиво рекой, все слегка отбитые и явно не заботятся о своей репутации, где громко играет рок и вокруг совсем темно, только кружат огни стробоскопов. Другое дело – всё вот это. Дорогие шмотки, надменные взгляды. И бесконечное внимание. Феликс не принадлежал этому обществу. Ни тогда, ни тем более сейчас. Оливия играла на скрипке этюд за этюдом, раз за разом получая овации, и выглядела счастливой, Хёнджин постоянно с кем-то говорил, был неизменно вежливым и учтивым, а Феликс заебался. Ему было уже глубоко плевать вообще на всё. Ему пришла в голову гениальнейшая идея – свалить к себе в комнату. Но… — Даже не думай, дорогой, — за локоть его схватила Рейчел. — Первый День Рождения отца за семь лет. Не думаешь же ты, что сможешь пойти играть в приставку, потому что устал? Наверх – ни ногой. — Ты серьёзно? — Феликс скривился. — Похоже, что я шучу? — Ну, Рейчееел… — вышло капризно. — Боже, у меня дежавю, — они оба смеялись. — Дорогой, я серьёзно. Ты пробыл совсем мало. — Уже часа три прошло… — Потерпи чуть-чуть. Скоро будет салют, а потом лаунж. Сможешь развалиться в кресле и позалипать в телефон. Невежливо оставлять гостей, тем более, что все так рады тебя видеть. Феликс вздохнул так тяжело, как только мог. — Но хотя бы в уборную мне можно? — он надеялся схитрить. — На первом этаже, — Рейчел была непреклонна. — Боже, ты просто деспот, — и Феликс выдернул локоть из её цепких пальцев, чтобы сбежать хоть куда-нибудь. Он ушёл в приватную часть первого этажа – здесь было гораздо тише. В уборной Феликс долго смотрел на себя в зеркало над раковиной. Из отражения на него смотрел вовсе не он. Да, изменилось не так много. Волосы чуть короче, никакого пирсинга и этот галстучек… Но Феликс ощущал себя странно. Словно реальность раскололась. В одной реальности он всё бросил и уехал. А в другой – он никогда не уезжал, остался, выбрал скучную, душную, не подходящую ему жизнь. И вот он здесь. Заебался и ненавидит то, что его окружает. И хочет сбежать. Что в той, что в этой реальности Хёнджин ему не принадлежал. Что в той, что в этой реальности Феликс знал, что нужно бежать, что он не может остаться. Шампанского на сегодня было достаточно. Феликс довольно долго держал руки под холодной водой, а затем одну замёрзшую ладонь приложил ко лбу, а вторую – к шее, распрямил плечи, выгнулся слегка, хрустнув позвонками, и вздохнул. Возвращаться не хотелось. Он выскользнул из уборной, огляделся – к счастью, никого. Феликс прислонился к стене, откинул голову и прикрыл глаза, слушая отдалённый шум веселья. А затем двинулся дальше по коридору. Библиотека отца. Тихая и пустая. Идеально. Он мог немного передохнуть. Феликс прикрыл за собой дверь и включил свет. Он прошёлся вдоль книжных полок, рассматривая корешки книг. Ещё с детства он помнил, где и что стоит, а за последние месяцы выучил расположение и новых книг, которых за семь лет появилось немало. Феликс подошёл к письменному столу. На нём лежали книги, которые в последнее время читал отец, Феликс взял одну, раскрыл на том месте, где была закладка и, оперевшись задницей о стол, попытался прочитать хотя бы строчку. Он не видел перед собой ничего. В голове было пусто. Ему казалось, что он чувствует аромат пьяной розы. Ему было грустно. Дверь тихо открылась, Феликс поднял голову – это был Хёнджин. — Вот ты где, я тебя потерял, — ох, этот мурлыкающий голос. Феликс покрылся мурашками. — И как только умудрился заметить, ты был занят, — Феликс снова уставился в книгу. Любое их