Второй шанс

Лань Ванцзи давно отвык от того, что каждый день может приносить открытия, будоражащие душу и разум. В его мирке на острове мало что менялось день ото дня, и, когда он только заперся здесь, эти умиротворение и покой были подходящим лекарством, усыпившим резкую боль от пережитых потерь. Но с течением времени он привык к неизменности и словно забыл, что за пределами магического барьера времена года следуют друг за другом, преображается всё вокруг, в том числе и людские воззрения. Лань Ванцзи забыл об этом, погрузившись, как это бывает с лотосовым семенем, в спокойствие, как в ил на дне озера. Но Вэй Ин растревожившим солнечным лучом пробился к нему, будто пронзил насквозь тёмную воду, высветил его и заставил открыть глаза. Ноутбук, к которому Лань Ванцзи потихоньку привыкал, оказался причудливым окном во внешний мир, сквозь которое можно было заглянуть в любую точку земного шара. И Вэй Ин точно знал, что стоит показывать, открывая всё новые и новые чудеса застывшему прежде в подобии стагнации разуму. Но появилось не только это — бесчисленные истории, бесконечно увлекательные факты, цветные картинки, фильмы, живые настолько, что Лань Ванцзи так до конца и не поверил в возможность их создания без толики магической силы. Появилось что-то внутри него, требовательное, как только что сбросивший скорлупу птенец, такое же жадное и жаждущее тепла. Лань Ванцзи не понимал себя, и это тревожило, но всё же не пугало, напротив, увлекало погрузиться в водоворот, отдаться стихии, чтобы узнать, что именно она способна принести. Одно он понимал слишком хорошо — он не желает отпускать Вэй Ина и не смеет пленять его больше. Хочет быть с ним рядом — и не знает, как рассказать об этом. И как лишить Вэй Ина того чудесного мира, что видится вдали. *** Вэй Ин по-настоящему увлёкся историей, которую рассказывал Лань Ванцзи, выписывая иероглифы с особым усердием и аккуратностью. Если это и была автобиография, для человека, годы жизни которого существенно ограничены, она уже представлялась фантастикой. К тому же Лань Ванцзи уделял внимание и магии. Пересматривая страницу за страницей, Вэй Ин всё лучше понимал его — и всё больший потенциал видел в этой книге. Достаточно только представить её как художественную литературу, и мир примет её с распростёртыми объятиями! Впрочем, сначала следовало подумать о переводе, а значит — переговорить с Лань Ванцзи на эту тему. Вэй Ин был несколько взволнован этим, ведь вовсе не факт, что Лань Ванцзи согласится с его виденьем и планами. К тому же во время чтения он не забывал о собственной мечте и не откладывал её в сторону. Напротив, так много времени проводя в мире Лань Ванцзи — в прямом и переносном смысле — он иначе ощутил саму суть писательства. Теперь его собственная работа получалась куда глубже, становилась более захватывающей — и в чём-то мудрее. Вэй Ин никогда прежде не посвящал так много времени текстам — своим ли, чужим. Всегда находилось что-то мешающее, отвлекающее, но на острове, где они с Лань Ванцзи были только вдвоём, свободного времени было в достатке. Как ни странно, обретя доступ к Интернету, Вэй Ин вовсе не поспешил написать Яньли. У него появилась возможность дать о себе знать. Он мог бы рассказать сестре, в какую ситуацию попал, и она бы наверняка попробовала организовать поиски. Не то чтобы Вэй Ин не верил в слова Лань Ванцзи о магическом барьере, но в определённой степени сомневался, что тот на самом деле неодолим. Однако мысль, что кто-то будет пытаться вызволить его с острова, Вэй Ину пришлась не по вкусу. О своих сомнениях и размышлениях он, конечно, ничего не говорил Лань Ванцзи. В свою очередь тот ни разу больше не заговорил о возможности перенестись в Поднебесную — или куда бы то ни было. …Однажды утром, ровно в тот момент, когда Вэй Ин застыл на пороге кухни, любуясь