The Tension & The Spark

— Что значит «что тебе делать»? — вопрошал Йен, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить спящего ребенка. Карл только что ушел домой и им двоим пришлось переваривать новости, которые тот сообщил. Микки посмотрел на Йена — его парень молча злился. — Она в опасности. Она пытается выйти из игры. — Ох, ебать, Микки. Она проститутка, которая связалась не с теми людьми. Эта сказка стара как мир. Глаза Микки сузились и он пристально посмотрел на Йена. — Ты так думаешь? Думаешь, что она заслужила это? Он не понимал своего гнева на Йена. Галлагер говорил именно то, что сказал бы почти каждый в жизни Микки. Она сама пиздец своего счастья. Это было то, что он обычно думал о таких людях в таких ситуациях. Но какое-то извращенное чувство в его нутре говорило ему, что она в опасности, и он несет ответственность за то, чтобы спасти ее. — Куда ты идешь? — крикнул Йен и Микки понял, что направляется к двери. — Прогуляюсь, — пробормотал он. — Оставайся с ребенком. Дойдя до конца квартала, Микки заметил, что идет дождь. Он помнил, как Карл говорил ему об этом, но казалось, что это было несколько часов назад, а не несколько минут, как было на самом деле. Его рваный вязаный свитер – тот, который, по словам Йена, делал его похожим на сексуального дедка, промок за считанные минуты, становясь тяжелой ношей на плечах. Его мозг был затуманен мыслями о Светлане. Заметив вдалеке старое бейсбольное поле, Микки ускорил шаг и укрылся в блиндажах. Именно тогда он понял, что ушел из дома без телефона, бумажника и сигарет. Он устремил взгляд на вторую базу и попытался восстановить дыхание. Он ненавидел свою жену. Он ненавидел тот факт, что вообще когда-то встретил ее. Что она была частью плана Терри по «исправлению» Микки в натурала. Он ненавидел то, что единственный человек во всем мире, который должен был заботиться о Еве, отказался от него и оставил с человеком, который не знал, как позаботиться даже о себе, не говоря уже о ребенке. Он ненавидел себя за то, что допустил, чтобы все стало так плохо. За то, что позволил отцу решать, как должна выглядеть его жизнь, хотя он сам едва ли был образцом твердых семейных ценностей. Ненависть в сердце Микки заставляла его срываться на других. И это отталкивало людей. Мэнди любила его, Микки это знал. Но он ей не всегда нравился. Ей легко было решиться на переезд, когда альтернативой было остаться жить с ним в доме ужасов. У Микки горло горело от непролитых слез. Он глотнул полные легкие холодного воздуха, чтобы совладать с этим. Он позволил своим мыслям вернуться к Йену. Какого хрена он сделал, чтобы заслужить Йена? Кого-то с чистым сердцем, желающего помочь совершенно незнакомому человеку. Кого-то, кто за считанные месяцы полюбил чужого ребенка, как своего собственного. Кого-то, кто желал ему только добра. Но даже Йен не мог понять, почему Микки сейчас в противоречивых чувствах. Своим чистым сердцем, полным любви, даже Йен хотел, чтобы они забыли о Светлане и ее нынешнем затруднительном положении. В Микки было много всего, много сомнительных мыслей приходили ему в голову, но он не был жестоким человеком. Просто он не знал, как вести эту битву. Когда примерно через час дождь прекратился, Микки пошел домой, мокрый до нитки и, вероятно, на грани простуды. В доме было тихо, свет был выключен, поэтому он направился в ванную, чтобы принять душ. Йен уже был там: наполнял ванну горячей водой и детским дерьмом с супергероями на этикетке. — Что ты делаешь? Йен поднял глаза и улыбнулся. — Видел, как ты шел по