Из 2016-го с любовью

Утром, после врача, к нему заглядывает Стив. Он спрашивает, хочет ли Баки вкатиться на кухню и позавтракать там или предпочтёт завтрак в постель. Баки мрачно думает, что при таких вариантах он лучше останется без завтрака, но заставляет себя пошутить, что давно надо было прострелить себе ноги, чтобы получить такое обслуживание. Когда Стив возвращается с подносом, Баки спрашивает про свою прошлую версию. — Ну... Он выглядит ни секунды не спавшим, — Баки фыркает, Стив в ответ выразительно смотрит на него самого, — но в остальном его показатели в норме, и он согласен доверить вакандцам свой, как он сказал, поломанный мозг. Я поговорил с Т’Чаллой, он обещал дать скорый ответ. Баки рад это слышать — не хватало ещё лишить самого себя шанса на исцеление. Он откидывается на подушки, отставив поднос, и некоторое время смотрит в окно на утреннее небо. Очень странно никуда не спешить. Стив сидит рядом, ничего не говоря. Это могло бы быть привычное уютное молчание, если бы не всё. — Я скажу тебе то, чего он никогда скорее всего не скажет, — произносит Баки. Стив вопросительно поднимает брови. — Он очень боится. — Рецидива? — Рецидива. Того, на что он способен, в целом. Того, что он, — снова тебя потеряет, — может потерять тебя и себя. — Есть рекомендации, как себя вести? — Нет. — Баки трёт лицо рукой. — Не знаю. Будь рядом. Не говори ему, что это не его вина, он так не думает. — Но ведь... — начинает возражать Стив, но Баки его прерывает. — Просто поверь. Это... я не знаю, терапевт говорила, что это защитный механизм или что-то в этом роде. — Терапевт? — Стив улыбается. — Да, было дело. Даже не знаю, хочу ли, чтобы он тоже через это прошёл или нет. Перед уходом Стив желает ему поскорее восстановиться и предлагает обращаться, если что-то нужно, чтобы не беспокоить ноги. — Не то чтобы у меня было куда пойти, — криво улыбается Баки. После Стива почти сразу приходит другой Баки, постучав в дверь металлической рукой. Шанса снова печально попялиться на раненые ноги у него в этот раз нет: они скрыты под тонким одеялом. Он садится на кровать. — Слишком мягкая. — Слишком мягкая, — кивает Баки. Некоторое время они просто сидят, глядя куда угодно только не друг на друга. — Прости, что... — начинают они одновременно, и замолкают, — но тебе не за что... — пробуют они снова, и снова прерываются. Другой Баки раздражённо сопит, и видеть это со стороны забавно и странно. Баки фыркает и качает головой, с необычайной ясностью осознавая, что находится на одной волне с прошлым собой. Бессмысленно убеждать друг друга в невиновности, каждый из них всё равно останется при своём, уверенный, что напортачил. Ну точнее, он-то точно знает, что напортачил. Другой Баки, видимо, приходит к похожему выводу, поэтому меняет тему. — Ночные кошмары... прекратятся когда-нибудь? Баки вздыхает. — Понятно, — другой Баки кривит губы. — Не буду врать, до сих пор иногда по утрам я жалею, что не замёрз тогда в Альпах. Но... станет легче. Помогают разные вещи, сам поймёшь. Другой Баки смотрит так, словно почти готов поверить. Они ещё немного сидят молча, после чего он выходит, неловко улыбнувшись напоследок. Баки прикрывает глаза рукой. В принципе, сам бы он ничего получше не придумал. Оставшись один, Баки возвращается к ночным раздумьям. План был составлен: дождаться, когда Стрэндж станет чародеем и обивать его порог, пока не отправит обратно. Если не отправит... на этом моменте Баки терялся. Вероятно, ему придётся жить как клону самого себя. Он вспоминает, через какой бюрократический ад ему пришлось проходить как столетнему человеку, который давным-давно был объявлен погибшим. Сейчас всё будет намного хуже, наверняка такой случай ещё не описан ни в каких законах. Но если не создавать фальшивую