Укрощение строптивой

Годжо был страшным сладкоежкой. Любой подарок для него Мицуки снабжала сладостями, будь то клубничные моти, сладкая паста адзуки или любые другие японские или европейские конфеты. Он всегда был счастлив и съедал все до последней крошки, иногда даже прямо из рук девушки.  Однако когда она увидела очаровательное розовое конфетное нижнее бельё, состоящее из конфеток, еще и съедобное, девушка поняла: это то, что ему надо. Идеальный подарок на полугодовую годовщину их отношений.  КонМицу, ни на секунду не задумываясь, помещает покупку в корзину и нажимает кнопку “оформить заказ”. С карты списываются деньги, и студентка довольно потягивается, закрывая вкладку на компьютере. Вопрос с подарком решен, вот ведь повезло! – Что купила? – приходит на звук Сатору, целуя её в макушку. Уж он-то знает этот звук оповещения о списанных денежках. Мицуки редко что-то покупает онлайн, а если и делает это, то, как правило, покупки связаны с сексом. Конечно, ему интересно. Вот и сейчас он, в сущности, догадался… – А все-то тебе расскажи, – флиртует Кондо, притягивая его к себе за ткань футболки и кусая за подбородок. Специально не в губы. – Лучше расскажи, что ты приготовил нам на ужин, крольчонок. – Крольчонок? – удивляется беловолосый. – Я понимаю, конечно, что мы в последнее время почти из постели не вылезали, но… – У меня до сих пор болят бедра, вообще-то, – хнычет девушка обиженно. Конечно, она скорее играет, нежели действительно страдает. Мышечная боль после секса – лучшая боль! – Бедная моя девочка, – ласково бормочет Годжо. Стыдно ли ему? Ни капельки. Им обоим было очень хорошо этой ночью. – Я отнесу тебя на кухню. Он подхватывает девушку на руки и тащит её ужинать. Он хорош в готовке, делает это даже лучше, чем сама Цуки, так что в этом отношении они сразу же распределили свои роли в обязанностях по дому.  Сегодня на ужин была паста. Они старались каждый вечер проводить вместе после девяти вечера, когда изрядно выделяется окситоцин и хочется быть вдвоём. Днём Годжо работал и писал свои тезисы для диссертации, а Мицуки училась и подрабатывала.  Её первый год обучения подходил к концу, а вместе с ним близилась полугодовая годовщина их отношений. Покуда конфетно-букетный период ещё не кончился, вкупе с ассортиментом секс-шопа, влюбленные развлекались, как могли. – Хочу сегодня снова поиграть с наручниками, – говорит Годжо. Нога девушки расположилась на краю его стула, пока сам он сидел, поглаживая Кондо по бедру. Пока что они даже ели практически в обнимку, воруя друг у друга из тарелки. – Правда? – с усмешкой спрашивает Мицуки, протягивая вилку с пастой к его рту, придерживая ладошкой, чтобы ничего не упало. Снова кормит едва ли не из рук. – А что мне за это будет? – М-м, – мычит в ответ Сатору, у которого рот полон макарон, и прежде, чем ответить, ему нужно прожевать. – Как и всегда, получишь незабываемое удовольствие и потрясающий оргазм, малышка Цуки. Тебе нужно что-то ещё? – Хм-м, – тянет она задумчиво, а потом мягко целует парня в щёку. – Мне нужен весь ты, Сатору, и всё твоё удовольствие. Они начинают целоваться прямо на кухонном столе. КонМицу сама в этом виновата, не надо было ставить ступню между ног Годжо, ведь он не удержался и принялся греть её ногу своими бёдрами. Он никогда не был футфетишистом, но ласки Мицуки всегда действовали на него крышесносным образом. *** Долгожданное конфетное бельё прибывает спустя неделю, доставка как раз успевает к годовщине. Возлюбленные уже наметили план действий, как провести незабываемо свои первые полгода в отношениях.  Сатору вообще считает каждый их секс незабываемым, и в целом, КонМицу склонна с ним согласиться. Он обожал всё, что она готова была предложить. Надевал любые насадки на член, если она того хотела, вставлял в неё любые анальные пробки, одевал в любые ролевые костюмы, а по мере поступления аспирантской стипендии, покупал новые смазки и другие приблуды, которые они неизменно вместе пробовали.  