нахождение наедине моментально превращалось в какие-то игрища. Феликса начало потряхивать. Хёнджин вошёл, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, не глядя щёлкнул замком. — Конечно, я заметил, я всё время смотрел на тебя, — и Хёнджин склонил голову, посмотрел исподлобья – Феликс поглядывал на него – ну просто демон-обольститель, даром, что весь в белом. — Я не заметил. — Твои проблемы, — Хёнджин усмехнулся. — Интересная книга? Вечер дежавю и поломанной реальности. Феликс поднял взгляд и картинно откинул книгу, та упала с глухим стуком. Хёнджин быстро преодолел разделявшее их расстояние, ухватил Феликса за бёдра, чтобы усадить его на стол и вклиниться между его разведённых ног. Феликс не мог не стонать – так хорошо было снова чувствовать Хёнджина рядом, снова целовать его, ощущать его язык своим, его руки на себе. — У тебя холодные руки, — Хёнджин на мгновение сжал ладони Феликса в своих, прижался к пальцам губами, а потом посмотрел в глаза. — Я так скучал. — Я тоже, Джинни, я тоже, — Феликс обнимал Хёнджина, гладил везде, дышал глубоко, чтобы утопиться в его родном запахе и в шампанском с розами. Они целовались и целовались, Феликс хотел ощущать это единение вечно. — Хён, ты так вкусно пахнешь. — Ты тоже, сладкий. Что это вообще, м? — Феликс запустил ладони под короткий пиджак и сжал пальцами тонкую сетку на крепкой спине. — Это очень дорогой костюм. — Ты издеваешься? И Феликс притянул его к себе за затылок, чтобы снова целовать его сладкие губы, такие блядски красные сегодня. Пальцами другой руки он скользнул в этот чёртов вырез на брюках, почувствовал гладкую кожу, царапнул её короткими ногтями, Хёнджин вздрогнул. — Нет, хён, конечно же нет, — поцелуй в шею над самым воротничком, — я хотел быть красивым для тебя, — поцелуй в подбородок, — чтобы ты хотел меня, — поцелуй в висок, — тебе нравится, как я выгляжу? — поцелуй в мочку уха. — Господи, Джинни, о чём ты думаешь? — Феликс чуть отклонился, уходя от этих трогательных ласк, обнял его лицо ладонями, заставил посмотреть на себя. — О тебе? — глаза Хёнджина были такими просящими. Боже. — Ты самый красивый для меня, Джинни, самый прекрасный, мой хороший… — и Феликс покрыл лёгкими поцелуями всё его нежное лицо, прижался губами к родинке на правой щеке, а затем и к родинке под левым глазом. Хёнджин прикрыл глаза, а сам гладил Феликса по плечам. — Я всегда хочу тебя, и ты это знаешь, малыш, — Феликс пропустил его волосы между пальцами и накрутил одну прядь на палец. — Тебе очень идёт. Ммм… — и Хёнджин, резко перехватив Феликса за спину, рывком двинул его на себя и толкнулся бёдрами вперёд. — Нельзя, нельзя, Джинни, не сегодня, — но Феликс толкнулся в ответ и, ощутив ещё один толчок, выгнулся в руках Хёнджина, не сдержав жалобного стона. — Не… надо… Мх… — какой же Феликс был бесстыжий, он не мог по-настоящему сопротивляться. Они задвигались навстречу друг другу как сумасшедшие. Брюки что одного, что другого были тонкими, и всё ощущалось крайне остро. Хёнджин был таким твёрдым, жар его тела обволакивал Феликса, они сжимали друг друга в объятьях и не могли остановиться. Феликс упал на спину, Хёнджин навис над ним, поднял одну его ногу, до боли сжимая под коленом и продолжил толчки. — Господи, ты… сумасшедший… Ммм… Ещё, — Феликс сам подхватил свою ногу, раскрываясь насколько мог, пытался двигаться навстречу. Хёнджин чуть выпрямился, ухватился обеими руками за ремешок на талии Феликса и стал резко подталкивать его на