Затопь

Солнышко отдал Иде осколок артуровой бутылки, та покрутила его в руках, просмотрела на свет и радостно заключила: — О, прекрасно подходит! Очень сильное! Спасибо, малыш! Солнышко просиял. Ида продолжала разглядывать бутылочное горлышко, бормоча себе под нос: — Можно, наверное, даже разбить его на несколько частей… Хватит раза на три, не меньше… Артур мог бы задаться вопросом, для каких целей она собралась использовать битое стекло, или всё-таки попытаться узнать, на какую помощь он так поспешно согласился, но вместо этого разглядывал вошедшего. Фархат оказался смуглым брюнетом, но как-то иссиня, холодным, словно его кожу и волосы не поджарило яркое солнце, а затемнила прохладная ночь. Сначала Артуру показалось, что из-под свободной рубахи и коротких штанов у Фархата выглядывает какая-то более закрытая одежда, потом — что он где-то основательно запачкал лодыжки и предплечья, и только потом он сообразил: руки и правую ногу Фархата покрывала настолько плотная вязь татуировок, что они почти сливались в сплошную черноту. Левая нога пока была покрыта лишь частично, и на ней можно было различить какие-то отдельные элементы, не то значки, не то буквы. Артур вынужден был себе признаться, что никогда прежде ему не доводилось видеть такую странно выглядящую компанию. С другой стороны, именно в Затопи они смотрелись максимально органично, именно такие люди и могли жить в заброшенном районе, периодически скрывающемся под водой. В отличие от Артура, Фархат не стал уделять новому знакомому особого внимания, только скользнул быстрым взглядом тёмных до черноты глаз, кивнул и сразу потерял интерес. — Что с сетями, Лиззи? — спросил он, и Артур непроизвольно оглянулся по сторонам, пытаясь найти загадочную Лиззи. — Мы всё принесли, а ты как думал, — ответила Кипятильник. Так это она Лиззи, с удивлением догадался Артур. Более неподходящего имени сложно было представить, с Кипятильником новая знакомая отчего-то вязалась куда как лучше. — Их надо просмотреть и привести в порядок, — Макс слегка коснулась плеча Кипятильника. — Наверняка придётся чинить, да и то… — Может не хватить, — кивнул Фархат. — Но давайте разбираться с проблемами по мере их поступления. Сначала — распутать и оценить состояние. У Артура сложилось впечатление, что именно они вдвоём руководили всем, что происходило в Затопи — что бы именно тут ни происходило. Макс и Фархат разговаривали уверенно, по-взрослому, словно действительно знали, что делать — и им не было необходимости отдавать приказы, все и так чувствовали, что Макс и Фархат лучше знают. Даже Артур моментально почувствовал это, хотя приказы Макс он предпочёл бы исполнять с куда большей радостью, чем какого-то мутного татуированного типа. Рядом с Фархатом он отчего-то чувствовал себя неуютно. Тот был повыше и покрупнее, это да, и наверное, постарше, вроде Макс, но вроде бы не проявлял никакой агрессии… Вот оно, поймал мысль Артур. Фархат не проявил к нему вообще никаких эмоций. Как будто Артур был всего-навсего ещё одним ящиком или мешком, который Кипятильник с Солнышком притащили в дом. — О, Артур как раз может этим заняться! — предложила Ида, убирая бутылочный осколок в висящую через плечо небольшую цветастую сумку. — Кип, возьмёшь его себе в подмастерья? На этот раз Фархат всё-таки соизволил обратить на него своё внимание. Молчаливо, одним выразительным вопросительным взглядом. — Артур теперь будет жить с нами, — поделился Солнышко. — Да? — коротко уточнил Фархат, но в этом слове прозвучало сразу несколько незаданных вопросов: «почему? зачем? оно нам надо?» — Да, — упрямо кивнул Артур. — Пока — да. — Мы все не против, — голос Макс звучал успокаивающе, казалось, он способен сгладить любой спор в самом начале, не позволяя ему развернуться в полную силу. — Его преследуют, и ему надо где-то спрятаться, так что… — начала Кипятильник, и Фархат перевёл взгляд на неё. — Я против, — спокойно сообщил он. Артур инстинктивно сжал кулаки. Он, конечно, не собирался кидаться в драку, но этот тип его раздражал всем своим видом, своим равнодушием, каждым сказанным словом, а теперь ещё и этим отказом. — Очень интересно! — взвилась Кипятильник. — То есть, когда я сюда пришла, ты не был против, чтобы я осталась! — Это другое. — Кажется, Фархат хотел продолжить