личность, то что ещё можно сделать? Пожить заменой самого себя в Бруклине, пока другого Баки будут лечить в Ваканде, а потом поменяться с ним местами? И до каких пор? Мысли прерывает звук открываемой двери. Без стука и предупреждения в комнату заходит Старк. Баки невнятно бурчит в ответ на быстрое приветствие и мрачно глядит, ничего не спрашивая. Чем меньше они будут взаимодействовать первое время, тем лучше. Однако Старку, похоже, недостаточно просто проявить утреннюю вежливость. — Твоего друга через пару часов отправят в Берлин, — сообщает он, подойдя ближе к кровати. — Он не мой... — начинает Баки, но натыкается взглядом на поднятую бровь, и не договаривает. Какая теперь разница. — Хорошо. Супер. Молодцы, отличная работа. — Руку дашь посмотреть? Баки моргает. Вот оно что, инженерный задрот в Старке пока что победил. — Это подарок от вакандцев, так что согласуй это с Т’Чаллой, — отвечает он. — Он уже улетел. — Позвони ему, слышал, в будущем телефоны есть в каждом доме. — Барнс, я тут пытаюсь проявлять дружелюбие, а ты не помогаешь. Баки некоторое время молча смотрит на него. — Направь своё дружелюбие на второго. Видит бог, оно ему сейчас нужно. Я всё равно просто... ошибка в системе. — За украденный вертолёт как расплачиваться будешь, ошибка? Вопрос застаёт его врасплох. Баки смотрит на Старка, на стену позади него, опять на Старка. — Видимо, пойду под немецкий суд, надеясь на снисхождение к ветерану, — наконец говорит он. Собственно, ему всё равно нечем тут заниматься, почему бы и в тюрьме не посидеть. — Расслабься, я уладил этот вопрос, — говорит Старк и лучится самодовольством. — Э-э, спасибо? — Баки не очень хочется быть у него в долгу, но что поделать. — Вот, уже лучше. Ладно, я ещё вернусь к этому вопросу, не думай, что легко отделался, — с этими словами Старк уходит, на ходу давая различные указания своему ИИ. Баки думает, что надо бы попросить поставить в комнату телевизор, чтобы было под что засыпать в дальнейшем. И раздобыть каких-нибудь книжек. И узнать, где можно спрятать руку от Старка. Раздаётся робкий стук. Баки теряется в догадках, кто ещё к нему может хотеть прийти и зачем. В комнату заходит Ванда, ступая тихо, как тень. С ней Баки ещё более неловко находиться рядом, чем со Старком. Но показывать это было бы последним делом, поэтому он спрашивает: — Как... твоя рука? Я не повредил ничего? — Нет-нет, там были только синяки, я их, кхм, убрала. — О. Удобно. Оба замолкают. — Мне жаль по поводу всего, что тебе пришлось вспомнить вчера, я не... не думала, что там будет так много. — Ванда упорно смотрит в пол, держась одной рукой за другую. — Только недавно я думала, что инцидент в Лагосе научил меня быть осторожнее, и вот опять... — Эй-эй, — прерывает её Баки, — я жив, адекватен, ты ничего во мне не сломала. Сложно сделать хуже, чем уже было. — Он пытается поймать её взгляд и даже немного преуспевает. — Ты сама видела, какой там бардак. — Не такой сильный, как у второго, — отвечает Ванда. — Ты и его так... проверяла? — Баки делает пальцем круговое движение возле головы. — Нет, но я могу чувствовать чужие страхи и так. У него их больше, и намного. — Что ж, значит, терапия была не зря, — улыбается Баки, и Ванда слабо улыбается в ответ. Ура. Но она явно пришла не только затем, чтобы извиниться. — Я... не буду говорить остальным про будущее, которое увидела. — Ну, теперь это и твоя ноша, так что и решение твоё. Но, думаю, Старк ещё полезет к тебе с вопросами. — Вопросы меня не так волнуют, как сами события. И камень Вижена... Он говорил, что хочет познать его, но... познаваем ли Камень Бесконечности? Алая искра появляется между пальцев у Ванды и тут же пропадает. Баки заставляет себя не дёргаться. После некоторого внутреннего спора он рассказывает ей, что знает