Второй шанс

Оказаться в маленьком и юрком животном теле было удивительно, но даже сильнее поражало то, что сознание нисколько не изменилось. И ему — Вэй Ин чувствовал! — ему было тесно в этой крохотной оболочке. Тесно почти до боли. В то же время мир вокруг обрёл иные краски, раскрылся тысячью запахов, ощущениями, которые он прежде никак не мог бы испытать. Замерев напротив Лань Ванцзи, похоже, не менее ошеломлённого произошедшим, Вэй Ин задумался отчего-то не о том, получится ли ему теперь вернуться в привычный облик. Нет, его живо заинтересовал вопрос, отчего Лань Ванцзи неосознанно — ведь неосознанно, верно? — выбрал именно такое животное. Когда он захотел спросить: «Не любишь обезьянок, Лань Ванцзи?», получилось только пронзительно вскрикнуть. Вэй Ин тоже не особенно любил обезьян, не находил их смешными и, честно говоря, терпеть не мог их вопли, но это приключение всё же не заставило его разочароваться в себе. Напротив, оно как будто подтолкнуло его мысли сразу в нескольких направлениях. Вот только разобраться было не так просто, как хотелось бы — слишком мешали то сладковатые ароматы фруктов, то немедленное желание куда-то помчаться, то чересчур яркая жажда коснуться и ощутить под пальцами, насколько изменился мир. Вэй Ин боролся со всем этим, удерживая себя на месте, и конечно, не мог сейчас размышлять на серьёзные темы. Лань Ванцзи наконец шевельнулся. В холодном лице на мгновение стала заметна неуверенность и даже что-то, очень похожее на чувство вины, но в конце концов он сказал, справившись с эмоциями и выдержав исключительно ровный тон: — Это ненадолго. Впредь попрошу не показываться мне на глаза без одежды. Он развернулся и двинулся прочь с пляжа — быстрее, чем следовало бы, если действительно не испытываешь стыда за свою несдержанность. Вэй Ин внутренне рассмеялся, но не сделал никакой попытки направиться следом. Что ж, значит, этот Лань Ванцзи такой вот скромник? Всё больше моментов подчёркивают, что он… будто бы свалился из какого-то иного времени. Или, быть может, воспитывался в монашеском духе?.. Вэй Ин не сдержал желания почесаться, и на несколько мгновений это увлекательное занятие почти полностью поглотило его внимание. Когда же он вновь огляделся, жажда отложить разумные размышления на потом полностью овладела им. Сорвавшись с места, он скрылся в зарослях, бросив на песке одежду. Белый тигр, прежде развалившийся в густой тени неподалёку, медленно приблизился к вещам Вэй Ина, старательно подхватил их, не прокусывая ткань, и потащил к дому. *** Лань Ванцзи давно не испытывал ничего, даже отдалённо похожего на стыд, возможно, именно поэтому теперь не мог успокоиться. Спонтанные магические всплески, когда ци выходила из-под контроля, позволялись лишь малым детям, не овладевшим ещё в полной мере искусством медитации. Но такому, как он, не суметь удержать себя в руках — это возмутительно. Или он в самом деле ослабел здесь? Слишком много сил отдал в удержание магического барьера и создание духовного зверя? Как он мог так отреагировать, особенно в подобной постыдной ситуации! Отчего его так смутила чужая нагота? Пусть даже это несоблюдение правил приличия, но между ним и Вэй Ином не такая большая разница, чтобы настолько смущаться. Никто из них не девушка. И пусть правила говорили, что рассматривать чужую наготу не следует, нужно было отвернуться, а не спонтанно… Лань Ванцзи сжал кулаки. Почему он, зная, что может увидеть, всё равно посмотрел? Зачем поднял глаза? Кто на самом деле бесстыдник — Вэй Ин, который не рассчитывал, что кто-то застанет его на пляже во время купания, или он сам, решивший разглядывать его?.. Несмотря на то, что Лань Цижэня давно не было в живых, Лань Ванцзи в одно мгновение вспомнил его облик до мелочей. Сколько бы ему ни было лет, а дядя остался в его душе как образец человека, безукоризненно следовавшего правилам клана. И пусть даже клана тоже не осталось, Лань Ванцзи не позволял себе отступать от простых постулатов, среди которых находились ответы, казалось, на любую ситуацию. Дядя, несомненно, наказал бы его за то, что произошло. Можно ли считать это мучительное смущение, охватившее всё его существо, таким наказанием?.. Нужно ли заставить себя переписывать правила, как в детстве? Следовало ли спуститься в каменистую узкую бухточку на другой стороне острова, чтобы простоять коленями на гальке с бамбуковым шестом на запястьях? Уходя, он бросил: «Это ненадолго», но на самом деле не имел чёткого представления, сколько долго Вэй Ин будет пребывать в таком неприглядном обличии. Несколько часов? Несколько дней? Не повредит ли это его разуму?.. Будет ли Лань Ванцзи виноват, если Вэй Ин сойдёт с ума, не справившись с изменением облика? Лань Ванцзи ускорил шаг — в доме должна была найтись книга, где спрятались подсказки на такой случай. По крайней мере, он хотел в это верить. *** Когда солнце коснулось океанских волн, разбросав блики подобно манящему пути, Лань Ванцзи осознал, что Вэй Ин — в своём ли, в новом ли теле — не вернулся в дом. Неприятное волнение в тот же миг охватило его. Возможно, не совладав с новыми возможностями, он оказался ранен? Или случилось