По закону притяжения

Улица, погруженная во мрак, освещаемая лишь тусклым мерцанием пары фонарей, лампы которых то и дело вспыхивали и гасли. Лишь хруст снега под ногами и периодический гул проезжающих машин нарушали тишину. Холодный воздух пронизывал парня до костей, а темнота словно давила на него со всех сторон. Казалось, сама погода была настроена против него, как будто она тоже хотела испортить ему этот день. Его плечи ссутулились, а голова была опущена. Он не хотел возвращаться в школу после новогодних каникул, которые для него так и не начались. Вместо того, чтобы проводить их под наряженной елкой с мешком мандаринов, он пролежал в постели с высокой температурой, чувствуя себя отвратительно. Это было худшее времяпрепровождение, которое только можно себе представить. Каникулы, несомненно, был скрашены присутствием Арсения Сергеевича, который неизменно оставался на связи. Однако именно за эти дни долгих переписок, ночных бесед ни о чем и постоянных отчетов о состоянии подростка, Антон осознал, насколько ему катастрофически не хватает обычного общения. Его неудержимо тянуло к учителю в любое время суток. Хотелось просто прижаться к нему и никогда не отпускать. Сидеть у него на коленях, пока тот проверяет тетради восьмиклассников и недоумевает, как они додумались вычислять плотность в километрах. Курить вместе на балконе, обсуждая преподов Арсения в университете. Смеяться от его историй о стажировке в детском лагере и любоваться его искренней улыбкой. Просто видеть его, касаться его рук, колен, плечей. Даже когда он был не в настроении или совсем устал. Даже когда он был пьян или спал. Лишь бы быть рядом. Эта тяга действительно стала огромной проблемой. Даже если учесть, что физика у них была три раза в неделю плюс дополнительные занятия, что в общей сложности составляло два часа, а также двадцатиминутные перемены, которые Антон и так проводил с учителем в лаборантской, этого было все равно мало. Антон избавился от одной зависимости, но тут же попал в другую, еще более страшную. Все было терпимо, пока физик просто проходил мимо в коридоре или спокойно вел урок. Но стоило бы ему заговорить с подростком или, что еще хуже, обнять его, как хрупкое, словно карточный домик, спокойствие Антона рассыпалось в прах, и собрать его снова было бы крайне непросто. И парень это прекрасно понимал, поэтому шел в школу как на казнь. В стенах школы ему придется скрывать свои чувства, хотя ему нестерпимо хотелось кричать о них во весь голос. Встать посреди коридора и во все горло провозгласить, что он лежал на коленях этого мужчины, держал его за руку, целовал. Чтобы все знали, чтобы все услышали об этой запретной любви. Но Антон не мог позволить себе такой дерзости. Он понимал, что его чувства к учителю были не только запретны, но и опасны. Если кто-то узнает о них, это может разрушить не только его собственную жизнь, но и жизнь Арсения Сергеевича. *** Урок литературы тянулся нескончаемо долго. Несмотря на то, что объяснения Татьяны Юрьевны были исчерпывающими и увлекательными, для Антона каждая минута казалась вечностью. Он подпер голову рукой и уставился в плакат с правилом правописания двойных союзов, который висел на стене с незапамятных времён, ещё с момента основания школы. Его веки становились всё тяжелее, и он боролся со сном, изо всех сил стараясь не поддаться его власти. Взгляд его блуждал по плакату, но слова сливались в бессмысленную массу. Телефон завибрировал кармане джинсов, от чего подросток вздрогнул. Убедившись, что учительница сейчас больше увлечена Печориным, чем классом, он аккуратно достал гаджет и увидел сообщение от того, кем грезил все утро. Ars, 8:56 Видел тебя сегодня в коридоре Как себя чувствуешь?

Вы, 8:56

Нормально, но горло еще болит немного

Ars, 8:57 Зачем тогда приперся? У тебя следующий урок какой?

Вы, 8:57

Физра

Ars, 8:57 Пойдешь на нее?

Вы, 8:58

Я дебил чтоль?

Ars, 8:58 Понятно У меня следующее окно, приходи, чай сделаю тебе

Вы, 8:58

Арсений Сергеевич, а вы работаете вообще?