об остальных камнях (очень немногое). — Я не знаю, можно ли изменить настолько большие события, — честно признаётся он. — А, возможно, всё уже и так радикально поменялось. — Ты много об этом думаешь, — замечает Ванда. Ах, да, чужие страхи. — Очень много. Ванда закусывает губу. — Расскажешь, как ты стал запанибрата с бароном Земо? После всего, что он сделал. — А как ты вступила в Мстители, после того, что сделал Старк? — Туше. — Она вздыхает. — Но Тони... не злой человек. — Да, но он создал безумного андроида, который уничтожил твою страну. — Не то чтобы у Баки было желание очернить Старка в чужих глазах, тот и сам с этим прекрасно справился бы, но удержаться от вопросов он не может. — Он, — Ванда снова смотрит в пол, потом поднимает глаза на Баки, — он сделал Альтрона, потому что я воздействовала на его сознание. Баки чувствует волну внутренней дрожи и сжимает челюсти, отгоняя возникшие в голове образы. Надо сосредоточиться на смысле сказанного. — Что?.. Старк не сам его придумал? Но это же значит... — Это значит, что Ванда косвенно повинна в том, что случилось с Новиградом. С её родиной. С семьёй Земо. — Идея уже витала в его голове, но я подтолкнула его использовать скипетр Локи. — Боже. — Баки тяжело дышит. — Кто... кто знает об этом? — Немногие. — Ванда, и до того не особо расслабленная, напряжённо хмурится. — Хорошо. Никогда не упоминай об этом при Земо, ладно? Лицо Ванды мрачнеет, она поджимает губы. — Я не боюсь его. Баки удерживается от того, чтобы сказать «А стоит», потому что — как ему убедить её? Земо для неё — поехавший крышей аристократ, она не видела его побелевшим от ярости из-за новостей о заковианских беженцах, не слышала, с каким звуком вибраниумный щит врезается в дуговой реактор, не знает, с какой дотошностью Земо может продумывать свои планы, когда только и остаётся, что стоять в стороне и наблюдать с ужасом и восторгом. А, может, видела, слышала и знает из головы Баки, но всё равно не убеждена. И даже если она легко себя защитит, Баки не может допустить, чтобы Земо из одной погони за местью сразу кинулся в другую. — Дело не в этом. Я не хочу... он не... с него и с тебя хватит того, что уже произошло. — Баки запускает руку себе в волосы, глядя в пространство. — Боже, мне так жаль. — Я не понимаю. — Ванда растерянно смотрит на него. — А... Вы ещё не знаете. В тот день семья Земо пряталась в доме за городом, и их завалило обломками взорванного Новиграда. Они погибли, все. Ванда закрывает рот рукой, взгляд её становится загнанным. Баки не знает, что сказать ей в утешение. Мало что может сравниться по кошмарности с осознанием, что ты был причиной большего зла, чем считал изначально. — Это не... не извиняет того, что он сделал. — Не извиняет. Но — если тебе всё ещё интересно про наше с ним... общение, — он делал и другие вещи. Он помогал людям. — Он должен сидеть в тюрьме. — Он сидел. И тут тоже будет сидеть. — Хотя Баки не уверен в том, как долго. Пятеро живых суперсолдат сами себя не убьют. — Значит, ты не собираешься устраивать ему побег? Баки прищуривается, чувствуя насмешку в вопросе. — Нет, оставлю это для вашего Баки. Но это... как много ты успела увидеть в моей голове? — Честно сказать, я даже не знаю, — признаётся Ванда. — Я могу спонтанно вспомнить что-то. Это очень сбивает с толку. Я как будто прожила какую-то часть твоей жизни. — Сочувствую, — Баки даже почти не шутит. — Надеюсь, оно как-нибудь рассосётся. Ванда улыбается, хоть и снова не очень радостно, и поднимается, чтобы уйти. — Хорошо, что ты в порядке. Они коротко прощаются. Баки уже начинает мысленно готовиться к визитам всех остальных обитателей штаба, когда у него возникает дикая идея, и он окликает Ванду. Она оборачивается, встав у порога. — У меня будет очень странная просьба.

