***
Сонный и растрёпанный покемон сидел в столовой, размазывая манную кашу с комочками по стенке тарелки, типа вот сколько он съел, очуметь. Каша — это враг народа, особенно такая. Вдруг, ни с того ни с сего, на острые плечи парня опустились тёплые руки. Антон чуть стол не перевернул от неожиданности, каша разлетелась по всем сторонам из-за того, что фигурист резко дёрнул конец ложки вниз. Катапульта прям. — Свинтус, ты чего сидишь, горюешь? — спросил бархатный голос прямо над ухом. — Я хочу спать, — поныл Шастун, поворачиваясь корпусом к тренеру, но, чуть ли не уткнувшись носом в пресс Попова, повернулся обратно. — Все мы хотим, но тебя ждёт изучение двух программ, так что не горюй пока, — Арсений сел рядом за стол, убирая комочки каши с футболки. — Испоганил мне вещь. — Да и не только, — хохотнул Антон, заметив на смолянистых волосах манку. Поднеся руку к шевелюре брюнета, парень лёгким движением убрал пищу с взлохмаченных волос. — Ну, вообще, — проворчал Попов, доставая из кармана синих джинс телефон. — Колхозник. — И не говорите, — поддакивал Шастун, допивая зелёный чай. — Можно завтра без тренировок? — Конечно, можно, мы же ночью вылетаем в Японию, — радостно согласился Арсений, щёлкая парня по носу. — Да ну, ну нет, Вы прикладываетесь? — проскулил Антон, держась в этом мире из последних сил. — Можно хотя бы во вторник? Я в воскресенье буду занят весь день, а в понедельник вещи как раз соберу. — Чем же ты таким будешь занят? — с лисьей улыбкой спросил Арсений, смотря в глаза Антона и пробуя считать что-то. — Важным делом, между прочим, — уверил Шастун, рассматривая голубые глаза, которые были непозволительно близко. Это не просто голубые глаза — это какой-то лёд, они невероятно чистые и красивые. — Ты так смотришь, будто съесть меня хочешь, — ухмыляясь, произнёс Арсений. — Антошка, даю тебе день на все дела, билеты уже куплены. — Я буду симулировать смерть, если Вы не дадите мне два денька, — предупредил и пригрозил Антон, обижено надувая губки, а пальцами скребя лавочку. — Я тебя прибью и не надо будет симулировать, так что вперёд и с песней. — Изверг, — фыркнул Шастун, утыкаясь носом в недавно сложенные руки на столе. — Не дуйся, успеешь всё, даже время будет, — поглаживая парнишку по спине, сказал Попов. Антон что-то промычал, растворяясь в этой самой руке на спине, которая по ощущениям считала косточки в позвоночнике. — Боишься щекотки? — спросил Арсений, вопрос: как он дошёл до этого? Ну, правда, солидный и злой тренер и такие вопросы. — Нет! — крикнул Шастун, резко поднимаясь, но его словили за футболку и начали щекотать. Смех с криками парня ни с чем не сравнится. — Ну, нет! — орал фигурист, когда под футболку залезли тёплые пальцы и щекотали живот. Антон, согнувшись пополам, блокировал движение руки, но из-за его баланса на одной ноге светловолосый упал назад, скатываясь по коленям Арсения вниз. Мужчина продолжал бегать пальцами по всем участкам тела, слыша радостный смех с криком о помощи. — Ну, чего ты в тряпку превращаешься? Я уже достать не могу, — поднимая за подмышки парня, усмехнулся Арсений. — Трусишка. — Сами Вы трусишка, а я просто не ожидал, — вытирая слёзы радости, ответил Антон. — Заливай, — хохотнул Попов, убирая светлые волосы с глаз фигуриста. — Пойдёмте уже, а то время поджимает, — поторопил Шастун после долгих побоев с тренером, ну, щелбаны-то нужно было раздать. — Для начала тебе не мешало бы встать с моего колена, — вводя своей просьбой юношу в ядерно-красный цвет от стыда, Арсений улыбнулся во все тридцать два. — Да, надо, — резко встав на ноги, сказал Антон.***
