I’m More Than This Body of Mine

Натаниэль проснулся от жгучей боли. Он некоторое время лежал на холодном бетонном полу, перечисляя в голове свои травмы и мучения, прежде чем открыть глаза. В центре комнаты свисала единственная лампочка. У одной из стен стояла большая металлическая раковина, а по обеим сторонам от нее – железные столы на колесиках. Стены, пол и потолок были в пятнах крови. Перед дверью стоял одинокий складной стул, на котором расслабленно сидела Лола, и Натаниэль знал, что за этой дверью находится лестница, ведущая наверх. Он был в подвале дома своего детства. Он был в Балтиморе. Превосходно. Он застонал и сел, спиной прислонившись к ближайшей стене. По сути, он не привлек внимания Лолы, поскольку оно уже было направлено на него, но ее взгляд заострился на нем, как у хищника, высматривающего жертву. Натаниэль действительно был жертвой в этой ситуации, не так ли? Руки и лицо изрезаны и обожжены до неузнаваемости. По крайней мере, у нее хватило совести снять наручники. Он медленно поднялся на ноги, оперевшись рукой на стену, чтобы сохранить равновесие, и посылая приступы боли сквозь руку и плечо. Он ненавидел то, как и без того широкая улыбка Лолы стала еще шире. Сделав неуверенный шаг вперед, Натаниэль оттолкнулся от стены и направился к раковине. Мыла не было – почему? Он не знал этого, но знал то, что ему нужно промыть раны. Собравшись с силами, он включил воду и сунул руки под струю, безуспешно пытаясь подавить дрожь от усилившейся боли. Лола хихикнула со своего места. — Что за глупость ты сейчас делаешь? — сладко позвала она, насмехаясь над ним. Натаниэль почти проигнорировал ее, пока не услышал: — Эй, младший, я задала тебе вопрос. Ты должен знать, что не отвечать — это грубо.
 Натаниэль сглотнул, в горле у него пересохло, но он знал, что лучше не пить воду из этой раковины. — Мою руки, — ответил он, не глядя на сумасшедшую позади него. Он не доставит ей удовольствия своим страхом, пускай даже его руки тряслись. По крайней мере, она этого не видела. На сей раз она откровенно рассмеялась. — С какой стати ты это делаешь? Правда заключалась в том, что промывание ран было привычкой, вбитой ему мамой, что он слышал голос своей мамы у себя в ушах, кричащей ему, что они не могут позволить развиться инфекции, и что это позволяло ему занять себя и отвлекало его от неминуемой и быстро приближающейся смерти. Вместо этого он пожал плечами, направляя струю дальше вверх по руке, ближе к локтям, пытаясь смыть как можно больше засохшей крови, пока у него еще было время. Лола снова засмеялась, но Натаниэль не нашел в себе сил беспокоиться об этом. Он выключил воду, слыша бушующий в ушах голос матери о том, что нужно вымыть лицо, но знал, что не справится с этой задачей достаточно хорошо без зеркала и определенно не успеет до начала чего бы то ни было, что запланировал его отец. Он взглянул на один из железных столов, вспоминая все те разы, когда ему приходилось смотреть, как отец расчленял животных, людей, а также разы, когда его самого заставляли расчленять животных, и мысленно взвешивал его прочность, а также свою собственную. Взглянув на свои руки, он понял, что не сможет поднять себя и сесть на него сверху. Вместо этого он прислонился к стене напротив Лолы и медленно съехал вниз, туда же, где сидел раньше. Выбирая не смотреть на Лолу, он прислонился головой к стене и закрыл глаза, не в силах заставить себя продолжать смотреть на пятна крови, разбрызганные повсюду, к которым, как он знал, скоро присоединится и его кровь. Он считал до десяти на всех языках, которые знал. Английский. Французский. Немецкий. Испанский. Не успел он начать по-чешски, как дверь с грохотом открылась. Он слышал, как складной стул упал на пол, прежде чем его оттащили и швырнули через всю комнату. Он стукнулся о стену в нескольких футах от него, Натаниэль услышал это и медленно открыл глаза. Он не смотрел на стул, на Лолу, на Малькольма, Ромеро или Джексона, на новое оружие в руках каждого. Нет, его глаза были прикованы к отцу. Его отец, который беспокоил его сны и преследовал его воспоминания. Его отец, который годами гнался за ним по всему миру. Его отец, который смотрел на него сверху вниз, как на жука, которого собирался раздавить. — Натаниэль, — позвал его отец. Прежде чем это