кварталу. Ты похож на утонувшую крысу. Микки улыбнулся в ответ и стянул свитер. — Да, немного. Прости, что оставил тебя с ребенком. — Не волнуйся об этом, он даже не пошевелился. Я подумал, что мы могли бы попытаться протиснуться вместе. Может быть, будет тесновато... — Я думал, тебе нравится, когда тесновато, — брови Микки живо подпрыгнули на его лице и он прикусил нижнюю губу. Йен разразился мягким, признательным смехом. — Это уж точно. Микки подождал, пока Йен залезет первым, а затем посмотрел на свободное место со смесью тоски и реалистичного недоверия. — Ну, давай же, — Йен указал на крошечную щель между своими ногами. Микки забрался в ванну, неуверенно раскачиваясь, пока руки Йена не обхватили его за бедра и не помогли сесть. Их тела плотно прилегали, но, немного покачиваясь и подталкивая друг друга, они нашли удобное положение. Микки прислонился спиной к груди Йена и позволил ему плеснуть теплую воду на свое тело. — Так нормально? — Хорошо, — пробормотал Микки, холод в его костях начал сходить. Некоторое время они молчали. Возможно минуты. Возможно часы. Микки начало клонить в сон, когда Йен тихо заговорил. — Мы поговорим об этом? — О чем? О том, что мы бросили вызов законам физики и поместили обе наши задницы в эту ванну? — Ты понял о чем я. Микки громко вздохнул. — Я не знаю, чувак. Что тут сказать? Мы ее подставили. — После того, как она тебя шантажировала, — напомнил ему Йен. — Она была в отчаянии. Поверь мне. Я знаю, как работает отчаяние. Подбородок Йена выпятился позади Микки, когда он сделал следующий вдох. — И что, по-твоему, нам делать? — Нам? Это моя проблема. Я не жду, что ты увязнешь в сутенерском дерьме русских гангстеров. — Так ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и смотреть, как мужчина, которого я люблю, втягивается в это? Микки почувствовал, как его барьеры снова поднимаются. Те стены, которыми он защищал себя, теперь использовались, чтоб защитить Йена. — Послушай, я ценю то, что ты делаешь, но дело не в тебе. Ты здесь всего несколько месяцев. Ты не знаешь... — Пошел ты, — огрызнулся Йен. перебивая Микки. — Ты не можешь мне это говорить. Это о тебе, так что это и обо мне. И не думай, блядь, о том, чтобы удешевить то, что у нас есть, и делать вид, что у нас все несерьезно, потому что прошло всего несколько месяцев. Отъебись с этим сразу. — Ой, вы только посмотрите. Йен Галлагер притворяется большим взрослым мальчиком. — Ой, отъебись, Мик. Я был частью этого с тех пор, как она вернулась. Возможно, я не знаю всей предыстории, но я знаю, что происходит сейчас. И я не позволю ей издеваться над моей семьей. — Твоей семьей? — Чертовски верно. Нравится тебе это или нет... Микки сглотнул сердце, которое подпрыгнуло к горлу. — Мне это нравится. Рука Йена скользнула вниз по груди Микки, под уровень воды и остановилась на нижней части его живота. — Я никуда не уйду. Привыкай. Вода быстро остыла и Микки выпрямился. Йен провел пальцем по его позвоночнику, от чего тот вздрогнул. — Ты хочешь, чтобы я ушел домой сегодня вечером? — пробормотал Йен. Микки громко фыркнул в тихой комнате. — Нет. Я вообще не хочу, чтобы ты возвращался домой. Йен замер позади него. — Не хочешь? — Конечно нет. — Ох. Хорошо. Проснувшись на следующий день, Ев был в отвратительном настроении. Йен все еще спал в постели, лежа на животе, наполовину спрятав голову под подушку, поэтому Микки выполз из комнаты, чтобы остановить крики Ева. — Эй, Солнышко, не так громко, ладно? У нас по соседству лежит Спящая красавица, — Микки подхватил краснолицего мальчика и