У вас всегда окно

Ars, 8:59 А за это поблагодари нашего прекрасного завуча Она мне поставила 1 и 5-8 *** Антон распахнул дверь в узкую каморку у кабинета физики. Стучаться он решил перестать после того, как признался учителю в своих чувствах. Эта формальность казалась теперь такой нелепой. Арсений Сергеевич лежал на диване в необычной позе. Одну руку он согнул в локте и подложил себе под голову, а другой держал телефон, что-то увлеченно читая. Ноги были закинуты на спинку дивана, образуя с телом почти прямой угол. Подросток так же не мог не оценить внешний вид учителя. Сегодня он был не в футболке и не в рубашке, а в водолазке, которая плотно прилегала к телу учителя, подчёркивая каждый идеальный изгиб, не оставляя шанса фантазии Антона удержаться от полёта. Дыхание юноши на мгновение замерло, он застыл, словно зачарованный, стараясь запечатлеть эту картину навсегда в своей памяти. — Что ж ты так врываешься? — Арсений Сергеевич вздрогнул и скинул ноги со спинки дивана. — У меня ж сердце не выдержит. — Да сколько вам лет, чтобы сердце не выдержало? — хмыкнул Антон. — Двадцать шесть. Я почти пенсионер. — Ого, — многозначительно протянул подросток. — Я думал, вам больше. — Ну спасибо! — учитель отложил телефон. — Что сегодня за парад охренительных комплиментов? Сначала Павел Алексеевич сказал, что для человека после новогодних праздников я выгляжу еще достаточно неплохо, теперь ты… уйду я от вас от всех, бесите. — Да ладно вам, — парень сел на диван рядом. — Вы сегодня прекрасно выглядите. Не то, чтобы вы в другие дни выглядели хуже, но сегодня тоже круто. Вам все идет короче. — Ну вот теперь сиди и оправдывайся, — физик улыбнулся и пошел в сторону чайника. — Тебе зеленый? — Да. И я не оправдываюсь, вы правда очень красивый всегда. Вы прямо…икона. — Православная? — рассмеялся он. — Ладно, ладно, оправдания приняты. — Да я и без оправданий могу сказать, что вам идет. Но выбор, конечно, странный. — Почему же? — Водолазки обычно надевают, когда скрывают засосы, — пожал плечами Антон. — Реально видно, что ли? — Арсений Сергеевич нервно сглотнул. — В смысле? — вскрикнул подросток, поднимая бровь вверх. — В прямом, — вздохнул учитель, отгибая ворот одежды. — Он остался еще? — Ну... немного, — неопределённо ответил он, стараясь не смотреть физику в глаза. — Ну капец. — А что, есть кому ставить? — спросил подросток с вызовом. — Нет, — Арсений напрягся. Было видно, что он не хотел отвечать на этот вопрос. — А мне показалось, что да, — сказал он почти обиженно и скрестил руки на груди. — Ну ладно, не хотите говорить - не надо. — Ты еще обидься. — Уже. — Ну там долгая история… — учитель подошел к подростку и заглянул ему в глаза. — Подожди, ты что, ревнуешь? — Не ревную, ну просто не особо приятно, когда вы сначала говорите мне, что я вам нравлюсь, а потом идете с кем-то трахаться. — Да не трахался я ни с кем! — тяжело вздохнул Арсений Сергеевич. — Хорошо, Тош, что мне надо сделать, чтобы ты успокоился? Антон медленно потянулся к шее учителя. Его глаза сверкнули темным огнем желания. С трепетной нежностью он оттянул ворот водолазки мужчины, обнажая нежную белоснежную шею. Дыхание Антона учащалось, становясь жаром, который опалил кожу. Он аккуратно накрыл ее губами. На коже остался алый отпечаток. Это было своего рода мечение, первобытный инстинкт, который говорил всем остальным держаться подальше. Антон хотел, чтобы все знали, что Арсений Сергеевич принадлежит ему и только ему. — Тош, ну прекрати! — прошипел учитель, но в его голосе не было ни капли злости. — Да ладно вам, — ядовито улыбнулся подросток, заметив, как порозовели щеки физика. — Я вот зато успокоился. — Вот поэтому и хватит. — Почему? Я же знаю, что вам нравится, — прошептал Антон, продолжая ласкать шею учителя. — Ну почему именно я? — простонал Арсений Сергеевич, закрывая глаза. — Ведь это неправильно... Антон отстранился от шеи Арсения Сергеевича, чувствуя, как его лицо заливается румянцем. Он сделал глубокий вдох, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Взгляд Арсения Сергеевича был полон страсти и желания, но в то же время в нем читалось и нечто другое - страх и неуверенность. Антон понимал, что учитель боится последствий их связи. И пусть парень сам не до конца осознавал, к чему это может привести, он не хотел пугать физика еще больше. — Да вообще кошмар, — парень наконец оторвался от учителя и закивал. — А вот теперь уже ваша очередь оправдываться. — Ну мы с друзьями пошли в бар, там какая-то девчонка ко мне подошла, сказала, что проиграла в правду или действие и ей загадали оставить кому-то засос. Я по пьяни согласился, больше ничего. — Допустим, — Антон замер, его взгляд был прикован к месту своего поцелуя. Он видел, как кожа Арсения Сергеевича покрылась мурашками. — Вам пора перестать пить. — Мне тоже так кажется. Мир? — Арсений Сергеевич улыбнулся и протянул парню мизинец. — Мир, — подросток закатил глаза и сплел их пальцы. — Там чай, вроде готов.