Now and again we try
To just stay alive
"Почему ты не освободил меня раньше? С моей силой мы бы обошлись гораздо меньшими потерями!" "Ты бы ушла. Туда, куда мне дороги нет. Я потерял душу, свободу, близких. Надежду. Но самая горькая из моих потерь – ты. В жизни и в посмертии". "Я бы могла тебя спасти! К чему весь этот бессмысленный героизм?" "Не знаю. Хотел хоть раз сделать доброе дело…" "Добро тебе не к лицу, Аластор". Место, куда пришелся удар Лилит, нещадно пекло. Белу спасли доспехи, иначе в ее груди зияла бы дыра. Земля ходила ходуном. Серафим костями чувствовала приближение Евы – будто девятый вал в беспощадный шторм. Впервые Бела задумалась о правоте Серы и Трибунала. Подобную мощь так просто не усмирить. Ей стало по-настоящему страшно. Лилит склонилась над Аластором. Приподнявшись, Бела увидела, как она вкладывает ритуальный нож ему в ладонь. Она хотела закричать, но захлебнулась взметнувшейся пылью и едва не свалилась в новый разлом, появившийся совсем рядом. Знакомые корни показались из недр, выползая под красное небо с оглушительным хрустом – как неровные автоматные очереди, – обламываясь и наростая друг на друга бесконечным каскадом. Они вспарывали асфальт, выворачивали булыжники и плитку, пробирались под фундамент отеля неумолимо. Будто чума. Неймоверным усилием Бела взмахнула крыльями, пробуя загустевший воздух – он стал горячим пыльным маревом, которое моментально забило легкие. Летать в таком становилось почти невозможно. И как же поразительно смотрелся в ржавом смоге парящий Люцифер в боевой форме. Пыль, попадая в пламя меж его рогов, с треском вспыхивала, будто порох. Заклятьем он рассек ближайшие корни, и те немедленно иссохли. По холму разнесся свист – будто воздух под давлением вырывался через узкий канал. Свист перешел в гул, от которого сердце подкатилось к горлу. Люцифер закричал что-то, однако, его попросту не услышали. Внезапно он спланировал к отелю, и Бела испугалась, не оказался ли он случайно сбит невидимым проклятьем. Нет – Люцифер на лету подхватил белокурую фигурку – Чарли – и сунул ее в руки примчавшейся Вэгги. Краткий приказ – и та уносила прочь брыкавшуюся принцессу. Помимо гула появилось еще что-то. Поначалу Беле показалось, что ей мерещится музыка, однако, мелодия становилась все громче, пока уверенно не влилась в общую какофонию. Бела узнала песню Лилит. Чем сильнее она вслушивалась, тем слабее становились тиски Евы. Мельком взглянув на Аластора, Бела обомлела. Радио-демон вычерчивал на земле символы своей кровью. Каждый из знаков навсегда отпечатался в ее памяти – призыв Лоа. Срывающий печати. Бескомпромисный. Меж корней заклубился зеленый туман. На этот раз он не был видением или эхом. Духи поднимались из колодца, где обитали тысячелетиями – одновременно стражи и пленники. Невыносимый голод звал их к последней жертве, так долго ускользавшей от своей судьбы. Лилит развернулась к Аластору, замахиваясь заклятьем, но с криком отшатнулась, зажимая глубокую рану на предплечье – след от нимба. Бела кинулась наперерез, угрожающе занося оружие вновь. Кажется, Аластор сказал ей что-то – грохот вновь заглушил все звуки. Она упала перед ним, умоляя повторить. Поздно: ритуальный нож повалился на землю. "Вернись на Небеса", — прочитала она по его бескровным губам. Оба предплечья – от запястья до локтя – алели ровными разрезами сквозь мышцы и сухожилия до самых костей. Такой же – меньше – виднелся в вырезе распахнутой рубашки. Зеленый туман лавиной полетел в их сторону. Аластор потянулся к лицу Белы. Прощаясь. И тут в нее хлынула сила – то, чем десятилетия питались Лоа, теперь возвращалось – небесная благодать. Не раздумывая, Бела закрыла Аластора шестью крыльями от всего мира: