Из 2016-го с любовью

Земо шагает по Бруклину. Нью-йоркская погода не радует: солнце надёжно спряталось за облаками, временами налетает холодный ветер, гоняя по асфальту мусор и сухие листья и пытаясь растрепать уложенные волосы. Рука под следящим браслетом привычно чешется. Земо переносит испытания стоически: волосы поправляет, а руку старается чесать не слишком часто. Дом, в котором Джеймс снимает квартиру, никак не выделяется на фоне соседних, и Земо несколько раз перепроверяет, что он дошёл, куда собирался. Телефон, который ему позволили иметь при себе после многочисленных запросов со стороны Сэма, напичкан жучками, поэтому на прогулках вроде этой он использует другой, о котором Сэм пока ещё не знает. Земо обязательно ему расскажет, в качестве знака безграничного доверия, но когда-нибудь потом. Когда он подходит к нужной двери, то видит перед ней неестественно изогнувшегося Джеймса. Левая рука у него отставлена в сторону, на ней висит три пакета из супермаркета, правой он пытается достать из заднего кармана ключи. Земо позволяет себе посмотреть на карманы ещё несколько секунд, прежде чем окликнуть его. Не меняя позы, Джеймс разворачивается и удивлённо моргает. — Я слышал, что кто-то подошёл, но думал, что это кто-то из соседей. Что ты тут... — Он наконец выпрямляется — ключи успешно извлечены — и хмурится. — Я думал, ты отсиживаешься на квартире, пока мы ждём письмо от Росса. — Формально я всё ещё там. — Земо стучит по браслету через рукав. — Можешь проверить у себя. — Я-то проверю, — ворчит Джеймс, с некоторой заминкой открывая дверь и пропуская его вперёд, — но тебе стоит хотя бы предупреждать о таком. Объяснительные очень сложно сочинять, знаешь ли. — Ничего, я помогу. К тому же, это ты сказал, что «должен мне разговор». Джеймс застывает, не стянув до конца куртку, взгляд его на мгновение стекленеет. Земо вешает пальто на крючок — вешалок в прихожей, состоящей из подставки для обуви и зеркала на стене, разумеется, нет. — Да. Да, должен, — со вздохом произносит Джеймс, не глядя вешая куртку поверх пальто. Он проходит на кухню — если крошечный холодильник и примерно такого же размера гарнитур можно считать за кухню — и принимается разгружать пакеты. Земо усаживается на диван в гостиной. У противоположной стены стоит телевизор со стеллажами по бокам. На полках лежит несколько книжек и толстый слой пыли. Справа от дивана стоит журнальный столик, повидавший немало кружек и стаканов. Обстановка тут, если верить Сэму, «не такая грустная», как в предыдущей квартире. Джеймс на такие слова всегда возражает, что это называется минимализм и он человек небольших запросов. Земо оставил попытки объяснить ему, что такое минимализм на самом деле. Кроме того, эта квартира больше, в ней даже есть отдельная спальня. — Вижу, ноги полностью зажили? Джеймс отзывается не сразу, занятый запихиванием куриной тушки в морозильник. — Ага. Никто даже не скажет, что с ними что-то было не так. — Это, конечно, ложь. Даже на его улучшенном сывороткой теле остаются шрамы, а уж от пулевых ранений — и подавно. — Наконец-то смогу вернуться в клуб джиттербага. — Это уже не ложь, а не совсем понятная Земо повторяющаяся шутка, потому что ни в каком клубе тот не состоит. Закончив с продуктами, Джеймс возвращается в прихожую, чтобы вытащить что-то из кармана куртки, после чего плюхается рядом с ним на диван. — Сэм тебе рассказал?.. — В общих чертах. — Он случайно попал в тот день, когда прошлая версия Земо должна была активировать Зимнего солдата, пытался этому помешать, но в итоге безуспешно, зато, видимо, смог предотвратить раскол Мстителей. И именно прошлая версия Земо прострелила ему ноги в процессе. — И про то, как работают перемещения во времени? — И про это тоже, да. Джеймс пару раз вздыхает, глядя перед собой. Земо не торопит, пользуясь возможностью посмотреть на него вблизи. Не то чтобы таких возможностей выпадало очень мало, но Земо ценит каждую. — В общем, у меня остался сувенир с этого... путешествия. Он