тем, как первые солнечные лучи пронизывают помещение, он осознал, что не на шутку привязался к Лань Ванцзи. А следом понял, что испытывает к нему чувства гораздо более яркие, чем если бы они были всего лишь друзьями. Это не было больше только благодарностью, внезапной симпатией, или чем-то ещё поверхностным, преходящим. Лань Ванцзи самим своим существованием переменил его, и с каждым днём изменял в нём что-то снова и снова. Вэй Ин не был потрясён этими мыслями. Напротив, они принесли успокоение. Прежде, если его охватывали похожие эмоции, он немедленно бежал признаваться в любви, не опасаясь отказа. Если же получал его — отправлялся к сестре, единственному человеку, что понимал и поддерживал его. Теперь же… Теперь признаваться совсем не хотелось. Выросшее внутри чувство ничего такого не требовало. Тихое и такое огромное разом, оно не нуждалось в ответе. Вэй Ин был счастлив уже тем, что может испытать его, жить в нём и с ним в сердце. — О чём ты задумался? — услышал он голос Лань Ванцзи и осознал, что смотрит на него, но в то же время не понимает даже, когда тот вошёл в комнату и занялся обычными делами. Улыбка сама собой возникла на губах. — Ни о чём особенном, — солгал он. — Я почти дочитал твою книгу. — И заметил, что в ней не хватает конца, — Лань Ванцзи вновь перевёл взгляд. Он готовил завтрак и предпочитал не отвлекаться от этого. Удивительно, что в конце концов он привык к тому, что Вэй Ин приходит и начинает разговор. Привык настолько, что сам стал инициатором. Тёплое чувство снова согрело Вэй Ина. Наверное, пора было признать это за влюблённость. — А каким бы ты хотел видеть окончание? — уточнил он, чуть приблизившись и всё же остановившись так, чтобы не помешать. — Не знаю, — Лань Ванцзи искоса посмотрел на него и снова вернулся к своему занятию, причём с подчёркнутой сосредоточенностью. — Считал, что это книга об одиночестве. …И это отчасти было именно так. Вэй Ин всей душой сочувствовал главному герою — и Лань Ванцзи. Одиночество было ему понятно и знакомо, он ведь тоже остался сиротой, и, если уж говорить честно, семье Цзян не удалось в полной мере согреть его сердце. Дочитывая последние страницы, он переживал, что в итоге повествование завершится безрадостно. Это было бы логично, пусть предсказуемо, и не сделало бы книгу хуже — ценность её была в другом. Но в то же время… он не хотел такого конца. Для книги — или для Лань Ванцзи? Вот тут Вэй Ин не сумел бы дать однозначного ответа. — Об одиночестве, — начал он осторожно. — Но это не значит… — Не значит что? — Лань Ванцзи развернулся к нему так стремительно, что длинные рукава его одежд, аккуратно подхваченные поясом ханьфу, чтобы не мешали во время готовки, вырвались на свободу, взметнувшись крыльями испуганной птицы. — Что ты хочешь сказать? Казалось, он от чего-то защищается — и одновременно того же самого жаждет. Вэй Ин запутался, продолжают ли они разговор о книге. — Не значит, что если книга об одиночестве, завершаться она тоже должна… столь безрадостно, — продолжил он, обнаружив, что каждое слово заставляет его трепетать. Лань Ванцзи странно смотрел на него, и прочесть его эмоции было невозможно. — Ты всё равно хочешь уйти, — будто обвинил он. — Показываешь мне чудесный мир, которого лишился. Значит — хочешь вернуться туда. В нескольких фразах прозвучало столько отчаянной безнадёжности — и в то же время смирения. Вэй Ин качнул головой. — Я же говорил, хочу сначала закончить… — попытался он, но Лань Ванцзи прервал его, опустив ладони на плечи и сжав так, что даже стало больно. — А потом?.. Ты закончишь, а дальше?.. — Лань Ванцзи! — Вэй Ин вдруг осознал, что не хочет разговаривать с ним о будущем, и задумываться о том, что произойдёт когда-нибудь потом не желает тоже. Его тянуло к Лань Ванцзи немыслимой силой, и он хотел поцеловать его и утешить, а