понес на кухню. Ев продолжал плакать и дернул Микки за короткие волосы на затылке. — Оу! — прошипел Микки. — Это, блядь, за что? Давай, Солнышко. У меня будет чертвоски тяжелый день, если ты будешь себя так вести. Ев извивался и пинался, когда Микки пытался усадить его на стул, пока малышу не пришлось сдаться. Он внимательно посмотрел на своего сына и улыбнулся, когда увидел, что мальчик трет глаза и зевает. Взглянув на часы на дисплее микроволновки, Микки подпрыгнул. — Ничего удивительного. Ёбаные четыре утра! Ев захныкал и ударил кулаком по голой груди отца. Микки вернулся в комнату Ева и попытался уложить его в кроватку, от чего мальчик закричал так, будто его убивают. — Что? Тебе нужен Йен, да? — фыркнул Микки. — Эн. — Я знаю, — Микки вздохнул. — Не знаю, что бы я делал без этого долговязого рыжего придурка. Он отнес ребенка в свою комнату и обнаружил, что Йен сидит на кровати, на его левой щеке пробегает складка от подушки, а глаза сморщиваются от недосмотренного сна. — Ты бы справился, но ты не был бы так счастлив. Микки засмеялся и отдал извивающегося ребенка своему парню. — Подержи эту тикающую бомбу, пока я принесу ему молока. Он пошел на кухню и начал подогревать молоко для ребенка, стараясь услышать, что происходит в спальне. Йен пел очень тихо и мягко. Это был почти шепот. «Когда его не станет, не будет солнечного света… » Микки издал смешок. Его парень был самым банальным ублюдком. И ему это нравилось. Наполнив бутылочку и закрутив крышку, Микки вернулся в комнату. Он остановился в дверях с бутылкой в ​​руке и улыбкой на лице. Йен лежал на спине, простыни смялись у его груди. Прижавшись к его боку, с торчащими во все стороны волосами, пристроился Ев. Они оба крепко спали с открытыми ртами. Это была необычайно трогательная сцена. Микки схватил телефон Йена с тумбочки и включил функцию камеры. Сентиментальному засранцу будет очень приятно, когда он позже найдет эти снимки в своей галерее. В тот день смена протекала медленно и Микки нужно было занять чем-то руки. Он разобрал пивной насос на отдельные части и прогнал их в посудомоечной машине. Это было трудоемко, но это нужно было сделать, и это было хоть какое-то занятие. Кевин обслуживал немногих клиентов, которые у них были, и болтал о всякой ерунде. Микки не поднял глаз, когда дверь бара открылась и ударилась о противоположную стену, поэтому он вздрогнул от удивления, когда его имя прокричали через всю стойку. — МИХАЙЛО! Ворвалась Светлана и у Микки пересохло во рту. Она не выглядела счастливой. — ТЫ ОБОКРАЛ МЕНЯ! Микки громко усмехнулся. — Потише будь. Никто не хочет слышать твои вопли. Фрэнк подошел ближе и сел на табуретку рядом со Светланой. — Не стоит спешить с этим. Я бы заплатил хорошие деньги, чтобы услышать ее громкие приказы в свой адрес. Микки закатил глаза. — Во-первых, у тебя нет этих хороших денег. Во-вторых, она разорвет тебя пополам. И наконец, убирайся к черту из этого разговора, прежде чем я проверю твой счет в баре и заставлю тебя оплатить его прямо сейчас. Фрэнк уставился на Микки, который поднял брови в своем стандартном выражении «не связывайся со мной». — Ты так напряжен, Микки. Мой сын действительно должен помочь тебе позаботиться об этом. Микки откинул голову назад и рассмеялся. — Твой сын. Забавно. Светлана обратила свой ледяной взгляд на Фрэнка. — Иди куда шел. Сейчас же. — Сделай перерыв, Микки, — голос Кевина был командным. Микки это показалось странным, обычное веселье его босса пропало. Он указал на пустую кабинку в углу и Светлана процокала туда на