слово успело вылететь из его рта, прежде чем Натаниэль успел осознать, что он сказал или что произошло, он уже стоял на ногах. Смех Лолы и ее радостное «ой, он все еще помнит некоторые свои манеры» вернули его мозг в сознание. Однако он не осмеливался отвести взгляд от отца, пока тот крутил свой гребаный тесак, пока его глаза метались по Натаниэлю, будто он обдумывал лучший способ его убить. Ох, подождите, именно это он и делал. — Твоя мать? — выкрикнул Натан почти скучающим тоном, который мог бы быть убедительным, если бы он не выглядел таким заинтересованным в ответе. Натаниэль не хотел отвечать, не совсем, но слово сорвалось с его губ прежде, чем он смог остановить его, вспомнив все шрамы и синяки, которые заработал из-за того, что держал рот на замке, когда ему не полагалось этого делать в детстве. — Мертва. Натан медленно моргнул, затем еще раз, а после этого повернулся к Лоле в поисках подтверждения. — Я ему верю, — пожала плечами Лола. Натан кивнул, а затем снова повернулся к сыну. — Иди сюда, — приказал он. Тело Натаниэля повиновалось еще до того, как слова дошли до него. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от отца и спрятал все еще дрожащие руки за спину - возможно, это не самая умная идея, но ему было нужно, чтобы отец думал, будто он не боится, и неважно, что это было ложью. В конце концов, он был никем иным, как лжецом. — Ближе, — приказал Натан, и Натаниэль снова повиновался. — Какой хороший мальчик, выполняет приказы, — ворковала Лола, — если бы только его сука-мама могла сделать то же самое. Натаниэль воздержался от язвительного ответа во время смеха своего отца, более чем уверенный, что это закончилось бы ударом по лицу, особенно когда Натан рассмеялся от души. Его отец положил тяжелую руку ему на плечо, лишь заставив его вздрогнуть и усилив одновременно боль и страх. — Ох, сынок, что нам с тобой делать? Риторический вопрос. Натаниэль знал это. — Ты мог бы отпустить меня? Черт возьми. Его отец наклонил голову с притворным вниманием, когда его рука скользнула вверх по плечу Натаниэля, пока не схватила того за шею. — Нет, я так не думаю. Рука сжала хватку, медленно перекрывая Натаниэлю дыхательные пути. Отец медленно поднял его, кончики пальцев ног едва касались земли. Натаниэль знал, что ему не следовало этого делать, он знал, но его руки метнулись вперед и обхватили предплечья отца в отчаянной попытке обрести хоть какое-то равновесие. Натан зарычал, швырнув Натаниэля на землю. Он попытался выбраться, встать и убежать, но его загнали в угол. Он искал лучшее место для побега. Но такого места не было; отец внушительно стоял прямо перед ним, Малкольм справа, ближе всего к двери, ведущей наверх, и Лола справа, преграждая путь к дверям подвала. Те самые двери, через которые он и его мама сбежали много лет назад. У него не было шансов в бою против отца или Малькольма, особенно в таком состоянии, как сейчас. Черт, даже против Лолы его шансы были ничтожны, но он должен был попытаться. Он рванул к ней, но, судя по улыбке на ее лице, она этого ожидала. Он едва успел нанести хороший удар, как его руку дернули за спину, пальцы впились в открытые раны, а нож приставили к горлу. — Что теперь, босс? — спросила она своим слишком легкомысленным голосом. Натан хмыкнул: — Может быть, нам стоит освежевать его, по дюйму за раз. Или, может, нам следует расчленить его, кусок за куском, конечность за конечностью. — Почему не оба варианта? — блядский Джексон. Натаниэлю он никогда не нравился. Отец одобрительно кивнул: — Мы медленно снимем с него шкуру, прижжем, чтобы он не потерял сознание от потери крови, а затем отрежем конечность. Мне нравится эта идея. Дрожание рук Натаниэля затянулось и охватило все его существо, пока он не затрясся полностью. Лола хмыкнула: — Кажется, кто-то испугался. Натаниэль не дал никому возможности ответить. Он ударил локтем свободной руки в живот Лолы с такой силой, что та отшатнулась назад и согнулась пополам. На всякий случай он пнул ее в челюсть и помчался к дверям подвала, когда она ударилась о стену. Он ухватился за лестницу, но не успел подняться даже на одну ступеньку, как кто-то схватил его за рубашку и дернул назад. Он ударился спиной о землю, и воздух покинул легкие. Отец подкрался к нему, и Натаниэль отшатнулся