Однажды ты покинешь меня

      Я думала, что это перегороит само по себе. Ещё один день просмотра одних и тех же видео снова и снова. Чтение материалов, которые я уже читала много раз, и ничего нового. Конечно, мне это надоест, я брошу это занятие, и желание продолжать копаться пройдёт. Но всё становилось только хуже. Пока я не сделала то, чего не делала ничего в жизни. Прогуляла работу без уважительной причины.       — Что значит, ты не придешь сегодня в офис на этой неделе? — Уолтер, не мой босс, с ним я уже всё обсудила, просто коллега, который вместе со мной работал над компанией, так что я сказала ему скорее из вежливости.       — Именно то и значит. Меня не будет до следующей недели.       — Это невозможно. Завтра днём у нас встреча, на которой мы должны обсудить предстоящую рекламную кампанию и финасиро…       — Уолтер, ты не понял, я не спрашиваю разрешения. Я просто уведомляю тебя, что у меня недельный отпуск.       Последовала долгая пауза, и если бы я прислушалась повнимательнее, то, возможно, смогла бы услышать, как работают мышцы его челюсти.       — Понятно.       — Если тебе что-то понадобится, если у тебя будет необходимость связаться со мной. Ты можешь обратиться к Джеймсу. Если он сочтёт это достаточно важным, он свяжется со мной.       — Это твои похороны.       — Да, так и есть.       — Это не…       Я прервала вызов и убрала телефон в карман.              Это было вечером в воскресенье, сегодня было утро четверга, и я ехала по шоссе. Впервые за пять дней я находилась на расстоянии более десяти футов от своей входной двери. Я не знала, чего я добьюсь, если вообще чего-нибудь добьюсь, совершив эту поездку. Что убедило меня собрать сумку и сесть в машину, так это то, что я зашла в тупик. Я исчерпала все ресурсы, которые у меня были. Мне нужно было посмотреть на реальные доказательства того, что я никогда не смогу удовлетворить своё любопытство и покончить с этим.       Я знаю, что на самом деле это не так. Но я могла сделать ещё кое-что. Шэрон Зауэр. Женщина, с которой она провела последние десять лет её жизни. Она была ещё жива. Я навела о ней справки, как бы мне ни было неприятно это делать. Найти удалось совсем немного: ей было уже семьдесят, она не выкладывала селфи в Instagram каждые пять минут, но у неё была страница в Facebook, которую, возможно, её заставил создать кто-то из членов семьи. Выглядело так, будто она создала её, а потом оставила пылиться.       Но из всего этого, через её друзей и людей, связанных со страницей, я узнала, что она переехала после смерти Джуди, слишком быстро, я бы сказала, и теперь почти девятнадцать лет состояла в отношениях с другой женщиной. Какого чёрта, Шэрон? Ты вообще скорбела или подцепила свою нынешнюю подружку прямо на похоронах? Я не стала искать её дальше. Я не искала фотографии. Мне не нужно было знать о ней больше. Мне просто нужно было убедиться, что она была там, и если я окончательно отчаюсь, то смогу найти её. Может быть, смогу получить ответы на некоторые вопросы, но это будет моим последним средством. Она меня бесила. Вот именно. Я вела себя так, как будто она была новой девушкой моей бывшей. Поведение, которое я всегда считала детским и глупым.       Прежде чем постучать в двери и воскрешать болезненные воспоминания для, вероятно, милой и доброй пожилой женщины, я должна была сделать ещё кое-что.       Посетить могилу Джуди.       Почему? Не знаю. А почему бы и нет? Мне больше ничего не оставалось. Люди постоянно ходят на могилы знаменитостей. В этом нет ничего странного. Я согласна с этим.              Я легко нашла её последнее пристанище, хотя это был не Грейсленд. Оно находилось на обычном кладбище в обычном городке Лейфант, всего в нескольких милях от Далласа. В этом месте не было ничего особенного. Если бы вы пришли сюда навестить чью-то могилу, то прошли бы мимо её надгробия, даже не взглянув на него. Очевидно, что это было именно оно. Её имя, дата рождения, дата смерти. Никаких упоминаний о том, что она была кем-то ещё, кроме той, кто жил когда-то, и теперь просто ушла. Мне понравилось. Это было со вкусом.       