Зомбиверс

Всю ночь омега ворочался во сне, то урча, то улыбаясь, то неосознанно выпуская феромон, о чём недовольный Догю сообщил ему с первых секунд пробуждения омеги. — Может, ты к этому своему альфе и жить переедёшь? — В подушку промычал он. — Всю комнату завонял. А так, может, ко мне подселят кого-то не такого влюблённого. А если повезёт, то вообще один жить буду... — Много просишь. И вообще, я тебе не мешаю. — Ответил Джисон, которого недовольные возгласы сейчас волновали меньше всего. Все мысли, как во сне, так и по пробуждении, были заняты альфой, который, прощаясь, очень долго целовал в укромном уголке, нашёптывая такие смущающие сладкие речи. Самой яркой мечтой омеги сейчас было встретить альфу и провести с ним несколько минуточек перед началом дня. Наедине. Вскочив с постели и напугав сонного омегу, Джисон убежал в ванную, а потом сразу на кухню, но просторные квадраты пустовали. Не было даже Чонина, который в последнее время часто просыпался раньше обычного и шёл на кухню, наливал кофе и бездумно смотрел в пол. Джисон расстраивался, не получая больше никакой отдачи от альфы, а Чонин с каждым днём выглядел всё отстранённее, будто их внезапно вспыхнувшей дружбе так же внезапно пришёл конец. Джисон не успел повернуться к дверям, как тёплая большая ладонь легла на бок и поползла к животу, обнимая. Омега вдохнул яркий сандал и откинул голову, открывая шею для приветственных поцелуев. Минхо, проложив дорожку поцелуев по нежной коже, ткнулся носом в запаховую железу, шумно втягивая сгущающийся феромон омеги. — Доброе утро, Сони. — Прохрипел Минхо, прикусив тонкую кожу у угла челюсти. — Даже после сна прекрасно выглядишь... — Доброе утро, Минхо... — Громким урчанием отозвался Джисон и повернулся к нему. Минхо, даже не проверив коридор, припал к пухлым губам, запуская пальцы в мягкие влажные волосы омеги. Джисон обвил руками его шею, растворяясь в голодном поцелуе с любимым. Услышав, как громко хлопнула дверца шкафчика, Джисон подскочил и как ошпаренный отлетел от Минхо. Появившийся внезапно Чонин молча делал кофе, не обращая внимания на сладкую парочку, что с колотящимися сердцами замерла на месте. Минхо стрельнул взглядом в омегу и протянул ему руку, намекая, что можно продолжить в другом, более подходящем месте, но Джисон покачал головой и кивнул ему на дверь. Такой расклад альфе не понравился, но спорить он не стал и вышел за дверь, ожидая, когда Джисон закончит с Чонином. — Нинн-и... — Извините, что помешал вылизывать друг другу глотки, но уже утро и я хотел бы позавтракать. — Бросил Чонин и залил в чашку кипяток. — Зачем ты так?.. Я же не сделал тебе ничего плохого... — Обняв себя за плечи, тихо проговорил Джисон, следя за длинными пальцами, помешивающими ложкой напиток. — Ну конечно, никто не сделал, все такие милые и хорошие, аж в глазах рябит. — Закатил глаза Чонин. — Иди к своему альфе, Джисон. Омега дёрнулся от громкого звука упавшей в раковину ложки. Чонин обернулся и Джисон, увидев его злые глаза, мечущие молнии, выскочил из кухни, падая в объятия любимого. Минхо дёрнулся к кухне, но Джисон его остановил и, пытаясь перекрыть чужую злость поцелуями, толкнул по направлению к гостиной. Чонин злым взглядом сверлил чашку, чувствуя, как бурлящим кипятком бежит по венам кровь. Сегодняшний сон обычной радости не принёс, потому что в этот