***
— Ваше Высочество, на восточных берегах королевства наши войска продолжают держать оборону. — Каковы потери? — выпрямившись, Эрен потер запястье, стоя у трона. — На сегодняшний день около сотни солдат, еще более двухсот ранены, — принц уловил украдкой его разглядывающий взгляд на себе. — Можете быть свободны, — холодным тоном сказал принц, и командующий кивнул, спеша выйти из приемного зала. Как только массивные двери закрылись, Эрен расслабил плечи и шумно выдохнул. Сложив руки на высокой спинке трона, он опустил лоб на ладони, прикрывая глаза. Под веками отпечатался день, когда он проснулся от глубокого сна в своей залитой солнцем постели. Как лучи привычно прорывались сквозь балконную дверь, и было так спокойно и хорошо, будто и не было никакой войны… Как глаза широко распахнулись, стоило вспомнить о ней, цепляясь за нависающий балдахин, а сам Эрен подскочил на постели. Как он, повернув голову, обнаружил рядом с собой ассасина, чье бледное лицо было измазано в крови и грязи. Как защемило сердце, и Эрен свел брови к переносице. Он не понимал, что произошло и как ассасин оказался здесь, и напрягшийся пресс выпустил из легких кислород прежде, чем принц перекатился на бок и притянул Леви к себе, кладя его ослабшую руку себе на талию, придвигаясь еще ближе. Почему ты вернулся? Почему спас меня? Неужели я все не так понял? Разве ты меня не предал…? Он был ни живым ни мертвым, но Эрен эгоистично сжимал одежду на его спине, игнорируя запах подвальной затхлости, запекшейся крови и пота.***
Силы вернулись так быстро и незаметно, словно никогда не покидали его: тело обрело былую мощь, каждая мышца словно наполнилась ею вновь, позволяя забыть о том, как Эрен не мог пошевелить и пальцем. Угольные узоры, что в последний раз обжигали даже лицо, покинули его кожу: от них не осталось и следа, будто это все был страшный сон, и Эрен рассматривал свои руки, словно впервые видел чистые предплечья и кисти. Он был в своей лучшей форме, и понятия не имел, как вышло так быстро восстановиться, но благодарил свою силу за то, что пощадила его. Леви не просыпался со вчерашнего дня. Лучшие лекари вели постоянный надзор за его состоянием. Эрен отворачивался, когда ассасину меняли ночную рубашку и бинты на лишенной пальцев руке, и поджимал губы, сдерживая щиплющую нос боль. Десятки вопросов всплывали в его голове и оставались без ответа, когда принц закрывался в покоях на ключ, сползая по стене и пустыми глазами наблюдая за лежащим Леви, который, казалось, тонул во взбитых подушках. Он выглядел таким маленьким на фоне огромной кровати, но Эрен знал, сколько силы таится в этом теле, ведь, несмотря на все тяготы и ранения, он вернулся. Он всегда возвращался, и Эрен уже ненавидел себя за мысль о предательстве. Принц не представлял, через что Леви пришлось пройти. Он смотрел и смотрел на словно похудевшее и осунувшееся лицо, и когда ему чудилась легкая дрожь угольных ресниц, он вскакивал с места. «Неужели?» — билось в грудине, когда он судорожно подскакивал с места и нагибался к лицу ассасина, но разочарование и боль разливались под рёбрами — никаких изменений не было… Ассасину часто снились кошмары, и когда Эрен был рядом, он продолжал держать его за руку и целовал его ледяной лоб, а затем приносил еще одеял, пытаясь согреть его замерзшее тело. Меняя теплые компрессы, принц смачивал мокрым полотенцем сухие, потрескавшиеся губы Леви, и воспоминания о поцелуе невольно и не вовремя всплывали перед глазами. С тех пор принц не прятался за стенами замка, а продолжал участвовать в битве плечом к плечу со своими солдатами. Численное превосходство