мысль, но Кипятильник ему не позволила, продолжила наступление: — Да ты сам, насколько я знаю, точно так же пришёл сюда из города и просто остался! Тебя-то никто не прогонял! — Это другое, — терпеливо повторил Фархат, и уличив момент, когда Кипятильнику пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть воздуха, уточнил: — Ни ты, ни я ни от кого здесь не прятались. Кипятильник осеклась и насупилась. — Это Затопь, — мягко заметила Макс, успокаивающе гладя по спинам обоих сразу. — Здесь все от чего-то бегут, от чего-то прячутся… — Ты понимаешь, о чём я, — нахмурился Фархат. — За нами никто не гнался. — Да, — согласилась Макс. — А ты понимаешь, что это всё ерунда. Если до этого момента у Артура ещё были какие-то сомнения по поводу того, хочет ли он остаться в Затопи, в этой компании, то теперь он твёрдо уверился, что никуда отсюда не уйдёт. Просто назло этому раздражающему типу, который спорит с остальными. Ладно, не с остальными, а с Макс. Он отдельно разозлился на Фархата ещё и за то, что тот посмел спорить с Макс. — Я за то, чтобы Артур остался, — подытожила она. Остальные поддержали её нестройным одобрительным хором. Фархат пожал плечами. — Подчиняюсь решению большинства, — скучающим тоном согласился он. — Так-то, — буркнула Кипятильник, словно это была её личная победа. — Тогда бери его, Лизабеу, и приведите в порядок сети, — подытожил Фархат. — Без тебя разберусь, — процедила Кипятильник, всё ещё не спуская с него глаз. — Да ладно тебе, Элизабет, вдвоём быстрее управитесь, — тот слегка улыбнулся, сверкнув ослепительно-белыми на фоне смуглой кожи зубами. — Я помогу, — сказал Артур, прерывая этот бессмысленный спор. — Ла-адно, — протянула Кипятильник. — Зачем только сюда тащили, лучше бы сразу к шахам… Теперь ещё бегать туда обратно… — Я унесу сразу два, — предложил Артур, совершенно не будучи уверенным, что ему это удастся. Кипятильник тоже бросила не него исполненный сомнениями взгляд и пожала плечами, что, видимо, должно было означать что-то вроде «ну, попытайся, если хочешь». Себе она выбрала больший из трёх мешков, галантно оставив Артуру пару поменьше, и он честно попытался закинуть на спину сразу оба, но разумеется, ничего не вышло. Ещё пара попыток тоже закончилась абсолютным и однозначным провалом. Больше всего раздражал тот факт, что все остальные просто стояли вокруг и наблюдали за его попытками. Макс, Фархат, Ида и Солнышко молча глазели, как мешки соскальзывают с его спины, даже Кипятильник со своим мешком застыла в дверях, наблюдая за его бесплотными попытками. У Артура сложилось впечатление, словно он проходил какую-то проверку, сдавал неведомый экзамен, по результатам которого решится его дальнейшая судьба. Мысль была абсурдной, но всё же ему казалось, что если он не сдержит собственное обещание и не сможет утащить пару мешков сразу, то ему не разрешат остаться здесь, выгонят прочь из Затопи, закроют даже путь в само это мёртвое место. И это начинало злить. Не то чтобы жизнь здесь была пределом его мечтаний, но какого чёрта! — Так дотащу, — он обеими руками ухватился за перетянутые горловины мешков. — Далеко идти? — Далеко, — безжалостно подтвердила Кипятильник. — Тогда идём, — свирепо выдохнул Артур. — Раньше начнём — раньше доберёмся! — Вот это сила духа! — восхищённо хлопнула в ладоши Ида. Кипятильник пожала плечами и вышла на улицу, Артур зашагал за ней, волоча за собой мешки. Идти было в самом деле неудобно, но он сцеплял зубы и упрямо продолжал идти вперёд, стараясь не сбить дыхание. Мышцы ног слегка побаливали, напоминая о его ночной беготне. Руки напрягались всё сильнее, Артур уже чувствовал, как гудят от напряжения трицепсы, и почти предвкушал, как они будут дрожать и болеть к вечеру и завтра с утра, но только молча хмурился и шагал, шагал вперёд, видя пред собой только спину Кипятильника с третьим мешком. Она не оглядывалась на Артура, не проверяла, не отстал ли он, успевает ли идти в её темпе — хотя, возможно, ей достаточно было слышать его пыхтение, чтобы не сомневаться в этом. Она уверенно двигалась в сторону моря, сокращая путь везде, где удавалось — проходила наискосок опустевшие садики с разломанными заборами, срезала прямо сквозь дома, лишившихся всех дверей и внутренних перегородок. В её поведении Артур чувствовал странную