Собрав спортивную сумку, Шастун побежал в Ледовый Дворец, успев только накинуть куртку на голову и по пути залезая в рукава. На улице было ещё холодно и противно, хотелось тепла, а не вашей этой зимушки пушистой. Добежав до раздевалки, Антон чуть в обморок не упал. Так как шок от того, что за белой дверью скрывалась не пустая раздевалка, а раздевалка с Эдуардом. Брюнет же всем своим видом выдавал до этой поры, как расслабленно себя чувствует, грея задницу на лавочке. — Опоздун, — специально сделав злобную гримасу и помахав указательным пальцем, обозвал Выграновский. — Ты чей хуй тут забыл? — выдавил из своего шокового и предсмертного состояния Антон. — Твой, прикинь, — хохотнул фигурист, поднимаясь с лавочки и быстрым шагом подходя к другу. — Полгода прошли, и я теперь с вами, можешь меня благословить, так как у меня ещё минимум неделя у Матвиенко, но я договорился. — Заживём! — заорал Шастун, лёгким движением руки скидывая с себя куртку. — Пять сек, коньки надену и поебашим. — Да без вопросов, кстати, — вспомнив недавно случившуюся историю, начал Выграновский. — Я ж тут с семи утра, пришёл к Арсению в тренерскую, а там его хуй плавал, я, значит, сел на стул и ждал его. Объявился он только через два часа, хорошо спится ему. И вот, значит, я весь такой сижу, а у него глаза из орбит вылетели, когда он в кабинет зашёл. Сначала пробовал меня нахуй послать, но я тот ещё хрен, так что ему хрен, подписал контракт на возвращение и теперь счастливый буду с тобой, — рассказал брюнет, жестикулируя. — Во бля, — охуел Антон, зашнуровывая последний конёк. — Ох, бля. — Не надо благодарности, я и так знаю, что самый охуенный фигурист, — поклоняясь, возвысил своё эго Эдуард. — Погнали! Кто последний, тот лох! — парни, едва не навернувшись в проёме двери, бежали на каток и чуть ли не запрыгнули на него. — Ничья, но ты лох. Антон лишь цокнул и, наворачивая на льду круги, искал взглядом тренера. Мужчина стоял в проходе в тренерскую, вот то место и заковало изумрудные глаза. Длинные изящные пальцы держали блокнот в руках, и Шастун, ясен пень, залипал на все части тела Попова. Что он, дурак? — Влюблённая шестиклассница, — подстёбывал Выграновский, заметив, куда смотрит фигурист. — Я тебе сейчас шайбу в одно место закачу, — огрызнулся Антон, нагоняя скорость и в миллисекундах оказываясь чуть впереди друга, испепеляя взглядом Эдуарда. — Боже упаси, закатывай шайбы лучше в него, — Выграновский не удержался от своего подкола и, подмигнув, объехал красного, как рак, Шастуна. — Ну, действуй, Антон, ёб твою мать, — не выдержал брюнет. — Вот что сложного в признании в любви? — Да я даже не ебу, кто он по ориентации, отсоси у него хуй, а потом я подумаю, признаваться ему или нет, — Шастун, как сам дьявол, набирал скорость, даже гепард его, наверно, не обгонит. Вот, что значит злость, распаляющаяся с каждой секундой. — Ну, хочешь я спрошу? — тормозя боком, спросил фигурист, на что Антон ухмыльнулся и посмотрел на него, мол: кишка не тонка? — Ну, давай. — В течение дня жди ответ.***
На первой тренировке парни даже толком покататься не успели, как их повели в зал хореографии. Арсений уже наперёд подобрал нужные программы для Чемпионата Мира и Олимпийских Игр, так что в ближайшее время они не соскучатся. Эдуард, еле живой, донимал Антона разными вопросами, а светловолосый посылал его куда подальше, и так заебался, пот рекой стекал, так ещё и на что-то отвечать надо. Нихуя себе вы устроились, конечно. — Антон, что за колхоз? — возмущался Арсений, убивающим взглядом смотря на фигуриста. — Почему так грязно? Где прыжок? Где твизлы? Я увидел только, как корова на сене ворочается. Антон понятливо закивал, типа: я всё понял, идите нахуй, пожалуйста, желательно на мой. За спиной же светловолосый кидал распальцовку, где говорил, как его выебал тренер. — Выграновский, а ты чего заулыбался? Вспомнил о том, как хорошо выступать в парниках? Давай, колхозник, — переметнулся Арсений с Антона на Эдуарда, теперь у него целых два кандидата на пиздюля. — Да что Вы пристали? Всё я окей сделал, ну, упал там с риттбергера, ну и Бог с ним, — махнул на эту мелочь парень, за что чуть не отхватил два подзатыльника, но один достался от тренера, Антон не успел, его как треснули по руке, хоть стой, хоть падай. — Ты атеист, Эдуард, — фыркнул Арсений, напоминая такой некий факт. — Бить друзей