Ни звука больше о женских бедрах

Прошел год со дня самой экстравагантной свадьбы этого десятилетия. Люди все еще продолжали говорить об этом фантастическом событии, хотя с него уже прошло целых двенадцать месяцев. Все охали и ахали по поводу Не Минцзюэ и Цзян Яньли, которая сейчас была уже на пятом месяце беременности. И хотя Юньмэньский Цзян Чэн с Вэнь Цин из Цишаня - ещё одна обсуждаемая пара - оказались никем не ожидаемым сюрпризом, никто не мог отрицать, что они тоже необычайно хорошо подходили друг другу. Однако, самой обсуждаемой парой - которой, без всякого сомнения, все готовы были перемывать кости без остановки - были всеми уважаемый и достопочтенный Ханьгуан-цзюнь и непобедимый Старейшина Илина. Хотя... термин "непобедимый" был скорее вопросом предвзятого мнения. Уж ему-то - как никому другому - лучше было знать. Кхм...или же нет? Каким-то вопиюще непростительным образом, и это действительно была его личная прискорбная оплошность, совершенная по явному недосмотру и достойному сожаления недостатку предвидения, вполне победимый Старейшина Илина отыскал-таки способ стать по-настоящему непобедимым. По его скромному суждению, там где все обычные пары заклинателей могли практиковать простое двойное совершенствование, некто вроде Старейшины Илина мог заполучить себе - незаслуженно - непропорционально большое преимущество. Последние шесть месяцев он пристально наблюдал за Вэй Усянем, чтобы увидеть, действительно ли появились некие признаки того, что ранее выжженое золотое ядро успешно идёт на поправку и восстанавливается. Из того происшествия свадебном завтраке он сумел сделать вполне жизнеспособный вывод о том, что, хотя Вэй Усянь обладал силой совершенно иного - несопоставимого - объема, чем остальные заклинатели, ее запас резко ограничивался его слабым (читай, несуществующим) ядром. Даже если другие не обратили на это внимания за завтраком, он-то прекрасно увидел, что остановка падения того злосчастного вентилятора почти полностью вывела Вэй Усяня из строя. Точнее, истощила БЫ полностью его знаменитые силы, если бы не вмешательство Лань Ванцзи, так резво вылезшего вперёд, чтобы поддержать супруга. Однако за целый год, что прошел со дня их свадьбы, Старейшина Илина не позволил себе ни единой демонстрации своей силы - он перманентно залёг на дно. И с его стороны не было совершенно никаких грандиозных либо публичных доказательств владения этой мощью - даже непредумышленных. Порядка трех месяцев назад он пустил слушок, чтобы так сказать "прощупать почву", что непобедимый Старейшина Илина как-то подразмяк с тех самых пор, как связал себя браком. А есть ли у него ещё эти его знаменитые силы? Может быть, его муж, этот безупречный Ханьгуан-цзюнь - в действительности - куда более могущественный заклинатель... Он позаботился о том, чтобы информация разошлась по достаточному количеству каналов, чтобы достичь ушей Вэй Усяня. Учитывая причину, по которой Вэй Усянь потерял своё золотое ядро - отчасти - одним из важнейших импульсов к изобретению Демонического Пути Старейшины Илина послужила насущная необходимость. Но по его скромному мнению, другой существенной составляющей - стала непомерная спесь. И поэтому он был полностью уверен в том, что Вэй Усянь не преминёт воспользоваться возможностью, чтобы повыделываться. Пресечь слухи. Дать всему миру заклинателей понять, что Старейшина Илина по-прежнему остается тем самым знаменитым Старейшиной Илина. И никакой такой Ханьгуан-цзюнь никогда не сможет над ним доминировать, будь проклят этот фиктивный брак. Однако Вэй Усянь так и не заглотил наживку. Это вызывало у него разочарование. Тем более, что он обратил внимание и опять-таки сделал очередной вполне жизнеспособный вывод о том, что Лань Ванцзи был явно увлечён своим мужем – ему это было очевидно даже несмотря на стоически сдержанное поведение Второго Молодого господина клана Лань. Чего совершенно нельзя было сказать о Вэй Усяне. На семейных собраниях и других общественных мероприятиях клана Гусу Лань, когда они сталкивались друг с другом, Вэй Усянь оставался таким же веселым и общительным, как и всегда. Но он едва ли обращал какое-то внимание на своего законного мужа. Не то, чтобы он был груб с Лань Ванцзи, нет. Все дело было в том, что он был ВЕЖЛИВ до тошноты. Учтив. Предельно любезен. «Вежлив» и «учтив» — совсем не те описания, которые приходят вам на ум при описании болтающего Вэй Усяня. "Веселый" и "мягкий" были той второй и третьей