Ну и что тебе эта логика?

Кинн смотрел на знакомый потолок и чувствовал, как сонно и неторопливо в голове плавают мысли. Яркими вспышками - то, что необходимо сделать в первую очередь. Острыми, горючими медузами - мысли об отце. Мягким, обволакивающим теплом - ощущение присутствия Порша... кстати, где он. Искомый Киттисават обнаружился на краю постели - Кинн заморгал - в обнимку с младшим братом. Не то чтобы Порче никогда не посещал их комнаты, но все-таки видеть его здесь в столь ранний час было странно. Младший Киттисават, в пику старшему, был весьма деликатен, в личную жизнь брата не лез, а если и комментировал связь брата с Кинном, то самому Терапаньякулу об этом не докладывали. И сейчас Порче тихо уютился в объятиях брата, пока тот, видимо, едва успевший натянуть халат, аккуратно гладил младшего по спине и что-то тихо ему вещал. Порш, которому пришлось увещевать брата в несусветную для себя рань, не выглядел несчастным, разве что усталым - ещё с прошедшей ночи. Он понимал, что брату, не заставшему, к счастью, беспорядков в зале приёма и узнавшему о них на утро, нужно было убедиться в целостности старшего, погасить свою тревогу и осознать, что всё более или менее в порядке. Кинн неожиданно для себя оглушительно зевнул, и братья подпрыгнули, оглядываясь. - Пи'Кинн, прости, что разбудил! - всполошился Порче - Ничего страшного, - еще раз зевнул Кинн и проверил повязку на лбу. За ночь та осталась на месте, что удивительно. Хотя скорее всего он просто спал, как убитый, и до утра не шевелился. Затекшая спина это косвенно подтверждала. - Смог хоть немного отдохнуть? - взгляд у Порша был мягкий и ласковый, хоть и сонный. - Немного - это очень точное слово, - усмехнулся Кинн. - Ощущение, что не спал, а так. Полежал. - Лежи в сторону душа. Очень полезное место, отвечаю, - подмигнул ему Порш. - Вот, угнетают в собственной спальне... - протянул жалобно Кинн, чем вызвал недоуменное хихиканье Порче. Тот не ожидал от всегда серьезного, подтянутого Кинна подобного тона. Глава клана всегда казался ему неприступной суровой крепостью, а теперь - ныл, словно шестилетка, да еще и по кровати растекся, словно свежайшее сливочное масло. - Тебя отнести в душ? - не моргнув глазом, осведомился Порш, и Порче только вздохнул, переваривая то, как его старший воспринимает этого нового (для Че) Кинна. До него дошло, что его, кажется, допустили в святая святых этих мест - в самый близкий круг... Тех, кому позволено видеть главу клана таким... домашним. Сердце тут же кольнуло - а вот Кима таким растрёпанным и нежным он не видел никогда. Но хотел бы, вдруг понял Порче и почувствовал, как щеки заливает краска. - Ты смущаешь брата, - заметил его реакцию Кинн, и хоть интерпретировал он ее по-своему, Че улыбнулся ему в ответ на замечание. - Да, его, пожалуй, смутишь! - возмутился Порш. - Не смотри на ангельское личико, он Киттисават! А это кое-что да значит. Порче искоса посмотрел на брата, тот сверкал глазами и был абсолютно уверен в своих словах. Не стоило бы его разочаровывать, правда? *** Ким проклинал Тау, иногда - свою карьеру, часто - покойного отца, и очень сильно надеялся, что Порче был в полной безопасности как ночью, так и весь день после. Он узнал о случившемся в комплексе на утро, по пути на съемку, и хотел было разворачиваться в сторону отчего дома, но Тау, которую он уже забрал из её квартиры, вцепилась в его локоть медвежьей хваткой и категоричным тоном заставила ехать туда, куда они и намеревались. Она уговорила его дать ей телефон, с удивительной точностью выбрала там номер не кого-нибудь, а Танкхуна, и далее Ким мог только вставлять отдельные реплики, чаще всего - матерные, ведь эти двое радостно чирикали больше получаса, проникаясь, судя по всему, взаимной любовью и приязнью. Страшная женщина, подумал Ким. - У тебя совершенно сумасшедший старший брат, - восхищённо заметила Тау, когда, наконец-то, удовлетворила потребность доводить Кима до белого каления и отдала ему несчастный телефон. Он только прорычал что-то невнятное и вывернул руль. - Успокойся. Всё у них в порядке. Все живы, - выдала женщина и принялась гипнотизировать Кима упорным взглядом. Некоторое время он терпел, но на очередном светофоре уставился на Тау в ответ. Молча. - Что? Я же сказала - все живы и почти здоровы. Молчание. - Вик, поезжай уже. Зеленый... Ой, да все с ним в порядке! Даже не заметил! Был в безопасности, на верхних этажах! Машина тронулась с места резко, так что Тау