противников вынуждало его путешествовать к другим частям острова, где войска несли наибольшие потери, и выполнять свой долг перед островитянами, перед солдатами и перед семьей. Лошадь неслась вперед, и, в сопровождении гвардейцев, Эрен рассматривал пейзажи острова. В его глубине продолжала кипеть жизнь: бежавшие с окраин острова семьи выходили из домов, чтобы посмотреть на Его Высочество; дети прятались за юбки матерей, мужчины вбивали в землю вилы, а торговцы бросали свои дела. Все эти люди провожали Эрена взглядами, полными страха и надежды, словно загнанные в клетки зверьки, с непреодолимым желанием жить. Воспоминания о детстве всплывали сами собой, но на этот раз принц еще мог что-то исправить, суметь защитить хоть кого-нибудь, пусть порой приходилось их защищать от самого себя. Когда Эрен возвращался домой, то первым делом торопился в свои покои. Лекари лишь виновато мотали головой и опускали глаза в пол. Первое время Эрен злился на их и свою беспомощность, на судьбу и ассасина, что никак не хотел просыпаться. Но ускользающие сквозь пальцы дни постепенно уносили с собой все эмоции, оставляя лишь скрытую за плотным слоем легких доспехов печаль. Прошел еще один день. Ночь уже опустилась на измученные плечи Эрена. Стук собственных сапог о каменный пол был слишком громким в пустых коридорах замка, и принц замедлил шаг, обнаружив себя у комнаты ассасина. Рука потянулась к ручке двери и нерешительно опустила её. Сам не зная, на что надеясь, Эрен потянул дверь на себя и она легко поддалась, и принц уже не понимал, что делает, входя внутрь. В темноте покоев лишь лунный свет ложился на холодные стены, и отчего-то стало так неуютно, словно здесь уже давно никто не жил. Робко двигаясь в глубь комнаты, Эрен ощущал едва уловимый аромат роз от оставленного открытым бутылька масла и не смог сдержать вымученной улыбки, вспоминая, как этот легкий запах пробирался под кожу мягкими касаниями пальцев к его лицу. Неловкость постепенно настигла Эрена, когда он начал осознавать, что пробрался в чужую комнату, словно вор, и ему поскорее захотелось выйти, но в тоже время ноги все никак не двигались с места. Сев на край кровати, принц несмело провел рукой по белому воздушному одеялу, приглаживая складки. Аккуратно ложась на него, Эрен вдохнул полной грудью запах чистого постельного белья. Он потерся щекой о мягкую прохладную ткань, и обоняние его подводило, оставляя на кончике носа запах зеленого яблока, что успокаивал тревожное сердце, даря обманчивое ощущение присутствия Леви. Усталость проявилась темными кругами под глазами и потускневшим цветом лица. Слыша собственное мерное сердцебиение, Эрен продолжал поглаживать одеяло, зацепившись взглядом за узоры на стене. За окном больше не доносились залпы огня, лишь сильный ветер тихо подвывал в ссохшихся от времени рамах витражей и рассыпался мурашками по коже. Прикрыв глаза, принц позволил себе ненадолго задремать. Когда он вынырнул из короткого сна, еще даже не наступило утро, но дожидаться его принц не стал, поднимаясь с постели сразу. Ноги затекли от сна в одном положении. Эрен уже забыл, когда в последний раз спал на мягкой кровати, засыпая то сидя на стуле, то на тахте, поджав ноги. Оставаясь вместе с Леви на ночь, к полудню он уже находился с солдатами на передовой, справляясь об их состоянии, трапезничая с ними за одним столом скудной по меркам королевской кухни едой, что никак не одобрял отец. Эрен все меньше времени проводил с семьей, чувствуя себя как никогда отчужденным и отчего-то брошенным. На время, что он проводил бок о бок с простыми людьми за разговорами, содержание