себя. — Господи, блять… Боже… Джинни… — и Феликс выгнулся на столе, глаза закатились, тем более что он не мог смотреть на Хёнджина – это было невыносимо. Его влажная фантазия, его больная сводящая с ума реальность. И давление на талию вдруг резко прекратилось. Феликс слишком потерялся в ощущениях – трение не прекращалось, но он понял – Хёнджин снял с него ремешок. А в следующую секунду он почувствовал, как Хёнджин сбился с ритма, но только потому, что просунул этот самый блядский ремешок под шеей Феликса. Феликс застонал, почувствовал движение над собой – и шею сдавило. Хёнджин затянул пряжку. — Ты… убьёшь меня… Не… останавливайся… Fuck… Oh god… — Феликс стонал, вообще не заботясь о том, что их могут услышать. Он не мог думать сейчас. Голова кружилась, из горла рвались хрипы. Это была конечная. Они окончательно сошли с ума. Он всё-таки посмотрел на Хёнджина, сразу прямо в его тёмные глаза. Тот тянул ремешок в сторону, отбирая у Феликса всё больше воздуха, двигался по его возбуждению и пожирал глазами, другой рукой подталкивал Феликса за задницу на себя и в конце концов зашипел, выгнулся. Феликса затрясло. — Джинни! Я… Боже… Где-то на улице, сверху и со всех сторон раздался оглушительный грохот – начался салют. В просветах между тяжёлых штор полыхнуло зелёным и красным. Давление на шею прекратилось, Феликс шумно втянул воздух, хватаясь за ремешок, чтобы ослабить его, а внизу почувствовал, как Хёнджин быстро освободил его от брюк и белья и затем взял его в рот. — Ты… Ааххххх! — Феликс толкнулся вверх, в горячий влажный рот, ещё, и ещё, и ещё. Хёнджин ещё ни разу не сосал ему так. Феликс вскрикивал громко и протяжно, непроизвольно обхватил Хёнджина ногами, вцепился в его волосы и грубо насадил на себя, Хёнджин взял глубоко и принял Феликса в самое горло. Салют продолжал громыхать. Феликс кончал, ему казалось, что он сейчас воспарит над столом – так сильно его выгнуло. Феликс отлетел, он не понимал, где он и что происходит. Хёнджин снова навис над ним, поцеловал, и Феликс почувствовал во рту свою же сперму. Они сплелись языками, поцелуй был мокрым и таким пошлым – Хёнджин только своими губами и языком вытворял с Феликсом что-то даже более дикое, чем вытворял только что. — Тебе надо идти, — вдруг услышал Феликс и осознал, что уже полностью одет. Хёнджин застёгивал ремешок там, где он был изначально. — Рейчел тебя убьёт, если узнает, что ты пропустил салют. Сделай вид, что был там. — А…ты? — Феликс медленно сел на столе. Сердце колотилось, он даже дышал с трудом. — Иди, я взрослый мальчик, справлюсь, — и Хёнджин буквально поставил Феликса на пол и подтолкнул к двери. — Только загляни в уборную. Феликс посмотрел на Хёнджина – даже растрёпанный, с красными влажными губами – он был такой взрослый и властный. Красивый, страстный. Непредсказуемый. И абсолютно точно настолько же бесстыжий, насколько бесстыжим был сам Феликс. Грохот салюта прекратился. Именно в этот момент в наступившей тишине Феликс впервые подумал, что, может быть, конец их истории не обязательно должен быть плохим? Неужели же этот человек сможет жить так, как было когда-то уготовано Феликсу? Феликс чувствовал себя пьяным, хотя до этого вообще таковым не был. Что это было, чёрт возьми? Хотелось вернуться и спросить Хёнджина. В уборной Феликс прополоскал рот, поправил волосы и одежду. На шее виднелась чудесная красная полоса, кожу чуть саднило. Пусть все думают, что Ив Сен Лоран делает рубашки с ужасно узкими воротничками. Феликс улыбнулся себе