Энергия Мицуки была неукротима, она требовала хорошего жёсткого траха каждый раз, когда они занимались сексом, а Годжо по своей натуре обожал издеваться над людьми и давал ей то, чего она так хотела, – эмоции. Они договорились провести такую “несуразно маленькую”, по словам Мицуки, годовщину дома в обнимку на диване, смотря Neflix. Она хотела посмотреть новый фильм про Вилли Вонку, а Годжо был не против. Ему вообще было все равно, что смотреть, если рядом лежала его девушка. Во время титров она скрылась ненадолго в спальне с обещанием, что скоро вернется. Сатору лениво доедал оставшиеся чипсы, когда вдруг дверь отворилась, и поначалу ему показалось, что Кондо вышла голышом. Но она сделала пару шагов вперед, и перед его взором образовалась его красивая девушка в тонком белье из ленточек… – Вау, – присвистнул Годжо, поднимаясь с дивана. – Это ты мне приготовила? – Может быть, – подходит к нему ближе Мицуки, проводит по его груди и опускается к парню на колени. – Посмотрим, для начала. Ты хорошо себя вёл, дружок? Парень сглотнул, приглядевшись в полумраке и определив, наконец, что это не простое бельё, а из конфеток-драже… Он невольно облизнулся. – Боже, я умер и попал в рай, – сообщает он, проводя носом по шее Мицуки от ключицы на шее по ложбинке между грудей. От неё едва уловимо пахло духами и сахаром, из которого состояло конфетное бельё.  – Ещё не попал, – качает головой Кондо, – но если хочешь, можешь попробовать мой запретный плод.  – Тогда я навеки буду изгнан из рая? – спрашивает Годжо, проводя руками по её спине, лаская нежную кожу там, где были завязаны конфетные нити. – Ты слишком хорошо о себе думаешь, раз считаешь, что попадёшь в рай, – хмыкает девушка, проезжая тазом по его паху. – Особенно после всех наших горячих ночей… Второй круг ада, сладострастник.  Сатору ничего не отвечает, просто перемещает руки на её грудь, обтянутую “бюстье” и сжимает её, наклоняясь и обсасывая женские полушария. Цепочка за цепочкой на правой груди поглощается его горячим влажным языком, оставляя сладкие сахарные разводы на сосках Мицуки. Она несдержанно стонет, хватаясь покрепче за плечи своего парня. – Сладко ужасно, – шепчет аспирант, наклоняясь и специально кусая особо ощутимо Кондо за сосок. Она громко вскрикивает, потому что он почти не контролировал силу укуса. Случайно ли? Конечно, нет. – Ой, прости, – издевательски хихикает он, – думал, что это конфетка.  В этом был ведь Сатору. – Годжо, – строго окликает его Мицуки по фамилии каждый раз, когда она им недовольна. Но в данном случае, он абсолютно уверен, она совершенно довольна – а если что её и не устраивает, так это то, что он довольно слабо её укусил.  Так что сладкоежка с новыми силами набрасывается на полуизорванный бюстгальтер из конфеток. Времени расправиться с ним, покусывая то конфетки, то девичью кожу, выходит совсем мало. Когда основные нити, которые держат форму, оказываются прокушенными, оставшиеся бусы из конфет падают на диван.  – Какой ты, оказывается, жадный! – восклицает Кондо, без сожаления оглядывая съеденное бельё, после встаёт с колен парня и поворачивается к нему задницей. Хочется исполнить маленький приватный танец, только для него. – Хоть посмотри сначала, прежде чем съедать и трусики тоже! Годжо рычит и впивается ногтями в её ягодицы, притягивая девчонку к себе. Первыми оказываются у него во рту конфетки, которые соединяют нитью ластовицу с основанием трусиков. Мицуки широко распахивает глаза, потому что не ожидала случайного римминга, а потом он заваливается спиной на диван, потянув её за талию на себя. – Что ты… – взвизгивает она, оказываясь задницей у него на лице. – Годжо! – пищит КонМицу недовольно.  – Тихо, тихо, – успокаивает он её, закидывая женский таз повыше, чтобы усадить промежностью на свой рот. – Моя сладкая конфетка уже вся пропиталась… Кондо наклоняется вперед, опираясь на локти, пока язык парня прогуливается между её складочками, слизывая растаявший сахар и всасывая растекшиеся конфетки. Всё это наполняет комнату влажными звуками, и девушка возбуждается ещё сильнее.  Вдруг Сатору наподдаёт ей по заднице и ненадолго отрывается от своего десерта. – А что, ты даже не покатаешься на мне, малышка? – спрашивает он снизу, подтягивая её выше к себе. – Ну, если ты просишь, моя лошадка, – усмехается Мицуки, и они оба возвращаются к своему делу. Годжо ест конфетки, а девушка начинает ездить по его лицу, прохаживаясь то по языку, то по носу.  Сатору абсолютно счастлив лежать вот так, под лучшей киской на свете, которая умыла его своими пряными сладкими соками. Запах сахара смешивается с мускусным запахом естественных выделений Кондо, и это так возбуждает его, что член болезненно дёргается в штанах.  – Сможешь кончить мне на лицо, малышка? – умоляет он, добавляя к ласкам свои пальцы.  