шпильках. Мгновение спустя он присоединился к ней с двойной порцией их самой дешевой водки. Он умел играть красиво. — Ты украл мои деньги, — Светлана стиснула зубы. — И я хочу их вернуть. — Не знаю, о чем ты говоришь, — ответил он пренебрежительно. — Ты знаешь. Ты очень хорошо знаешь. Мне нужны эти деньги, Михайло. Сегодня. Микки скрестил руки на груди. — С херов ли я виноват, что ты не можешь уследить за своими вещами? Я отдал тебе каждый цент, который у меня был. Я буду работать здесь, пока мне не исполнится 104 года, чтобы закрыть долг. И ты хочешь сказать, что проебала их? Светлана ударила рукой по столешнице. — Не шути, блядь, со мной. Я знаю, ты ненавидишь меня. Но ты выбрал для своих шуток не того человека... — Ох? Ты мне угрожаешь? Ее глаза на мгновение закрылись и Микки почувствовал, как энергия покидает ее тело. Когда глаза Светланы открылись, казалось, что ее маска соскользнула, и он увидел за ней страх. Светлана была старше его на пару лет, но сейчас казалась старше на век. — Он убьет меня. Однажды. Он зайдет слишком далеко. Или его мерзкие друзья зайдут слишком далеко. Мне нужны эти деньги. Микки облизал пересохшие губы. — У меня нет твоих денег. Это не была ложь. Он все вернул на счет Кевина и они уже заказали на них несколько новых бочек пива и пару коробок соленого арахиса. — Что это за парень? В чем его проблема? Светлана холодно ухмыльнулась. — Позволь мне сказать только одно: он заставляет меня хотеть, чтобы твой отец был моей самой большой проблемой. — Ух ты, — Микки присвистнул сквозь зубы. — Итак, у тебя есть план побега? Она откинулась на спинку сиденья. — У меня есть подруга из России, она живет на Западном побережье. Я планировала бежать к ней. Микки кивнул. — Хороший план. Убираешься подальше от всех дерьмовых воспоминаний об этом месте, да? — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — пробормотала Светлана и Микки засмеялся. Это было мгновенное напоминание о том, как они безуспешно пытались жить вместе после свадьбы. — Ты еще можешь свалить. — Мне нужны деньги, чтобы уехать. Перелёт. Аренда. Еда. Микки вздохнул и придвинул к ней стакан с водкой. — Выпей. Мы что-нибудь придумаем. — Мы? — Светлана рассмеялась. — Зачем тебе мне помогать? Микки опасно сузил глаза. — Потому что однажды мой ребенок спросит о своей матери и я посмотрю ему в глаза, зная, что сделал все, что было в моих силах, чтобы не дать ее убить. — Занимаешь высокие моральные позиции после того, как обокрал меня? В конце концов, ты же Милкович, — она насмехалась. Микки почувствовал, как вспыхивает его гнев, и перегнулся через стол. — У меня нет твоих денег. Денег, которые ты получила за то, что шантажировала меня. Если тебе не нужна моя помощь, тогда проваливай. Никто тебя здесь не держит. Никто даже не хочет, чтобы ты была здесь. Ни я, ни ребенок. И я не вижу, чтобы ты спотыкалась о людей, пытающихся тебе помочь... Он видел, что его слова попали в цель. Она вздрогнула и отвела взгляд. Это его раздражало и он задавался вопросом, когда же он стал такой гигантской киской, что мог жалеть эту женщину. — В чем твой великолепный план? Чтобы вытащить меня. Он будет искать меня. Он зарабатывает на мне неплохие деньги. Микки фыркнул. — Попробуй сказать это с меньшим количеством гордости в голосе, Господи. Светлана залпом выпила водку и резко выдохнула. — Пошел ты. Микки усмехнулся женщине перед собой. Она действительно не знала, что ей делать, и это было очевидно. — Мне нужно сделать несколько звонков. Встретимся здесь завтра. — Кому ты позвонишь, Деду