The Tension & The Spark

Новый распорядок дня, в котором оказался Микки, успокоил его нервную энергию. Ребенок каждый день учил новые звуки и слова, а Микки часами разговаривал с ним, будто со взрослым. Кевин продолжал вовлекать Микки и его сына в различные мероприятия. Они ходили ужинать с семьей Боллов минимум раз в пару недель. Микки впервые за несколько месяцев почувствовал себя уверенно. Каждую неделю он зарабатывал законные деньги и его счета оплачивались вовремя. Для Милковича это было в новинку. Он все еще иногда думал о Йене. Он все еще слышал его голос в своей голове, используя, чтобы помочь себе в тех редких случаях, когда дрочил. Это пробудило в нем потребности, которые он до сих пор изо всех сил старался игнорировать.  Дела шли хорошо. Слишком хорошо. Очевидно, что так не могло продолжаться долго. Через пару недель после начала нового года малыш сильно простудился и стал таким несчастным, каким Микки его еще не видел. Это было похоже на прорезывание зубов, но в миллион раз хуже.  «Все в порядке, все в порядке».  Лицо ребенка было красным и покрылось пятнами, когда он криком пытался снести крышу. Не имело значения, как сильно Микки пытался его успокоить, малыш не переставал плакать.  — Что не так? Микки наблюдал, как ребенок сунул кулак за щеку и закричал.  — Я не могу… я не знаю… БЛЯТЬ! Это только вызвало еще больше слез, а руки Микки уже болели от того, что он так долго носил мальца на руках.    Кевин не возражал против того, что Милкович прогуливал работу, чтобы присматривать за ребенком. Он был семьянином, поэтому все понимал, хотя Микки, похоже, не знал, какого черта ему следует делать, когда Кевин сказал ему уделять малышу столько времени, сколько ему нужно. Прошло два дня и две ночи криков, когда Микки собрался и отвез их в клинику неотложной помощи.  — Абсцесс? — Микки повторил это слово, когда врач поставил ребенку диагноз.  — Ага. Довольно часто встречается у младенцев при прорезывании зубов. Ему очень больно. Неудивительно, что он не может успокоиться. — Господи, блять, Боже. — Ему нужны антибиотики. У вас есть страховка? Сердце Микки упало. — Нет. — Хорошо. Мы выпишем дженерики, заберете счет на стойке регистрации. Доктор ушел, а у Микки остался хныкающий ребенок на руках и страх Божий внутри, когда ему пришлось раскошелиться на лекарства за сорок долларов.   Ребенок плакал еще целый день, а его папа никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Никто из них не спал и не мылся уже несколько дней и Микки беспокоился, что сходит с ума.    Кевин открыл дверь и Микки передал ему ребенка, даже не поздоровавшись.  — Я не могу это сделать. — Микки... что происходит? — Я не могу это сделать. У меня ничего не получается. Я разрушаю его жизнь. Кевин схватил Микки за руку и притянул ближе. — Что случилось? — Он болен и не перестает плакать, я отвез его в клинику только вчера. Ему было больно, а я позволил ему мучиться два дня... Я дерьмовый отец. Я больше не могу это делать! Кевин потянул сильнее, когда Микки попытался выскользнуть. — Заткнись, блять. — Кев… пожалуйста, просто возьми его… — Микки сгорал от стыда, когда из глаз потекли слезы. — Пожалуйста, позволь мне уйти. — Я не могу. Прежде чем Микки успел сбежать, Кевин затащил его в дом и запер дверь. Ребенок продолжал плакать и извиваться на широкой груди Болла. Появилась Ви и осмотрела развернувшуюся перед ней сцену.  — Зубки режутся? — Абсцесс, — ответил Микки, чувствуя тошноту от смущения. — Он уже принял антибиотики. Ви добродушно улыбнулась. — Им нужно некоторое время, чтобы начать действовать. Садись. Я налью что-нибудь выпить, а Кевин отнесет малыша наверх.   Двадцать минут спустя Микки лежал на диване почти в коме. Кевин исчез, поднявшись наверх по винтовой лестнице вместе с ребенком, и с тех пор он их не видел и не слышал. Ви приготовила горячий шоколад с бренди и Микки выпил его, когда напиток достаточно остыл. Его глаза закрылись от усталости, а Ви провел рукой по его гладким сальным волосам.  — С нами он в безопасности. Поспи. Это было все, что Микки нужно было услышать, и он мгновенно уснул.  Его разбудил стук в дверь, за которым последовали приглушенные голоса, но он держал глаза закрытыми, чтобы не выглядеть идиотом.  — Кто это? — Друг. Работает в баре. Ему приходится нелегко. — Святая Вероника снова спешит на помощь, понял. — Кто бы говорил. Не то чтобы ты был плохим парнем, когда в этом возникает необходимость. — Хм. Дебби принесет его обратно утром. — Без проблем. Микки слушал, как Ви выводит гостя, и пытался сосредоточиться на происходящем вокруг. Его лишенный сна мозг играл с ним злые шутки, заставляя всех в его голове звучать как Йен. Это было разрушительно и жестоко.  — Ви? — Да, милый? — Кто это был? — Просто сосед. Хотел попросить утюг. Ребята, сегодня вечером я застелю для вас запасную кровать. Микки открыл глаза и попытался сесть. — Мне нужно отнести его домой… — Не сегодня. Сегодня ты останешься с нами.   Кевин лежал на спине и спал на своей кровати, когда Микки и Ви поднялись наверх, чтобы лечь спать. На нем растянулись трое маленьких детей, тоже спящих. Атласные простыни с леопардовым принтом вызывали у Микки рвоту, но вид его сына, крепко спящего рядом с этим мягким гигантом, был невероятен.  — Я могу его забрать? — Микки стоял у двери и шептал это Ви.  — Я поставила запасную кроватку у девочек в комнате. Они могут поспать вместе, — ответила Ви. — А ты иди в кровать.   На следующий день было неловко спускаться на завтрак. Микки проспал десять часов. Он должен был чувствовать себя отдохнувшим, но чувство тревоги действовало ему на нервы. Малыш сидел на коленях у Кевина и сосал кусок тоста, когда Микки дошёл до кухни.  — Да! Да-да! Микки улыбнулся и помахал сыну рукой. — Привет, солнышко. — Садись, Мик. В чайнике кофе, а на плите бекон, — Ви вошла в комнату, одной рукой вытирая молоко с лица одной дочери, а второй поправляя косу.  — Я... э-э... это все странно... извините меня... Кевин поднял руку. — Не хочу слышать от тебя извинений, чувак. Тебе не за что извиняться. Ты делаешь все, что можешь, и тебе нужна была помощь. Ты все сделал правильно. — Я, блять, порчу ему жизнь. Рука Ви метнулась вперед и ударила его по затылку. — Нет, не портишь. Этот маленький мальчик счастлив и любим. Никто не идеален, но ты чертовски хорошо справляешься со своей работой. Микки потер затылок и пристально посмотрел на сына, который хихикал над только что полученной отцом мультяшной затрещиной. — Я боюсь, что они заберут его у меня. — Никуда его не заберут, — заверил его Кевин. — И если тебе снова понадобится перерыв, просто приходи сюда. Микки пожевал нижнюю губу и уставился на стол. — Спасибо. — А теперь съешь свой чертов завтрак и иди прими душ, — добавила Ви резким голосом и с мягкой улыбкой.    Ребенку потребовалось пара дней, чтобы окончательно успокоиться и прийти в норму, и когда ему это удалось, он вцепился в Микки, как коала. Он не отпускал отца без криков отчаяния. Однако вместо того, чтобы расстраиваться из-за этого, Микки обнаружил, что принимает все объятия и отдает не меньше в ответ. Их агония кончилась и теперь с ними все было в порядке.    Поздно вечером, когда ребенок лежал уже в кровати, на телефон Микки позвонил неизвестный номер. Он нахмурился, принимая звонок, ненавидя пузырь беспокойства, сжимавший его горло.  — Алло? — Привет, Микки. — Йен? Тот тихо усмехнулся. — Ага. Как вы? — О, ты знаешь. Существуем. — Я понял. Как поживает малыш Солнышко? Микки улыбнулся вопросу Йена. — Он болеет уже несколько дней, но сейчас идет на поправку. — О нет, в чем проблема? — Проблема в прорезывании зубов. Нужны были антибиотики. — Мне жаль это слышать. Как он сейчас себя чувствует? Микки рассмеялся. — Ест, спит, какает и улыбается. Вернулся к нормальной жизни. — Рад это слышать. — Ты звонишь просто чтобы проверить нас? — Вроде того, — голос Йена был тихим и успокаивающим. — В этом месяце ты задержал оплату на три дня. Желудок Микки скрутило. — Не может, блять, быть. — Ага... — Дерьмо. Ебать. Я был так занят болезнью ребенка и оплатой лекарств, что совсем забыл об этом... Йен рассмеялся. — Все нормально. У тебя есть деньги, чтобы оплатить сегодня? — Э... дерьмо... мне завтра заплатят... — Все в порядке. Я обновлю твою запись, укажу, что оплата будет произведена к выходным. Не беспокойся об этом. — Мне жаль. Ебать! — Микки застонал. — Ты подставил свою шею ради меня, а я просто… — Микки, ты отец-одиночка с болеющим ребенком. Никто не будет думать о тебе плохо, если ты оплошаешь пару раз. Все хорошо. Микки сделал несколько успокаивающих вдохов. — Спасибо. — Все хорошо, — повторил Йен.  — Я просто боролся с этим почти всю неделю. Видел, как он страдает, кричит. Не спит. Я чуть не свихнулся. — Мне так жаль. Микки фыркнул и вытер нос. — Ага. Мне жаль, что тебе пришлось звонить. Йен весело рассмеялся. — Поверь, для меня это никогда не было проблемой. — О да, я забыл, — поддразнил Микки. — Тебе же нравится мой голос. — Нравится, — признался Йен свободно. — Подай на меня в суд. — Мне тоже нравится твой голос, — Микки ответил почти шепотом.  