Но если я думала, что визит сюда мне чем-то поможет, то, подойдя к её могиле на расстоянии пятнадцати футов, я поняла, что ошиблась. Мне стало только хуже. Я уже нашла почти всю доступную информацию о ней, больше ничего не было и теперь уже никогда не будет. Моё присутствие здесь только подтвердило этот факт.       В этой части кладбища находились ещё несколько человек, их было немного. Пожилая пара и девочка-подросток стояли около чёрного надгробия чуть правее меня. Мужчина и женщина были одеты в свои воскресные наряды, а на девочке были шлёпанцы, узкие джинсы и безразмерная футболка. Сзади на ней была изображена огромная рука с вытянутым средним пальцем. Девочка нажимала что-то в своём телефоне, а её бабушка прижимала ко рту платок и вытирала слёзы. Слева от меня в шести футах от могилы Джуди стоял молодой мужчина в костюме, сцепив руки за спиной и опустив голову, словно в молитве. А под деревом, примерно в тридцати футах от меня, на скамейке сидел другой мужчина с зонтиком на коленях, и прохладный ветер трепал его лохматые волосы.       Я не плакала, когда умерла моя мать. Я никогда не плакала, когда посещала её могилу. Я отдавала дань уважения, оставляя цветы, но никогда не плакала. Я плачу сейчас. Когда стою перед чужим надгробием. И поскольку моей матери нет рядом, чтобы укорить меня: «Ты не знаешь эту женщину, даже ни разу не встречалась с ней, какая у тебя есть причина, чтобы плакать? Люди смотрят на тебя, ты вставляешь себя на посмешище», — я дала себе волю. Если это то, что мне было нужно, — поплакать, чтобы отпустить это необъяснимое горе, то пусть так и будет.              — Я сожалею о Вашей потере.       После того, как слёзы перестали литься из моих глаз, добрых пять минут спустя рядом с моей туфлей появился блестящий чёрный ботинок. Почти касаясь её. Я сделала шаг вправо, подальше от него, и только сейчас взглянула на человека, который вторгся в моё личное пространство. Это был тот самый мужчина, которого я видела со склонённой головой, возможно, молящимся.       — Я никогда не встречала её, — сказала я.       Он ничего не ответил.       Через минуту меня стало раздражать, что он не отошёл. Кто так делает? Даже если я сказала ему, что никогда не встречала её, я явно хотела, чтобы он оставил меня в покое, в конце концов, это было кладбище, а не ночной клуб.       — Если Вы не возражаете, я бы…       — Она была очень даже ничего, правда? — спросил он. Тихо. Созерцательно. Он сказал это, не поворачивая головы, его глаза оставались на камне.       — Вы знаете, кем она была? — я повернулась к нему.       Он выглядел очень молодо. Лет двадцать. Он стоял, по-прежнему сцепив руки за спиной и склонив голову.       — Можно сказать и так.       Несмотря на то, что я очень хотела побыть одна, я не могла удержаться, чтобы не спросить о ней.       — Вы были поклонником её музыки? Не хочу показаться самоуверенной, но Вы выглядите довольно молодо. До недавнего времени я даже не знала, кто она такая.       — Нет, — ответил он, — не фанатом, как таковым. Я просто знал, кто она такая.       Тогда откуда он знал, или почему он сказал, что она была «очень даже ничего»? Разве так не сказал бы поклонник? Или кто-то, кто мог знать её лично? Что было невозможно, ведь он был слишком молод. Если только он не был её родственником? Знал её, когда был маленьким ребёнком, до того как она умерла? Не может же мне так повезти?       Я повернулась, чтобы посмотреть на него повнимательнее. Пыталась уловить, есть ли хоть какое-то сходство. Оно было. Но не с Джуди Пейдж.       — Вы преследуете меня?       — Преследую? — спросил он, наконец-то оторвав глаза от могилы, чтобы посмотреть на меня. — Нет. Я не слежу за людьми.       — Вы были в кафетерии, в штаб-квартире «Селекур». В прошлую пятницу. Это были Вы, не так ли? Вы сидели за столом один с чашкой кофе.       — Да.       — И теперь Вы случайно оказались на кладбище, что и я, в том же районе, в четырёх часах езды?       — Нет, это не случайность.       — Угу.       Я ждала, что он уточнит, что это значит, но он, похоже, не счёл нужным ничего объяснять.       — Значит… Вы следите за мной? То есть… я ушла пораньше с работы на прошлой неделе, потом не вышла на работу… Кто-то подумал, что я ходила на собеседование по поводу другой работы? Выдаю корпоративные секреты? Это Уолтер Вас подговорил?       — Я уже ответил на первый вопрос. Я не слежу за людьми. Что касается остальных вопросов, то нет, это не имеет никакого отношения ни к работе, ни к собеседованиям, ни к этому Уолтеру.       — Тогда что… знаете, мне всё равно. Я не в настроении. Я ухожу. Я вернусь, как только Вы уйдёте. Если я увижу Вас снова, я позвоню в полицию, и пусть они разбираются.       Он оставался совершенно спокойным. Упоминание о полиции, казалось, ничуть не обеспокоило его. Он стоял так же, как и всё это время, лицом к надгробию, руки сцеплены за спиной, голова повёрнута ко мне, выражение лица абсолютно безмятежное.       Я повернулась, чтобы уйти.       — Не хотите встретиться с ней?       — Что? — спросила я, останавливаясь и оборачиваясь.       — Я спросил, не хотите ли Вы с ней познакомиться. С Джудит.       Я отрицательно покачала головой и повернулась, готовая уйти навсегда. Но внезапно снова остановилась и обернулась. Не знаю, зачем мне понадобилось вступать в разговор с сумасшедшим, но я это сделала.       — Вы случайно не заметили, что стоите на её могиле?       — Я заметил. Но вопрос остаётся открытым. Или, на самом деле, нет, не остаётся, я знаю ответ. Я знаю, что Вы бы так и сделали. Мне известно, почему Вы здесь.       — Конечно, прощайте.       — Вы здесь потому, что не можете выбросить её из головы. С того момента, как Вы услышали эту песню, она преследует Вас. Настолько, что Вы не можете думать ни о чём другом.       Я сделала пару шагов назад в его сторону, всё ещё сохраняя между нами дистанцию, хотя он не выглядел угрожающе. Напротив, он стоял, не двигаясь.       — Ладно, что происходит? Кто Вы?       — Можете называть меня мистер… Смит, если Вам нужно имя. А речь идёт о Вас. Я предлагаю Вам шанс, возможность. Сделать то, что выпадает очень немногим. Шанс вернуться назад. 1964 год, не так ли? В каком году было снято это видео?       — Понятно, значит Вы взломали мой компьютер и посмотрели историю запросов. Поздравляю, Вам удалась сделать то, что могут сделать тысячи тринадцатилетних подростков. Это современная версия мошенничества? Вы выведываете информацию об уязвимом человеке, возможно, о том, кто не может смириться со смертью близкого, и предлагаете связаться с покойным, облегчить страдания скорбящим родителям? Дайте угадаю, у Вас есть машина времени, но у неё пробито колесо? Всё, что Вам нужно — это пара тысяч долларов на ремонт, и тогда я отправлюсь в путь? Так это работает?       Конечно, это был гипотетический вопрос. К тому времени, как он заговорил снова, я уже была в десяти футах от него, направляясь к своей машине.       — Как Вы думаете, почему больше никто не видел, как двигался этот мяч?       В третий раз я застыла на месте, только на этот раз от страха, а не от любопытства. Это было нечто гораздо более агрессивное, чем обычное подглядывание за чьей-то интернет-активностью.       — Невозможно, чтобы я знал об этом, верно? Вы никому не рассказывали об этом, не записывали это на жёстком диске компьютера — нигде, что я мог бы взломать.       Когда я повернулась, он стоял спиной к надгробию.       — Очень просто. Всё здесь, — сказал он, постукивая себя по виску двумя тонкими пальцами. — Теперь Вы готовы слушать?       