***

Самое сложное — это дождаться сигнала, что пора. Дверь в его комнату приоткрыта, и он слышит множество разных звуков, но не те, что интересуют его. Возможно, идея и впрямь слишком дикая, и ему не стоило её озвучивать. Но скорее всего уже поздно что-то менять. Как только вдалеке раздаётся грохот, чьи-то крики и топот, Баки выходит в коридор и направляется в самый его конец, то и дело оглядываясь через плечо. Никто не выходит из-за поворота, местный ИИ не говорит ему остановиться. Раны не успели как следует затянуться и ходить по-прежнему больно, но Баки терпит, потому что ноги-то от него никуда не денутся. Нужная ему дверь, как и обещала Ванда, не заперта, и он, бросив на коридор последний взгляд, быстро заходит внутрь. Земо сидит на краю кровати, опустив голову, которую он вскидывает на звук. Увидев Баки, он выпрямляется. На тумбе рядом с кроватью аккуратно сложена верхняя одежда, сверху лежит кепка. Обстановка тут ничем не отличается от комнаты, которую выделили Баки, за исключением разве что миниатюрных камер под потолком и замка на двери. — Что ты здесь делаешь? — Земо окидывает его взглядом, который задерживается на ногах, одетых в одолженные Стивом серые джинсы. Хочется надеяться, что свежие повязки ещё не успели пропитаться кровью, но проверять некогда. — Пришёл попрощаться, — честно говорит Баки. Ну, почти честно. — Можешь напоследок послать меня нахер или спросить, если что-то хотел. Земо некоторое время смотрит на него, затем встаёт. — Почему ты просто меня не убил? Я угроза твоим друзьям и твоему прошлому, и... — И я буквально запрограммирован убивать? — заканчивает за него Баки. Возможно, это не то, что тот хотел сказать, но Баки знает, что будущий Земо далеко не сразу перестал считать его машиной для убийств. Что приводит к закономерному вопросу. — А почему ты не убил меня, когда была возможность? Происходит невероятное, и Земо отводит взгляд. Нет, Баки всё-таки что-то с ним сделал. Молчание затягивается, и начинает казаться, что затея была бессмысленна и глупа и надо вернуться назад, пока его не поймали на горячем, но внезапно Земо подаёт голос. — Что дальше? Вернёшься в изменённое будущее? Баки качает головой. — Будущее нельзя изменить. Как и прошлое. В смысле... — Он пытается вспомнить схему, которую ему рисовал Стив, незадолго до своего ухода. — Меняя события в прошлом, нельзя поменять то, что уже с тобой случилось. Можно только создать новое ответвление. Если бы я попал в 45-й и не дал самому себе упасть с поезда, Зимний солдат в моём прошлом никуда бы не делся, но появился бы другой Баки, которому никогда не промывали мозги и не вставляли вибраниумную руку. — Он делает паузу, пытаясь представить, как всё могло бы сложиться тогда. — Во всяком случае, я надеюсь, что появился бы, мой текущий опыт в этом всём не самый удачный. — И ты всё это делал, зная, что для тебя всё останется по-прежнему? Но зачем? Баки моргает, не уверенный, что до конца понял вопрос. Что значит, зачем? — Это казалось мне чем-то самим собой разумеющимся. Если бы ты попал в 2015-й, зная всё это, ты остался бы в стороне? Земо не отвечает, но они оба знают ответ. Как и то, что это нечестный вопрос. — И вернуться в будущее я в любом случае не могу. Так что, думаю, буду присылать тебе открытки по праздникам. Чтобы ты не думал, что легко отделался. — Если ты ждёшь извинений или... Баки снова мотает головой, перебивая его. — Нисколько. Чего от тебя ждать, ты просто как обычно был занозой в заднице. — Он замолкает, поняв, что