передачей, на которой мчался его Дьявольский Ламборгини*. По этим причинам, это своеобразное уравнение с неизвестными между двумя знаменитыми мужьями не ускользнуло от его внимания. Хотя он пришел к ещё одному логичному заключению, что люди - по своей наивности - полагали, что даже Вэй Усянь - с этим его пресловутым чувством юмора, которое тот готов был демонстрировать бо́льшую часть времени - все еще был супругом Ледяного принца. И ещё они по-глупости предполагали, что совершенно любой, кто связал себя браком с Вторым Нефритом клана Лань, автоматически приобретал в качестве основной манеры поведения - вежливость и обходительность. Но он-то знал куда лучше других... Что Вэй Усянь держит Лань Ванцзи на расстоянии. Даже через целый год в браке... Что было довольно любопытным фактом... Особенно учитывая его чрезмерно драматичные воспоминания о том, каким поглупевшим от любви к Лань Ванцзи был Вэй Усянь много лет назад. Он не думал, что Вэй Усянь был способен на такое самообладание. Или подобную непоколебимость в жёстком следовании пунктам повестки дня, состоящим из мести за предательство и мести из-за предательства. Либо она, месть то есть, либо все эти проявления вежливости и учтивости — это всего лишь видимость для введения в заблуждение наивных простачков. Он не был уверен до конца. Несмотря на то, что когда-то давным-давно мотивы поведения Вэй Усяня были для него прозрачными как стекло, теперь таковые больше напоминали ему двустороннее зеркало. Поверхность отражает различные образы, но на самом деле вы видите лишь то, что вам позволяют увидеть. А вот сам Вэй Усянь видит абсолютно всё. Поэтому-то у него и возникали вопросы, на которые ему нужны были ответы. Вполне определенные ответы. Не те фантастические гипотезы или досужие домыслы, с которыми он имел дело до сих пор. И от супруга в этом деле не было совершенно никакого толку. Что раздражало до крайности. Каждый раз, когда он в разговоре упоминал Лань Ванцзи с Вэй Усянем, Сичэнь занимал нейтральную позицию: абсолютно никаких суждений. Только пожимание плечами. Наконец он спрашивает напрямую. И делает это как бы невзначай, однажды вечером, когда они с супругом уже лежат в постели, после утомительной вечеринки, на которой присутствовали вместе с пресловутой парочкой. Весь вечер он наблюдал, как те едва находились друг с другом в одной комнате. Отсюда его вполне закономерный вопрос: - Как ты думаешь, они влюблены друг в друга? Сичэнь в ответ лишь пожимает плечами: - Я не спрашивал. - Ну, очевидно же. Однако у тебя же определенно должны быть какие-то мысли по этому поводу? - Никаких, - отвечает Сичэнь без какой-либо затаенной враждебности, выключая прикроватную лампу. Чуть позже, когда Сичэнь целует его в шею, он решает - вопреки всякому здравому смыслу - сделать последнюю попытку выяснить интересующую его информацию. Он просто обязан вызнать: - Я просто хочу, чтобы у них было то, что есть у нас. Разве это так плохо? Сичэнь остановливается посреди поцелуя, отстраняется и глядит прямо на него. Ему отчаянно хочется отмотать последние несколько минут назад и стереть свой глупый вопрос: он понимает, что допустил ошибку в своем нетерпении, и поспешил. Он подумал, что Сичэнь полностью отстранится и заснет, но тот просто сказал: - Я не желаю говорить о других в нашей постели. И снова вернулся к его шее. От этого он ощутил такое огромное облегчение, что резко притянул Сичэня к себе и страстно прошептал ему на ухо, чтобы желает, чтобы супруг немедленно вошел в него и слегка причинил ему боль. Сичэнь был в курсе, что иногда на него находило подобное настроение. Это случалось нечасто, но когда такое происходило, Сичэнь сразу это понимал. Сичэнь не стал бы укорять его за это, но становился очень нежен в следовавших за такими просьбами занятиях любовью, словно молча упрекал его за то, что он попросил Сичэня быть палачом и исполнять наказание. Той ночью он не смог выдержать взгляд Сичэня и чувствовал себя разбитым на куски и все же переполненным удовольствием. Он больше не решился поднимать этот вопрос с Сичэнем. Но теперь его желание заполучить нужную информацию стало ещё более нестерпимым. Если Лань Ванцзи и Вэй Усянь на публике вели себя как вежливые коллеги по работе, имело ли место быть вообще какое-либо двойное совершенствование? Если да, то насколько большая часть ядра Вэй Усяня уже была восстановлена? Если да, то насколько силен стал Старейшина Илина? А вот ещё что. Действительно ли Вэй Усяню были