обратное превращение как раз в то мгновение, когда он испытывал собственную обезьянью ловкость, и это закончилось трагедией?.. На острове не было хищных животных, но Лань Ванцзи не мог с уверенностью сказать, что для небольшой обезьянки этот дивный мир полностью безопасен. Особенно если прежде обезьянка была человеком, который никогда не жил вдали от того, что люди считали цивилизацией. Невольно Лань Ванцзи понял, насколько далеко ушёл уже от тех сумрачных мыслей, когда готов был дать Вэй Ину погибнуть. Неужели этот человек каким-то образом стал значить для него… что-то? Неужели его судьба действительно так глубоко его взволновала? Если роковая случайность сейчас освободит его, что же он, Лань Ванцзи, испытает? Неужели на него опять обрушится горе, которое он так и не научился проживать?.. Или всё это — знак, что ему надо отыскать способ, чтобы отправить Вэй Ина с острова прочь, пока он не принёс слишком много суматохи, пока не разрушил Лань Ванцзи, ведь люди всегда всё разрушают? Не стоит ли пресечь жажду говорить с ним прямо сейчас, пока она не источила сердце? Мысли накатывали волнами, тревожили всё сильнее, и находиться больше в доме, вглядываясь в желтоватые страницы книги, где он искал подсказки, стало невозможно. Лань Ванцзи поднялся и прошёл в спальню, которую отдал Вэй Ину. Одежда, забытая на пляже, уже была здесь, но не возникало сомнения, что принёс её духовный зверь. Белая ткань сиротливой кучкой лежала посреди комнаты. Бездумно Лань Ванцзи поднял рубашку и штаны, аккуратно сложил их, стряхнув песок, опустил на край постели и нахмурился. Теперь здесь следовало подмести, но он понимал, что всего лишь пытается что-то отсрочить. Боится посмотреть Вэй Ину в глаза? Боится, что никогда больше не сможет встретиться с ним взглядом? Внутренне сжавшись, Лань Ванцзи последовал в раскрывающуюся над островом ночь. Сумерки тут были короткими, и стоило солнцу скатиться за горизонт, как темнота с колкими яркими звёздами накрывала остров, будто купол. Сумеет ли он заметить Вэй Ина, если тот всё ещё не в своём теле, среди этой темноты?.. Лань Ванцзи, не сознавая, ускорил шаг, углубился в заросли, сойдя с тропы. Не то чтобы у него было особенное чутьё, не то чтобы он понимал, куда могло увлечь любопытную обезьянку, но ноги несли его сами собой. В конце концов он даже зажёг огненный талисман, чтобы было удобнее пробираться сквозь темноту. Чем сильнее он удалялся от дома, тем больше возрастало внутреннее волнение. В самом деле, вдруг он опоздает на этот раз, ничем не сможет помочь?.. Не вовремя проснулась и ассоциация — Лань Ванцзи вспомнил фильм, что они смотрели вместе, и подумал, что чувства у него внутри должны быть похожи с тем, что ощущал тот мальчишка, когда его попытки помочь хоть кому-то не принесли никакого результата. Было так странно видеть себя в человеке, в таком крохотном и ничего не умеющем на самом деле человеке! Злость на себя оказалась освежающей, Лань Ванцзи немедленно мысленно дотянулся до духовного зверя, желая призвать его и отправить на поиски — всё же у тигра было преимущество! — но осознал, что тот… чутко дремлет, будто оберегая что-то. Заинтригованный, Лань Ванцзи направился сквозь заросли, ведомый тончайшей нитью, что объединяла его с духовным зверем. Растительность становилась всё гуще, пока вдруг не расступилась в стороны, открывая пологий берег ручья. Чуть выше сквозь темноту доносился неумолчный шум небольшого водопада, срывавшегося с нагромоздившихся друг на друга покрытых лианами скал. Здесь ручей растекался, образуя заводь — неглубокую, с чистой водой, в которой резвились мелкие рыбки. По берегам густо рос лавровый виноград, спелые плоды которого светлели в опустившейся на остров ночи. Лань Ванцзи увидел тигра неподалёку от воды, а когда приблизился, сумел рассмотреть и Вэй Ина. Тот спал, зарывшись в пушистую шерсть духовного зверя, как будто не замечал пришедшей с темнотой прохлады. Облегчение, в тот момент охватившее Лань Ванцзи, заставило его задержать дыхание. Он опустился на одно колено, рассматривая спящего с придирчивостью лекаря, но не заметил никаких повреждений на коже. В свете огненного талисмана она и вовсе казалась совсем чистой, даже следы шрамов от кораблекрушения растворились в тёплых отблесках. Лань Ванцзи уже собирался позвать Вэй Ина, как вдруг тот пробудился и тут же резко отпрянул, вжимаясь в тигра спиной: — Я не собирался тебе показываться, — вырвалось у него. — Давай обойдёмся без превращений! Вот только взгляд у него блестел так лукаво! Не похоже, что ему так уж не понравилось внезапное приключение. Лань Ванцзи немедленно поднялся и отвернулся, а затем резким движением развязал пояс, удерживающий верхнее ханьфу, сбросил лёгкую ткань с плеч и протянул назад. — Набрось, — велел он. — Вернёмся домой. Нельзя спать на улице. — Нельзя? — усмехнулся Вэй Ин, но послушно забрал одежду. — Ты всё ещё сердишься?.. — Нет, — Лань Ванцзи прикрыл глаза. Внутри него не было никакого гнева, только странная тревога, теперь как будто бы радостная, бившаяся как маленькая птичка, запертая в клетке из рёбер. Он должен отпустить Вэй Ина. Или уже никогда не сможет этого сделать.