Lily of the Blood Valley

— Отпустите её, немедленно, — стражники переглянулись, бросив друг на друга недоумевающие взгляды, но подчинились приказу, разойдясь в стороны. Женщина дернула руками и смахнула с лица пряди выбившихся из пучка волос. — Что вам от меня нужно? — яростно поправляя на себе лёгкое для ещё прохладной погоды платье, она вдруг посмотрела на Эрена с таким презрением, что пробежали мурашки по затылку. — Как вы разговариваете с Его Высочеством? — стражник дернул её за руку, но внезапный холодный и громкий голос эхом разнесся по всему коридору. — Закройте рты! — одарив стражников гневным взглядом, он пригвоздил их местам, и те, больше не смея шелохнуться, задрали подбородки. — Пойдемте со мной, — уже тише и вежливее сказал Эрен, но на женщину это не произвело никакого впечатления. — Я никуда с вами не пойду. Думаете, мне неизвестно, что происходит с простыми людьми, которые оказываются в стенах этого замка? — ухмыльнувшись, она с пренебрежением оглядела каменные своды коридора. — Вы же хотите встретиться с вашим сыном? — Леви? — в миг изменившееся выражение лица выдало весь спектр ужаса и надежды. Мать, услышавшая имя своего потерянного ребенка. На секунду у Эрена проскользнула в голове мысль: если бы он сам пропал, если бы он вдруг бесследно исчез в этих землях, исказилось бы лицо его матери в такое же: полное любви, заботы и страха за своего ребенка? — Можете быть свободны, — стражники кивнули на приказ принца и поспешили удалиться. — Мама? — тихий скрип петель тяжелых дверей раздался за спиной принца. Едва держась на ногах, он сползал по дверному косяку, жмурясь не то от боли, не то от усилий, что прикладывал, чтобы стоять. Женщина дернулась, услышав знакомый голос. Замерев на доли секунды, она сорвалась с места и пронеслась мимо Эрена. Тёплый запах мамы тут же захлестнул Леви, проливаясь наружу. Сердце заколотилось в груди так быстро, что стало нечем дышать. Она подхватила Леви и прижала его ставшее хрупким тело, сжимая до хруста костей. Затаив дыхание она уже заходилась в слезах. Ослабшими руками Леви нерешительно сжимал ткань ситцевого платья на её спине, словно боясь случайно развеять иллюзию. Уткнувшись носом в плечо матери, он жадно вдыхал полной грудью знакомый запах её кожи, что пахла хлебом и молоком. Запах, что еще не успел выветриться за время в пути. Её шершавые и сухие руки были самыми ласковыми и успокаивающими, и Леви чувствовал, как проседает в объятиях. Всё, ради чего он жил, ради чего он прошел через муки боли, каждый шрам на теле словно затягивался её слезами под ночной рубашкой ассасина. Этого не может быть. Мама. Он зажмурился, едва не повиснув на ней, больше не в силах сдерживать слёз, прорвавшихся наружу водопадом чувств. Он боялся посмотреть на неё, заметить новые морщины лице, заметить потухший взгляд синих глаз и её впалые скулы. Леви слушал её сбивчивое дыхание у самого уха, её неразборчивый, но родной шепот. И он был самой прекрасной колыбельной для надломленной души. Эрен хотел отвернуться, хотел уйти, оставив наедине воссоединившуюся семью, но не мог двинуться с места. Он смотрел, как по бледным щекам Леви стекают горькие слёзы, как он стискивает в объятиях свою маму, и собственное сердце отчего-то заходилось в тоске. Тяжело было признавать, но пронизывающее чувство ненужности заставило Эрена опустить глаза в пол. Ассасина больше ничего не держало в замке. Принц всем сердцем желал ему счастья и покоя, но страшился собственных мыслей о том, что хотел бы оттянуть время его встречи с матерью. Тогда он успел бы забрать для себя ещё немножко его присутствия, тепла и заботы. И почему я вдруг стал таким жадным эгоистом? Погрузившись в свои мысли Эрен не услышал приближающиеся к нему торопливые шаги. Хлесткая пощёчина мигом выбила из него все печальные размышления, и он, подняв голову, прислонил ладонь к щеке. — Что ты сделал с моим сыном? — почти рыча, женщина смотрела на принца с вызовом, и он видел, как она сжимает кулаки, но продолжал стоять на месте. Потому что она права. Эрен это заслужил. Это он не доследил, упустил, допустил. — Мама, не надо, — Леви едва слышно говорил, больше себе под нос, — Он не виноват, — он поднял взгляд на Эрена, всё ещё едва держась на ногах от бессилия и потрясения. В его покрасневших глазах принц увидел столько боли, испуга и волнения, и его словно окатило ледяной водой горных ручьев. — Не виноват? Так ты ещё и врал ему? — она повернулась, чтобы посмотреть на сына, подпирающего дверной косяк, изнурённого и испещрённого шрамами, и Эрен увидел как заиграли желваки на сухой коже женщины. Она подняла руку и замахнулась, и щека снова загорелась огнём. Странно, но Эрен был даже благодарен за это. Распространяющаяся пульсирующая боль на лице только подхлёстывала убежденность, что это было