Морозу? — Иисус, блядь, Христос. Заставь свою плаксивую задницу перестать ныть, ладно? — Бродяга был прав. Тебе нужно заставить оранжевого мальчика работать усерднее, — она рукой подтвердила свои слова жестом дрочки. — Он много и усердно работает, спасибо. Не беспокойся об этом, — возразил Микки. — Просто убедись, что ты выполняешь свою часть сделки. Не тормози судебное разбирательство только потому, что ты мелочная сука. — Могу поклясться на мизинцах, — ответила она с широкой фальшивой улыбкой. Микки поднялся на ноги. — Мне пора возвращаться к работе. — Тогда до завтра. — Как дела, еблан? Микки внутренне вздохнул, когда услышал приветствие Мэнди. Честно говоря, он скучал по своей сестре. Они были очень разными, но расстояние между ними, казалось, помогало их отношениям. — Привет. Ты в порядке? — Смотря для чего. Ты звонишь только тогда, когда тебе что-то нужно... — Это неправда и пошла ты нахрен. Только это была правда. И теперь его застали врасплох. — Ну, давай же. Что тебе нужно? — Мэнди беззаботно рассмеялась. — Дело в Светлане. Мне нужно вывезти ее из Чикаго. — Надеюсь, в мешке для трупов. Он не смог сдержать вырвавшееся у него фырканье. Мэнди ненавидела Светлану почти так же сильно, как и он. — Неа. Обездвиженной и подальше от моего штата было бы идеально. Мэнди задумчиво щелкнула языком. — Рассказывай. Итак, Микки рассказал все. О встрече с Йеном. Как все стало серьёзно между ними. Попытка Светланы его шантажировать. Их план с целью вернуть деньги. И закончил тем, что ему нужно вытащить Светлану из Чикаго и отправить в Калифорнию, прежде чем ее убьет сутенер-гангстер. — Христос на крекере, Мик. Всего так много, — Мэнди выдохнула. — Ага. — И какое нам дело, что произойдет с этой коммунистической шлюхой? Микки усмехнулся, услышав слова, о которых он думал уже давно. — Нам нет дела. Но она мать моего ребенка. — Твой ребенок слишком мал, чтобы что-то понимать. — Сейчас — да. Но в конце концов он спросит о ней и мне придется лгать ему в лицо. А я не хочу ему лгать. Мэнди, должно быть, поняла сталь в его голосе, потому что прекратила свои неуклюжие протесты. — Итак, тот парень… — Да, не начинай об этом. Не сегодня. Есть дела поважнее, — он резко прервал Мэнди и она громко рассмеялась в трубку. — Ты так влюблен, что я слышу это через два штата! — Два штата? Где ты, мать твою, сейчас? Мэнди счастливо хихикнула. — Ты поверишь мне, если я скажу, что в Оклахоме? Микки потребовалась секунда, чтобы обдумать услышанное. — Ебать, нет. Почему ты там? Ты разозлила не тех людей? — Прекрати. Здесь мило! Я живу на ранчо. Ты вообще можешь себе это представить? Устроилась на работу гребаной дояркой! Это просто смешно! — Я… я просто не знаю, что сказать… — запнулся Микки. — Тебе нравится домогаться к коровам? — Ох, да пошел ты. Это работа. За нее хорошо платят и я могу бесплатно жить на ранчо. — И только не говори мне, что ты ебаный ковбой? — Ревнуешь? — Мэнди хихикнула. — Ни чуть. — О, блядь, ты же объезжаешь своего парня! Микки позволил сестре одержать победу, его молчание дало ей необходимое подтверждение. — Собери ее и отправь сюда. Я организую транспорт туда, куда ей нужно, — Мэнди тяжело вздохнула. — И ты не убьешь ее? — Обещаю, что постараюсь. Микки счастливо рассмеялся. — Спасибо, Мэндс. — Без проблем. И эй, Мик? Может, ты с ребенком когда-нибудь придешь ко мне в гости… и своего парня привози. Микки удивлённо кашлянул. Он не привык к тому, что Мэнди говорила так искренне. — Ага. Это было бы здо́рово. — Мне пора идти, засранец. Люк скоро позовет меня ужинать. — Он хорошо