от Рая и Ада, от страшной участи и самого себя. От будущего. От самой смерти. Сотни когтей вонзились в нее и принялись прорываться к добыче сквозь кожу и перья. "Пожалуйста", — коснулся ее уха угасающий шепот с примесью радио помех. В пальцах Аластора испуганно мерцало ангельское перо с искрой его души. — "Пусть лучшая часть меня останется с тобой". "Нет" — кричала Бела, не слыша собственного голоса. — "Не смей!" Яростная сила Серафима разметала туман, заставляя Лоа отступить, и стало заметно, что большая его часть свивается в ритмично пульсирующие вуду символы, усиливая стократно единственное заклятье. "Так, вот, что ты задумал", — поняла Бела. — "Использовал голос Лилит, чтобы подчинить духов и сделать из них живой щит. Мы живы, пока звучит музыка!" Посреди обломков и погруженного в темноту отеля ярким маяком горела антенна на радио вышке. Туман расходился в стороны, образуя необъятгый купол, за который не могли проникнуть корни Евы – они упорно тыкались в него и тут же иссыхали. Однако им на смену из разломов ползли все новые. Мелькнула вспышка – Люцифер отсек несколько отростков, потянувшихся к Беле и Аластору. Самого его вместе с Лилит окружал почти что частокол. Бела приготовилась призвать пламенный меч. Теперь, когда Аластор разорвал сделку, и к ней вернулась сила, возможно, артефакт не убьет ее сразу. Но вдруг все прекратилось. Корни замедлили движение, и пыль потихоньку улеглась, позволяя осмотреться. Сразу стало тише. Бела разобрала звук собственного дыхания, и тот показался ей оглушительным. Она услышала, как глухо хрипит Аластор, как ругается неподалеку Люцифер, а Лилит успокаивающе объясняет ему что-то. Снаружи полупрозрачного купола виднелись тени – грешники и демоны всех мастей – те, кого загипнотизировала с помощью Вокса Ева. Будто из-под воды, снаружи доносилась еще одна песня – она звучала из телефонов и переносных радиоприемников. Слышался легкий диссонанс буквально в пол тона, и от этого купол шел зыбкими волнами. Хлоп-хлоп-хлоп. Бела вздрогнула и обернулась. На краю расщелины стояло костлявое искривленное существо в широкополой черной шляпе. Оно аплодировало мерно, небрежно. У Барбело волосы встали дыбом. Даже с большого расстояния невидимый взгляд Евы прожигал до мозга. — Я жалею, что сотворила тебя, — прошептала Барбело. — Сожаление – путь к сомнению. Познавшие сомнение не достойны Рая. Звук, что она издавала, не походил ни на один существующий во Вселенной. Одинокий и одновременно кишащий тысячей голосов. Подобный Гласу, но извращенный и оскверненный. — Я тебя уничтожу, — прошипела Барбело. Она не верила себе, что говорить о расхохотавшейся Еве. — У тебя был шанс, мать. Ты могла поступить как Его творение и отдать себя высшей цели. Но ты поступила как грешница – захотела бороться. Сомнение зародилось в тебе гораздо раньше. — Ева вонзила пальцы в свою грудь и раздвинула ребра, будто ветки кустарника. На месте божественной искры чернел уродливый шевелящийся ком. — Иначе оно не проросло бы во мне. Ей в грудь влетела огненная стрела. Ева покачнулась, хватаясь за древко. — Добей ее! — заорал Люцифер, создавая новую стрелу. Бела сорвалась с места. Ее ладонь обожгла раскаленная рукоять. Кончик непревзойденного божественного меча описал сияющую дугу и врезался в черные соцветия мощных корней, не достав до Евы совсем немного. "Боже", — только успела подумать Бела, прежде чем извращенная магия отбросила ее прочь. Острые, как лезвия, отростки пропороли воздух и ударились о невидимую преграду. Немедленная вторая атака заставила преграду покрыться хрустальными трещинами. Бела поначалу решила, что это Аластор, но, повернувшись, с удивлением увидела Лилит. Люцифер успел проскочить между отростками