нехорошо. — Позабыл слегка, ну, всё равно, Дьявол с ним, — продолжал свою шарманку Выграновский, и всё же получил два подзатыльника. — Господи, дай мне терпения, — взмолился Попов, складывая руки в молящем жесте на уровне груди. — Сатанист, делай уже чисто и будем на льду пробовать. Антон угорал в душе, как психически больной, но на лице были перевёрнутая улыбка и сияющие глаза. Улыбка от того, что все части тела ноют, а сияние глаз от Арсения, который сосредоточенно смотрел, как прыгает каскад Эдуард. В груди щемило, но Шастун должен бороться и показать себя, может, потом на него внимания обратят? Пока что он пиздюк.***
Тренировка на льду была пыткой, мало того, что она началась без передышки, так и попить нельзя было. Ибо бутылки пустые, а Попов только нахуй отпустит. Вот так и порешали с Сахарой во рту. Антон подготавливал себя к этим ёбанным прыжкам, там был ультра-си четверной аксель, и что в короткой, что в произвольной он не успевал сосредоточиться, музыка била по ушам с криками тренера, и в итоге каждый раз парень падал. — Я не понимаю, ты сюда посидеть пришёл? Встал и сделал! — рявкнул мужчина, заходя на каток. Музыка включилась и тремор в руках тоже, Антон, кусая губы, катал свою программу. Парень втянулся буквально через пару секунд, и душой начал вытворять все эти прыжки. Заезд на аксель был хорошим, даже Арсений расслабился, увидев это. — Арсений, а как Вы относитесь к людям, которые любят свой же пол? Ну, типа геи, лесбиянки, туда сюда и трансгендер, — спросил Эдуард, надо же ему сегодня выполнить свой долг, так он ещё друга спасёт от доёбов. Одни плюсы. — Эдуард, к чему такой интерес? Влюбился, что ли? Если да, то мне побоку, это тоже ориентация, а если ты будешь меня отвлекать, я из тебя трансгендера сделаю, — прошипел Попов, и Выграновский, болванчиком закивав, отъехал в сторонку. — Заново, твой друг отвлёк всё моё внимание. — Эд, я тебе твой язык разрежу, будешь шепелявый, но зато со сплитом, — фыркнул Антон, вставая в начальную позу. Прыжки, вращения, каскады, другие элементы и шаговая дорожка для Шастуна была выполнена вполне хорошо, а для Попова — позорно. Не успев отдышаться, светловолосого схватили за ногу — да Боже, когда это прекратится? — и подняли вверх. — Бильман делается так, — хватая холодные руки фигуриста и прикладывая их к коньку, сделал замечание Арсений. — Когда ж ты поймёшь, что ноги должны быть высоко? Шастун вполуха слушал и поэтому особо не вникал, только когда его неуклюже откинули и парень приземлился прямо задницей на лёд, он вернулся в мир иной. Попов же принялся мучить Выграновского, который сумел за один день вывести всех чертей из тренера своими вопросами. Подъезжая к выходу, Антон рухнул на трибуну и закрыл глаза. Его всё так выебало, даже словами не передать, насколько. Голова кружилась зверски, будто он космонавт и его готовят к полёту, в ушах звон, а перед глазами всё плыло, набор Шастуна на каждый день. Всё-таки светловолосый смог добраться до кулера на негнущихся ногах. Налив в пластиковую бутылку до краёв воды, Антон, держась за стену, перемещался ближе к раздевалке. Арсений что-то кричал на Эдуарда, но сейчас вообще похуй, хотелось просто прилечь, так как ног будто не существовало. Прикрыв глаза на секунду, Шастун рухнул прямо на пол, даже не перейдя порог в раздевалку. Дыхание сократилось в разы и его будто не было, просто, нахуй, ничего не было. Ни сознания, ни сил, ни желания что-либо делать после такой тренировки. Вода вылилась из бутылки на пол, ткань кофты Антона в ту же секунду потемнела, становясь мокрой. Вот только парень ничего не чувствовал, перед глазами чернота и будто ничего не происходило. — Я твою макаку ебал, — выругался Эдуард, проследив за взглядом голубых глаз. — Иди к медсестре, матершиник, — в пару быстрых шагов преодолевая весь каток, Арсений пошёл к подопечному. Выграновский на коньках побежал к медсестре, находящейся в конце коридора. Не оглядываясь по сторонам и бурча себе под нос отборный мат, брюнет