Цуки ничего не отвечает, лишь с протяжным грудным тоном насаживается на его длинные пальцы глубже. Он изучил её достаточно, чтобы понимать, на какие точки давить, как и где гладить, чтобы девушка вознеслась на седьмое небо. Он чувствует себя богом, когда видит, как начинает трепетно сокращаться её мокрая красная дырочка, пока студентка кончает. Годжо не собирается на этом прекращать. Он вылезает из-под неё весь мокрый, красный и счастливый, и переворачивает запыхавшуюся Мицуки на спину – пусть полежит, отдохнёт. Стягивает свои серые треники, на которых уже проступило заметное пятно влаги из-под его торчащего сквозь ткань члена.  – Годжо, – зовёт она его опять по фамилии, чтобы привлечь внимание, – понежнее.  – Есть, мэ-эм, – салютует он и притягивает Кондо за бедра к себе. Она достаточно истекла, чтобы принять его разом и на всю длину, так что в первый раз Сатору себя не сдерживает – входит и едва ли не дрожит всем телом от прекрасного чувства узости, которое создаёт киска Мицуки. – Боже, как же ты хороша… Он закидывает голову к потолку – словно и правда к богу взывает, – а потом смотрит извиняющимся взглядом на девушку и хнычет: – Прости, малышка, не уверен, что смогу сдержаться. Мицуки взвизгивает. От удовольствия. Она только что кончила, а член Сатору проезжается снова по самому чувствительному месту, толкаясь куда-то ближе к матке, в точку А, куда достаёт его длинная головка. Морально она готовится снова кончать. – Такая узкая, – тяжело дышит над ней Годжо, – блять, трахал бы тебя бесконечно, Мицуки… – Поцелуй меня, – томно вздыхает она, и он выполняет её приказ. Поцелуй выходит смазанным, быстрым, но все равно очень страстным, пусть и коротким, ведь им обоим надо дышать.  Сатору с наслаждением наблюдает, как прыгает грудь девушки с каждым его толчком. Она его взгляд ловит, ухмыляется и начинает на его же глазах ласкать свою грудь.  Чёртова девчонка.  Годжо кривит краешек губ, давая понять, что считал её проказу, прикусывает губу и начинает долбиться резко и быстро, а его бёдра с громким хлопаньем ударяются о её кожу. Для Мицуки всё это становится слишком чувствительным.  Она стонет в темпе их фрикций, подмахивает бедрами, а затем и вовсе тянет руку к своему клитору – хочет кончить, а он не мешает. Знает, что собьётся с темпа, что она лучше, чем он сам, сможет себя приласкать.  – Годжо! – хнычет она под ним, одной рукой сжимая свою грудь, а второй лаская себя между ног. – Годж-ах! – переходит на несколько октав выше, что оповещает его о надвигающемся оргазме. Они кончают одновременно – Сатору наполняет её горячей спермой, не боясь последствий – спасибо контрацептивам, что она принимает. Узкие стенки её влагалища всасывают и сперму, и его член, и она сжимает тазовые кости, желая ещё немного задержать экстаз и остаться на гребне волны. Годжо валится рядом с ней на диван, накрывая девушку своей исполинской рукой. Они оба тяжело дышат, и он, найдя в себе силы, спустя несколько секунд обвивает её за талию. Мицуки смотрит на него сияющими пустыми глазами, как у куклы, – они всегда такие счастливые после крышесносного оргазма. Он хмыкает устало. Доволен, что снова сделал ей приятно. Пару минут они приходят в себя, и, уже после того, как отдышалась, Мицуки поворачивается на бок и подкладывает локоть под голову. Смотрит хитро на на парня, и он щурится заинтересованно, потому что понимает – она что-то задумала. Опять. Словно мало ей было двух оргазмом.  Годжо не против. Он будет заставлять её кончать столько, сколько она захочет. – Слушай, там ещё осталось немного конфеток, кажется, – она в такие моменты играет святую невинность, но Сатору знает, что это напускное, а следом воспоследует какое-то дико непристойное предложение. И так и получается. – Может быть, обвяжем оставшимися нитями твой член, – она якобы от неловкости крутит пальчиком в одеяле, – и я сделаю тебе самый сладкий в твоей жизни минет? Что скажешь? Как от такого можно отказаться? Годжо стонет – от возбуждения, потому что его член, только что изливший все своё возбуждение, снова заинтересованно дёрнулся. Его секс-драйв потрясает, когда рядом Мицуки с её безбашенными идеями. – Малышка, – отвечает он, гладя её по голове, – скажу, что я самый счастливый парень на свете. – Он поднимается с поверхности дивана и ищет в изножье ещё целые части конфетных бус. – Тут даже два приличных куска осталось, – отвечает он взволнованно. – От верхней части и от нижней. Кондо плотоядно улыбается. Какое везение! Одной частью она обмотает его член и будет мучительно медленно рассасывать каждую конфетку, а второй… Второй обмотает его яйца, и будет ласкать их так долго, так неистово, пока противный Годжо не взмолится о пощаде.  Где там её наручники?