сболтнул лишнего. Всё-таки обезболивающие ему дали слишком мощные. Земо прищуривается, уцепившись за услышанное. Ну что ж, ещё один кот сбежал из мешка. Чем дальше, тем хуже Баки держит язык за зубами. Стоило бы вернуться к старой привычке молчать чуть чаще чем всегда, если бы ещё осталось что-то, чего он не выболтал. — Значит, это правда. Я запудрил тебе мозги и получил твою лояльность. — Нет. — Баки спокойно смотрит в ответ. — Потому что в тебе есть много другого, что заслуживает лояльности. — Ты ничего обо мне не знаешь, — шипит Земо. — О, я знаю очень много. Я знаю, что в нормальных условиях ты засыпаешь за шесть минут, а в экстремальных — за пятнадцать. Я был в каждом европейском доме, принадлежащем твоей семье. Я знаю, когда день рождения у твоей жены, твоего сына и Оезника. Ты убьёшь за аутентичные спагетти болоньезе, но терпеть не можешь всю остальную итальянскую кухню. Ты умеешь петь, но ненавидишь, когда кто-то про это вспоминает. Ты думаешь, что умеешь танцевать. В «Скорпионе» про тебя ходила байка, что однажды ты убил человека одной лишь зубочисткой, но правда в том, что зубочисток там было десять, а убил ты его голыми руками. С тобой невозможно обсуждать кино, потому что ты всё сведёшь к тому, что американский кинематограф всё засрал. Где бы ты ни оказался, ты везде найдёшь оружие. Как-то раз я две недели потратил, чтобы научиться правильно выговаривать твоё имя, но ты всё равно остался недоволен. Мысли Баки возвращаются к миссиям с их маленькой командой, он смотрит на этого Земо, явно поражённого услышанным, и снова, опять видит другого, с его более явными морщинками вокруг глаз, негромким смехом и любовью к оттенкам фиолетового в одежде. Другого Земо, с которым можно поговорить о чём-то, кроме проблемы суперсолдат. Другого Земо, который позволял себе заснуть на его плече по дороге с миссии. Другого Земо, по которому Баки за такой короткий срок уже успел чертовски соскучиться. Сердце его сжимается от осознания и последовавшего за ним чувства бессилия. Можно сдружиться с этим Сэмом. Можно даже попытаться вспомнить, что значит быть другом Стива. Но этот Земо не доверится ему, не после всего, что успело произойти. Он не стал убивать Баки, и, пожалуй, надо оставить его уже в покое в качестве благодарности. Баки возвращается в настоящее, где Земо едва ли не впивается в него взглядом, окончательно отбросив показное равнодушие. Но сложно сказать, что за эмоция на его лице сейчас. Это растерянность, это раздражение, это искренность? Он открывает рот, набирает воздуха, но успевает произнести только «Дж», когда что-то позади Баки заставляет его отшатнуться. Баки оборачивается, ожидая увидеть Мстителей в полном составе и готовясь произносить покаянную речь, но видит... вспышку? Нет, разлом в пространстве, от пола до потолка, заливающий комнату зелёным светом. Кажется, прибыл его обратный рейс. Но он же не готов. Он же ещё ничего не рассказал другому Баки. Он уже почти выбрал себе новое имя и почти придумал, как обустроить свою комнату. Когда он разворачивается обратно к Земо, то уже знает, что ничего не успеет, поэтому только улыбается. По лицу и одежде того плавают зелёные отблески, он выглядит почти волшебно. Это может быть и слуховая галлюцинация, но Баки может поклясться, что слышит из разлома потустороннее «Вот ты где», прежде чем окружение вокруг него схлопывается. Последнее, что он видит, это протянутую к нему руку Земо. Баки чувствует, как его буквально выдирают из пространства и