не пытаться искать объяснений. И уж точно не собирался представлять, не надоест ли ему остров ещё через несколько месяцев. — О чём ты только думаешь? Вопрос поставил Лань Ванцзи в тупик, и он отпрянул, на этот раз пряча глаза. В нём, похоже, выросло что-то необычное, что-то непонятное. Вэй Ину тут же захотелось узнать, что же это такое. Теперь он сам коснулся чужого плеча. — Эй, отчего ты заговорил об этом? — спросил он снова. — Я сам себя обрёк на одиночество, — проговорил Лань Ванцзи, и его будто придавила к земле незримая тяжесть. — Сам выбрал этот путь. Ты пришёл ко мне, потому что только ты мог прийти. Только у тебя была такая сила. Но чем больше я смотрю на тебя, тем лучше понимаю, что не имею права удерживать тебя. Рано или поздно ты уйдёшь. Каким может быть мой конец — или окончание моей книги, если впереди меня ждёт всё то же одиночество? Стоит ли мне рассказывать ещё и об этой невозможной боли? — Боли? Я приношу тебе боль? — не вполне понял Вэй Ин. Сердце его билось тревожно, пульс отдавался гулом в висках. Больше всего он не желал становиться для возлюбленного источником неприятностей. Разве не это двигало им, когда он сбежал от Цзянов? Разве он не хотел, чтобы они продолжали жить спокойно и счастливо, и потому устранил себя из общего уравнения? — Ты приносишь мне целый мир, — нехотя признался Лань Ванцзи. — Больше, чем я мог представить, больше, чем увидел за долгую жизнь. Но ты же… заберёшь всё это с собой. Когда покинешь меня. — Да почему я вдруг должен покинуть тебя? — возмутился наконец Вэй Ин, хотя горечь уже заполнила целиком. Лань Ванцзи впервые говорил так много, но, обнажив свои мысли, он показал, что вовсе не испытывает тех же прекрасных чувств, что очаровывали Вэй Ина. Если ему больно и плохо оттого, что Вэй Ин рядом, то… Вэй Ин разочаровал его? Вот почему тогда — уже довольно давно, если быть до конца честным, — Лань Ванцзи предложил перенести его прочь? — Как иначе? Твоя жизнь — там, за пределами магического барьера, — не так чтобы действительно уверенно отозвался Лань Ванцзи, нарушив ход мыслей Вэй Ина. Этот ответ не встраивался в нарисовавшуюся картину. — Моя жизнь, — фыркнул Вэй Ин и тут же предложил: — Почему бы тогда не покинуть остров вместе, если уж ты считаешь, что мне не подходит здешняя тишина?.. — Вместе? — Лань Ванцзи едва заметно нахмурился. Вэй Ин лишь кивнул на это, и между ними повисло неловкое молчание. Может, он не хотел открывать своих чувств именно поэтому? Из-за того, что подсознательно понимал — ответа на них он получить не может? — Лань Ванцзи, — начал он совсем другим тоном. — Помнишь, давно я показывал тебе фильм… Ну, тот самый. Разве он не подсказал тебе, что людям нужно говорить друг с другом? Если замалчивать что-то… — он не продолжил так, как хотел, вместо того добавил: — Если я действительно причиняю тебе слишком много боли, скажи мне об этом. Это не то, чего я хотел бы. — Мне причиняет боль сама мысль о том, что ты исчезнешь, — голос Лань Ванцзи был холодным, как будто он всё ещё что-то старается спрятать. — Почему? — Вэй Ин вздохнул. Он только что размышлял о собственном счастье, так как же вышло, что теперь больно им обоим? — Я… испытываю чувства к тебе, — Лань Ванцзи неожиданно посмотрел ему прямо в глаза. Он выпрямился и теперь казался ужасающе далёким. И это странно противоречило сказанному. Вэй Ину потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, чтобы горечь внутри переплавилась в солнечное тепло, в жар, захвативший, кажется, и тело, и душу. Он не доверил ничего словам, лишь шагнул вперёд, обнял Лань Ванцзи за талию и поцеловал — но вовсе не так, как в первый раз, когда он был спонтанным и осторожным. Нет, теперь он вложил в поцелуй все свои невысказанные чувства, и когда чужие руки скользнули, обнимая его, счастье вернулось. Счастья стало больше.