Я не думала, что у меня есть выбор. Я была слишком потрясена, чтобы говорить или двигаться.       — То, что Вы видели в тот день, было… можно сказать, сбоем. Этот термин не совсем точен, но он максимально близок к тому, что произошло, и я полагаю, что именно это слово люди используют для описания подобных вещей. Хотя очень редко случается, когда кто-то действительно видит сбой. Но многие люди утверждают, что это так. Они лгут, причём подавляющая часть из них. Другие так отчаянно хотят, чтобы такие вещи существовали, что убеждают себя в том, что видели нечто необычное, но это не так. Оптические иллюзии, хитрые перспективы, странные условия освещения и тому подобное. Но Вы, Карен, то что видели Вы, было настоящим.       Я долго молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Он вовсе не возражал, не чувствовал необходимости вмешиваться, чтобы заполнить тишину.       — Нет. Это было не так, — ответила я спустя, казалось, минут десять, хотя прошло лишь около тридцати секунд. — Мне было девять. Дети видят странные вещи. Это случается постоянно.       — Вы не верите в это, иначе давно бы забыли. Вы не зацикливались на этом, но каждые несколько лет это воспоминание беспокоит Вас, не так ли? Почему? Игра в мяч вряд ли является важным событием, почему это воспоминание не оставляет Вас на протяжении двадцати девяти лет?       У меня не было ответа на этот вопрос.       Этот вопрос я задавала себе множество раз по самым разным поводам.       Помню, что это было летом, был ясный и солнечный день. Никакого дождя. Никакого тумана. Ничего, кроме ярко-голубого неба. Иными словами, ничто не мешало обзору. Хотя иногда я пыталась найти себе оправдание. Может быть, солнце светило мне в глаза и слепило меня. Но это было всего лишь оправдание. Было раннее утро, около девяти. И мы стояли лицом на запад, а не на восток. «Мы» — это семеро соседских детей, игравших с одним из тех резиновых мячей, которым обычно играли в четыре квадрата на заднем дворе друга, жившего через квартал от меня. Потому что это был 1980 год и не было денег, чтобы играть в видеоигры в игровом зале, мяча было вполне достаточно. Я не помню всех деталей того, что произошло, кто именно слишком увлёкся и запустил мяч на дерево и кто именно залез на дерево, чтобы достать его, но я точно помню, что все шестеро из нас, оставшихся внизу, смотрели на одну и ту же вещь. Красный мяч, застрявший на одной из веток. И тогда я увидела то, что будет озадачивать меня даже много лет спустя.       Мяч двигался.       И когда я говорю «двигался», я не имею в виду, что его подхватил ветер и он перескочил на другую ветку. Я имею в виду, что в одну секунду он был в одном месте, а в следующую вдруг оказывался в другом. Как будто я видела фрагмент фильма, который был склеен без недостающих кадров. На кадрах было видно, как мяч перемещается с одного места на другое, так что я видела только то, как мяч исчезал и мгновенно появлялся в паре футов слева от места, где он только что находился.       Да, это был абсурд. Именно поэтому, увидев это, я крутила головой то налево, то направо. Я ожидала того, чего ожидал бы любой, когда происходит что-то необъяснимое, я ожидала взрыва. «Что это было, чёрт возьми? Вы это видели? ЧТО ЗА ХРЕНЬ?» — возмутилась я, но ничего не услышала в ответ. Остальные продолжали пялиться на мяч, ожидая, когда тот, кто заберётся на дерево, доберётся до него и скинет обратно, чтобы мы могли возобновить нашу игру. Они никак не реагировали. Я снова и снова оглядывалась, надеясь, что хотя бы кто-то повернётся, как это сделала я, с выражением замешательства на лице, но ничего не происходило.       Я знаю, что я это видела, я была уверена в этом. И когда мальчик, забравшийся на дерево, изменил направление, я обрела бóльшую уверенность. Он залез вверх по стволу с одной стороны, но когда мяч переместился, он тоже изменил курс. Он перелез по толстой ветке направо, туда, где оказался мяч. С земли он увидел его в одном месте, а теперь обнаружил в другом. По-видимому, он просто не нашёл в этом ничего странного.       