справедливо. Эрен должен был ощутить эту боль, должен был хотя бы на десятую долю почувствовать, через что пришлось пройти Леви. Нет, две пощёчины ни за что бы не смогли стать искуплением. Мать вернулась к уже сползшему на пол сыну и помогла ему подняться. Закрыв Леви собой, она словно защищала его от злейшего врага, и сын растерянно смотрел в глаза Эрена, читая в них одно лишь сожаление. Почему ты не разозлился? — Вся ваша семья превратила жизнь Аккерманов в ад, но вы всё продолжаете и продолжаете губить людей, — Леви смотрел на маму, что цедила каждое слово сквозь зубы с таким презрением, что он даже не сразу разобрал её слов. — Мама… О чём ты говоришь? — он положил перебинтованную руку ей на плечо, но она будто только сильнее выпустила шипы, заводя одну руку за спину, останавливая сына. Женщина закусила губу, вероятно, сказав то, чего говорить не должна была. Эрен стоял в полной растерянности, смотря то на Леви, то на неё, задавая мысленно тот же вопрос, что и ассасин. — Жизнь Аккерманов? — он произнес это тише, чем ожидал. Полное замешательство будто лишило возможности вдохнуть глубже. Она явно медлила, будто просчитывала каждое потенциально сказанное слово. Пламя в её глазах то разгоралось, то затухало снова. Нахмурившись, она искоса посмотрела на Леви, а затем шумно выдохнула, прикладывая руку ко лбу. — Не прикидывайся, что не знаешь. Твоя семья годами отлавливала весь род Аккерманов, словно зверушек в лесу. Посылала ищеек, вывозила за пределы королевства, убивала и чёрт знает что ещё творила, — она по змеиному шипела каждое новое слово, и Эрен слушал, смотря, как лицо Леви меняется. Будто что-то в его голове прояснялось, в то время как у принца не было ни единой идеи о том, что говорила женщина. — Эрен, это правда? — Леви, стоявший за спиной матери, даже не поднял голову, чтобы посмотреть на принца, и от этого сжалось сердце. Нет. Это не правда. Это не может быть правдой. Эрен ждал, когда ассасин посмотрит ему в глаза. Когда увидит в них, что все не так, что он точно также впервые слышит о том, что говорит его мать. Но Леви продолжал стоять с опущенной головой, будто такую правду ему было принять легче, чем встретиться с ним взглядом. Словно этот вопрос не требовал ответа. Сжав руку в кулак, Эрен последний раз посмотрел на Леви, но он так и не взглянул на него, будто для него уже не существовало надежды. Развернувшись на пятках, Эрен пошел прочь от своих покоев. Стены будто на самом деле сотрясались от каждого последующего шага Его Высочества. Злость и обида вперемешку с растерянностью застилали глаза, и Эрен, словно навесив на себя шоры, никого не замечая шел хорошо известными ему коридорами, поднимая в воздух пыль. — Ваше Высочество! — С дороги! — оказавшийся на пути стражник едва успел отскочить в сторону, когда принц пронёсся мимо него, задевая плечом. Эрен, игнорируя присутствие еще двоих стражников, толкнул двумя руками тяжёлые, широкие двери, и их грохот пошатнул тишину главного королевского зала. — Эрен? Что случилось? — отец выпрямился, напуганный внезапным появлением сына, который уже давно должен был стоять в рядах войск. Принцу понадобилось несколько секунд, которые казались вечностью, чтобы успокоиться и не перевернуть здесь все к чёртовой матери. Глубоко дыша, он смотрел на отца, который теперь откинулся на спинку трона, вальяжно закинув ногу на ногу. — Рассказывай, — низкий голос завибрировал в груди, и Гриша вздёрнул бровь на такую откровенную дерзость своего сына. — О чем ты, Эрен? — Зачем ты убивал Аккерманов?! — раскатом грома разразилось нетерпение, а отец лишь повернул голову, будто Эрена здесь и не было вовсе. Молчание и стук пальцев по резному креслу ещё больше выводили принца из себя, и он чувствовал как разжигается ярость, когда отец посмотрел на него сверху вниз. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — отец склонил голову к плечу, будто издеваясь над собственным сыном и его неведением. В несколько шагов Эрен поднялся на подиум, заставляя Гришу смотреть на него снизу вверх. — А мне так не кажется, — опустив руки на подлокотники по обе стороны, Эрен наклонился к отцу, на лице которого не дёрнулся ни единый мускул, но заставив его прижать голову к спинке. — Считаешь, что ты недостаточно надо мной поиздевался?        — Я всегда делал все ради твоего блага. — Чушь! — ударив ладонью по дереву, Эрен не отвёл взгляда от отца, ощущая, как с каждой секундой напряжение в теле растёт, отчего он крепко вцепился в подлокотники, нависая над королём. — Ты делал только то, что считал нужным. Всё, что тебе самому казалось правильным, — зеленые глаза принца сменялись цветом раскаленного железа. Он знал, что отец тоже это чувствует, и продолжал говорить: — Ты никогда не считался со мной. Даже сейчас думаешь только о себе, храня от своего сына, своей родной крови, — ткнув пальцем в грудь отца, он кожей ощущал, как горячие потоки воздуха исходят от его тела, — секреты, выбирая оставлять меня в дураках. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Ты ещё слишком зелен, чтобы думать на несколько шагов вперед, — Эрен видел, как отец стойко выдерживал его напор, как по его виску катилась капля пота, но тот не отводил взгляда, словно подготовился к этому разговору уже очень давно. — Даже сейчас. Ты объят яростью и не можешь думать трезво. И в этот момент Эрена словно хлестнуло веткой лозы. Отец всё это время увиливал от одного прямого вопроса, ответ на который был так прост и короток. Гриша не стал ничего отрицать и не пытался переубедить сына… и это расставило всё по своим местам. Эрен разогнулся, и гнев на его лице постепенно сменялся разочарованием. Разочарованием, с которым когда-то отец смотрел на него сам, неудовлетворённый сыном, что в очередной раз отказывался от жестоких убийств. Кровь отхлынула от лица, и уголок губ дёрнулся, что выглядело больше как усмешка. Эрен вдруг вспомнил, как ещё недавно, на этом же месте, он сказал, что не доверяет никому, но почему-то совсем не замечал предательства прямо перед носом. Двери за спиной не хлопнули. Стражники ловко подхватили их за ручки, когда Эрен вылетел из зала, направляясь… А куда теперь идти? Каждый шаг становился всё медленнее, а в груди звенела хрусталем пустота. Ноги словно сами вели его вперёд, не давая остановиться и рухнуть на колени от отчаяния и боли. Погружённый в себя, он не услышал, как его окликнула сестра. Он ощущал только как дрожали губы и похолодели ладони. Пройдя мимо неё, он словно в забвении смотрел, как под ногами рябила и расплывалась структура камня, как дневной свет от витражей окрашивал её во все цвета, сливаясь в единое неразборчивое месиво. Мимо проносились стены замка, картины на них и лестницы, смешиваясь в одну череду неважных вещей. Оторвав взгляд от сапог, он вдруг обнаружил себя на балконе. На том самом балконе, где он когда-то стоял, вглядываясь в безмятежный горизонт, вдруг услышав, что ассасин прибыл в замок. Эрен почувствовал на щеках щиплющий морской ветер. Он поднял в воздух выбившиеся пряди волос, и они замелькали перед глазами, но Эрен даже не моргал. Если бы ветер только мог подхватить его, выбить шаткую почву из-под ног и унести с собой, бросить в глубокие воды, чтобы погрузиться на дно и больше ничего не чувствовать и ничего не знать. Там, на горизонте, виднелись королевские паруса, слышались отдалённые залпы огня, проливались реки крови, смываемые морской пеной. Могучие скалы разрывали воды, замедляли их, стоя крепко и нерушимо, и Эрен прикрыл глаза. Ресницы дрогнули под каплей дождя, сорвавшейся со свинцовых туч. Слова отца, глаза Леви, крики его матери, гниющее человеческое мясо, над которым уже собирались мушки, и кровь, кровь, кровь — все эти картинки смазано проносились под веками закрытых глаз, перемешиваясь с голосами в голове, обрушиваясь дождём. Как бы Эрен хотел с себя смыть этот день. Смыть с себя кровь, стереть из памяти свою принадлежность, свой королевский статус, вычеркнуть себя из всех семейных книг. — Отец, зачем ты сделал из меня такого же монстра, как и ты сам? — Эрен смотрел, как дождь капает на его раскрытые, побледневшие ладони. Капля за каплей вода проливалась сквозь пальцы и сливалась с медленными потоками луж, уходящими с балкона вниз. Он хотел бы забрать себе всю боль Леви, его матери и всего его рода гонимого собственной семьей, которая пользовалась неведением сына. Если бы он только мог. С волос стекали капли дождя на плечи. Эрен не чувствовал резких порывов холодного ветра, принесённых вместе с нагрянувшим штормом. Он не мог вернуть к жизни умерших людей, не мог вернуть свое доверие к отцу, не мог затянуть на лице Леви старые и новые шрамы. Он даже не мог попросить у того прощения. — Как смотреть ему в глаза? Что я, чёрт возьми, ему скажу? Как мне теперь жить с этим, отец? Ворон, спрятавшийся под козырьком, взмыл вверх от внезапного рёва, раздавшегося у края балкона. Кружа над своим хозяином, он не решался приземлиться к нему на плечо, как делал это всегда, завидя его поблизости. Грудную клетку разрывало от непрекращающихся стенаний. Плач, переходящий в стоны, заглушался раскатами грома и бьющим по камню дождём. Все чувства вдруг смешались в один колючий клубок из веток акации, царапая рёбра и надрывая кожу. Эрен затылком ощущал надвигающийся разряд молнии, что поднимал волосы на теле дыбом. Словно этот разряд набирал силу и готов был пронзить его тело насквозь. И он так надеялся на то, что это случится. Казалось, что даже сердце на миг остановилось, предчувствуя неминуемую гибель, когда его спины коснулась рука, заставляя кровь замедлить ход по венам.