со стуком влетел в кабинет. — Там это, Антон в обморок упал, — кратко объяснил Эдуард, смотря на ошарашенную Евгению. — Здрасте. — Забор покрасьте, пошли уже, — сказала медсестра, быстро находя нужный бутылёк и ватку. Арсений же за это время успел закрутить крышку воды и взять парня на руки, громко цокая. Брюнет, хоть и в душе очень сильно переживал, но внешне это никак не выдавал. Подхватив поудобнее костлявое тело, Попов шёл в медпункт. Голубые глаза были сосредоточены только на бледном лице Антона, куда идти, он знал, как свои пять пальцев, — не заблудится. — Арсений, поторопись, а то как черепаха, — разглядев тренера в темноте, попросила девушка, открывая дверь в кабинет. Мужчина повиновался медсестре и ускорился. Положив Шастуна на кушетку, Попов, сомкнув губы в тонкую полоску, смотрел за дальнейшими действиями. — Нашатырь всем в помощь, — разбавлял атмосферу Эдуард, но, словив два грозных взгляда, прикрыл рот. Евгения, смочив ватку в жидкости, подставила её к носу фигуриста, и тот, унюхав запах, дёрнулся. Арсений положил свою руку на колено Антона, чтобы тот не подорвался с места при пробуждении. — Сколько пальцев? — Евгения показала два пальца, как только юноша открыл глаза. — Два, — ответил Шастун, чувствую раздирающую боль в голове. Потерев лицо рукой, парень посмотрел на всех присутствующих. — Так, сейчас спать и спишь до двенадцати, я дам таблетку от головы, Арсений доведёт тебя до комнаты. Также ты должен завтра обязательно покушать, потому что обморок от голода, — дала указания девушка, доставая из стола упаковку цитрамона. — Посиди пару минут тут, хотя бы в чувства придёшь. — Хорошо, — сказал на все приказы Шастун, испытываю жажду уснуть и обнять Попова, который в данный момент на него смотрел слишком нежно и испуганно. — Жди тут, — попросил Арсений и, взяв Эдуарда за предплечье, повёл в сторону раздевалки. Переодевшись и отправив Выграновского куда подальше от Ледового Дворца, Попов аккуратно и трепетно снимал коньки с Шастуна. Тот в свою очередь краснел от слишком грязных мыслей в голове. — Антон, надевай куртку и я тебя потащу, так как если ты на своих двух пойдёшь, то мы с тобой только к утру дойдём, — произнёс Арсений, осматривая изнеможённый вид мученика. Антону будто язык завязали, даже отказаться не мог, кто-то навёл порчу на болтовню. Сто процентов! Надев куртку и застегнув её, Шастун накинул капюшон, и его тут же подхватили на руки. Обняв за шею тренера, Антон прикрыл глаза, вдыхая успокаивающий запах. — Откуда ж ты такой везучий свалился? — с грустной усмешкой спросил Арсений, аккуратно выходя на улицу, чтобы никто не ебанулся. — Оттуда, откуда и Вы, — проворчал парень, открывая глаза и смотря в упор в голубые. — Давай так, вещи я тебе сегодня помогу собрать, а завтра ты будешь выполнять свои важные-бумажные дела? — предложил Арсений, вспомнив о просьбе фигуриста. — Давайте, только Вы тогда не выспитесь, — нахмурился Шастун, чуть ли не впиваясь пальцами в чужую шею. — Высплюсь, я завтра вечером вещи соберу и всё, так ещё, если тебя с Эдом уложу, посплю в самолёте, — прикидывал Арсений, с лёгкой улыбкой на лице посматривая на Антона. Парень затих, смущаясь такому вниманию. Так что дошли они до комнаты в тишине. Оказывается, что перед уходом из своего свинарника, Шастун забыл закрыть окно, и тут наступил полярный полюс. — Ещё заболеешь тут, мама закрывать окна не учила? — ворчал Попов, расхаживая по комнате в поиске чемодана. — Бе-бе-бе, — позабавился фигурист, опускаясь на пол и из-под кровати вытаскивая чёрный чемодан с сумками. — Я собираю одежду, а Вы остальное. — Будет сделано, капитан, — приставив к виску руку, сказал Арсений и пошёл в ванную. — Антон, ты тут двадцать негров мыл? Почему так грязно? — Они тоже люди, только теперь белые, — вкинул, непонятно к чему, Шастун, выуживая из шкафа спортивные костюмы. — Как себя чувствуешь? — поинтересовался брюнет, с горой в руках выходя из ванной комнаты. — Получше, но голова болит, — сознался