безразличны чувства Лань Ванцзи? Неужели то старое предательство навсегда уничтожило весь тот энтузиазм, которым когда-то горел Вэй Усянь ? Он подумывал выудить эту информацию от Сычжуя, но в конечном итоге забраковал эту идею. Во-первых, Сычжуй входил в его семью. Во-вторых, что куда важнее, Сычжуй обожал Вэй Усяня. Почти так же сильно, как мальчик любил своего настоящего отца. Даже если Вэй Усянь и Лан Ванцзи не питали друг к другу какой-то особой привязанности, он был уверен, что Сычжуй никогда не расскажет об этом - тем более вслух. *** Счастливая возможность получить ответы на свои вопросы представилась ему ровно месяц спустя. В день охоты, проводимой раз в два года, на горе Феникс. Это был первый раз с момента возвращения Вэй Усяня в роли Старейшины Илина. Было организовано все то же хорошо знакомое соревнование по стрельбе из лука на выигрыш лучшего места для входа на охоту. Он терпеливо ждал развития событий, как и все остальные. Вэй Усянь — лучник исключительного мастерства. По крайней мере, был таковым раньше. Ему едва исполнилось 16 лет, когда он легко победил Цзинь Цзысюаня, с закрытыми глазами. Буквально с закрытыми - завязанными повязкой. Вэй Усянь настаивает на том, чтобы идти последним. Все присутствующие разом затаили дыхание, ожидая какого-то сумасшедше невообразимого подвига, который сможет совершить только Старейшина Илина. Результат откровенно разочаровывает. Вэй Усянь попадает-таки в цель - в яблочко. И только. Самая очевидная вещь на свете. Даже Цзинь Цзысюнь сумел попасть в цель. Все остальные лучники сделали то же самое, хотя почти все стреляли с переменным успехом и показом своего уровня мастерства. Ханьгуан-цзюнь выпустил три стрелы одновременно. Вэй Усянь выстрелил только в одну мишень. Вэй Усянь не выставлял напоказ очевидное - что он даже не прикладывает усилий. Он дал понять, что он просто не так искусен, как раньше. Как только охота начинается, Лани остаются все вместе, чтобы начать охотиться. Вэй Усянь исправно выполняет свою роль, ловя достаточно добычи, чтобы оставаться где-то в середине рейтинга. Это является прямым противоречием всему тому, что он знает о Вэй Усяне. Тот Вэй Усянь, которого он знает, либо делает всё возможное, либо не делает ничего. Золотой середины просто не существует. С ним всегда так. Ханьгуан-цзюнь, с другой стороны, находится в ударе. Если его подсчет верен, Второй Нефрит на данный момент поймал больше всего добычи. Несколько раз так происходит, что добыча оказывается особенно упрямой и с легкостью не сдается. Один или два раза Сичэню приходится оказывать поддержку, когда Лань Ванцзи получает ранение. Нет никаких признаков того, что это каким-то образом беспокоит Вэй Усяня. Даже когда Лань Ванцзи получает длинный кровавый порез на предплечье, Вэй Усянь едва это замечает, сосредоточившись на провоцировании Не Хуайсана. Он рад, что отложил свое заранее подготовленное представление на финал: на случай, если оно будет иметь неприятные последствия, у него имеются надёжные пути отхода и приготовлены необходимые отговорки. Присутствует весь клан Гусу Лань. Лань Ванцзи не будет причинено настоящего вреда. Скорее всего - не будет... В конце концов, никто и никогда не даст гарантии на 100%. Но это тот риск, на который он готов пойти. Как раз в тот момент, когда толпа начинает закругляться, думая, что бо́льшая часть опасных жертв уже поймана, он активирует приготовленную им ловушку. Для приведения его плана в исполнение важно отделить Лань Ванцзи от толпы. Это требует некоторого маневрирования, но в основном ему нужно отвлечь только Сичэня. И сделать так, чтобы Лань Ванцзи в одиночку продвинулся достаточно далеко в лес, и в непосредственной близости от него не находились другие заклинатели. В какой-то момент он ощущает странную тревогу по поводу того, что вот-вот намерен сделать. Он подавляет её скорее силой, чем бесполезными оправданиями, и уверенно подаёт сигнал выпустить зверей на волю. Он в нетерпении задерживает дыхание, ощущая, как земля под ним дрожит, как многочисленные когти животных стучат по траве. Он отстраненно отмечает то самое мгновение, когда на Сичэня снисходит осознание происходящего. - Ванцзи! - напряжённым голосом выкрикивает его муж. Двенадцать сумчатых львов** размером с небольшого слонёнка атакуют Лань Ванцзи одновременно. Он молча наблюдает за этим зрелищем, за выгнутой дугой их прыжка, когда все тилаколео** разом прыгают к человеку в центре, и ощущает мгновение