в зеркале – он был настолько выебанным на вид, что абсолютно точно видел теперь в отражении себя. Его блядскую сущность не скрывали ни вычурный костюм, ни аккуратная стрижечка. Он почему-то был счастлив. Гостиная преобразилась – там действительно устроили настоящий лаунж. Приглушённый свет, множество диванчиков и маленькие столики перед ними, уставленные напитками, бокалами и свечами. Толпа гостей возвращалась с улицы. Все обсуждали красоту салюта. Феликс быстро увидел своих, подлетел к отцу, обнял его порывисто – лишь бы тот не успел как следует рассмотреть Феликса. — Чудесный салют! Невероятный! Ещё раз с Днём Рождения, пап, — они похлопали друг друга по спинам, и, к величайшему везению Феликса, на отца напал кто-то ещё. Феликс ускользнул, чувствуя затылком, как недобро смотрит Рейчел. Вон, вон отсюда. Он пробирался в толпе в обратном направлении. На задний двор. Скорее-скорее. И только когда оказался на улице, казалось, смог выдохнуть. Тут было пусто, гирлянды и фонарики горели повсюду, на уличных столиках поблёскивали оставленные бокалы. — Пиздец, — выдохнул Феликс. — Ой и не говори, — раздалось сбоку. Феликс резко обернулся. — Эти приёмы так выматывают, да? — рядом стояла девушка. Невысокая, очень стройная, в чёрном облегающем платье, которое полностью закрывало её шею и руки. Она была ярко накрашена, её тёмные волосы по плечи странно смотрелись со светлыми синими линзами. Она подожгла тонкую сигарету и затянулась, выпустила струйку дыма. — Будешь? — она протянула Феликсу пачку. Феликс не курил уже года два. Он вытянул сигарету и инстинктивно подошёл ближе – привычки курильщика неискоренимы – и девушка подняла дорогущую зажигалку Zippo, чиркнула колёсиком, и Феликс смог затянуться. — Тоже прячешь татуировки? — вдруг спросила она. — Что? — Феликс был в своих мыслях и не сразу сложил два и два. Она сделала изящный жест рукой с сигаретой, очертив свою шею, Феликс засмотрелся на острые длинные ногти. — Татуировки прячешь говорю. Видно на твоей шее, — и она оттянула воротник своего платья – на её шее тоже было множество рисунков, все они уходили вниз под платье. Затем она отпустила ткань и пальчиками аккуратно задрала рукав – там тоже были татуировки. Феликс улыбнулся, оставил сигарету в зубах и потянул рукав пиджака вместе с рубашкой – тоже показал свои татушки. — Ты сильно изменился, Феликс. — Мы знакомы? — Феликс вообще не удивился, сегодня таких диалогов было миллион. Только Феликсом его никто не называл. — Вместе ходили на плавание, когда нам было лет по 12, наши мамы типа дружат, — она снова затянулась. Феликс начал припоминать. — Как же… Соён? — Какой молодец! — девушка усмехнулась. — Ну, не зря пришла. Опоздала правда часа на три, — она выглядела меланхоличной и весёлой одновременно. — Мама меня заколебала рассказами о тебе. — Обо мне? — Не волнуйся, я просто пришла поесть. Но зато теперь я спасена – могу сказать, что увидела тебя, и ты не в моём вкусе. Ничего личного, просто я не заинтересована. — Оу… Они?.. — Да. Тупость, правда? — Потому что..? — Потому что, видимо, мы неформалы, или как они нас называют? — Это же… — Тупость. Рада была увидеться, — и она затушила сигарету в бокале на ближайшем столике. — И расстегни воротничок – тебе он, кажется, натёр, — и новая-старая знакомая ушла в дом. Феликс докурил, кинул сигарету в тот же бокал. Запрокинул голову и уставился в чёрное небо над собой. Только не хватало родителей, которые пытаются свести его с кем-то из их круга. Блять.