Второй шанс

— Хочешь сказать, я… вроде твой пленник? — этот Вэй Ин усмехнулся, но в глазах у него виделась тревожность. — Ты… приютил меня с дурными намереньями? — Ты — гость, — выдохнул Лань Ванцзи и тотчас поднялся, сделав вид, что ему нужно как можно скорее отнести поднос из комнаты. — Никаких дурных намерений, — добавил он, малодушно пряча от самого себя воспоминание, как этот Вэй Ин лежал на песке и губы его казались почти белыми, а токи ци в теле ясно показывали, что рёбра сломаны и осколки вот–вот вопьются в лёгкие. Воспоминание о том, как он думал, не убить ли его, и понял, что не может убить того, чью боль уже облегчил. Отвернувшись, он договорил: — Скоро принесу обед, — и поторопился уйти из комнаты. Однако когда он переступил порог кухни, где уже ждали своего часа рис и рыба, тарелка с фруктами и травяной чай, то замер. В самом деле, отчего он вдруг почувствовал такое смущение? Почему его укололо предположение Вэй Ина?.. Разве мало у него причин не доверять людям и даже ненавидеть их? Приложив ладонь ко лбу, Лань Ванцзи застыл, глядя в никуда. Давным-давно он не раз слышал, что время исцеляет боль утраты, но каждого, кто говорил об этом, не мог расценивать иначе, чем как лжеца. Ему было только семь, когда его мать, обвинённую в колдовстве, сожгли у него на глазах. Госпожа Лань была кроткой и тихой, стремилась помочь каждому, кому только могла. Магия её была слабой, и единственное, в чём она была одарена, так это в целительстве. К несчастью, именно потому люди в поселении признали её за ведьму. Когда она вместе с маленькими сыновьями собирала целебные травы, люди схватили её и потащили на суд. Лань Сичэнь — как старший — бросился за помощью, а Лань Ванцзи помчался следом, умоляя отпустить маму, уверяя, что она никому не делала зла. Суд был лишь названием, приговор огласили сразу, едва госпожу Лань вытолкнули на помост. Отец, предупреждённый Сичэнем, перенёсся в деревню так быстро, как только мог, — и всё равно опоздал. Под госпожой Лань уже полыхал костёр! Пусть Цинхэн-цзюнь был могущественным магом, куда сильнее, чем его супруга, но, не желая причинять вред хрупким людям, оказался ими же и забит до смерти. Дядя, Лань Цижэнь, поспешил тогда увести Лань Ванцзи и его брата прочь, чтобы спасти их от неминуемой расправы. Магия перенесла их высоко в горы, в безлюдные места, где таилась цитадель клана — Облачные глубины. Только несколько дней спустя Лань Цижэнь, используя древнюю технику, укрывавшую его невидимостью, сумел вернуться в поселение и забрать останки госпожи Лань и Цинхэн-цзюня, чтобы похоронить их на клановой земле… Лань Ванцзи, закрывая глаза, видел не лицо матери, а простую поминальную табличку с именем. Стала ли меньше боль от утраты родителей за все эти годы? Вовсе нет! Время выело облик любимых людей, но горечь в душе не сократила нисколько. Но тогда юный Лань Ванцзи ещё верил словам брата и дяди, что раз за разом повторяли: «Не все люди жестоки, освободи сердце от гнева, не таи мысли о мести. Они одарены куда меньше тебя, а с такой силой нельзя замышлять дурное». Тогда Лань Ванцзи ещё верил, и когда смотрел на кружащийся снег, на незыблемые горные вершины, на сосны, тянущие искривлённые от сильных ветров ветви к небу, даже таил надежду, что когда-нибудь снова сможет спуститься к людям, и те не прогонят его, не испугаются его умений. Время шло, и, совершенствуя магическое искусство по старым книгам рода, приобретая всё больше знаний, Лань Ванцзи осознал, что превосходит и брата, и дядю. Он узнал, как создать магическую формацию, чтобы реку повернуть вспять, он мог использовать самые старые и могущественные заклинания, а послушные его воле потоки ци в чужом теле приходили в норму, принося вместе с тем избавление от болезней, и могли даже время для человека повернуть вспять, вернув ему молодость. Он ощутил своё могущество, и оно подарило ему уверенность. Преисполнившись ею, он простил тех, кто когда-то причинил ему боль, и первый предложил всё же снова отправиться в мир людей. Со смерти родителей прошло уже двадцать лет, и ему казалось, что он готов столкнуться с любыми неприятностями, пусть воспоминания о матери по-прежнему вызывали слёзы. Дядя на эту его идею покачал головой, но не препятствовал, просто сам решил остаться в горах, а вот брат согласился, и они вместе отправились в долгое путешествие. Да только к чему хорошему оно привело?.. Лань Ванцзи покачал головой — и словно очнулся. Он положил в деревянную плошку риса и рыбы, поставил тарелку с фруктами на бамбуковый поднос, тут же вспомнив, что ушёл от Вэй Ина, не оставив ему плошки с мазью, которую следовало наносить на ссадины и раны. А ран было много. Пока Вэй Ин находился в беспамятстве, Лань Ванцзи собственноручно искупал его и привёл длинные, неровно обрезанные волосы в порядок. Он видел на его теле каскад чудовищных синяков, которые пусть и стали выглядеть лучше после воздействия ци, но всё ещё нуждались в обработке, он промазывал мазью множество ссадин на коже и глубоких царапин, опасаясь, что те загноятся. И конечно, он искренне хотел, чтобы Вэй Ин продолжил