Анна Сэллоу
Я подслушала крайне странный разговор двух девушек этим утром: одна говорила, что в отношениях нужно искать не фейерверк, а камин, на что другая заметила, что смысл в том, чтобы искать. — Сэллоу! Да не ты! Какая-то лохматая шестикурсница отпихнула меня в сторону и направилась к моему братцу, видимо, намереваясь пригласить его на Святочный Бал. Последние дни в замке все только этим и заняты, словно ни у кого нет других дел, и это было самое интересное занятие на свете: пары, парни, наряды... Не знаю, на что рассчитывала эта клуша, но за сегодня она была уже четвёртая. Когда Себа возвращался в школу на седьмой курс, мы-то думали, что у него будет ужасная репутация, после Азкабана-то, но оказалось, что определенный тип девушек это даже заводит. В любом случае, ее попытка явно не стоила того, что я отвлеклась и упустила из виду тех двоих. И теперь мне больше никогда не узнать, что там было про парней и камины, и я вряд ли услышу какую-нибудь более интересную сплетню за сегодня. У всех вокруг такая интересная жизнь, что хоть за гриндилоу держись, едва успеваешь за всеми приглядывать. У кого угодно, только не у меня. Хотя, может, оно и к лучшему. За два предыдущих года мне хватило приключений на всю оставшуюся жизнь. Можно мне, пожалуйста, дальше как-нибудь без этого? — Нет. — Не дождавшись самого вопроса, Себа ответил ей сухо и прямо. Девчуля быстро скрылась за ближайшим поворотом. Жалко её даже. В коридоре осталась стоять только наша скромная компания из восьми человек, включая чемпионку Хогвартса на Турнире Трех Волшебников. Затрудняюсь сказать, о чем они говорили до этого эпизода, потому что я опять выпала из разговора, когда они снова принялись вспоминать какое-то весёлое приключение с шестого курса, на котором меня не было. Победив проклятье, я даже смогла кое-как сдать пропущенные СОВ, а вот пропущенное внеурочное время наверстать уже не получится. — Тебе придется с кем-то пойти, если ты вообще собираешься идти, — заметил Оминис, почесав подбородок. Ему легко говорить, он-то стоял тут и обнимал за талию свою дорогую девушку. Амит и Поппи, которые сидели рядом на подоконнике и держались за ручки, тоже были в привилегированном положении относительно простых смертных, которые к этому дню Х ещё не объявили о своих отношениях или хотя бы не наметили объект симпатии. Наверное, это всё задумывалось как большой праздник и знаменательное событие, но лично для меня это было только лишнее напоминание о том, что за полгода с момента возвращения в школу я так и не начала чувствовать себя здесь в своём котле. — Я не знаю, что и делать, — наклонилась к нам Натсай и перешла на шёпот, беспокойно оглядываясь. — Я хочу пойти с Себастьяном в открытую, но он говорит, что моя мама будет в шоке. Чего уж там, вся школа будет в шоке. Отважная гриффиндорка, чемпионка Турнира от школы чародейства и волшебства Хогвартс, наша звезда Натсай и какой-то бывший заключённый. Я бы тоже была в шоке, если бы не знала, что после освобождения он успел аж спасти мою скучную жизнь, чуть не разменяв ее на свою собственную. Честно говоря, немного поразмыслив об этом, я даже не знаю, что хуже — не иметь отношений вообще или иметь вот такие, с каким-то вечным преодолением. — Я считаю, что если хочется, значит, надо. На мнение общества тебе наплевать, это я знаю. «Не важно, что думают другие, важно то, что знаем мы». А вот мама… Ты всю жизнь от нее бегать будешь? А если вы поженитесь? — Поппи вставила свои пять сиклей в беседу внезапно и безапелляционно, тем самым заставив Натсай напрячь плечи и опустить голову, но спустя пару секунд — обречённо покивать с закрытыми глазами и глубоко выдохнуть. Нет, всё-таки, я решила: проще не влипать в отношения вообще. — Анна, а у тебя есть пара? — неожиданно обратилась ко мне Натсай, будто желая наконец перевести тему разговора с себя на кого-нибудь другого. — Я даже не знаю… Думаешь переключиться на Сэллоу-девочку? — Я выгнула спину и заправила свои каштановые кудри за ухо, заставив всех присутствующих прыснуть. — Я не думаю, что твоя мама примет меня теплее. — Да нет же! — Натсай только по-доброму посмеялась, улыбаясь мне белыми зубами на фоне тёмных щек. — Бал уже совсем скоро. Я надеюсь, ты идёшь? Идёшь ведь? Коридор вдруг стал каким-то давящим и тяжёлым: тёмные деревянные панели, обрамляющие стены, будто окружали меня со всех сторон и не оставляли мне путей эвакуации. Шесть пар глаз (плюс одна пара ушей Оминиса) устремились в мою сторону, и я почувствовала себя так, будто мне сейчас нужно встать за кафедру директора в Большом зале и во всеуслышание объявить, что я совершенно никому не нужна, раз меня до сих пор никто не пригласил. — Я, э-э-э… Я… Да что мне там