Затопь

Пока Ида с присоединившимся к ней Фархатом принялась готовить обед, Артур снова не знал, куда себя деть, мялся посреди комнаты. В той прежней жизни, что осталась за пределами Затопи, у него никогда не возникало такого вопроса, был бы под рукой клочок бумаги и что-нибудь пишущее. А уж если найдётся нормальный блокнот и какие-нибудь рисовальные принадлежности, то Артур запросто мог просидеть с ними целый день, начисто забыв про время, приёмы пищи и походы в туалет. Он рисовал бесконечно — любыми материалами, в любых техниках. Надеждой на то, что обладает каким-то уникальным художественным талантом, Артур себя не тешил, трезво оценивал свои способности, но в чём он действительно был силён, так это в освоении чисто технических навыков. Руки словно сами подстраивались и под простой карандаш, и под дорогущую китайскую акварель, и под полузасохший фломастер, и под жидкую грязь, которой он весьма удачно набросал пейзаж, когда они с мамой выезжали на очередной пикник. Для него не имело значение, чем, важно было — рисовать, и пожалуй, по этому он действительно успел соскучиться. Со стены на него поглядывали намалёванные глаза, словно ожидали, пока он догадается, и наконец, озарение снизошло. Вокруг, в этом доме, была целая куча раскрашенных вещей, а если есть краски, значит, ими можно рисовать. — Слушайте, — позвал Артур, ни к кому конкретно не обращаясь, — мне просто интересно, а не найдётся ли у вас бумаги и красок? — Зачем тебе? — полюбопытствовала Ида, не отвлекаясь от разделки рыбы. — Порисовать, — пожал плечами Артур и тут же уточнил: — Если это не проблема. Кто их знает, странных людей, которые ловят сетями не рыбу и секретничают обо всём подряд. Вдруг у них тут рисование под запретом. — Честно сказать, не знаю, — Ида на секунду задумалась, уставившись в пространство и задумчиво покачивая ножом прямо перед своим лицом. — То есть краски точно есть, но бумаги мы тут как-то особо не держим, надо спросить у Макс. — Макс! — во всю глотку позвала Кипятильник, так что Артур аж подпрыгнул. — Что-то случилось? — встревоженно выглянула Макс со второго этажа. — Да нет, — отмахнулась Кипятильник, — тут Артур спрашивает, нет ли у нас бумаги и красок, ему порисовать захотелось. Почему-то из её уст это звучало не очень ловко, словно Артур был маленьким ребёнком и просил раскраску, чтобы не плакать в ожидании мультиков. Никогда прежде он не стыдился своего увлечения, но сейчас стало до ужаса неловко, Артур даже поморщился и поспешил уточнить: — Я неплохо рисую. И люблю рисовать. И мне нечем заняться, так что я подумал… — Сейчас посмотрю, у меня в сундуке что-то было, — спокойно кивнула Макс, ничем не показав странность его просьбы. Артур бесшумно выдохнул. — Правда умеешь рисовать? — Кипятильник смотрела на него, прищурившись. Язык у неё уже отошёл, дурацкое пришёптывание из речи совсем пропало. — Умею, — не стал отпираться Артур. — Пейзажи, портреты, вот это всё? — подхватила расспросы Ида. — И пейзажи, и портреты, — подтвердил Артур и спохватился: — Я не то чтобы гениальный художник. Просто это моё хобби. Как у тебя твои стёклышки. — О, это не просто хобби! — Ида на секунду коснулась своей сумки, которую не сняла даже во время готовки. — Это вся моя жизнь! — Ладно, рисование не моя жизнь, — признал Артур, — но всё-таки я… Дверь на втором этаже распахнулась, и с лестницы скатился Солнышко, сжимая в руках несколько листов бумаги. — Макс сказала отдать тебе! — он подал их Артуру издалека, пришлось вытянуться, даже на носочки встать, но шаг ближе он не сделал. — Спасибо, — Артур постарался ему улыбнуться. Бумага оказалась толстой, тёмной и немного мятой. В такую обычно заворачивают что-то вместо пакета, а потом ещё перевязывают тонким шпагатом — или от неимения ничего лучше, или чтобы придать упаковки особый шик «крафтовости». Судя по всему, кто-то однажды обёртку не выкинул, а сложил и убрал до лучших времён, чтобы использовать ещё раз, а теперь она досталась Артуру — не в первозданном состоянии и не в лучшем виде. Он мог рассмотреть грубые волокна и разноцветные вкрапления, неопределённые пятна. Что ж, на таком ему рисовать ещё не приходилось, но это был