лечение. Надо же, как задела его одна лишь фраза, что он буквально сбежал! Да отчего же это?! И как ему всё-таки стоит относиться к Вэй Ину? Кто он — пленник или гость на самом деле? Не в силах разрешить терзающие его противоречия, Лань Ванцзи посмотрел на сидящего на пороге кухни, вторая дверь которой выходила прямо на улицу, белого тигра. Духовный зверь сверкнул золотыми глазами. В нём не было ни малейших сомнений — он принял Вэй Ина, жаль, что Лань Ванцзи это нисколько не помогало. *** …Когда Лань Ванцзи снова вошёл к Вэй Ину, застал того у окна. Вглядываясь в открывающийся пейзаж, он едва заметно улыбался, как будто бы на самом деле не таил никаких подозрений, не спрашивал совсем недавно про дурные намеренья. — Пора обедать, — холодно окликнул Лань Ванцзи, опуская поднос на постель. Вэй Ин оглянулся, и улыбка его стала ещё шире. — Чудесно, — сказал он, однако тут же чуть нахмурился: — Но отчего же там только одна порция? Лань Ванцзи повернул к нему голову, стараясь не выдать собственного недоумения. Он действительно не понял вопроса и почему-то ощутил неловкость. — Нас двое, а я должен есть один? — продолжал Вэй Ин, будто бы объяснял ребёнку. — Отчего ты не хочешь поесть со мной? — Привык… есть один, — сбившись немного, отозвался на это Лань Ванцзи. Сколько лет компанию ему составлял только духовный зверь! И в мыслях у него не возникло, что можно разделить трапезу на двоих. Последний раз это случилось в те времена, когда ещё был жив брат, да только сама мысль о них причиняла боль. — А как же беседа? — тем временем удивлённый Вэй Ин остановился напротив него, требовательно заглядывая в лицо. — Эй, Лань Ванцзи, лучшая приправа к обеду — хороший разговор. — За едой говорить не следует, — покачал головой Лань Ванцзи. Старое правило само собой пришло на язык, хоть некому было повторять его так долго. И конечно, встрепенулась память, нарисовала образ дяди, сам его голос, повторяющий одно за другим многочисленные правила, которыми обязан был руководствоваться заклинатель из клана Лань. Вэй Ин же, услышав, только рассмеялся: — Ещё чего! Не следует. Когда же говорить, как не за едой?! — он всё же опустился на постель и взглянул на простые блюда. — Раз ты не хочешь, тогда… может, хотя бы послушаем радио?.. — Здесь нет радио, — Лань Ванцзи заложил руки за спину и отвернулся, остановившись напротив Вэй Ина боком. — Никакой шум не мешает уединению, — пояснил он для чего-то. «Шуметь в Облачных глубинах запрещено», — ещё одно правило. От людей всегда было так много шума! — Вот как, — казалось, Вэй Ин о чём-то ещё размышлял, но не успел сформулировать вопрос, лицо его на миг показалось серьёзным, а глаза снова таили тревогу. Но Лань Ванцзи не стал гадать, отчего так, а воспользовался моментом и пожелал поскорее: — Приятного аппетита, — после чего немедленно вышел за дверь. Разве может он это вынести?.. Этот Вэй Ин ему совершенно не понятен. К счастью, Лань Ванцзи тоже нужно было поесть, и он отправился на кухню, где взял ещё один поднос со своей порцией. Тигр снова заглянул к нему, но не стал входить, словно позвал выйти следом. Послушавшись, Лань Ванцзи оказался на площадке, усыпанной морским песком, где в окружении персиковых кедров стояла небольшая беседка с традиционно изогнутой крышей, напоминающая ему о далёком прошлом, об Облачных глубинах, что давно опустели. Опустившись там на циновку, он взял палочки, но так и не сумел заставить себя поесть, лишь замер над плошками. «Лучшая приправа к обеду — хороший разговор», — продолжало звенеть в ушах. Тигр разлёгся у входа в беседку, не сводя с него глаз. — Что ты пытаешься сказать мне? — обратился к нему Лань Ванцзи, отложив палочки обратно на поднос. Тигр недовольно рыкнул и отвернулся, устремив взгляд в ту сторону, где шумело море. Лань Ванцзи сегодня впервые изменил своему распорядку, потому что был занят с Вэй Ином, и не выходил на пляж, не купался в пронизанных утренним солнцем волнах, не убирал нанесённый штормом мусор. — Ты прав, этим следует заняться, — кивнул он. — Благодарю. Духовный зверь в ответ только раздражённо дёрнул хвостом — то ли поторопить хотел, то ли считал, что Лань Ванцзи не до конца его понял. — Чем заняться? — раздался звонкий голос. Лань Ванцзи поднял голову и увидел Вэй Ина в дверях кухни. Он с любопытством озирался, и улыбка не исчезала ни из его глаз, ни с его лица. Он стоял босиком в дверном проёме, и казался даже слишком юным. — Ты говоришь с тигром?.. — Это не просто тигр. Духовный зверь, — зачем-то пояснил Лань Ванцзи. — Я должен убрать пляж после бури. — Да?! — Вэй Ин отчего-то воодушевился. — В таком случае я с радостью помогу тебе. — Тебе следует оставаться в покое, — возразил на это Лань Ванцзи, неожиданно разволновавшись, хотя так и не сумел понять почему. — Брось, я отлично себя чувствую, — отмахнулся Вэй Ин. — Так когда же мы пойдём туда?.. Осознав, что так просто от этого человека не избавиться, Лань Ванцзи поднялся, не потрудившись убрать не тронутую еду. — Прямо сейчас, — уронил он и первым направился по неприметной тропе сквозь буйные заросли. Вэй Ин не отставал.