раз всё было слишком реалистично: и руки альфы на талии, и его член в заднице, и острые клыки, пронзающие шею. Чонин долго лежал в постели с мокрыми штанами, ожидая, пока сосед по комнате соизволит уйти в ванную. От того, как неприятно к коже липла ткань, альфа злился ещё больше. Сделать нормальный кофе так же не вышло, так как он отвлёкся на разговор с омегой и вместо двух ложек сахара положил две ложки кофе. Чонин непроизвольно зарычал, переливая половину горького напитка в другую чашку и, добавив в обе сахара, залил кипятком, надеясь спасти ситуацию хотя бы с кофе и не замечая стоящего в дверях. Альфа обхватил раскалённую чашку тонкими пальцами и отпил горячий сладко-горький напиток, смотря на доску для разделки рыбы с цветочком. Цветочек был покрыт мелкими царапинами, длинными порезами, и Чонин с тихим смешком сравнил его со своим сердцем. Альфа опустил голову, упираясь ладонями в столешницу, и тихо вздохнул. Злость сменилась тоской. Чонин уловил в воздухе лёгкий запах мускатного ореха и обернулся на вожака, привалившегося плечом к стене. Чан смотрел на него непроницаемым взглядом, оценивая состояние младшего альфы и просчитывая наперёд возможные выкидоны. Чонин так же молча смотрел в красные глаза вожака, чувствуя, как глубоко внутри зашевелился проснувшийся внутренний волк. Чан расслабленной походкой подошёл и, обхватив пальцами вторую нетронутую чашку кофе, отпил, продолжая смотреть в лисьи глаза, выражающие весь спектр эмоций от недоумения до какой-то скрытой в глубине тёмных глаз грусти. — Доброе утро. — Спустя долгое молчание произнёс вожак. — Кофе у тебя в этот раз получился.. интересным. — С лёгкой улыбкой подвёл он. — Доброе утро... — Чонин улыбнулся в ответ, в миг сбрасывая оковы непонятно откуда взявшегося напряжения. Лисьи глаза с прищуром заискрились и он, взяв свою чашку, уже без отвращения отпил горький кофе. Чан даже его сделал слаще одним своим присутствием. — Сегодня без твоего фирменного хлеба? — Спросил вожак, стрельнув взглядом в закрытую дверь пекарни, из-за которой сегодня не исходил уже привычный жар и запах выпечки. — Я сегодня проспал... Чуть-чуть. Я могу испечь, если подождёте. — Оживился младший альфа. — Не нужно, всё в порядке, у нас есть вчерашний хлеб. Ни к чему в пустую переводить продукты. Спасибо за кофе. — Мягко произнёс вожак и, допив напиток, вымыл чашку и ушёл, пропустив в дверях проснувшихся омег, что сегодня должны были заняться завтраком. Чонин проводил его грустным взглядом и со вздохом вымыл чашку, избегая долгих взглядов омег, накинувшихся с ножами на картошку. Чонин, зайдя в медицинский корпус, накинул белый халат и принял из рук явно не выспавшегося Сынмина пробирку с тёмной, почти чёрной кровью. — Чокнулся совсем что ли? — Зарычал Чонин и, оглянувшись на закрытую дверь, пролетел через весь кабинет, пряча пробирку на подставке за другими. — Нормально всё, ещё никто почти не проснулся. — Отозвался Сынмин и растёр лицо ладонями. — Я взял у них анализы, надо будет ещё кое-что посмотреть. Чонин осмотрел его с ног до головы, отмечая синяки под глазами и помятый внешний вид. — Ты вообще спал? — Пару часов. — Прикрываясь ладонью, альфа зевнул и потянулся. Чонин принюхивался, улавливая сладкую сакуру на нём и, сморщив нос, отвернулся, тихо проклиная и вездесущих парочек, и себя, и вообще всё на свете.

