KonMitsu
Прости, что задаю такой вопрос тебе, но…
Годжо-сенсей может придраться к работе по личным причинам?
Сугуру читает, обдумывает, и прежде чем ответить что-то в чате с девушкой, пишет предупреждающее сообщение другу. Sugu Тебе конец И оказывается прав. Потому что КонМицу не собирается ждать чьей-то помощи. Она сама себе поможет и защитит.KonMitsu
Надеюсь, вы снизили мне оценку не за то, что я отказываюсь отвечать взаимностью
Six Eyed Ой-ой-ой, кто-то здесь не умеет воспринимать критику? Тебя пожалеть?KonMitsu
Предпочту, чтобы вы объяснили выставленную оценку.
Six Eyed Я все написал в комментариях, КонМицу, очень жаль, если они оказались тебе непонятны Мицуки бесится, потому что он и правда придрался по делу. Вот только она не первый год учится и прекрасно понимает, что человеку с меньшим средним баллом, чем у неё, могли бы поставить за такую работу и более высокий балл. Вот и минусы репутации отличницы. Мотивируют кнутом. А где же пряники? Она смотрит в свою зачетку и говорит себе, что жалкая «семерка» за эссе по политологии не скажется на ее способности получить диплом с отличием. Закрывает диалог с Годжо и идет готовиться к семинару. Раз он не идет навстречу, она покажет ему сама, где зимуют раки. *** Мицуки и Сатору встречаются возле кофейного автомата в перерыве между парами: университет все-таки тесен. – Позволь мне угостить тебя кофе, – тут же предлагает молодой человек, приклеиваясь к автомату. – Нет, – ожидаемо отрезает девушка. – Жаль, жаль. Хотел таким образом посочувствовать тебе за несчастные семь баллов по эссе. Совсем не представляю, как ты это пережила? – он явно издевается. – Столько времени корпела над ним в библиотеке… – Боже, у тебя хоть когда-нибудь рот закрывается? – закатывает глаза Кондо. – Есть несколько проверенных способов, – улыбка Годжо от уха до уха становится ещё шире, хотя это кажется невозможным. Мицуки выуживает из сумки маленький блокнотик с карандашом, открывает и что-то злобно записывает туда. Годжо надеется, что это её Love Note. – Написать жалобу на Годжо Сатору, – предвосхищая его вопрос, отвечает она. – Эй! За что? – За похабные фразочки. – Ах, это… – тянет он, как будто не выдал минутой ранее чего-то нехорошего, – так я ничего такого не сказал. Это ты, Мицуки-сан, додумываешь и переиначиваешь мои слова в меру своей испорченности. Парировать нечем. Злится. Стоит, шумно вдыхая воздух. Сатору умиляется этой реакции. Она пыхтит, словно чайник, краснеет. Его предвосхищает мысль о том, как она так будет смущаться или сердиться во время секса. Картинка была бы очаровательная. Он выуживает из автомата дешевый кофе и машет девушке рукой. – Пока-пока, Мицу-тян! Увидимся на семинаре! Постарайся для меня, хорошо? Натурой я экзамен не принимаю, даже для тебя исключения делать не буду… Он скрывается прежде, чем девушка успевает ответить. Эти гребаные километровые ноги, которые за считанные мгновения позволяют ему оказаться в другом конце коридора. Кондо пинает ни в чем не повинный аппарат, и он перестает работать. Отлично, теперь она ещё и без кофе осталась. Рассерженно идет на занятия: утешает только мысль о том, что остался всего-навсего один семинар с Годжо Сатору. Мицуки понимает, что ведёт себя немного (очень) по-детски, но… это же Годжо Сатору. С ним можно разговаривать только на его языке. Она демонстративно игнорирует его на протяжении всего занятия, которое он ведет, а в конце, несмотря на все свое желание поскорее покинуть аудиторию, задерживается, – то есть не бежит на выход первой – чтобы швырнуть в него переписанным эссе. На этот раз точно написанное на десяточку. По пятибалльной. Удивительно, но кабинет пустеет быстро. Даже самые верные поклонницы не остаются с Годжо-сенсеем подольше. Здесь лишь Кондо с аспирантом. – О, боже, КонМицу, надеюсь, это любовное письмо? – восхищенно ахает он. Эссе напечатано на розовом листе А4. – А вы прочитайте, – холодно предлагает