интересный вызов. — Прости, лучше ничего не нашлось, — на лестнице появилась Макс. — И красок совсем нет… — Мне подойдёт, — поспешил успокоить её Артур. — Когда буду в городе в следующий раз, подыщу для тебя чего-нибудь, — пообещала Макс. — Да не стоит напрягаться… — начал Артур, но Солнышко его опять прервал: — Ты будешь рисовать?! — глаза его прямо-таки светились. Артур даже слегка смешался. — Собирался, — с осторожностью ответил он. Отсутствие краски не могло быть проблемой при наличии очага. Артур присел перед ним, осторожно, чтобы не обжечься, притянул к себе несколько ближайших угольков. Они оказались холодными, пачкали пальцы золой, но один из них был вполне пригоден для рисования. Артур уселся за стол, Солнышко тут же устроился рядом, залез на табуретку с ногами, чтобы сидеть выше и лучше видеть. Даже Кипятильник со своего места с любопытством вытянула шею. Впервые за процессом наблюдало столько народу. Артур почувствовал себя неловко, не хотелось облажаться перед такой комиссией… И что бы такое изобразить? Он прикрыл глаза на пару секунд, воскрешая в памяти вид на Затопь со стороны моря: множество маленьких домиков, несколько крутых обрывов, уходящие в горку улицы… Рука заскользила над бумагой. Уголь то невовремя крошился, то слишком размазывался, то наоборот, отказывался оставлять на бумаге след, но понемногу из линий и пятен начал проступать именно тот пейзаж, который запомнился Артуру. Напоследок он наметил в небе несколько чаек — здесь всегда были чайки, без их криков Затопь не казалась настоящей. А потом одним росчерком добавил на первый план небольшую лодку. Солнышко наблюдал за процессом, затаив дыхание. — Это твоя магия? — выдохнул он, когда Артур чуть отодвинул рисунок от себя, чтобы окинуть взглядом результат. — Что? — удивился он. — Нет, это просто умение, никакой магии. — Но выглядит круто, — подхватила Кипятильник. — Ну-ка, ну-ка! — Ида оставила сковородку, на которой что-то помешивала, метнулась к столу. — О, это просто потрясающе! Как живьём! — Да ладно вам, — Артур даже немного смутился. — Это же просто набросок, я даже почти не старался. — И это ты почти не старался? — Ида была впечатлена. — Фархат, Макс, идите сюда! Вы должны это увидеть! Нет, вот теперь Артуру стало действительно неловко. Вокруг стола собрались всё, разглядывая рисунок, который самому художнику с каждой секундой казался всё хуже. — Ида, у тебя там не подгорит? — развеял магию момента Фархат. — О! — Ида метнулась к оставленной у очага сковородке. — Действительно здорово, — оценила Макс. — Что тебе надо для рисования? Теперь я просто обязана достать для тебя самое лучшее. На одну секунду Артур прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, которое разлилось по его телу от этих слов. Он смог впечатлить Макс! Она хочет сделать ему подарок! — На самом деле, пойдёт всё что угодно, — ответил он. — Любая бумага и что-то, чем можно рисовать. Я справлюсь с тем, что есть. — Если ты с углём и старой обёрткой такое творишь, то я не сомневаюсь! — улыбнулась ему Макс, и сердце Артура пропустило удар. — А можешь ещё?! — Солнышко всё ещё завороженно разглядывал набросок. — Потом, всё потом, после обеда, — скомандовала Ида. — У меня всё готово, давайте есть! Солнышко с видимым огорчением сполз с табуретки, не отрывая взгляда от рисунка. — Что планируешь с этим делать? — Макс коснулась края бумаги. — Понятия не имею, — признался Артур. Ему всегда было некуда девать рисунки, они копилась в ящиках и коробках, которые благополучно терялись при переездах с одной съёмной квартиры на другую и избавляли его от необходимости что-то придумывать. Но теперь он, расхрабрившись, предложил: — Можешь забрать себе, если хочешь. — Могу? Правда? — лицо Макс на мгновение озарилось такой неподдельной детской радостью, что Артур едва успел прикусить язык и не предложить рисовать для неё всё что угодно до конца своей жизни. — Да, конечно. Я потом нарисую ещё, — сдержанно пообещал он. Макс наградила его самой тёплой и доброй улыбкой, что он видел в своей жизни. Солнышко уже старательно вытирал стол от угольной пыли и золы, Артур отправился отмывать руки, а когда вернулся — на стол успели