________

Джисон чувствовал настроение Минхо, меняющееся с каждой секундой и спиралью врезающееся в одно явственное желание. Альфа всё чаще находил повод зажать его в тёмном уголке, чтобы зацеловать до сбившегося дыхания и кроваво-красных губ, что очень нравились омеге в отражении запотевшего по бокам зеркала ванной, как нравились и следы на талии от длинный тонких пальцев альфы. Джисон старался быть рядом как можно чаще, но Минхо в какой-то момент резко от него отстранился и бо́льшую часть времени стал проводить в своей комнате, отказываясь и от прогулок, и от небольших задержек на ферме. Омега после долгих размышлений и самокопания пришёл к выводу, что это из-за приближающегося гона и решил навестить затворника в блоке альф. Он дошёл до конца коридора и остановился напротив тёмной двери, из-за которой в нос бил сандаловый феромон. После тихого стука дверь открылась и Джисон, не дав времени на размышления, маленьким ураганом ворвался в комнату, натыкаясь на взлохмаченного альфу с дикими глазами. — Уйди сейчас же. — Прорычал Минхо, против воли втягивая сладкую дыню. Джисон только улыбнулся, подплывая к альфе и кладя ладони на крепкую грудь. — Я хочу тебе помочь. Я хочу тебя. — Тихо проговорил тот, чувствуя под пальцами горячие каменные мышцы. — Я не хочу так. Ты не заслуживаешь быстрого перепихона в мой гон. Уходи. — Минхо не очень аккуратно сбросил с себя его руки и отшатнулся подальше, борясь с внутренним волком, почуявшим омегу. — Не прогоняй, я всё для себя решил. Я хочу этого. Хочу помочь, хочу чтобы ты.. стал моим. По-настоящему... — Сони, я и так твой... — Не спорь. Не сопротивляйся. Джисон заурчал, показательно втянув густой сандал и, призывно заскулив, провернул замочек, запирая дверь. Минхо держался до последнего, но щёлкнувший замок двери щёлкнул вместе с мозгом альфы, и он, уводя загипсованную руку в сторону, прижал Джисона к стене, голодным поцелуем захватывая его губы. Джисон погладил крепкую грудь альфы и, скользя обеими ладонями вниз, забрался под мягкую футболку, касаясь прохладными руками раскаленной кожи его живота. Минхо, коротко зарычав, прижался к его ладоням, вжимая омегу в стену, коленом разводя его ноги. Джисон заурчал, почувствовав низом живота твёрдость альфы; его тонкие пальцы легли на полоску ремня, медленно вытягивая из шлёвок. Минхо, поглаживая омежье бедро, нервно повёл плечом загипсованной руки, разрывая поцелуй. — Я сам, не злись. — Прошептал Джисон в его губы и расстегнул ремень, оставляя поцелуй на чужом подбородке. Минхо, заглянув в потемневшие глаза омеги, нехотя уступил, приспуская натянутый поводок внутреннего волка и набрасываясь на тонкую шею обжигающими поцелуями. Джисон, сжимая его волосы у корней, несдержанно заскулил, чувствуя, как его альфа прижимается к нему пахом, даря такое необходимое трение. Вся сущность омеги задрожала под раскатистым рычанием альфы, дошедшего поцелуями до места метки. Минхо вжался в бьющуюся под кожей венку, шумно вдыхая сладкую дыню и с глухим стоном лизнул его шею. Джисон, отмерев, скосил глаза на альфу, лижущего место для метки, чувствуя, как по всему телу бежит горячая волна мурашек, собираясь ноющим узлом внизу живота. Омега схватился за края мягкой футболки и потянул вверх. Альфа оторвался от его шеи лишь на секунду, позволяя снять с себя верх, и снова набросился на манящий участок кожи, выбивая из омеги протяжный стон. Минхо, отпустив омежье бедро, рывком стянул с себя штаны и, повернув омегу по направлению к кровати, с глухим рычанием подтолкнул его к мягкому матрасу. Альфа, сняв с него верх, опираясь на одну руку, навис над ним, поцелуями спускаясь ниже, и, слыша учащённое дыхание сверху, коротко-дразняще коснулся языком розовой горошины соска. Джисон, вновь сжав мягкие волосы, дёрнулся всем телом, реагируя на