Антон, складывая футболку. — Может, надо было выпить таблетку? Ну, так, чисто теоретически, — ёрничал тренер, беря со стола кружку с водой. — Пей давай. Светловолосый, вынув из кармана упаковку таблеток, взял пару штучек и одну за одной проглатывал. Арсений на это смотрел со скептическим взглядом. — Как наркоман, — сравнил тренер, запихивая в сумку все только что собранные вещи. — То колхозник, то наркоман, определитесь, — вытирая рот рукой, фыркнул Антон. — Одно другому не мешает. С разговорами ни о чём они вместе разбирали шкаф, где чего только не было. Вот так Шастун и проебался со своей ленью выкидывать и хранить, как коллекционер, всякую дичь. — Шастун! — рявкнул Арсений, доставая из верхней полки пустые и неполные пачки сигарет. — Ты, мать твоя за пятку, офонарел? Я спрашиваю, что это такое? — Моё, — дрожащим голосом от страха сказал Антон. — Прикинь, я это знаю, что это делает у тебя? — нервно вопрошал Попов, кидая парню в лицо все эти пачки сигарет. — Курю, — бежать некуда, всё, остановись. — Молодец! — плескал сарказмом тренер, держась рукой за своё запястье, чтобы была субординация, а то, блять, и люлей вставить хороших охота. — Я, значит, тут бегаю, лечу тебя, кормлю, переживаю за тебя, а тебе насрать, ты просто вот эту дрянь куришь. Подавляешь свой голод, свои чувства, силы и всё самое важное. Выйдешь на лёд и вуаля, сляжешь с какой-нибудь болезнью. Всё, Антон, ты доигрался. Твои истерики я терпел, твои неудачи я терпел, твои доёбы я терпел и все твои плохие действия тоже. Хватит с меня! — Вы выгоните меня из команды? — зарычал в слезах Шастун, если его выгонят, он натворит таких делов, по каким тюрьма плачет. — Что ты ревёшь? Сам сделал и ревёшь, ну, смешно, просто смешно. Я бы тебя выгнал, да больно сильный ты фигурист. У тебя поставлены прыжки лучше всех других фигуристов и потратил на тебя я уйму времени, мне самому обидно будет, но больше никакой помощи ты от меня не добьёшься. Знай своё место. — Я не поеду на Чемпионат Мира, убирайте меня из списков, тащите Эда, — рыкнул Антон, с размаху ударяя в шкаф, обувшись и взяв первые попавшиеся вещи, вылетел из комнаты. Солёные слёзы разъедали всё на своём пути, и слизывать их уже было некогда. В голове большой кавардак, хоть помри, но не разгребёшь. Разочаровал любимого человека, теперь что делать? Да нихуя он не понимал, просто на плечи упала новая тяжесть, которая другим не видна, кроме него самого. Бьющееся сердце разбивалось на миллиарды осколков, всё болело, но не физически. Антон, вызвав такси на почти разряженном телефоне, стоял в каком-то дворе, дрожа от холода и смахивая рукой слёзы. Такси приехало, как и было написано в телефоне, через семь минут. Сев на заднее сидение, Шастун дрожащим и хрипловатым голосом назвал свой адрес, куда его и повезли. — Парень, у тебя всё нормально? — спросил водитель, услышав тихие всхлипы. — А в жизни бывает нормально? Тут полное ассорти за секунды происходит, не успеваешь почувствовать себя нормально, — с громкими вздохами ответил Антон.***
Зайдя в пустую квартиру, Шастун лёг на свою кровать, до которой дошёл не с первого раза, всё время где-то садясь на пол. Родители снова уехали в свой ебучий Берлин и кто поможет? Кто хоть как-то избавит от этого морального удушения? Да никто, нахуй, даже о нём не вспомнит, единственные люди, которые в этом городе, кто за него переживает, не знали, что с ним происходит сейчас. Ну, ладно, Арсений знал, но он же сказал, что помощи никакой от него не будет, и теперь Антон рыдал с новым приливом слёз. Голова трещала, а слёзы не уходили. Шастун несколько часов лежал на кровати, затапливая комнату. Влюбился на свою голову и теперь такие мучения. Может, оно не надо? Но чувства же никуда не денешь и это печально. Шастун чувствовал себя бессильным, изнеможенным и просто таким хилым, что каждый дохляк его может убить одним словом, даже не приступив к бою. Просто уже пора забрасывать профессиональный спорт. Конечно, в него много потрачено, но