Мицу. – Обязательно! Вечерком. Хочешь, ты сама мне прочитаешь его вслух? – Вам не понравится. – Ну что ты, твой голос – музыка для меня. Эта игра во флирт и его отбивание студентке быстро надоедает, поэтому она тараторит то, что собиралась, и убегает на следующую пару: – Переписанное эссе. Прошу проверить его объективно и поставить оценку опираясь лишь на факты. Буду очень признательна. До свидания. Годжо улыбается. У неё явно синдром отличницы. С такими играть легко… – Цуки-тян, – зовет он уходящую девушку. – Если эссе окажется на “десять”, пойдешь со мной на свидание? – Годжо-сэнсэй, – хмурится она, но это только веселит его. Вообще ничего не боится. – Какой же тогда интерес переписывать эссе, если за него не полагается награда? – улыбается он. – Уверяю вас, “интерес” находится на последнем месте в списке причин, по которым я переписываю это эссе. – Правда? – цепляется за эту фразу преподаватель. – А что на первых местах? – Вам это знать не положено, – отрезает Мицуки. – А я в списке есть? Кондо считает, что разговор окончен – выходит в коридор и хлопает дверью. До её ушей доносится издевательский смех Сатору. Вот же придурок… Ещё раз, ей всего ещё один раз с ним увидеться, с ним и с его другом, и она вычеркнет этих двоих из своей жизни. Одного с болью для себя, второго – с болью для него, возможно. Ей иногда хочется помечтать, и она мечтает о том, что было бы, будь её чувства к Гэто взаимны. Но она старается быстро отгонять от себя эти фантазии – больнее будет, если вдобавок ко всему в них и поверит. У судьбы же явно были другие планы на неё, на них двоих, да и на всю троицу в целом, если Сатору оказывается в комбини, где работает Кондо, именно в её смену. – Детка, почему ты не в отделе сладостей? Больше всего я бы хотел съесть тебя. – Вы правда такой или прикидываетесь? Мицуки уже уверовала в силу отдела круп, но теперь, кажется, никогда больше здесь не появится, потому что именно среди этих полок она встретила Годжо Сатору. – А как тебе больше нравится? – подмигивает он. – Мне больше нравилось, когда вас тут не было, – вздыхает Мицуки. В ответ на это белобрысый драматизирует, прикладывает руку к груди и изображает инфаркт либо разбитое сердце. – Грубо ты со мной, – жалобно стонет он. Она в ответ пожимает плечами и возвращается к работе. Сатору продолжает крутиться вокруг неё. Не отстает. – Ты от меня не отстанешь, да? – тяжело вздыхает Кондо. Годжо улыбается такой улыбкой, что и вслух говорить ничего не надо. – Именно! – Моя смена заканчивается через сорок минут. Если хочешь, можешь подождать. Сатору просиял. – Это не свидание! – торопится добавить девушка, но он её уже не слышит и покидает комбини. Собирается ждать на пластиковых стульях снаружи. Как только надоедливый преподаватель исчезает из поля зрения, прекращается и действие его чар. До Мицуки доходит, что сейчас произошло и на что она согласилась. Почти добровольно. – Я сделала… – она растерянно смотрит на свои руки, – что? – Эй-эй, Мицуки, все окей? – на плечо опускается ладонь коллеги, что возвращает студентку в реальность, – что-то случилось? – А, эм, нет, Юми, все нормально. Просто задумалась немного. – Ой, ну, бывает, – машет рукой Юми. – Немудрено немного витать в облаках, когда тебя ждёт такой красавчик, – девушка игриво подмигивает, – парень твой? – У меня нет парня, – слишком строго докладывает Кондо. – Ах, так он ещё только за тобой ухаживает? – понимающе тянет она, – Ну, слушай, Цуки, не мучай его слишком долго. Такого парня нужно брать, пока сам в руки идёт. – Учту, Юми, – Мицуки демонстративно возвращается к работе, показывая коллеге, что разговор окончен. Смена заканчивается быстро, и Кондо выпархивает из магазина с облегчением. Надеется, что снаружи никого нет и что Сатору все же не сумасшедший, чтобы ждать её сорок минут на улице. Но ей не может так повезти. Годжо сидит довольный, пьет из пластикового стакана какую-то горячую жидкость – аж пар идет. Мицуки