Я без особого энтузиазма поиграла ещё немного, а потом, извинившись, что мне нужно вернуться домой, чтобы сделать кое-какие дела, ушла. Я никому ничего не рассказала о случившемся, да и кто бы мне поверил?       Некоторые из тех детей были постарше на год или два, и я не хотела, чтобы они думали, что я веду себя как маленький ребёнок.       Может, они не прогнали бы меня из компании, но тогда я была уверена, что вокруг этой истории будет много дразнилок и насмешек, поэтому держала рот на замке.       Я думала об этом несколько дней, но в конце концов, как обычно бывает, всё поблёкло и стало обычным воспоминанием. Но ярким воспоминанием, которое время от времени возвращалось ко мне. Это была галлюцинация, думала я про себя. Ела ли я в тот день? Ведь было лето. В те времена дети посыпались, натягивали шорты и обувь, съедали тарелку хлопьев и выходили за дверь, пока не садилось солнце. Может быть, я ничего не ела. Может быть меня ослепило солнце. Но если это так, как сказал мистер Смит, или как его там на самом деле зовут, зачем вспоминать об этом? Почему это воспоминание не ушло в прошлое, как подарки на день рождения или Рождество? За все эти годы мне подарили немало хороших подарков, о которых, вероятно, я просила и была рада их получить, но я не могу вспомнить ни одного. Почему именно это воспоминание было таким ярким на фоне других?       — Вы никогда не забывали об этом, — сказал мистер Смит, — потому что Вы знаете, что видели что-то необычное, и Вы пытались осмыслить это все эти годы.       Он сделал паузу. Может, для эффекта, а, может, и нет.       — Я могу избавить Вас от этой проблемы. Вы сами никогда не сможете это сделать. Но, — произнёс он, подняв указательный палец вверх, — если Вы видели то, что видели, Вам должно быть легче поверить в то, что я предлагаю, не правда ли?       «Нет. Вовсе нет», — подумала я.       — Да, это так. Потому что это заставляет Вас иногда задумываться и сомневаться, было ли всё это на самом деле тем, чем кажется, — сказал он, разводя руки в стороны ладонями вверх и запрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на темнеющее небо.       Я тоже рефлекторно подняла голову. На небе сгущались тучи, но в этом не было ничего необычного. Ничего необычного. Над головой пролетела чёрная птица, но и только. Зелёный компьютерный код не появился внезапно, расплескавшись по бескрайнему серому пространству. Я никогда не видела этот фильм, вы знаете, какой именно, но не вспомнить его в этот момент было практически невозможно.       — Вы никогда ни с кем не говорили об этом, чтобы Вас не приняли за сумасшедшую, — он опустил руки и снова наклонил голову. — И я знаю, это не то, во что Вы всерьёз верили или на что тратили много времени. Просто мимолётная мысль, возникающая время от времени, мысленный эксперимент.       Я посмотрела на него в недоумении.       — Впрочем, — сказал он, снова подняв палец в воздух, — есть несколько уважаемых и авторитетных физиков, которые считают, что вся эта вселенная может быть не более, чем симуляцией. И это только те, кто признаёт это.       «Он не похож на настоящего», — подумала я.       То есть он, конечно, выглядел настоящим. Он выглядел так же реально, как девочка напротив, всё ещё полностью поглощённая своим телефоном, и мужчина с зонтом, сидящий под деревом и смотрящий на нас. Он смотрел в мою сторону, но на его лице не было встревоженного выражения, как будто я разговариваю с пустым местом. На самом деле я имею в виду, что молодой человек выглядел идеально. Я заметила это ещё в кафетерии. Его волосы выглядели словно ненастоящие, потому что были слишком аккуратно уложенными, ни одна прядь не выбивалась из причёски. Пробор был очень чётким и ровным. А его лицо, такое симметричное и гладкое, было не просто красивым, оно было прекрасным. В голове всплыло слово «нестареющий».       