дернулась в своем кресле. - Истеричка, - фыркнула она. *** Макао проснулся поздним утром с ощущением того, что в постели он не один. Ощущение это было малознакомым, обычно свои связи Макао не доводил до собственной постели так, чтобы просыпаться под чьим-то боком: он не мог позволить себе подобного доверия к кому-либо. Макао вовсе не мог заснуть рядом с посторонним человеком. Но тут случай был особый. С соседней подушки раздалось сонное ворчание и громкий зевок, и Макао улыбнулся, так и не открыв глаза. Тэ, лежащий рядом с ним под вторым одеялом, завозился, послышалось тихое ойканье, и мужчина, шустро вскочив с постели, скрылся, по-видимому, в ванной. Потянувшись от души, Макао позвонил по внутреннему телефону на кухню и попросил в комнату завтрак на двоих. Его принесли ровно перед возвращением Тэ из душа, и мужчина только удивленно разглядывал металлические колпаки, из-под которых наружу просачивались ароматные завлекательные запахи. - И когда ты успел?.. - осведомился он, пока Макао разливал кофе. - Мы проснулись почти одновременно, - ответил тот и вцепился в свою кружку, словно утопающий - в спасательный круг, так и не вылезя наружу из-под одеяла. - Как ты, пи? Тэ прислушался к себе. - Не знаю... Странно. Словно внутри все из желе и пудинга. Макао подумал, а затем поднял края своего одеяла вверх, кивая внутрь пригласительным жестом. - Залезай, пи. Будем тебя лечить от стресса. Тэ, не раздумывая, нырнул внутрь, с опозданием осознавая, что младший под одеялом в одном белье - тогда как сам он нашел в ванной чистый гостевой халат. Но деваться уже было некуда, его оплели крепкие руки в надежном объятии, и Тэ, который в последний момент все-таки дернулся вырваться, пришлось устраиваться прямо под горячим боком. В руки ему сунули кружку с обжигающим ароматным кофе, тележку с завтраком с ужасающим грохотом подтащили ближе, и Тэ неожиданно понял, что располагается вполне комфортно в гнезде из одеяла, подушек и длинных рук и ног младшего. - Удобно? - Ммм... Передай мне тост, пожалуйста. Макао усмехнулся. Тэ комфортно устроился под одеялом, привалившись к его боку, и маленькими кусочками отправлял в рот хрустящий поджаристый хлеб, стараясь не крошить. - Хочу сидеть так с тобой каждое утро, пи’Тэ, - неожиданно для себя и старшего выдал Макао, который вовсе не собирался озвучивать блуждающие в голове мысли: это было слишком своевременно, слишком внезапно... ...Но так честно. Тэ замер. От непосредственности младшего, от своей яркой на его слова реакции, от подступивших к глазам слез, он почувствовал себя столь невообразимо странно, словно кто-то взял и перетряхнул всю его душу от начала и до конца. Он отложил недоеденный тост, отставил прочь кружку с остатками кофе и аккуратно выбрался из своего убежища. - Мне достаточно. Хватит. Прежнее ощущение неустойчивости и неуверенности захлестнули Тэ по самую макушку. Макао смотрел непонимающе, но для Тэ все было ясно, как солнечный день. Он не выдержит снова доказывать кому-то, что он - хороший. А он не хороший. Он уставший и расстроенный. Он не сможет заставлять себя улыбаться, выглядеть веселым и радостным в то время, когда на душе скребут кошки. А еще он ненавидит тосты. И черный кофе. - Но я не смог бы узнать об этом, если бы ты не сказал, - услышал Тэ негромкий голос и обнаружил себя у противоположной стены. Макао стоял перед ним - в одном белье, да и черт бы с ним. - Пи, ты _можешь_ говорить о том, что тебе не нравится. Тебе не надо подстраиваться. - Что... О чем ты... - Тэ прижал ладонь к виску, в котором судорожно стучал пульс. Голова кружилась. - Тебе не надо под меня так сильно подстраиваться, - терпеливо ответил Макао, едва заметно, мелкими шагами, приближаясь к замершему на месте старшему. - Ты мог бы сказать, что не любишь тосты, - я заказал бы что-то другое. Это вообще не проблема. - Но... Нет, зачем... - Затем, что ты волен выбирать то, что тебе по душе. Не мне, никому еще из окружающих. Тебе, пи. Макао сделал еще несколько незаметных шагов, и Тэ, все еще заторможенный, протянул ему руку, ладонью вверх. - Вот так... Иди ко мне, пи. Во всей своей жизни Макао не думал, что умеет ворковать. Или говорить с такой лаской. Или так бережно держать кого-то за руку. С Тэ он в который уже раз за последнее время открывал в себе что-то новое - и это, надо сказать, его не пугало, наоборот - дарило надежду на то, что даже для него, младшего отпрыска не самого лучше в мире семейства, еще не все потеряно.