делать, — очень уж непринуждённо пожала я плечами. — В смысле! Так не пойдет! — Натсай широко распахнула глаза, готовясь обрушиться на меня грозовой авгурейской тучей. — Мы должны пойти туда все вместе! Никто не должен чувствовать себя оставленным и брошенным в такой день! — И мы должны поддержать Натти! — снова влезла Поппи с очень утвердительным видом, заставив меня опустить глаза в пол и начать судорожно мять край мантии в поисках пути отступления. — Я-я-я… Рада бы… — Я попыталась сгладить безвыходность положения своим копошением в кошеле, будто я искала там что-то очень важное (или хотя бы достаточно остроумный ответ). Но туза в нём не было, как и какого-нибудь загадочного артефакта, который бы дал мне алиби: только несколько сиклей и один бронзовый кнат. — Гаррет! У тебя же нет пары? — простодушно спросила его Натсай, поворачиваясь к нему всем корпусом. — Э, да, э, нету. — Гаррет ответил так, как он отвечает на все вопросы: легко, задорно, своим низким дурашливым голосом. Только вот язык его тела контрастировал с этой беззаботностью как никогда: он весь скукожился, будто старая тыква, и метнул короткий взгляд куда-то за поворот коридора, куда несколько минут назад скрылась та шестикурсница. Казалось, Гаррет стоял на низком старте, чтобы по первому свистку выхватить метлу из-за пазухи и немедленно отсюда удрать. — Вот, вы же можете пойти вместе! — торжествующе подняла палец вверх Натсай. — Ну что вы так на меня смотрите? Там главное зайти внутрь вместе со своей парой и станцевать один танец, а дальше можете делать что хотите! — Она кивала серией коротких воодушевленных кивков то мне, то Гаррету, будто с каждым движением её головы мы должны были сильнее убедиться, что это хорошая идея. — Тётя Матильда, это вы? — обратился Гаррет к Натсай глубоким голосом, чуть более сладким, чем обычно, рисуя им картину глубокой родственной связи. Он вскинул правую руку и добавил: — Спасибо за вашу заботу о моей личной жизни! Пока все смеялись над его занимательной постановкой, он сделал ещё какой-то театральный жест в мою сторону, и наши конечности столкнулись. Кошель выскользнул из моих рук, и маленький бронзовый кнат выпал из него и с громким звоном покатился по пустому коридору прочь. — Ой! Прошу прощения, я поймаю! — Судя по всему, Гаррет не заметил, что это был вовсе не золотой галлеон, а всего лишь кнат, а значит, погоня того не стоила, но останавливать его было уже поздно. А я с удовольствием пустилась за ним, лишь бы от этих дурацких расспросов подальше. — Какие милые малыши! — сказала Поппи нам вслед, точь-в-точь спародировав тон профессора Уизли. Маленькая бронзовая монетка укатилась за поворот, и Гаррет накрыл её своим ботинком. Остановившись, он обернулся на меня и поднял голову, фактурно откидывая назад две беспорядочные пряди рыжих волос. — О! Вот! Фуф, поймал! — сказал он в привычной манере, а потом немного побегал глазами по полу: — Анна, а теперь давай серьёзно, пока они не слышат. Ты не против со мной пойти? — Натсай открыла тебе глаза на мою невероятную красоту? — ухмыльнулась я и поправила свою густую чёлку, и два коротких выстрела глазками усугубили ситуацию. — Я первый задал вопрос! — обезоруживающе улыбнулся он. — Не отказывай девушке в ответе, — использовала я запрещённый приём. — Говорю на равных со своей дорогой подругой! — отбил он атаку. — Просто скажи, да или нет? Я понимаю, что нас обоих почти заставляют это делать. Что ж, победил всухую, припёр к стенке. — Не знаю, — сдалась я. — Я просто растерялась. Я вроде бы и правда не горю желанием туда идти, но, с другой стороны, мы и правда вроде бы должны там появиться, хотя бы ради Натсай. Я вроде бы не против пойти с тобой, ты вообще-то красавчик, если говорить открыто. Но и как бы играть твою фиктивную пару тоже как-то странно... Я не знаю! Я правда не знаю. Хоть монетку кидай. — Так ты уже, — заметил Гаррет. — Дракон или Мерлин? Я опустила взгляд на его ботинок. Забавно: когда тебе кажется, что сейчас всё решит воля случая, оказывается, что всё уже предрешено, как будто кто-то расписал события твоей жизни наперёд. — Это кнат, детка, там изображен не дракон, а козёл, — посмеялась я. — Давай по-честному: ты не особо этого хочешь, я не особо этого хочу. С другой стороны: я вроде бы ничего не имею против, ты вроде бы ничего не имеешь против. Мерлин — и мы пойдем на этот мерлинов бал вместе. Козёл — и мы разойдемся в разные стороны, как горные козлы на склоне. И Гаррет убрал ботинок с монетки.***
