Трещины на льду

— В коридор. Оба. — холодным тоном произнёс тренер, выводя их со льда. Вся старшая группа глядела на них. Соня сочувственно посмотрела в лицо Миры, когда Романов пытался сдержаться, чтобы не задушить её к чёртовой матери. Остальные просто были в шоке от происходящего. Узкий коридор встретил такой же прохладой. Мирослава даже сжалась, настолько показалось холодно. — А теперь объясните, что это сейчас было. — тренер смерил воспитанников суровым взглядом. — Она первая начала. — противно протянул Арс. — Эй! — Успокоились! — Максим Валерьевич успел в воздухе перехватить тощее запястье и не дать Арсению ударить девушку. Но, как только тренер отвернулся, Романов всё же легонько стукнул её. Так, для профилактики. — Живо! Крик сработал. Мира вздрогнула, Романов, будто иронизируя, скрестил руку с другой в замке. — Я всё ещё жду объяснений, что это было. Воспитанники замолчали. Арс хотел было огрызнуться, но тренер тут же заткнул его суровым взглядом. — Я потом всё объясню. —Арсений уже развернулся и счёл отличным вариантом удалиться с места преступления, но Максим Валерьевич схватил его за руку. — А-ну стоять! — потребовал тренер, дёргая паренька обратно. — Мира, иди обратно на тренировку, а ты, — он с недовольством посмотрел на Арса, — останься. Поговорить нужно. Мира решила как можно быстрее удалиться и спрятаться на арене. *** Падение с трикселя. Арс появился вчера через минут 20, после того, как Мира ушла обратно на тренировку. Он продолжал прыгать как ни в чём не бывало, даже не бросая взгляда на девушку. И вот, уже через день после разговора с тренером он вновь превратился в себя. Изменилось только одно: он приставал только тогда, когда никто не видел. — Вы только посмотрите на это. Ох, это ничтожество опять забыло, где его место. Тебе не надоело ещё? Сама же видишь, что ничего тебе не светит. Всё, завязывай. Спектакль окончен. Смирись же наконец с тем, что тебе тогда банально повезло. — произносил Арсений, него усмехаясь и противно растягивая гласные, будто смакуя каждое слово. И снова эта его улыбочка а-ля „Скажите «Сыр»”. Только вместо „Птички” скоро со свистом вылетит пара зубов. Хотя, Максим Валерьевич такой подход бы вряд ли одобрил… После инцидента он стал пристальнее следить за этими двумя. Сразу же напрягался, как только расстояние между ними становилось менее двух метров. — Романов! Сразу же парень отъехал и стал прокладывать дорожку шагов из своей программы. Четверной тулуп. Приземление без перекрутов или недокрутов. Очевидно, самый лёгкий и любимый четверной, имеющийся в его арсенале на данный момент. — Белова, давай на сальхов! Опять. Заход. Толчок левой ногой. Четверной сальхов. Приземлила, но перекрутила буквально четверть. — Вот! Сейчас лучше, только перекрутила! Будто она не знала. — Ребята! Закругляемся! — крикнула Анастасия Алексеевна на весь каток. Через пару минут многих ребят и след простыл. На самом деле, и Мирославы, но она отходила в раздевалку только для того, чтобы глотнуть воды. Вроде, обычный прыжок. Рёберный, заходом спиной. Знакомый с самого детства. Но только с четверным возникали проблемы. Толчок. Одежда, за долгое время тренировок, знатно намокла. Особенно влажными были бёдра, к которым сейчас плотно прилегала чёрная ткать. Мира снова грохнулась, продолжая тяжело дышать. Слышится, как кто-то заходит на лёд. Она поднимает взгляд. Арс, кто-же ещё. Девушка поднимается с невероятными усилиями, заходя на тот же прыжок. — Да брось. Ты же не серьёзно? Пойми уже, ничего у тебя не получится. Чё время зря тратить. Могла бы лучше вместо этого понаблюдать за семилетками. Они то эти прыжки на раз-два делают. Мира конкретно так удивилась. Семилетние дети лучше четверные прыжки фигачат. А она чем хуже? Толчок. Снова падение на бедро. Боль. — Встать не можешь? Что-то ты совсем разваливаешься, Белова... — он цокнул языком, — И как ты собираешься на пьедестал вставать? Ноги не отвалятся? Очередные манипуляции. Она старается как можно ярче показать, что ей плевать на его мнение. Снаружи. А вот внутри... С каждым неприятным словом в груди словно становись липко. Словно мягкий скульптурный пластилин, обмякший на уголках доски для лепки. Внутри словно что-то хлюпало. И она ничего не могла с этим поделать. С каждым словом сердце сжималось, всё больше погружаясь в неизвестную жидкость. Четверной сальхов. Снова обидное падение. Она улеглась на льду, пытается отдышаться. Руки уже слишком намокли, чтобы назвать их влажными. Они были мокрыми до нитки. — Белова, — он подъезжает к ней очень близко, — ты настолько больная, что развалилась прямо на арене и подняться не можешь? Извини меня конечно, но так падать... Лучше бы тебе твою ничтожную карьеру завершить как можно раньше. Может, даже на ОИ не поехать... Конечности немного онемели. Стало тревожно под этим взглядом хитрющих глаз цвета яшмы. — Пф... Ты даже после такого позорного падения ответить ничего не можешь? Воздух, казалось заканчивается. Мира продолжает смотреть на него, который, казалось, просверлит в девочке дырку. Липкость в груди, которая разливалась пару минут назад, начинает превращаться в давящее чувство. Появилось ощущение, что она вот-вот задохнётся и умрёт. — Ха, ты глухонемая что-ли? Почему ты даже не хочешь ударить меня? Хотелось бы, но сейчас не до этого. — Отъебись уже от меня. Зачем ты вообще тут? Пришёл тренироваться — тренируйся. Во взгляде и улыбке парня появляется всё больше яда. Он не злится, лишь аккуратно, едва касаясь, проводит лезвием конька по спине мадмуазель. —Ай! Что ты делаешь? Перед глазами появляется небольшой туман. Мира пытается встать, ощущая необъяснимое чувство тревоги. В горле появляется ком. —Ничтожество... Даже сделать мне ничего не можешь. Как же мне жаль твоих родителей за зря проделанную работу. Сердце вновь сжимается. Девушка чувствует как по щеке течёт что-то мокрое, но не понимает, пот это или слёзы. Конечности трясутся. Дышать настолько сложно, что она еле хрипит, пытаясь встать в полный рост. Кажется, она вот-вот умрёт...