Как будто смотришь в вечность.       — Значит, Вы намекаете, что всё это симуляция? — с ухмылкой спросила я.       — Я ни на что не намекаю. Но предположим, что это так. Гипотетически. Это внезапное знание что-то меняет? Если бы я сказал Вам, что это так, Вы перестали бы чувствовать боль? Или любовь? Это избавит Вас от необходимости есть, спать, дышать?       — Я не знаю. Разве нет?       — Нет. Вы продолжали бы жить, как обычно. Вам пришлось бы, верно? Потому что даже если бы это было так, а Вы знали, что это так, нет никакого способа вырваться из этого, это не «Шоу Трумана», Вы не можете дойти до какого-то гипотетического края и вырваться в другой мир.       Он потерял меня на «Шоу Трумана».       — Ладно, всё это безумно интересно, но я уже ухожу.       — Я понимаю, как это звучит, но я использовал простой термин «симуляция» и ссылку на фильм, поскольку это всё, что я могу сделать. Вы не владеете тем языком, на котором я мог бы объяснить это Вам должным образом.       — Неужели? Я недостаточно умна?       — Нет, недостаточно.       Что не так с мужчинами, которые нажимают на кнопки? Ты милая, дорогая, но на самом деле мужчины говорят так, чтобы ты ничего не поняла.       Я знала, что он говорит глупости, но теперь я начинала злиться и не могла удержаться от желания услышать то, что, по его мнению, я слишком глупа, чтобы понять.       — Попробуйте.       — Это невозможно.       — Попробуйте.       Он кивнул.       — Вы знакомы с квантовой механикой? С теорией струн? Эксперимент с двумя щелями? Квантовая запутанность? Тёмная энергия и тёмная материя?       — Вообще-то да.       Первый удар.       — И Вы понимаете это, полностью?       Хорошо, может, и не полностью.       — Нет, я не могу сказать, что понимаю полностью, физика не была моей основной специальностью в колледже, но даже физики не понимают это полностью. Так что это не может быть использовано против меня.       — Но они понимают это гораздо лучше, чем Вы, несомненно.       — Да, конечно, они понимают лучше, ведь это их специальность.       — Справедливо. Но поясните, когда Вы говорите, что знакомы со всеми этими понятиями, что именно это значит? Только то, что Вы посмотрели несколько видеороликов? Анимированные объяснения интерференционных паттернов, вариантов отложенного выбора и квантового ластика, представленные Вам говорящим мультяшным кроликом? Или Вы понимаете реальную математику, лежащую в их основе?       Когда я не ответила, он спросил:       — Почти невозможно понять неспециалисту, не так ли? А как насчёт два плюс два? Три минус один?       — Что? Послушайте, я не должна… — я остановилась, перевела дыхание и некоторое время смотрела, как человек под деревом встаёт со скамейки и начинает уходить. — Я не ценю, когда ко мне относятся снисходительно.       — Уверен, что не цените, но я не был снисходителен. Я всего лишь пытаюсь объяснить Вам кое-что так, чтобы Вы поняли.       — Да, хорошо. Я понимаю простую арифметику. Вы можете просто продолжить в том же духе?       — Я пытаюсь. Итак, Вы согласны, что между простой арифметикой и продвинутой теоретической физикой огромная разница, верно? Настолько, что даже если бы я стоял и объяснял Вам принципы в течение нескольких часов, а то и дней, Вы всё равно не смогли бы их понять.       — Думаю, мы это уже выяснили.       — Хорошо. Сейчас я пытаюсь Вам сказать, что для меня математика, на которой основаны эти теории, так же проста, как арифметика для Вас. И то, что Вы просите меня объяснить, для меня так же сложно, как квантовая механика для Вас. Вы понимаете?       — Всё равно, что пытаться объяснить алгебру муравью.       — Это немного чересчур, но да, думаю, Вы поняли. Вы не владеете этим языком. Но не стоит расстраиваться из-за этого, среди физиков тоже нет ни одного, кто бы им владел. Они ещё даже не знают, что такое тёмная энергия.       — А Вы знаете?       — Как два плюс два.       Вдалеке сверкнула молния, а затем раздался негоромкий раскат грома. Я повернулась, чтобы посмотреть, как девочка в узких джинсах, её бабушка и дедушка начинают медленно двигаться обратно к гравийной дорожке и своей машине. Скоро должен был начаться дождь.       — Почему бы Вам не присесть? Так мы сможем обсудить, что делать дальше.       Когда я взглянула на него, мистер Смит уже сидел на скамейке, которой здесь раньше не было, всего в двух футах от меня, чуть наклонившись к надгробию Джуди Пейдж. Стоявшая под деревом скамейка исчезла.       — Как…       — Разве это имеет значение?       Твёрдое дерево, я убедилась, когда неуверенно потянула руку, чтобы потрогать скамейку. Я ожидала, что моя рука пройдёт прямо сквозь неё, как будто она была голограммой или сделанной из тумана.       — Пожалуйста, садитесь.       Я села, обескураженая, словно в трансе.       — Мы можем просидеть здесь несколько дней, и я попытаюсь объяснить Вам, как, почему, а также другие вопросы, которые у Вас могут возникнуть, но зачем? Вы всё равно не поймёте и не поверите мне. Правда?       — Никто бы не поверил. Во всяком случае, никто в здравом уме.       — Вы уверены? Вы говорили, что знакомы с экспериментом с двумя щелями. Эксперимент, который, кажется, доказывает, что частицы могут изменять своё поведение задним числом. Разве это не путешествие во времени?       — Ключевое слово здесь — кажется.       Он покачал своей идеально вылепленной головой, словно оценивая достоверность того, что я только что сказала.       — Ну, для современных учёных — да. Но я понимаю Ваш скептицизм. Люди учатся на собственном опыте. Вы всегда ощущали время только в одном направлении. Это всё, что вы знаете. Это всё, что знает любой из присутствующих здесь. Почему Вы должны верить во что-то другое? Но это ни к чему нас не приведёт, не так ли? Много разговоров по кругу. Единственный способ поверить мне — это испытать на себе.       Парень был психом, но убедительным психом, надо отдать ему должное.       — Вы пришли сюда за ответами. О ней, — он указал пальцем на надгробие. — Я предлагаю Вам получить их.       — Я… вы знаете, это просто… не по правилам. Вы же не думаете, что я поверю…       — Скоро начнётся дождь, — сказал он, кивнув на небо. — Вам лучше уйти, пока он не начался.       — Уйти?       — Да, назад, там дождя не будет.       — Назад в…       — 1964.       Уверена, что на моём лице отразился целый спектр эмоций — насмешка, недоверие, откровенная издёвка — прежде, чем я снова заговорила.       — Ладно, я вернусь в 1964 год, встречусь с Джуди Пейдж, задыхаясь в клубах сигаретного дыма, получу ответы на свои вопросы. Но я же вернусь, так? Вы же не бросите меня на произвол судьбы в стране причёсок в стиле «улей»?       — О да, Вам придётся вернуться.       Одна капля воды упала на мою обнажённую руку.       — Вот оно что. Послушайте, мистер Смит, Вы отлично придумали со скамейкой, но, думаю, мне пора идти.       — Что Вы теряете? Если я совру, то ничего не случится, верно? Вы сядете в свою машину и уедете, проживёте остаток жизни так, будто никогда со мной не встречались. Но что, если я не вру? Готовы ли Вы отказаться от шанса всей жизни?       Он был прав, чёрт возьми. Даже если он бредил, мне нечего было терять, разве что минуту-другую, перед тем, как его разоблачат, как полного и, возможно, психически неуравновешенного мошенника.       — Хорошо, Вы правы. Терять нечего. Тогда телепортируйте меня. У Вас есть волшебная палочка? Или Вы посыпите мне голову розовой искрящейся пылью? Если Вы скажете, что мне придётся выпить какой-нибудь отвратительный коктейль, то сделка отменяется.       Ему было не до смеха.       — Мне нужен серьёзный ответ: да или нет.       «Как скажите».       — Да — серьёзный ответ, я хотела бы с ней познакомиться, но не стоит ожидать, что я поверю…