паники. Даже самые сильные заклинатели и их хвалёные коллективные рефлексы не смогут одолеть все двенадцать одновременно. По крайней мере, несколько зверюг доберутся-таки до цели. Внезапно сквозь его панику прерывается громкий рев. Кажется, что человеческое горло не способно на такой звук. Прежде чем он успевает определить его источник, он видит, как все двенадцать сумчатых львов замирают в воздухе. Одна из тварей - буквально в трех футах от лица Лань Ванцзи. - Блядь, - восклицает в страхе стоящий с ним рядом Не Хуайсан. - Бляяяяяядь, - снова произносит Хуайсан, на этот раз с выражением благоговения. И некоторой долей трепета. Именно тогда он замечает его. Старейшину Илина. Его руки вытянуты вперёд, как в тот день, когда он остановил падение вентилятора. Но дело не только в этом. Его глаза кроваво-красного цвета, целиком. Белков и зрачков не видно в принципе. Мгновение спустя округу оглашает громкий гортанный звук. Почти как рычание большого животного. За исключением того, что исходит звук от Старейшины Илина. Тилаколео**, ближайший к Лань Ванцзи, вспыхивает огнем. Он слышит волну резких вздохов вокруг и отшатывается назад на чистых рефлексах. Через мгновение после этого вспыхивают еще три сумчатых твари. - Вэй Ин! - Лань Ванцзи не кричит - вопит во всю силу лёгких. Его взгляд перемещается на Старейшину Илина. Эти кроваво-красные глаза теперь светятся, тогда как вытянутая вперёд рука движется в направлении следующего животного. - Вэй Ин, не надо! - снова вопит Лань Ванцзи. На земле валяются четыре гигантские огненные кучи, и он в шоке смотрит на них. Когда его глаза снова находят младшего брата супруга, Лань Ванцзи оказывается рядом со Старейшиной Илина, хватая того сзади за талию и нашептывая нечто тому на ухо. Он чувствует, как воздух вокруг них вибрирует от напряжения, пока они смотрят в сторону пылающих тварей. Даже Вэнь Жохань на этот раз кажется совершенно мрачным и наблюдает за разворачивающейся сценой с нахмуренными бровями. Следующие мгновения оказываются бесконечно долгими, поскольку заполнены тревожным ожиданием. Наконец Старейшина Илина склоняет голову. Когда Старейшина Илина снова поднимает голову, красный цвет в его глазах больше не сияет. Он все еще есть, но его сияние существенно притухло. Все присутствующие напряжённо следят за тем, как одним коротким движением запястья Старейшина Илина отпускает из захвата сумчатых тварей - одного за другим. Они начинают опускаться на землю, по-видимому, полностью дезориентированные. Затем они полностью падают, одурманенные, словно под действием наркотика. Никто не произносит ни слова. Все только молча наблюдают за горящими трупами сумчатых тварей рядом с живыми спящими зверюгами. Вэнь Жохань — тот, кто первым нарушает тишину внезапным хлопком: - Ну, это было шикарное представление! Какой грандиозный финал ты нам устроил, Цзинь Гуанъяо! Он видит, как все взгляды оборачиваются к нему. И сглатывает ком в горле, пытаясь выдавить хоть слабую улыбку, пока сосредоточенно пытается вернуть себе твердую ориентацию в пространстве. По какой бы то ни было причине, Вэнь Жохань намеревается представить все так, словно финт с тварями был запланирован изначально. Он не может позволить себе сейчас вникать в причину намерений Главы клана Вэнь и слегка кланяется, показывая всем, что принимает комплимент. Что именно так всё было и задумано. Что никакой угрозы не существовало. Никому. Что участие знаменитого Старейшины Илина тоже планировалось... Тут и там раздается сдавленный шепот, вслед за чем в толпе начинаются нерешительные аплодисменты. Аплодисменты Жоханя становятся все громче и громче, пока все не присоединяются к нему и не начинают аплодировать всерьез. Со стороны, пара Ванцзи-Вэй Усянь кажется равнодушной. Старейшина Илина оглядывает толпу ровным взглядом, впитывая их благоговение и трепет без каких-либо видимых эмоций. Все уже отошли от шока, все - кроме Лань Ванцзи. Лань Ванцзи продолжает судорожно цепляться за талию Вэй Усяня. Его сердце пропускает удар от страха, когда он замечает, что Лань Ванцзи смотрит прямо на него. И замирает почти до полной остановки, когда мгновением позже он видит, что Сичэнь тоже смотрит на него. Примечание: *Ламборгини - имеется ввиду Ламборгини "Дьябло", использованная переводчиком игра слов, чтобы передать авторскую игру слов 😇 ** Сумчатый лев, тилаколео - https://dzen.ru/a/Yua4eEF6uD7Zgcit прочитайте и вы поймёте, что за подлянку придумал супруг Лань Сичэня.