Забираясь по колючим веткам

      Эппл, нагруженная студсоветскими бумагами, шумно вваливается в комнату, и первым, что она видит, оказывается вазочка со сливами, мирно стоящая на квадратном журнальном столике. Терновыми, вообще-то, сливами, мелкими и нежно-голубыми, но Эппл было плевать. Это были сливы — значит, это была еда и это были не яблоки, которые Эппл есть запрещено. А значит, она могла угоститься парой ягодок. К тому же, они уже были вымыты и ждали только её.       Простучав каблуками по застеленному ковром полу, она подошла к столику, склонилась над ним, прижимая бумаги к груди, и стала выбирать, какая же мелкая слива смотрит на неё и просится к ней в рот, желая быть съеденной мягкими розовыми губами и раскушенной ровными белыми зубами. И стоило только потянуться рукой к самой прекрасной сливе из тех, что лежали в вазочке…       В совершенно пустой комнате кто-то чихает.       Эппл взвизгивает от испуга, роняет бумаги и картинно едва не валится в обморок. Голос был мужским, потому Эппл пугается ещё больше, оборачивается и видит…       — Какого чёрта ты делаешь у Рэйвен в шкафу?!       … видит Эме, прикрывающего створку шкафа, сидя на корточках. У него в руке она замечает небольшую отвёртку.       — Петли подкручиваю. Рэйвен жаловалась, что дверца болтается и скрипит. А сливами угощайся.       Эппл шокировано раскрывает рот, делая вид, что никакие сливы её не интересовали и вообще она пришла бумаги положить, да только вот бумаги валялись сейчас у её ног, часть из них улетела под столик, и Эппл пришлось встать на колени, чтобы дотянуться до них. Эме же снова скрылся в глубине шкафа, не обращая на неё никакого внимания.       — Она могла сказать мне, я бы попросила Дэринга сделать.       За дверцей не видно, но Эме хмурится от удивления и бросает в сторону Эппл гневный взгляд. Впрочем, чтобы он достиг цели, приходится снова оторваться от бедных раскрутившихся петель, но вид того, как Её Вашество ползает по полу, собирая бумажоночки, того стоил.       — А что, у нас теперь шкафы разваливаются, если их чинят не прекрасные принцы? Мне раскрутить обратно и вместе с вами подождать, пока Его Высочество соизволит снизойти?..       — Почему сразу снизойти?..       Спеси в голосе убавляется, потому что Эппл не может достать самую главную бумажку, улетевшую далеко под столик. Нужно его подвинуть, но добротное дубовое основание слишком тяжёлое, а колёсиков у столика нет. Она супится, тяжело вздыхает, встаёт, отряхивает коленки и — о Боже — начинает думать, как ей быть. Хрупкая маленькая принцесса одна не подвинет эту махину, к тому же, ножки столика поцарапают дорогой паркет.       Эппл вполне могла бы попросить Эме подвинуть стол или с помощью терновой ветки достать бумажку, но… надо же попросить. Эппл пока не была готова к этому, всё ещё не смирившаяся с тем, что ни её красота, ни её обаяние не кружили ему голову. Да и не положено обращаться за помощью ко всяким там злодеям! Выручать прекрасных леди должны не менее прекрасные принцы! Но, увы, в её распоряжении сейчас был вовсе не прекрасный принц.       Самую малость подумав, Эппл решила, что будет до последнего корячиться сама, давя этим на его мужскую совесть и буквально вынуждая прийти на помощь леди в беде.       Но не на того нарвалась. Эме, о чём она себе постоянно напоминала, злодей, и добровольно прийти на помощь — это последнее, чего от него можно ожидать. Закончив с нижними петлями, он закрыл дверцу шкафа и, подперев голову, наблюдал — за тем, как Эппл ползает по полу, как силится просунуть тонкие пальцы под не менее квадратное основание стола, служившее полочкой, как поворачивает ладонь и как недовольно пыхтит, краснея белыми щеками и дуя губы. Услада для очей.       