назад. Кто-то схватил его за лодыжки и потащил по полу вглубь подвала. Его руки тянулись и царапали бетон, ища что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, удержаться, чтобы остаться на месте. Он замер, когда отец перешагнул через него, поставив ступни по обе стороны от его бедер, и прижал к горлу тесак. Одно неверное движение, один неверный вздох, и Натаниэль пополнил бы и без того большую коллекцию новыми пятнами крови. Он не шевелился, пока отец не протянул другую свою руку к Малькольму. Он не шевелился, пока тесак не был заменен верным отцовским топором, затупившимся от многолетнего использования. Он не шевелился, пока отец не сказал: — Пожалуй, нам следует начать с его ног, чтобы он не смог снова убежать. Натаниэль оттолкнулся, пытаясь освободиться. Он добился небольшого прогресса, что позабавило его отца, прежде чем его рука не соприкоснулась с отцовской во второй раз за эту ужасную ночь. Топор болезненно впился ему в шею, перекрыв большую часть кислорода. — Лола, — приказал Натан, — держи его за ноги. — пара жестоких рук схватила его за лодыжки, неумолимо сдерживая все движения. — Режь связки на лодыжках, потом на коленях. Мы же не хотим, чтобы он сбежал. — Да сэр! — весело выкрикнула Лола. Натаниэль не мог смотреть вниз, не мог отвести взгляд от жестокости, горящей в глазах его отца. Тем не менее, он закричал, когда нож пронзил его левую лодыжку насквозь, перерезав ахиллесово сухожилие. Он попытался быть тише, но продолжал кричать, когда нож вонзился ему в колено, перпендикулярно ноге. Лола оставила оружие там, щелкнув по нему, чтобы посмотреть, как оно раскачивается взад и вперед, а затем злобно вывернула его влево, полностью проткнув ему ногу. Ромеро подошел и прижал руки Натаниэля к голове. Он извивался и вертелся, пытаясь освободиться, но ощущение ножа на кости, пробившего икру, полностью завладело Натаниэлем. Его лодыжку снова ударили ножом, точно так же, как и колено. Он попытался отбиться правой ногой, но Лола села на нее и продолжала свою работу. Руки, сжимавшие его запястья, болезненно впивались в незажившие раны от наручников, но это было ничто по сравнению с ощущением рук, трогающих, растягивающих и буквально разрывающих на части его мышцы. Он кричал, ненавидя то, как это вызывало ужасную улыбку на отцовском лице, но не мог ничего сделать. Он кричал, чувствуя, как его кости хрустят, мышцы рвутся, как связки отделились от костей, сухожилия порвались. Он кричал, не узнавая никакого другого запаха, кроме запаха горящей плоти, когда Лола поднесла зажигалку к его лодыжке и колену. Он кричал, едва услышав слова Лолы: — Не можем же мы позволить тебе истечь кровью еще до того, как начнется веселье, не так ли? Он кричал, даже когда дверь распахнулась и комнату наполнили выстрелы. Он кричал, когда руки на его запястьях, нож в ноге и топор на горле исчезли, только чтобы смениться чужой хваткой на обеих его руках. Он кричал, впервые увидев то, что осталось от его ноги, которая тащилась по полу. Он кричал, когда его осторожно прислонили к стене в углу, и из подвала донеслось эхо выстрелов. В горле у него пересохло, а голос был сорван, к тому моменту как все достаточно успокоилось и он смог прикусить язык, скуля от состояния своей искалеченной ноги. — Да кто там, мать его, орет? — раздался голос на лестнице. Из двери вышел невысокий, крепкий мужчина с лицом, которое Натаниэль никогда не надеялся забыть. — Что за хуйня здесь происходит? Люди расступились, и мужчина остановился как вкопанный. — Натаниэль? — Привет, дядя Стюарт, — скривился Натаниэль. — Что… — он замер, окинул взглядом избитое тело Натаниэля, задержавшись на его ноге на долгое-долгое мгновение, и медленно возвратился обратно к лицу. — Что с тобой случилось? Мы думали, ты мертв. Натаниэль, насколько мог, попытался издать сухой смешок, или что-то близкое к этому. — Пока нет, но, возможно, скоро. — Не в мою смену, — сказал Стюарт достаточно убедительно. Натаниэль почти поверил ему. — Мы вытащим тебя отсюда. — Он на мгновение остановился, в его глазах светилась слабая надежда: — Мэри?.. Натаниэль медленно покачал головой, чувствуя головокружение от боли и потери крови. Стюарт кивнул, надежда угасла в его глазах так же быстро, как и появилась, сменившись горем и грустью. — Этот ублюдок