Длинное лавандовое платье тихо страдало от моих нервных перебираний подола. Купленное ещё на червёртом курсе, потому что имеется в списке обязательных предметов, оно было мне очень коротким, но я успешно трансфигурировала его до длинного и даже немного перестаралась. Одолженный у соседки по комнате корсет неожиданно хорошо подошёл к нему по тону: тёмно-фиолетовый с золотистыми полосками, он сразу превратил эту светло-фиолетовую ткань из какой-то ночнушки в очень даже романтичное одеяние. Да, оно не было особенно модным: ни обилия кружева, ни рукавов-фонариков, зато этот цвет мне подходил. Только мне, и никому другому. Я поднималась вверх по бесконечным лестницам замка и не видела никого в таком же цвете: больше белого, чёрного, а то и факультетских цветов в шёлковых платьях и роскошных вышивках, но вот лавандовый — только мой. Мерлинов Гаррет честно предупредил, что он будет собираться впритык, и, вопреки всем канонам, если мы хотим успеть на бал, то это я должна зайти за ним в гриффиндорскую башню, а не он за мной в подземелье. Мои крупные локоны подпрыгивали от каждого нового шага по ступенькам, и я надеялась, что к началу мероприятия от моей укладки хоть что-нибудь останется. Оказавшись в Башне Гриффиндора, я остановилась и решила не идти дальше: всё равно не было смысла караулить его прямо у гостиной. Я расположилась напротив лестницы, чтобы Гаррет точно меня увидел, и достала маленькое зеркало, чтобы проверить, что там происходило с моей причёской. — Вау! Вот это да! — Чей-то восторженный шёпот рядом с моим ухом привлек моё внимание, и я подняла глаза на девушку рядом. К сожалению, она смотрела не на меня, а куда-то на лестницу, и я повернула голову по направлению ее заворожённого взгляда. С той лестницы медленно спускался Гаррет Уизли в совершенно моднейших шмотках. Роскошный бордовый бархат так и кричал, что за этим костюмом охотились все молодые модники магического мира ещё минимум за полгода до бала. Белое кружево у лица выгодно повторяло его искусный рыжий бардак на голове, а большая зелёная бабочка, казалось, подсвечивала его зелёные глаза даже с такого расстояния. Твидовый жилет с принтом «гусиная лапка» и вовсе заставил меня подумать, что мне стоило более внимательно отнестись к подбору своего образа, а не одеваться как получится. Гаррет не выглядел так, будто он собирался на скорую руку. Он выглядел так, будто он очень ждал этого события. И Гаррет был красивым. Он быстро нашёл меня глазами и улыбнулся мне теплой широкой улыбкой, так, чтобы заставить меня ощутить, что я правильно сделала, что согласилась пойти с ним. Мы смотрели друг на друга не отрываясь, не моргая, поверх голов толпящихся студентов. Наших ребят среди них не было, наверное, они были уже у Большого зала, и в этой толпе будто бы существовали только мы одни. Гаррет вышагивал медленно, грациозно, будто растягивая этот момент в вечность. Но на одной из последних ступенек он споткнулся, попытался схватить руками воздух, поймал перила слева от себя и затормозил об них, и его незашнурованный ботинок слетел с его ноги и прокатился три ступеньки вниз. Нет, всё-таки, Гаррет собирался на скорую руку. Я дёрнулась в сторону Гаррета ещё когда он летел вниз, ожидая, судя по всему, что он прилетит с лестницы прямо ко мне в руки, и я поймаю его, а он будет смотреть на меня зелёными благодарными глазами, а потом я наклонюсь над ним, и мы поцелуемся. Видимо так, потому что другого объяснения этому у меня не было. Оказавшись около него, я подняла с пола и протянула ему лакированный ботинок, не менее модный, чем его прикид. Он сиял в свете газовых ламп подобно хрусталю, и я вручила его Гаррету, оглядываясь по сторонам, не видел ли кто эту сказочно идиотскую ситуацию. Но студенты уже начали стекаться в сторону Большого зала и были слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на наше происшествие. — Спасибо! — немного смутился Гаррет и сел на ступеньку, чтобы зашнуроваться. — Круто выглядишь, — села я рядом с ним, расправляя платье. — Ты тоже. — Да брось! — приобняла я свой корсет руками, будто закрывая свой наряд от него. — Нет, правда, Анна, это потрясающий цвет! — Он схватил край моего подола и принялся его рассматривать. — Как свежие фиалки, но будто на полтона светлее и менее пурпурный… Нет, знаю! Как лаванда! Я часто делаю такую эссенцию. Гаррет поднял рыжую голову и заглянул мне в лицо. — Очень подходит к твоей коже. Такой валериановый оттенок, так что лаванда — это прям твоё. — Он как-то двусмысленно наклонился ниже к моей шее, заставляя меня паниковать. — И пахнешь тоже ей. — Только не бросай меня в котёл, пожалуйста, — выдала я и немного отстранилась, чтобы не оставаться в таком смущающем положении. — Э, а, эм, да… — Гаррет будто хотел выдать какую-то шутку, но в последний момент остановил сам себя. — Пойдём? — Он по-джентльменски протянул мне руку. — Пойдём, — взялась за него я, и мы встали со ступенек и направились в Большой зал.