и затерялся в дыму за спиной грешницы. Не хотелось оставлять Лилит защищать отель в одиночестве, однако, на земле Барбело была попросту бесполезна. Ей необходимо было подобраться на короткую дистанцию. Истощивщаяся сила вновь вернулась, затапливая сверкающее лезвие пламенем, и Бела взмыла под самый купол. Она успела прикрыть Люцифера божественной магией, которую особенно боялись уродливые отростки. Несколько, почти доставшие измученную Лилит, испепелились от силы Серафима. Грешники, что собрались снаружи, били по щиту оружием и магией, однако, с каждой нотой энтузиазм их заметно утихал. Заклятья Аластора работали. Бела не позволяла себе смотреть в его сторону. Тем более, Ева, отвлеченная Люцифером, открылась – появилось совсем крошечное пространство между базальтовыми лозами, в которое Барбело метнула нимб. Пространство схлопнулось, заключая грешницу в неуязвимую броню. До хруста вывернув крылья, Люцифер увернулся от очередного зазубренного хлыста, и на бреющем подлетел ближе к Барбело. — Получилось? — загнанно выпалил он. "Нет", — с горечью подумала Бела, чувствуя, как сжимаются внутренности. — "Нимб – проводник благодати. Он – такая же часть ангела, как селизенка или почки. Я совершила несусветную глупость". Люцифер все понял без слов и вновь ринулся в атаку. Каменное яйцо треснуло изнутри, как скорлупа, выпускающая новорожденного цыпленка. Ослепительный свет ураганом вырвался на свободу и обрушился не только на оскверненные злобой корни, но и на щит Аластора, а после на каждого грешника и демона за ним. Люцифера обдало жаром. Осознав природу этой силы, он метнулся к Лилит и в последний миг заслонил ее от вспышки.***
Барбело не знала, сколько пролежала на вспучившейся, сплавленной земле. Свет обжигал ее лицо, словно Бела окунула его прямо в солнце. Нимб вновь покоился на ее голове, и гибельное сияние исходило именно от него. Она с трудом села – позвоночник и лопатки ломило от напряжения. Вместо Евы на груде обгорелых корней лежал дымящийся кусок плоти. Наверняка, она захотела поглотить божественную силу, как Барбело прежде поглощала искры, но переоценила себя и попросту не выдержала. — Барбело! Она обернулась. Белоснежный костюм Люцифера покрылся грязью и подпалинами. Много, где зияли запачканные золотой кровью дыры. На нем не было шляпы, зато контуженная змейка нашлась на руках у Лилит, тоже покрытой мелкими ожогами и ссадинами. Позади них находился отель. То, что от него осталось. Музыка все еще звучала: вышка Аластора выстояла – "Аластор!" – но большая часть здания разрушалась на глазах. "Надеюсь, они успели сбежать", — подумала Бела отстраненно, даже не отдавая себе отчет, кто такие "они". — Надо связать эту суку! — приказал Люцифер. — Она еще шевелится! Действительно, Ева не слишком уверенно, однако, упорно вырастала над уничтоженными корнями. Повинуясь воле Люцифера, золотые цепи сковали ее по рукам и ногам, затем притянули к обжигающей земле. — Долго я ее не удержу, — предупредил он. — Уничтожим ее раз и навсегда! — Постой, — вмешалась Лилит. — Сера была права, влияние Евы распространилось слишком далеко. Взгляни! Весь Ад поражен ее корнями, ее идеями! — Ее не-сомнением, — негромко добавила Бела. — Как мы когда-то, преданные и слепо верившие, не испытывали сомнения, так и ее паства уподобилась нам. Пускай, не по своей воле. — Тогда, что нам делать? — растерялся Люцифер. Цепи в его кулаке натянулись. Лилит принялась вновь объяснять необходимость жертвы и темницы. Что-то про равновесие, семя зла и силу Серафима – Бела не слушала. Она опустилась рядом с Аластором на колени. Он еще дышал. — Плач-чешь? — Радио-демон растянул половину лица в улыбке. Вторая половина превратилась в опаленную