которых Эрен не всегда улавливал, он на миг забывался и образы обезображенных тел на поле боя ненадолго покидали сознание. Оглядев опустевшую комнату в последний раз, он с удивлением заметил свой жакет, наброшенный на стул у окна. Помедлив, он протянул руку, чтобы забрать его с собой, но осекся, сжимая её в кулак. Дверь в покои неслышно закрылась, оставляя за собой звенящую тишину. В безмолвии своих покоев Эрен сидел на стуле, приказав лекарям не переступать порог комнаты. Плавно выползавшее из-за горизонта солнце постепенно выводило комнату из сумерек, и ресницы принца дрогнули. Эрен часто моргал, потирая уставшие глаза пальцами. Он наблюдал за Леви, что неподвижно лежал в кровати, будто время для него остановилось. Осунувшееся лицо, виднеющиеся из-под рубашки ключицы, побелевшая кожа, что казалось вот-вот и сольется с цветом простыней — жизнь утекала из него все стремительней, и Эрен прятал глаза в сгибе локтя, сложив руки на кровать и гоня неутешительные мысли прочь. Задремав у постели ассасина, он одними пальцами касался его перебинтованной руки, боясь причинить боль. Эрен поднял голову, чтобы посмотреть на его попрежнему неподвижное лицо и снова уронил ее на руку. Еще было свежим в памяти воспоминание о первой встрече. Взгляд серых, немного недоверчивых, но тем не менее полных надежд глаз, что заворожили своей прямотой и светом. В них Эрен увидел отражение самого себя, возможно такого же одинокого в своих грезах, не желающего ничего больше, кроме как найти свой покой. Молчаливый и внимательный, через что ему пришлось пройти? Что он прятал в самом сердце? Маленькие искорки, что вспыхивали в нем и тут же гасли, редкие улыбки, еще более редкое ребяческое озорство тут же сменялись сумрачностью уставшего от истязаний судьбы человека, словно он ограничивал самого себя, не давая проявляться радости даже в маленьких моментах забытья. Его руки стали теплым пледом, закрывающим от внешнего мира. Мира, что рушился прямо на глазах и падал на плечи Эрена, и из-под его обломков ему навстречу протягивалась израненная как душа ладонь, даря мимолетные моменты безмятежности. Окутывая редкой нежностью и заботой, Леви еще не знал, как много это значило для принца. Как мало ему оказалось нужно. Наверное, это и была влюбленность? Где-то под солнечным сплетением незнакомое чувство трепетало колокольчиками майских ландышей на ветру, вдыхая в, казалось, давно предопределенный жизненный путь глоток чистого, свежего воздуха. — Не отбирай у меня надежду, — шепотом произнес Эрен, пряча лицо в мягкости одеял, и меж бровей образовалась морщинка отчаяния и мольбы. Смутное время, наступившее в королевстве, подготовка к войне и подковерные игры, давление отца и долг перед жителями острова — Эрен сожалел, что из-за череды этих событий у него не было времени узнать Леви получше. Все, что он знал о нем, так это то, как он ловко владеет клинком, что он ведет скрытный образ жизни и что однажды потерял мать, найти которую так и не удалось. За утягивающими в досадные фантазии, что было бы, встреть он ассасина раньше, Эрен не сразу заметил, как ладони коснулось что-то шероховатое. Открыв сонные глаза, принц повернул голову к Леви и его словно поразило разрядом молнии. Рука ассасина накрыла его и робко погладила кожу и Эрен вскочил со стула, едва не опрокинув его. — Лекаря сюда! — распахнув двери, принц закричал во весь коридор, напугав Фриду, что со звенящим грохотом уронила поднос с завтраком для Эрена. — Я сейчас всё уберу, — сев на корточки, она принялась собирать осколки тарелочек, но мужская рука её остановила. — Оставьте. Я прикажу