вздыхает незаметно и подходит к нему. Даже не улыбается. Плюхается на соседний пластиковый стул, не смотрит на него, хотя краем глаза видит, что Годжо внимательно ее рассматривает. – Почему вы никак от меня не отстанете, а? – спрашивает она в лоб, поворачиваясь лицом к молодому человеку. – Нравишься, – флиртует он. – А какой смысл? Вы ведь мне не нравитесь, сколько можно повторять? – хмурится девушка. – Может быть, вы просто мазохист? – Ой, нет, девочка, – качает головой Сатору, – я ещё тот садист. Неужели не заметила? – Ну да, это имеет смысл, ведь вы меня уже замучили, – удивительно быстро и легко соглашается Мицуки. – Мне нравится, когда ты такая покладистая. – А мне нравится, когда вы молчите и находитесь подальше от меня. – Ну вот мы и подбираемся потихоньку к списку твоих любимых вещей. В какой-то степени, я в нем тоже есть, – душит Сатору. Кондо закатывает глаза глубоко-глубоко, чтобы не видеть этого паршивца. Было бы здорово, если бы она ещё умела уши в трубочку сворачивать, так, чтобы не слышать окружающих звуков и прилипчивых людей. – Ну и как же вы думали закончится этот вечер? – Я бы проводил тебя до дома. – Никогда. – Ты спросила – я ответил. – Максимум – до станции, – немного уступает девушка, и то – из вежливости. – Но нам и так по пути… – пытается поспорить Сатору. – И тут идти минут пять… – Или так, или я иду одна, – отрезает Мицуки. Годжо вздыхает и снова улыбается. Для него это, пусть и маленькая, а все же победа. Кондо поднимается из кресла, он вскакивает следом. До станции действительно идти минут пять, максимум семь, и Сатору старается придумать, что бы такого за это драгоценное время ей сказать, чтобы произвести на девушку впечатление. Решает просто спросить: – Как тебе Death Cafe? – интересуется он. – Сугуру говорит, ты регулярно ходишь на собрания. Нравится? – Интересный опыт, – соглашается Мицуки, – но времени категорически ни на что не хватает. Со следующего модуля я, наверное, перестану туда ходить. Хочу сосредоточиться на своем исследовании. – Ох уж эти гендеры, – весело вздыхает Годжо. – Мужчины – с Марса, женщины – с Венеры? – Полный бред, – раздражается Кондо и… садится на своего конька. Рассказывает о началах времен, которые не застала, но о которых в курсе, о матриархате, патриархате, угнетении женщин, их равных правах на все и о том, что борьба все ещё продолжается и продолжаться будет ещё долго, пока патриархат не будет уничтожен. Блондин слушает восхищенно и заинтересованно – она и правда этим горит, что и творит эту магию. Мицуки же успевает провести этот краткий экскурс потому, что сама замедляет шаг. Ей уже было все равно, кого просвещать. Главное – ей дают говорить и её слушают. Сатору становится чуть лучше в её глазах. Ровно до тех пор, пока не притягивает девушку к себе, пока она рассказывает про важность пьесы «Монологи вагины», и не пытается её поцеловать. Звук пощечины звонко раздается по улице. – Ты… какого черта? – устало спрашивает Кондо. У неё даже нет сил злиться – настолько разочарована. – Ты такая красивая, когда рассказываешь про это всё, – со светящимися глазами делится Сатору. Как будто это само собой разумеющееся. – Ты вообще в курсе, что такое личные границы? Впрочем, с кем я вообще разговариваю, – она нервно хмыкает и жестикулирует. – Знаешь, не бери в голову. Мы все равно дошли до станции. Будет лучше, если мы притворимся, что ничего не было. С этими словами Мицуки убегает в метро. Ей немного тревожно: она не почувствовала отвращения, это раз. И преподаватель её поцеловал, это два. С ума можно сойти. И слезы на глазах наворачиваются не от того, что она чувствует себя плохо из-за произошедшего. От того, что она чувствует себя хорошо. Потому что в это же время она влюблена в друга Годжо. От того, что талия, за которую её притянули большой ладонью, до сих пор горит от прикосновения. Чувствует отвращение к самой себе из-за чувств, которых быть не должно, которые отрицала.