довольную усмешку краснеющими щеками. Хотелось поставить этого альфу на место, бросить что-нибудь колкое за то, что в такой момент позволяет себе свои штучки, но губы Минхо, втянувшие сосок, выбили из его головы лишние мысли. Горячий язык скользнул по ореоле и альфа с тихим чмоком опустил краснеющую вершинку соска, переходя к другому. Под сжигающийми до тла поцелуями омега скулил и извивался, упустив момент, когда остался без одежды и оказался лежащим на горячем во всех смыслах альфе. Минхо с силой сжимал его ягодицы одной рукой, то и дело спускаясь к мокрому входу, пачкающему его бёдра. Джисон стыдливо залился краской, чувствуя нежные поглаживания подушечки пальцев по сжатому колечку мышц. Минхо наградил его едва слышным смешком, медленно погружая мокрый палец внутрь и чувствуя, какой омега внутри узкий и горячий. Стараясь не представлять, что это мог быть не палец, Минхо, увлекая омегу в поцелуй, медленно двигал рукой, подготавливая его к чему-то покрупнее. К тому, что уже очень давно упиралось во внутреннюю сторону омежьего бедра. Джисон расслабился, стараясь не думать о том, каким он становится мокрым от простых поцелуев и всего лишь одного пальца внутри. Омега, находясь на нём, чувствует силу и давление альфы, обмякает, позволяя делать с собой всё, что тому захочется. Слишком долго он ждал, чтобы сейчас думать о чём-то, кроме такого желанного члена его альфы. Два пальца растягивают омегу с хлюпащим звуком, кружа вокруг плотного комочка нервов и вырывая из зацелованных губ омежий скулёж. Джисон раньше и не догадывался, что способен издавать такие звуки, но пальцы Минхо сегодня во многом его удивят. Альфа, вынув пальцы под жалобный всхлип, глядя в его глаза провёл по ним языком, собирая блестящую на фалангах жидкость с лёгким привкусом дыни. Джисон смущённо опускает голову, целуя его шею и, привстав, обхватывает твердый член альфы рукой, направляя к старательно подготовленному входу. Минхо, казалось, перестал дышать, сверля взглядом мучительно-медленно погружающуюся в омегу головку. Джисона хотелось взять прямо сейчас, поставить в коленно-локтевую и трахать, пока не кончатся силы. Возможно, до завтрашнего утра. Но он терпеливо ждал, борясь с волком и беспокоясь о любимом. Минхо хотел его, но больше хотел, чтобы первый раз омеги прошёл хорошо. Чтобы Джисон почувствовал себя любимым, нужным, желанным. Чтобы знал, что альфа никогда не причинит ему боль. — Как ты себя чувствуешь сейчас? Всё хорошо? — Хриплым голосом спрашивает Минхо, чувствуя, как сильно сжимается омега. Джисон только кивает с прикрытыми глазами, приподнимается и снова опускается на его член, от чего альфа под ним всем телом напрягается, одной рукой сжимая простыни до побеления костяшек. Омега не отвлекается на глухой треск ткани, наконец, опустившись полностью; привыкает к ощущениям и тяжело дышит, борясь с желанием внутреннего омеги. Минхо, не сдержавшись, раскатисто рычит, прожигая взглядом омегу, что сжимает его глубоко внутри, распаляя почти нестерпимой узостью и жаром. Джисон, вдохнув яркий сандал, оседающий на кончике языка, откинул голову, протяжно заскулив и выгибаясь. Внутренний омега решительно брал над рассудком верх, заставив его начать медленные движения, инстинктивно выгибаясь. Встречные толчки альфы подбрасывали омегу, от чего тот, приземляясь, принимал альфу во всю длину. Джисон упёрся рукой в крепкую грудь, короткими ногтями царапая горячую кожу; альфа сгибая ноги в коленях, развёл бёдра, увеличивая амплитуду влажных толчков. Он отпустил разорванную простынь и нежно погладил напряжённое бедро омеги, поднимаясь выше. Кончики пальцев коснулись напрягающихся мышц живота, очертили рёбра и замысловатым узором обвели сосок. Джисон сжался сильнее, отзываясь громким стоном и накрывая ладонь альфы своей. Сплетая