слугам убрать, — успокаивая ее дрожащими руками, Эрен уже видел за ее спиной лекаря с чемоданчиком. Резко поднявшись на ноги, он проследовал за ним и напоследок сказал кухарке: — Не нужно готовить другой завтрак. Пропустив лекаря внутрь, принц закрыл за собой двери, вжимаясь в них, лихорадочно хватаясь за ручку за спиной. Сердце бешено колотилось в груди, заставляя дышать часто и прерывисто, и Эрен пытался прийти в себя, вспомнив, что он здесь не один. Лекарь молча осматривал Леви, замеряя пульс, слушая сердце и легкие, проверяя глазные яблоки, и принц удерживал себя только тем, что будет мешать, если сорвется с места прямо сейчас. — Он в сознании, но очень ослаб за это время. Потребуется время для восстановления, — застегнув чемоданчик, лекарь поправил очки на переносице. — Что с ним произошло? — вспотевшими ладонями Эрен продолжал сжимать ручку двери, растерянно смотря то на ассасина, то на доктора. — К сожалению, он потерял много крови. Организм истощен, ему нужен покой, чтобы скорее восстановиться. Я буду приходить каждый день с помощницей, чтобы проверять его состояние и давать лекарства, — принц внимательно слушал каждое слово, кивая и поджимая губы. — Спасибо, — Эрен произнес это почти шепотом и наконец смог отпустить ручку двери, чтобы дать лекарю выйти. Оставшись наедине, принц повернулся к лежащему на кровати Леви и отчего-то теперь не решался подойти. Будто все чувства разом ухнули в ноги, пригвоздив Эрена к полу. Решившись на несмелые шаги, принц сел на стул и трусил. Все слова, что он так хотел сказать, вмиг покинули голову, оставляя после себя только скорбь и вину. — Леви, где… — Эрен уронил подбородок на грудь, сжимая простыни на краю кровати. Слезы уже подобрались к уголкам глаз, и весь воздух выбило из легких. — Где же ты был… — Эрен рухнул лбом на руку ассасина. — Я думал, — всхлипывая, он уже не сдерживал слезы, и они стекали по щекам и капали на стерильные бинты, — ты больше не вернешься, — он шептал хриплым, горячим дыханием, обжигая ледяную руку, — я почти поверил, что ты меня предал, — жмурясь, принц уже заходился в истерике, оставляя легкие поцелуи на тыльной стороне ладони, на ранах, к которым уже прилипли бинты, намокая под водопадом слез. — Где ты был… — Эрен продолжал повторять одну и ту же фразу потухающим голосом, не видя, как из широко распахнутых глаз Леви стекла одинокая слеза, щекоча ухо. — Скажи хоть что-нибудь… — сдаваясь, принц провел рукой по сухой коже Леви и сжал предплечье, чувствуя подо лбом легкое движение мизинца. — Не оставляй меня больше, — говоря на выдохе, Эрен положил голову набок, смотря на то, как медленно поднимается и опускается грудная клетка Леви. — Это приказ. Рука ассасина дрогнула, и он сантиметр за сантиметром вёл ею по поверхности одеяла, пока не коснулся ладонью лба Эрена, и принц никогда не узнает, с каким трудом ему далось это маленькое движение. Леви закрыл глаза, дыхание Эрена замедлилось, и воцарившееся безмолвие больше не щемило сердце. Исцеляющая тишина прерывалась нарастающим шумом за стенами покоев, и принц был вынужден поднять голову. Вытерев слезы рукавом, он оперся руками на спинку стула, давая себе время прийти в себя. Шмыгнув носом, он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. Подниматься с места оказалось тяжелее, чем выворачивать душу наизнанку, и по пути к выходу его так и порывало обернуться. Открыв двери, он тут же был оглушен женским пронзительным криком и лязгом доспехов. — Ваше Высочество, — крепко удерживая в руках рычащую и брыкающуюся женщину, стражник пытался продолжить свой доклад, — мы нашли мать ассасина.