протягивает руку — и внезапно в лёгких у Земо как будто заканчивается весь воздух, а сидячее положение оказывается очень кстати, потому что он видит свой старый телефон. — Записи звонков всё ещё там, он... прошлый ты не успел их удалить, — говорит Джеймс, передавая телефон и не давая уронить, потому что руки Земо плохо его слушаются. — Откуда... Где... Как? — выдавливает он наконец. — О, ты знаешь, обычное дело. Я вырубил прошлого тебя, обыскал и забрал всё полезное. Хотя ты всё равно нашёл способ вернуть себе пистолет, и вот. — Джеймс делает широкий жест над своими ногами. — Думаю, телефон бы в любом случае изъяли, если бы он остался при тебе. Земо заходит в меню телефона, и в несколько нажатий открывает папку с записями. Десять лет назад он повторял эти действия столько раз, что довёл до автоматизма. И сейчас в нем просыпается мышечная память, и он не успевает даже вчитаться в пункты меню, по которым переходит. Все записи на месте. Он включает одну. Он слушает её целиком и не понимает ни слова, потому что слышит только голос жены и — далеко на фоне — сына. Джеймс порывается уйти, но Земо его останавливает. В глазах жжётся, и он пытается сморгнуть слёзы. Он знает, что Джеймс последний, кто осудит его за них, но также он знает, что если не сдержится сейчас, то дамбу прорвёт, и он будет бесконтрольно переслушивать все записи по кругу, заливаясь слезами. Стоит оставить это до возвращения на квартиру. Земо убирает телефон к себе в карман и поднимает взгляд. — Джеймс... — начинает он и замолкает, не помня, что хотел сказать. — Если ты собираешься благодарить меня, то подожди, пока услышишь обо всём, что я наделал. — Кроме того, что вмешался в ход событий? — Земо не удерживается от шпильки, пускай и не особо искренней. Он уверен, что тоже бы попытался вмешаться, окажись он в собственном прошлом. — М-м, нет, не кроме, но ты же не знаешь, как именно. — Джеймс жмурится и трёт лицо руками. — Господи, Земо, я так налажал. Он начинает рассказывать. Земо не прерывает, лишь мысленно отмечая моменты, про которые хотел бы узнать подробнее. Джеймс почти не смотрит на него, говорит с паузами, то ли пытаясь что-то вспомнить, то ли решая что-то умолчать. Дойдя в своём рассказе до подожжённого архива, он останавливается. — Ну, пока всё не так уж и плохо, — замечает Земо, — ты старался сделать как лучше. — Ты так спокойно говоришь об этом, как будто речь не о тебе и твоём плане. — Ну, строго говоря, не обо мне, а о «прошлом мне». — А если бы это случилось с тобой? — О, я был бы вне себя. — Так я и думал. — Джеймс вздыхает, нервно теребя вибраниумные пальцы живыми. Земо подавляет желание накрыть их своими. — Хотя ты... он выглядел так, будто до конца не мог поверить в происходящее. — Можешь ли ты его винить? — Нет. Я... Чёрт, Земо как ты так... — Джеймс смотрит на него с искренним, почти пронизывающим сочувствием, и Земо чувствует себя оленем в свете автомобильных фар. Эти глаза погубят его, не иначе. Тот что-то высматривает на его лице и внезапно произносит: — У тебя прибавилось родинок. Краска начинает приливать к лицу Земо, но он быстро берёт себя в руки. Насколько же сильно Джеймсу не нравится то, что он собирается рассказать дальше. Но раз уж начал... Земо смотрит на него с лёгким укором. Тот виновато опускает взгляд и коротко невесело усмехается. — Знаешь, я просто не мог заткнуться рядом с ним. Мы летели до Якутска, и я говорил любую чушь, которая приходила на ум. Земо ловит себя на абсолютно иррациональной ревности по отношению к самому себе из прошлого. — Не думаю, что я был располагающим собеседником. — Мне нужно было занять твой блестящий ум всякой ерундой. — Джеймс аккуратно тычет пальцем ему в лоб. Земо вопросительно поднимает брови. — Чтобы ты не придумал, как сбежать и довоплотить свой план в жизнь. — Что же, не вижу в этом ничего страшного. — Дальше — больше. На сибирской базе, после того как мы... как я поджёг архив, я... не смог язык за зубами держать. Сболтнул