пальцы рук, Минхо потянул омегу к себе и, вовлекая в нежный поцелуй, мягко сжал его ладонь в своей. — Я люблю тебя. — Тихо проурчал Джисон, втягивая губами кожу под углом челюсти. Джисон горячо выдохнул в районе уха альфы, чувствуя в один момент слишком много: сильную руку на ягодице, твёрдый член, входящий резковатыми, но всё ещё аккуратными толчками, раскатистое рычание, смешивающиеся феромоны и жар раскаленной кожи. Альфа, прикусывая его плечо, едва слышно заскулил и поднялся, возобновляя самостоятельные движения. Джисон, почувствовав острые зубы, откинул голову, вжимаясь всем телом в альфу с глухим стоном, чувствуя до боли сжимающую ягодицу ладонь. Минхо, застонав, укусил ещё раз. Глядя на волнами качающийся живот и бёдра, он до крови прикусил собственную губу, активно поддаваясь навстречу такому мокрому и узкому омеге. Минхо зажмурился, отгоняя так не вовремя вставшую перед глазами картинку, и мотнул головой. — Сон..Сонн-и... Джисон посмотрел в затуманенные желанием тёмные глаза и, цепляясь за сильные плечи, позволил уложить себя на спину. Минхо, не выходя из омеги, навис над ним и, поцеловав мягкую щёчку, ткнулся в шею, до боли в лёгких вдыхая запах, прогоняющий наваждение. Упираясь коленями в постель, альфа начал двигаться, с влажными шлепками вбивая омегу в матрас. Джисон выгнулся и уступил внутреннему омеге, которая тут же воспользовалась ситуацией, заставив его призывно заскулить, закидывая одну ногу на поясницу альфы. Внутренний волк Минхо, реагируя на призывный скулёж, сорвался с цепи. Альфа сомкнул зубы на омежьем плече, чувствуя, как зудят клыки. Движения стали резче, быстрее; стоны омеги громче. Последний, чувствуя власть альфы над собой, извивался и выскуливал просьбы о большем, а Минхо был не в силах отказать. Не в состоянии. Опираясь на здоровую руку, альфа вбивал его в постель, покусывая то основание шеи, то плечи, то грудь, оставляя бесчисленные отметины от зубов. Омега едва не вырывал его волосы, скуля и от боли, и от того, что ему это нравилось. Нравился такой Минхо. Неуправляемый, почти агрессивный. Дикий. Джисон приподнял бёдра, с вскриком, потонувшем в рычании, впуская альфу по основание. Омега встретился с ним взглядом, краем уха улавливая стук спинки кровати об стену, почти такой же громкий, как стук двух сердец. Альфа тихо заурчал и, сорвавшись на глухое рычание, снова опустился к манящей шее, вжимаясь носом в запаховую железу и проводя по ней языком. Джисон заурчал, всем телом стараясь прижаться к нему и открывая шею, но Минхо, к счастью или сожалению, не кусал, чем обижал внутреннего омегу Джисона, который уже распланировал всё до мельчайших деталей. В том числе и укус. Минхо привстал, обхватывая рукой член омеги и медленными движениями водя вверх-вниз, растирая большим пальцем выступающий прозрачными каплями предэякулят. Джисон, не отрываясь от затягивающих на самое дно чёрных омутов его глаз, нетерпеливо толкнулся в сжатый кулак альфы, жалобно по-омежьи поскуливая. Минхо, втянув его в глубокий поцелуй, ускорил движения руки, выравнивая в один ритм с грубыми толчками. Джисон, заскулив, дёрнулся и, кончая, зажал альфу бёдрами, смыкая зубы на его шее. Минхо, раскатисто рыкнув, застонал и, совсем нехотя выйдя из пульсирующего омеги, излился на подтянутый живот, украшая напряжённые мышцы молочными каплями и смешивая их с белёсой жидкостью омеги. — Мой омега... Мой С- Сони. — Прорычал куда-то в его шею Минхо и, сжимая одной рукой дрожащее бедро, потёрся вновь твёрдым органом об чужой мокрый от выделений живот. Джисон так же ткнулся в его шею, вдыхая смешанный, наконец, феромон дыни с сандалом. Внутренний омега был невероятно счастлив. Как и Джисон. Минхо теперь точно его и никуда не денется. Джисон не отпустит, окончательно сдавшись под натиском внутреннего омеги.