к тебе относится? — Микки пожевал губу. У Мэнди был отвратительный вкус на мужчин. — Он делает то, о чем я прошу, и я всегда кончаю первой. Я нашла своего принца, — дразнила она. — Господи. До свидания! Он повесил трубку, прежде чем ему пришлось узнать еще какие-нибудь подробности, которые он, блядь, не хотел даже слышать. Светлана не появилась в баре, как они договорились. Она не появилась и на следующий день, из-за чего Микки начал изрядно волноваться. Что еще хуже, Сьюзи позвонила ему и сказала, что в этот день в суде по семейным делам есть окошко для оформления его родительских прав. Он оделся в свой костюм, а Йен пошел с ним, держа Ева на руках, пока Микки был занят. Это было достаточно просто, но Микки продолжал смотреть на дверь, ожидая, что появится Светлана и потребует сына обратно в свои руки. Она этого не сделала. Судья бегло просмотрел дело и расспросил Микки о его жилищных условиях и финансовом положении. Все это было у Сюзи в деле, но судья должен был спросить, поэтому Микки изложил ответы так, как будто их не было на бумаге. Менее чем через час он подписал бумаги и все заверили печатью. У Микки были полные родительские права на своего сына, 100% опека и свидетельство, подтверждающее это. — Каково это? — Йен поцеловал его в лоб, когда они были возле здания суда. — Хорошо, — подтвердил Микки. — Будто я могу дышать. Йен склонил голову и поцеловал его в губы. — Хочешь съесть гамбургер, чтобы отпраздновать это событие? Закусочная находится примерно в двух кварталах отсюда... — Конечно. Только... я немного беспокоюсь о Суке. Подумал, может, ты сможешь присмотреть за ребенком позже, а я постараюсь ее выследить? Брови Йена поднялись. — Ты уверен, что это хорошая идея? — Я не знаю. Возможно, нет. Но я не могу перестать думать о ней, так что, думаю, мне нужно это исправить. — Именно то, что хочет услышать каждый парень… его партнер не может перестать думать о своей жене. Микки усмехнулся очевидной шутке Йена. — Я никогда не говорил, что моя жизнь проста. — Хорошо, но нельзя гоняться за заблудшими бывшими женами натощак. Давай сначала поедим. Дом был похож на свалку. Микки узнал адрес Светланы из судебных документов, вместо того чтобы снова привлекать Карла и его друзей. Стоя на крыльце, Микки с ужасом увидел, что дом еще более ветхий, чем дом Милковичей в свои худшие времена. Он позвонил в дверь и проглотил дискомфорт, который подозрительно напоминал о том несвежем луке в гамбургере. Дверь распахнулась и пространство заполнила огромная фигура. — Да? — Хэй, здарова. Я ищу Светлану. Она здесь? Микки поставил на спокойствие и непринужденность и надеялся на лучшее. Фигура тут же вышла на крыльцо. — Ты, блядь, кто такой? — Просто ищу Светлану. Нужно, чтобы она подписала кое-какие документы, — Микки говорил ровно. Парень был смехотворно большим. Как балтийская версия Дуэйна Джонсона. Он скрестил руки на груди и хрустнул шеей. — Она работает. — Ох. Есть ли шанс, что я смогу поймать ее между потираниями яиц? Мне нужно подать эти документы до понедельника. — Что это такое? — Что-то личное, вот что это. Так я увижу ее или нет? — Жди. Микки ходил по крыльцу и ждал. Через мгновение дверь открылась и появилась Светлана. Ее лицо было опухшим, а левая щека сильно разбита. Кровавый порез расколол ее нижнюю губу. Микки, возможно, и испытывал определенное чувство ненависти к женщине перед ним, но она все равно была женщиной. Бить женщин было неправильно. Это было не то, что он мог бы оправдать. — Что, блядь, случилось с...? Кто это с тобой сделал? Светлана