прилетевшим Мстителям про драку в аэропорту, которой в них времени не состоялось. Они хотели сразу отправить тебя в Рафт, я запаниковал. Связь между Рафтом и Лейпциг/Галле неочевидна, но детали можно будет уточнить позже, как и то, зачем Джеймс вообще потащил его прошлую версию с собой. — И в конце, когда тебя должны были вот-вот отправить в Берлин, я пришёл к тебе, и просто... проговорился про нашу... — он замолкает, явно пытаясь найти подходящее слово, но не находя. — Про то, что ты вообще есть в будущем и мы работаем вместе. И ты, разумеется, не поверил, а я разозлился и наговорил ещё кучу всего, что про тебя знаю. Джеймс снова замолкает, опустив голову. — И уже потом, тут, я подумал, что если уж всё равно решил не молчать о будущем, то надо было сказать не это. Земо сглатывает: в горле успело пересохнуть. — А что же? — Что в это невозможно поверить, но будут — когда-нибудь — и хорошие дни. Что в будущем мир всё такой же поганый, но с тобой он будет становиться чуть менее поганым. — Джеймс смотрит на него с неуверенной улыбкой. — Звучу как идиот. Ты не стал бы слушать, конечно. Просто... в тебе было столько злости, столько боли. И столько... одиночества. — У Земо перехватывает дыхание, лицо Джеймса сейчас очень близко. — И я не мог ничего с этим сделать, я был просто никто из будущего. — Ты не никто, — возражает Земо. — И я бы послушал. Я хочу послушать сейчас. — Он тянется вперёд. — Скажи мне. Джеймс резко выдыхает и глядит на его губы, в глаза, а потом снова на губы. — Ты... не всегда будешь один, — говорит он, и голос его звучит тише. — Ты нужен в будущем. Он подаётся навстречу Земо, произносит почти шёпотом «Нужен мне», и, положив ладонь ему на щёку, целует. Земо издаёт довольный звук и позволяет себе раствориться в ощущении тёплых губ, скользящих по его собственным. Щетина Джеймса нежно царапает ему кожу на подбородке, а металлическая рука ложится на колено, что заставляет Земо шумно вдохнуть, на короткое мгновение прерывая поцелуй. Вот в это невозможно поверить, думает он, это сон, это воплотившаяся глупая фантазия, которую он себе иногда позволял. То, насколько комфортно им в личном пространстве друг друга, то, насколько расслабленно ведёт себя Джеймс в его присутствии, то, насколько хорошо они успели изучить один другого, — оглядываясь назад, Земо видит только неизбежность. Можно ли было не прикипеть к Джеймсу? Не после прощания у мемориала, когда Джеймс отказал ему в милосердии, не после первой — официальной — совместной миссии, во время которой наперекосяк пошло всё, что могло и не могло, не после его спасения Джеймсом из огня с криками, что он «заебал пытаться сдохнуть», не после двух ночей в подземном бункере, когда всё, что у них было, — это голоса друг друга, не после того, как они видели друг друга ранеными, раздетыми и разбитыми… Но все эти размышления можно оставить на потом. Земо усаживается поудобнее и запускает руку Джеймсу в волосы, не отказывая себе в удовольствии чуть прихватить на затылке, отчего уже тот с шумом втягивает носом воздух и прижимается ближе. Металлическая рука съезжает Земо на бедро, и он наслаждается лёгкой болью от впившихся пальцев. Он собирается было сделать то, от чего подкашивались колени у юношей и девушек, которым посчастливилось попасться на пути баронского сына в его университетские годы, когда Джеймс замирает и отстраняется, отвернув голову. — Джеймс? Я, видимо... — начинает Земо, но тот прерывает его жестом и одними губами произносит: «Посторонний». Дальше почти одновременно происходит несколько вещей. Джеймс выхватывает пистолет из его нательной кобуры — очень комфортно в личном пространстве друг друга — и, щёлкнув затвором, наводит на вход в спальню. Из дверного проёма показывается человек. Человек смотрит на него, а затем на Джеймса. — Только я решил, что не буду тебя убивать, и вот, оказывается, к чему это меня приведёт. И Земо произносит слова, за которые отец когда-то приказал его выпороть. Перед ним стоит он сам.