убил ее? — дернув головой в сторону отца Натаниэля, который теперь стоял на коленях, заложив руки за голову, и несколько пистолетов были направлены на него. По кивку Натаниэля Стюарт полез в кобуру и вытащил пистолет, быстро сняв предохранитель. — Закрой глаза, Натаниэль. Вместо этого Натаниэль широко раскрытыми глазами наблюдал, как пуля прошла сквозь голову его отца, даже не вздрогнув, когда выстрел эхом разнесся по комнате. Стюарт рявкнул несколько приказов своим людям. Двое, которые затащили Натаниэля в угол, вместе с несколькими дополнительными парами рук подхватили его и повели вверх по лестнице и через дверь подвала. Натаниэль упорно не смотрел на все новые пятна крови, которые наверняка остались бы после уборки, не смотрел он и на кожу, мышцы и другие человеческие части, которые валялись на полу, вместо того чтобы занимать место в его ноге. Кто-то принес брошенный складной стул, и его аккуратно усадили в него. Он вскрикнул, когда его ногу опустили, а окружающие люди с сочувствием смотрели вниз. — Хорошо, Натаниэль, послушай меня, потому что это важно, — начал Стюарт, опускаясь на одно колено перед стулом, чтобы их глаза были на одном уровне. — Хэтфорды заключили сделку с ФБР. Они рассчитывали забрать Натана живым, но мы ни в коем случае не могли позволить этому сукиному сыну жить после того, что он сделал с Мэри и после того, что он сделал с тобой. — Скоро приедет полиция, но мы не сможем быть здесь, когда она приедет. Они не ожидают, что ты здесь — мы, блять, точно не ожидали. Работай с ними, работай с ФБР. Я знаю, что ты ненавидишь этих свиней, поверь мне, я тоже, но мне нужно, чтобы ты работал с ними ради этой сделки, хорошо? — Мне бы очень хотелось, чтобы нам не пришлось оставлять тебя. Я правда, блять, — Стюарт закрыл глаза и покачал головой, уронив ее. — Я правда бы очень хотел взять тебя с собой, малыш, — он поднял глаза, его лицо было наполнено горем и страданием, имея в виду каждое сказанное им слово. — Я хочу, особенно учитывая то, что с тобой сделали, но я не могу. — Они смогут отвезти тебя в больницу, оказать необходимую помощь. Не беспокойся о больничных счетах, мы позаботимся об этом… — Сэр, — сказал один из людей Стюарта. — Да-да, извини, я заговорился. — Стюарт посмотрел на Натаниэля с огромным сожалением, и Натаниэль не знал, что с этим делать. — Мы вернемся за тобой, малыш, ты меня слышишь? Натаниэль не мог найти слов, ни чтобы выразить свою благодарность, ни чтобы сказать Стюарту, как сильно Натаниэль тоже скучал по нему, ни чтобы попросить пойти с ними туда, куда они направлялись. Вместо этого он просто кивнул один раз. Стюарт кивнул в ответ, встал и отряхнул руки о штаны. — Мы за тобой вернемся, — сказал он в последний раз, после чего они убежали в лес, чтобы присоединиться к остальным людям Стюарта. Натаниэль наклонил голову вперед и попытался отрегулировать дыхание, пока мысли кружились в его голове. Его отец был мертв. А он был еще жив. Он был жив. Но чего ему это стоило? Натаниэль просидел на неудобном металлическом складном стуле не более пяти минут, прежде чем услышал быстро приближающиеся сирены. Пять минут показались вечностью: его нога едва держалась на волоске, а лужа крови под ним росла с угрожающей скоростью. Он слышал, как несколько машин въехали на безумно длинную подъездную дорожку и припарковались. Он слышал, как люди вылезали из машин. Он слышал, как люди кричали что-то друг другу, кричали что-то ему. Он не смотрел вверх, не мог, и не думал, что сможет, не думал, что у него хватит на это сил. Он услышал бормотание полицейских, когда они подошли ближе. — Господи, что случилось с его ногой? — Кто-нибудь, вызовите скорую! — Натан Веснински! Поднимите руки вверх! — Как ты думаешь, что он вообще сможет сделать? Да посмотри на него! Послышались приближающиеся сирены, когда кто-то схватил его за волосы и дернул голову назад, в этот момент его разум онемел от боли. — Осторожней, идиот! — Он серийный убийца, я уверен, он это выдержит… Натаниэль открыл глаза и встретился взглядом с несколькими невероятно растерянными копами. — Эй, что это блять за ребенок? — Как тебя зовут, сынок? Натаниэль проигнорировал то, как у него по коже побежали мурашки при слове «сынок», и ответил: — Меня зовут Натаниэль Веснински, и мой отец мертв.