накрыть. Ту рыбину, что поймал Фархат, Ида потушила в сливочном соусе, сдобренном горчицей — вкус получился одновременно рыбный, сливочный и кисловато-острый. К тому же это был вкус еды, добытой самостоятельно — может, не самим Артуром на сто процентов, но он определённо участвовал в этом мероприятии. Ему казалось, это тоже добавляет еде определённых ноток. Он никогда не ел ничего вкуснее. Салат из морского винограда и странный мелкий рис с непонятным йодистым привкусом дополняли обед, и всё это вместе показалось Артуру самой вкусной едой, что он пробовал в своей жизни. Он опять подумал, что в Затопи он едва ли не каждую минуту получал впечатления, которые не были похоже ни на что в его жизни. Солнышко подвинул свою табуретку поближе, едва не подлез Артуру под локоть и заговорщицки поинтересовался: — А пойдёшь после обеда со мной кое-куда? — Куда? — уточнил Артур, пристраивая на край тарелки рыбные кости. Он всё ещё не забыл о том, что его ищут. Несмотря на уверения Макс, что никто его не найдёт, на сердце по-прежнему было не совсем спокойно. — Секрет, — сделал большие глаза Солнышко. — Но там здорово. Тебе понравится! Артур непроизвольно поднял взгляд на остальных — можно ли? И тут же порыв отозвался внутри раздражением. Он не должен был спрашивать разрешения. Они сами утверждали, что каждый тут делает то, что захочет, так почему Артура должно волновать, что остальные думают по поводу затеи Солнышка? — Пойду, — согласился он, и вышло немного резковато, Ида даже подняла на него удивлённый взгляд. Вот было бы здорово, со странной мстительностью подумал Артур, если бы Солнышко по наивности отвёл его в какое-нибудь такое место, которые остальные от него предпочли бы скрыть. Нет, Артур не стал бы вредить, просто это был бы маленький удачный протест, случайный, но приятный, и от этого бы точно никто не пострадал. Впрочем, судя по тому, что остальные не слишком-то отреагировали на вопрос Солнышка, ничего подобного ожидать не стоило. И ещё внутри свербило, просилось наружу, крутилось на языке… — Если только никому не нужна моя помощь здесь, — он всё-таки сказал это. — Лучше в самом деле помоги Солнышку, — попросила Макс. — А я тогда сбегаю в город, пока есть время. Она поднялась из-за стола и улыбнулась: — Спасибо, Ида, было, как всегда, великолепно. — О, на здоровье! — свернула улыбкой та, тоже вставая с места. — Только посуду чур мыть не мне. Заскрипели стулья, образовалась небольшая неразбериха — удивительно, сколько суеты могут создать всего шесть человек, которые пытаются одновременно выбраться из-за стола, собрать посуду, доесть последний кусочек и, в случае Фархата и Кипятильника, привычно поспорить на ровном месте. Артур с некоторым трудом прорвался к двери во двор, за которой успела скрыться Макс, выскочил следом: — Погоди! Он мог бы поймать её за рукав футболки или лямку комбинезона, или даже за локоть, но не решился, только взмахнул нелепо рукой. Макс обернулась с вопросительным выражением лица. — Если ты будешь в городе, — Артур сглотнул, словно пытаясь утолкать тревогу глубже в горло, — ты не могла бы попытаться узнать… Макс смотрела прямо ему в глаза, ожидая каких-то уточнений, и Артур отчётливо понимал, что не может произнести ни слова. Узнать что? Не сообщалось ли во всех новостях об убийстве придурка Роберта? Не ищут ли по обвинению в этом убийстве сбежавшего подростка? — Какие-то новости… — промямлил он неловко. — Что-нибудь… Не ищут ли меня… Прозвучало не просто жалко, а до того позорно, что он готов был на месте провалиться от стыда. — Я не могу сказать подробностей! — от отчаяния он почти выкрикнул это, и Макс едва заметно отшатнулась. — Всё в порядке, — успокаивающе улыбнулась она и, в отличие от Артура, не колебалась, легко и естественно коснулась его плеча. — Если не можешь, то не надо переступать через себя. Я понимаю, что ты имеешь в виду, если услышу что-то, что покажется мне важным — обязательно сообщу тебе. — Спасибо, — выдохнул Артур. Улыбка Макс отпечаталась на сетчатке его глаз, всё ещё маячила перед внутренним взором, когда он десятью минутами позже вслед за Солнышком пробирался узкими улочками Затопи к секретному месту.