Терпение кончается на моменте, когда Эппл вскакивает с пола и гневно топает каблучком по полу, разозлённо взрыкивая. Падлючий стол! Падлючий Эме! Падлючее всё! Сейчас впору пнуть аккуратной туфлёй этот же самый стол, присесть на него и горько расплакаться, но Эппл ведь будущая королева, ей не положено плакать и проявлять слабости. Поэтому она ограничилась лишь первыми двумя пунктами, не забыв подвинуть подальше вазочку со сливами. Какие теперь сливы, когда тут такая трагедия!       Усмехнувшись и закатив глаза, Эме всё же решает помочь бедной леди. Потому что если он пронаблюдает за бесплодными потугами королевской особы ещё хоть минуту, ему придётся смеяться в голос, и тут уже никакие бывшие заслуги не спасут от её праведного гнева. Первым делом он перекладывает на письменный стол Эппл уже собранную стопку бумаг в большущей красной папке, переставляет туда же вазочку и лишь в самом конце, бережливо приобняв за поясницу и подхватив под худыми коленками, поднимает саму Эппл на руки и уносит её на кровать. Эппл громко ахает, бьёт его по плечам, но после, испугавшись рухнуть вниз, за них же хватается, не забывая напугано пищать.       Жить становится спокойнее, когда её опускают на постель, а совсем прекрасно (настолько, что можно даже не ругаться) — когда вазочку всовывают прямиком в руки. И Эппл даже не потеряла из вида ту самую сливу, на которую положила глаз! Только вот вместо того, чтобы наконец её съесть, она наблюдает за тем, как Эме, вырастив из руки терновую ветку, легко выталкивает бумажку из-под стола, подбирает её и кладёт сверху на красную папку.       И лишь после этого они оба слышат, как Рэйвен, всё это время стоявшая в дверях, слегка покашливает.       — Я дико извиняюсь, — она проходит к столику, — а что за перформанс здесь только что произошёл?..       Эме находится с ответом раньше, чем Эппл успевает раскрыть напомаженные губы.       — Полагаю, «Гордость и предубеждение». В вольном переложении, разумеется. В главной роли — госпожа Уайт.       Поравнявшись с Рэйвен и обменявшись с ней многозначительными взглядами, он кивает на шкаф.       — Проверь дверцы. Если надо, подкручу ещё.       Не проявив ни капли спешки, Рэйвен отходит к шкафу, раскрывает его, закрывает, раскрывает снова, не то кивает, не то мотает головой, но, вроде бы, её всё устраивает. Эппл не сразу вспоминает, что всё ещё открытый рот нужно закрыть, а когда закрывает, вспоминает про сливы, которые так и не попробовала. Натягивает гордую маску и хочет царственно вернуть их обратно на столик…       — Оставь мне пару штучек. Они не слишком сладкие, но очень вкусные.       Это Рэйвен говорит ей, а всё остальное — полушёпотом Эме. Что-то о том, какие приготовления ещё нужны на сцене к празднику, с кем и куда нужно будет сходить, что её гитару отнести к сцене и поставить на стойку около фортепиано. Эппл уже не вслушивалась. Эппл прожигала голодным взглядом сливы, в особенности ту, которую выбрала в самом начале.       — Спасибо, но я не голодна, — говорит она, ставя вазочку на столик, лишь в конце, перед тем, как Эме и Рэйвен ушли бы. Впрочем, они и уходят, но цокнув языком (Рэйвен) и еле слышно прыснув со смеху (Эме).       Стоит двери закрыться за ними и — теперь-то — оставить Эппл совершенно точно в одиночестве, как все рамки приличия и нормы королевского этикета летят в тартарары. Эппл вгрызается в сливу и довольно стонет, понимая, что весь этот чёртов театр того стоил.       Сливы были фантастически вкусными.