схватила его за руку и потащила подальше от двери. — Закрой свой рот, чертов идиот! — Это он? — Не притворяйся, что понимаешь, — отрезала она с блестящими глазами. — Это жизнь, которой я живу. Ты думал, что здесь рай? Микки потер переносицу и глубоко вздохнул. — Ладно, Скала наблюдает, так что тебе придется подписать этот листок бумаги и притвориться, что я здесь из-за этого… Он протянул единственный листок бумаги, который был у него в кармане, — записку, которую Йен оставил на зеркале в ванной, с пошлым рисунком того, что Микки ждет, когда он вернется домой с работы. Хоть он и перевернул листок, Светлана увидела рисунок и с тревогой посмотрела на Микки. — Если он такой большой в реальной жизни, ты не сможешь сидеть несколько дней. Если только он не преувеличивает. Микки яростно покраснел и вытащил из кармана ручку. — Он не преувеличивает. — Ты счастливчик, Михайло, — попыталась дразнить Светлана, но выглядела она настолько жалко, что на это было больно смотреть. — Ты сможешь свалить отсюда завтра? — Я не знаю. Он заставляет меня работать круглые сутки. — Светлана, я же стараюсь. Правда. У меня есть план и все необходимое. Но ты должна помочь мне помочь тебе, — отрезал он. Ее пронзительный смех был тошнотворным и фальшивым. — Помочь мне? — Да, тупая ты дебилка! Я подставлю свою шею ради тебя. Почему тебе так трудно это понять? Она замерла, глядя на него своими большими холодными глазами. — Потому что я не сделала ничего, что бы заслужить твою помощь. Микки закашлялся, когда у него в горле образовался ком. — Ты и не заслужила. Но я делаю это ради ребенка. Она кивнула один раз. — Хорошо. У меня перерыв в 3. Я курю за домом. Я буду готова. Микки сунул записку обратно в карман. — Я буду там. — Куда едешь, зачем и с кем? Йен выглядел совершенно растерянным и Микки чуть не рассмеялся. — Технически, я еду в Оклахому со своей женой. — Ты, видимо, решил трахнуть мой мозг. — Думаю, я мог бы отсосать тебе на остановке… — Микки! Какого хуя? — огрызнулся Йен. — Ви присмотрит за ребенком, Кевин разрешил мне воспользоваться его грузовиком. Мы заберем Суку и отвезем ее на какое-то ранчо недалеко от Талсы. Моя сестра там. Она перевезет ее в Калифорнию, — небрежно объяснил Микки. Йен закатил глаза. — Я не могу просто поехать в Талсу! У меня есть работа! — Скажи им, что ты болен. Скажи им, что у тебя СПИД или что-то в этом роде. — СПИД? Правда? Знаешь какие-нибудь другие стереотипы о геях или только этот? — Йен сердито посмотрел на него. — Шучу. Очевидно же. Но скажи им, что ты болен, и поехали со мной. Я не смогу находиться с ней в замкнутом пространстве десять часов, к концу поездки в живых останется кто-то один. Йен застыл на какое-то время. — Отлично. Но ты сосешь мой член на каждой остановке. Микки ухмыльнулся и привлек Йена в поцелуй. — По рукам. — И когда мы вернемся, может, мы сможем поговорить о нас. — Что насчет нас? — Микки был в состоянии повышенной готовности. — У нас проблемы? — Неа. Я имел в виду, о нашем будущем. — Да? — Ага. Я вроде как думаю, что не хочу возвращаться домой, — Йен уклончиво ухмыльнулся. — Я тебя не понимаю. — Я хочу, чтобы мы жили вместе. Я хочу просыпаться с тобой каждый день, потому что это и мой дом тоже. Микки вздохнул с облегчением и провел дрожащей рукой по коротким волосам Йена. — Ага. Мы определенно можем поговорить об этом. Йен прижал Микки к своему подтянутому телу и поцеловал его так, словно от этого зависела его жизнь. — Хорошо. Обязательно возьми с собой лопату. Если мы в конечном итоге убьем ее, нам придется схоронить тело.