молчаливую поддержку: Кипятильник не тратила времени на разговоры, подбадривания или любования запустевшими пейзажами Затопи, она просто старалась добраться до места как можно быстрее, чтобы Артур мог избавиться то своего неудобного груза. В целом Затопь спускалась к морю, но неравномерно, кое-где взбрыкивая внезапными холмами, кое-где спотыкаясь неожиданными обрывами. На один из таких Кипятильник и вывела Артура. На открытой площадке размером с баскетбольный корт в землю были вкопаны пара десятков высоких жердей; с одной стороны её обступили дома, другой она раскрывалась навстречу шелестящему где-то дальше и ниже морю. Здесь было ветрено и шумно от снующих над головой чаек. На самом деле, идти пришлось не так далеко, как успел испугаться Артур, примерно такой путь он проделывал ежедневно от дома до школы — правда, рюкзак за спиной был куда сподручнее, чем два волочащихся по земле тяжёлых тюка. Он с наслаждением бросил их рядом с мешком Кипятильника, который она сгрузила к одной из вкопанных в землю жердей. — Передохни пока, — предложила Кипятильник. — Я натяну прогоны. Артур не стал ни спорить, ни интересоваться, что такое прогоны, просто опустился на землю, привалившись к злосчастным мешкам спиной. Дыхание всё-таки сбилось, и ему потребовалось некоторое время на то, чтобы восстановить его. Кипятильник за это время успела развязать свой мешок, вытащить оттуда длинную верёвку и начать деловито натягивать её между жердей, закрепляя на верхушках какими-то хитрыми узлами. Артур отстранённо наблюдал за её действиями, какой-то частью сознания так же отстранённо восхищаясь ловкостью, с которой верёвка оплетала иссохшиеся палки. Ему сильно хотелось есть и пить. Почему он не попросил хотя бы воды, прежде чем кинулся помогать Кипятильнику в её непонятных делах? Так сильно хотел показать свою полезность, чтобы остальные не засомневались вслед за Фархатом, не прогнали его прочь? Кипятильник подтащила к последней жерди широкий чурбачок, который использовала как ступеньку, и ловко завязала конец верёвки. Узел получился такой идеально точный, что верёвка на нём и закончилась; если бы Кипятильник ошиблась хоть в одной мелочи, ей бы не хватило. Артур мысленно вяло поаплодировал её мастерству. — Ты там как, отошёл? — позвала Кипятильник и спиной вперёд спрыгнула с чурбачка. Её нога подломилась, и она завалилась на бок, смешно взмахнув руками в попытках поймать равновесие. Артур рефлекторно сорвался с места, но подхватить её, конечно, не успел, слишком велико было расстояние. Кипятильник грохнулась на левую сторону, вскрикнув от боли, но к тому моменту, когда Артур в несколько огромных прыжков преодолел разделяющее их расстояние, она уже села, сжимая правой рукой ушибленное плечо и что-то почти беззвучно шипя сквозь зубы. — Идиотка, — услышал Артур. — Не могла нормально слезть?! — Ты как? — спросил он. — Что случилось? — Да ногу подвернула, — судя по голосу Кипятильника, ей всё ещё было больно, но она постаралась выдавить улыбку. — Ерунда, ничего серьёзного. — Покажи щиколотку, — скомандовал Артур. — Может быть вывих. — Рассказывать он мне про травмы будет, — фыркнула Кипятильник, но левую ногу всё-таки вытянула вперёд. — Я однажды вывихнул ногу на футболе, — поделился Артур, пытаясь на глаз оценить серьёзность её травмы. — Потом полгода нормально ходить не мог. — Если бы я полгода не могла нормально ходить, я бы уже сдохла, — Кипятильник покрутила ногой из стороны в сторону и снова сжала зубы. — Да нормально всё. Артур сунул руки в карманы джинсов и с превеликой радостью нащупал в правом носовой платок. Не слишком свежий и чистый, пожалуй, но вполне пригодный для простенькой шины. — Сейчас, погоди, — скомандовал он Кипятильнику и сдёрнул с её ноги шлёпанец. Расправив платок, он пропустил его под стопой, перекрестил на подъёме и завязал над пяткой, как когда-то давно учила мама, когда он упал с лестницы и разревелся — ещё задолго до футбола и злополучного вывиха. — Так должно быть полегче, — он осторожно вернул шлёпанец на ногу Кипятильника. — Вообще, тебе бы повязку тугую сделать на несколько часов, чтобы точно всё в порядке было… Кипятильник разглядывала свою ногу так, будто видела её в первый раз. — А ты, может, и правда пригодишься! — с радостным удивлением заключила она.