это того стоит? Когда стало нечем плакать, Антон перевернулся на спину и, тяжело дыша, размыто смотрел на потолок. — Пап, мам, я хочу заниматься фигурным катанием! — кричал мальчишка, ещё даже на ногах еле стоя. — Пап, мам, я выиграл золото! — после первой в своей жизни олимпиады хвастался мальчишка. — Пап, мам, меня сам Арсений Попов будет тренировать! Я больше не у того тренера! — восклицал румяный Антошка после тренировки. — Пап, мам, мы сегодня балетом занимались, а потом меня научили прыгать двойной флип! — Пап, мам, я стану Великим Чемпионом, мне так Арсений сказал! Может, всё это для того, чтобы показать родителям, что ты всё сможешь? Антон с улыбкой вспоминал своё детство, когда его не сильно ебали эти тренировки и всё было в радость себе. Долго потирая лицо руками, Шастун был похож на слизь, которая не могла управлять своим телом и впитывала в себя всё дерьмо. Выйдя из своей прострации, Антон услышал, как долбили в дверь. Чтобы подняться, нужны силы, чтобы сказать что-то, тоже нужны силы, однако, их не было. Решив, что надо открыть дверь, Шастун, держась за стену, медленно шагал в прихожую. Прижавшись головой к входной двери, Шастун открыл замок. Нажав на ручку и чуть не вывалившись, парень с приоткрытыми губами и затуманенным взором смотрел на человека перед ним. — Давай поговорим, — предложил Арсений, который намного лучше выглядел, но тоже измученный. — О чём? Я всё решил, некому выступать? Сами выступайте тогда, вон, какой ЗОЖник, в хорошей форме, так ещё и каскады можете делать, — поломанным голосом фыркнул Антон, чувствуя, как еле держится на ногах и те вот-вот подкосятся. — Съёбывайте отсюда, тут Вам не рады. — Антон, хватит, — заходя в квартиру и прижимая парня к только что закрывшейся двери, прорычал Арсений. — Что хватит? Я уже за-е-бал-ся, — по слогам устало произнёс Шастун. — Успокойся, — видя, как парень начал интенсивно сбрасывать на пол всякие вещи с тумбочки, попросил Попов. — Вы не представляете, как Вы меня заебали, от Вас мне плохо и душевно, и физически. Я так не могу, я хочу нормально всё, но Вы меня не оставляете и ебёте во все щели. Я стараюсь, а Вы снова и снова говорите, какой я даун и не могу из прыжка перейти в ласточку, не могу спину держать, когда она у меня всегда напряжена, руки у меня не те, так ампутируйте. Арсений слушал внимательно и, схватив парня за руки, повёл в комнату, чтобы тот ничего не натворил. Всё возрастало: и напряжение, и волнение, и боль — только кому это надо? Спокойно лежал, горевал на кровати, и тут те бац, пришёл, нахуй, принц. — Антон, это всё для твоего же блага, если бы я тебе недочёты не говорил, ты бы занимал, дай Бог, третьи места, а сейчас ты с отрывами на первых. Думаешь, мне прикольно на вас орать? Да и на меня орали, когда я что-то сделал не так, видишь, жив, здоров, — укладывая Антона на кровать, говорил брюнет. — Мне плохо, я не могу, не хочу я Ваш Чемпионат, я лучше на хуй сяду, чем буду тренироваться, — ныл Шастун, ворочаясь на кровати. Арсений выдохнул и смотрел на парня жалостливыми глазами. Мужчина безусловно понимал, что не только в тренировках проблема, так как таких бзиков не было никогда даже после самых длинных тренировок, которые шли неделю подряд. Антон — это палитра. Долгое время он светится от счастья, а потом бац, и становится ему всё хуже и хуже. — Тош, пожалуйста, прекрати, — попросил Арсений, видя, как парня будто кто-то истерзает. — Я не хочу так жить, я хочу любить, — еле слышно сказал Шастун, а последние три слова и вовсе проговорил губами. — Всё будет, потерпи два месяца, и всё будет, — Попов присел на корточки и, взяв парня за бёдра, ждал, пока тот успокоится. — Тише, Антон, хватит. Я помогу тебе со всем справиться, только если ты расскажешь всё, а не промямлишь, как обычно. — Я потом Вам всё расскажу, ещё не пришло то время. Арсений кивнул на эти слова и лёг рядом с подопечным, помогая тому уснуть. Так как сейчас Шастун должен уснуть и наполниться жизненными энергиями.