зашвыривают в другое место. Он видит на этот раз действительно вспышку зелёного света, за ней другую, резко слепнет, перестаёт ощущать своё тело, теряет понимание самой сути себя, слившись со всем и став ничем, и это длится и длится бесконечно долго, пока внезапно не прекращается. Он с силой врезается в кого-то и вместе с ним валится на пол, проехав несколько метров. Первое, что возвращается к нему после осязания, это обоняние. В нос разом ударяют разные запахи, ароматы и вонь: пыль, грязь, затхлость, цемент, металлическая обивка, вибраниум, ткань джинс Стива, бинты, кровь, ткань чужого пальто, одеколон... Он знает этот одеколон. И знает это пальто. И пиджак под ним. И тело под ним. Земо. — Земо, — хрипит Баки, приподнимая голову и пытаясь сфокусировать взгляд на лице напротив. Он видит моргающий карий глаз в обрамлении светлых ресниц, нахмуренную густую бровь, прядь волос, выбившуюся из укладки, свежий шрам, теряющийся за линией волос. — Джеймс... — чужие руки держат его за локти. Баки так счастлив снова видеть, слышать и обонять что-то знакомое, что готов разрыдаться прямо в дорогущее земово пальто. Но не время. — Я испортил твой шейный платок, — произносит он с виноватой улыбкой. После чего сползает вбок и долго блюёт на пол остатками еды и желчью. Подбегает Сэм и помогает ему встать. — Бак, где ты был? Я весь склад сверху донизу обыскал несколько раз. Ты... уходил побриться и переодеться? — Какой... сейчас 2026-й? — спрашивает Баки, тяжело дыша. — Да... — Сэм окидывает его обеспокоенным взглядом. — И мы... десять лет назад дрались в аэропорту с этим... с Человеком-пауком? — Нет времени объяснять, первым делом он убедится, что он вернулся куда надо. — Не самые мои приятные воспоминания, но да. Баки, в чём дело? Баки сжимает и разжимает пальцы обеих рук, проверяя чувствительность. — Я был в прошлом, — наконец говорит он. — Ты что? — В 2016 году? — раздаётся рядом голос Земо. — Да, и... пытался кое-что переиграть. — «Кое-что», значит, — тот склоняет голову набок, и смотрит с пониманием, и больше ничего не говорит, отчего внутри у Баки всё перекручивается. Хотя, возможно, это остаточный эффект от перемещения. — Я, э-э-э, расскажу всё потом. Можем мы свернуть обыск пока? Я не в самом рабочем состоянии сейчас. Возражений ни у кого нет. Они идут к машине, оставленной в отдалении от склада. Какая-то часть Баки ожидает увидеть на ней отпечаток времени — прилипшие листья, птичий помёт, пыль на лобовом стекле, — но это, конечно, невозможно, ведь здесь прошло всего несколько часов. Сэм явно замечает изменения в его походке и скорости шага, но никак не комментирует, только подстраивается, чтобы не уйти далеко вперёд. Земо открывает перед Баки дверь заднего сидения. Он закатывает глаза, но улыбается. — Всего-то надо было пролететь туда-сюда через время и пространство, и вот я уже окружён самыми внимательными в мире людьми. — В ответ Земо галантно склоняет голову, а Сэм издаёт короткий смешок. Он усаживается в машину, Земо садится рядом. Баки не особо следит за дорогой, глядя в небо за окном, его мысли лениво текут, сменяя одна другую. Что будет с тем Баки? Тем Стивом? Тем Земо? Смогут ли те Мстители предотвратить Щелчок или хотя бы вернуть всех обратно? Сбежит ли Земо из тюрьмы, чтобы закончить начатое? Спустя некоторое время Сэм включает радио. Земо сразу осуждает выбор станции, и между ними завязывается беззлобная перепалка. Баки слушает её, чувствуя, как тяжелеют веки, и наконец позволяет себе расслабиться и уснуть.