Их молчание было комфортным и наполнено покоем, которое заставляло Микки чувствовать себя живым.  — Мне иногда хочется знать как ты выглядишь. Заявление Йена заставило организм Микки прийти в состояние повышенной боевой готовности. — Да? — Ага. Я не знаю, что представить, когда слышу твой голос. Микки застенчиво улыбнулся, хотя Йен не мог его видеть. — 5 футов 7 дюймов. Черные волосы. Татуировки. Обычно ко мне привязан ребенок. Йен усмехнулся. — Звучит здорово. — А ты? — Микки сглотнул.  — Шесть футов. Рыжий, — ответил Йен. — Похож на инопланетянина. Микки разразился приступом смеха. — Звучит здорово. — Может быть однажды мы столкнемся друг с другом и поговорим по-настоящему, вдали от этого дерьма, связанного с коммунальными услугами, — пробормотал Йен.  Микки кашлянул. — Было бы круто. — Я должен идти. Тридцать звонков в очереди, а все сотрудники одновременно пошли на перекур, — Йен громко вздохнул.  — Иди работать, чувак. И спасибо, что позвонил. Я разберусь со своим дерьмом. — Не беспокойся. До скорого. Прошло еще полсекунды, прежде чем они повесили трубку, а все тело Милковича покалывало в течение часа после этого разговора.    Взгляд Микки нашел маленькую коробку на крыльце еще до того, как он вышел на улицу. Широкая улыбка осветила его лицо и он переложил ребенка в другую руку.  — Что у нас здесь, солнышко? Наш сталкер просто так не сдается. Да? Думаю, мы этого и не хотим. Ты прав. Ребенок бросил несколько случайных слов и указал на коробку, пока Микки не открыл ее. Он ухмыльнулся и вытащил небольшой пакетик конфет и положил его в карман пальто подальше от хватающих рук ребенка. Затем он достал детский подарок — вязаную черную шапку-бини с вышитым спереди клювом пингвина.  — Пинг! — Правильно, детка. Чудак, наверное, сам ее связал, — Микки усмехнулся и сменил шапку, которая была на малыше, на новую. Затем он развернул записку и его пульс ускорился, когда он увидел каракули, которых так жаждал.  «Привет, Микки, мой брат вяжет (странно, я знаю), и я попросил его связать мне шапку с пингвином для Солнышка. Надеюсь, ты не против. Он занимается этим не так давно, но он довольно талантлив. Ребята, я много думал о вас в последнее время. И мне нравится разговаривать с тобой. Очень. Поэтому я оставил свой номер внизу. Ты можешь использовать его, если хочешь, или сжечь и сделать вид, что ничего не было. Я не буду на тебя давить. В любом случае, хорошего дня. С любовью, Йен х» Под его именем был номер мобильного телефона и еще один поцелуй. Руки Микки дрожали, когда он смотрел на это. Это ведь было то, чего он хотел, верно? Способ связываться с Йеном. Он сделал этот шаг, и это именно то, чего Микки хотел. Так почему же его рука захотела сжать кулак и спрятать в нем цифры номера?   «Ребёнку нравится шапка. Хотел надеть ее и в ванной. Спасибо. Микки.» Он лежал в постели и смотрел на экран телефона, слова слегка расплывались, потому что рука дрожала. Он даже не был уверен, когда решил отправить Йену сообщение. Как будто его пальцы двигались быстрее, чем мозг. Когда через мгновение телефон запищал, он был готов к тому, что может получить в ответ.  «Микки! Привет!! Я так рад, что ты вышел на связь. Было бы странно сейчас разговаривать с тобой по работе. К тому же, у меня заканчивались причины звонить! Мой брат будет в восторге, ему понравилась эта шапка!» Микки вздохнул с облегчением. Он задавался вопросом, было ли это похоже на подростковую влюбленность, поскольку он едва ли испытывал что-то подобное, когда был в приемлемом возрасте. Микки провел свои подростковые годы прячась от отца и пробираясь в парк для случайных встреч с парнями в кустах. Обычно они были старше, часто были женаты, и Микки все время избегал зрительного контакта с ними. Влюбиться в реального человека было крайне маловероятно. Йен был первым парнем, на котором Микки зациклился, и часть его беспокоилась, что его привлек именно образ рыцаря в сияющих доспехах. Привязался ли он к Йену только из-за того, что парень для него сделал, или это была старая добрая влюбленность? Микки даже не был на 100% уверен, что Йен на самом деле гей. Признаки были налицо, а Микки не был тупым, но ни один из них ничего подобного не подтверждал и не опровергал. Что, если бы Йен был просто очень милым натуралом, который хотел спасти заблудшие души мира с помощью скидки на электричество и вязаной детской шапочки? «Тебе не нужна причина, чтобы позвонить». Будь прокляты его непослушные пальцы.