корку. — По… мне? Бела потянулась к нему, но тут же отпрянула, осознавая, что ангельская сила причинит ему еще большую боль. Аластор схватил ее ладонь и прижал к своей щеке. — М-мн… мн-не страшно, — признался он. — Т-там есть… что-т-то? Бела опустила голову, давясь слезами. Там, куда направлялась его душа, не было ничего, только голод Лоа. И она не могла его спасти! Не могла. При всей своей мощи. Не могла. При всей ангельской благодати. Не могла. Будучи высшим из чинов. Не могла! — Аластор, — взмолилась она, — пожалуйста! Бела не знала, о чем просила его. Просто "пожалуйста": останься, живи, будь со мной или без меня, не под желтым солнцем, так под красным небом! Она упустила миг, забыла о коварстве зла, поддалась чувствам при неповерженном враге! Аластор внезапно оттолкнулся от земли и отшвырнул Белу с такой силой, что она упала навзничь на острые камни. Радио-демон в боевой форме возвышался над ней, а из его груди торчал черный лоснящийся шип. "Почему ты не освободил меня раньше? Я бы могла тебя спасти…" "Не знаю, Бела. Видит Бог, я не знаю..." Шип с хрустом вышел из его груди. Аластор склонил голову под весом рогов, исподлобья глядя на распростертую перед ним Барбело. — Прости меня! — выдохнул он и повалился на изломанный асфальт. — Аластор? — шепотом позвала Бела и тронула его ладонь. Холодную, отяжелевшую, безжизненную. Его широко распахнутые алые глаза застыли, словно зеркала. Музыка за пределами купола мгновенно стихла, в ней уже не было надобности – гипноз окончательно рассеялся, когда Люцифер пленил Еву. Осталась лишь та, что транслировалась из вышки, но и она постепенно теряла громкость. Прежде скованные заклятьями духи свивались тонкими смерчами, один из которых ринулся вниз, сквозь тело Радио-демона, утягивая его душу в недра колодца. Напоследок смерч ощутимо хлестнул Барбело по лицу – из мести или по случайности. Она не почувствовала боли. По ее щеке текла золотая кровь, смешивалась с бурой кровью Аластора, которую нехотя вбирала раненная земля. Когда-нибудь на этом месте вырастут цветы, такие же нежные и прекрасные, какие Радио-демон бережно хранил в вазе с сухоцветами. Бела рвано втянула воздух, проталкивая вместе с ним жизнь в свое тело. Ослепительный свет заставил ее зажмуриться. Сквозь слипшиеся ресницы она увидела спускавшееся с небес райское войско во главе с Серой и другими Серафимами. Каждого Барбело знала поименно. За ними возвышался непобедимый Легион – войско несоизмеримо страшнее и опаснее, чем отряды истребителей. Судя по построению и отличительным знакам, командование взял на себя Гэбриэл, мгновенно закусившийся с Люцифером. — Люци, братишка, что же с тобой сделала грешная жизнь? — нарочито заохал он, не успела Сера рта раскрыть. — Отчего же ты раньше не позвал нас на помощь если сам не вывозишь? — Гэйб, курочка моя, — зубасто оскалился тот в ответ, — подойди, обнимемся! Поможешь мне “вывести” наш неудачный проект! Что жмешься за спиной своего полководца, раз такой крутой, а? Спина хороша, согласен! Да ты не бойся, не уведу твоего любимку, мне тройнички как-то приелись. Гэбриэл надулся от возмущения, багровея на глазах. — Прекратить, — раздраженно прервала его Сера. — Мы явились с печальной, но благой миссией: искоренением зла. — Пожалуйста, — Люцифер подтянул цепи, в которых извивалась Ева. — Искореняйте! Задолбала до самых печонок уже! Сразу после коварной атаки он накинул на нее еще несколько сковывающих заклятий. Цепи звенели от натяжения в его руках, магические звенья без начала и конца вытягивались под натиском Евы, и было воистину непонятно, как субтильный Люцифер удерживает ее на месте. На его шее вздувались синие вены, а под ногами хрустели крощащиеся камни. Он очевидно бахвалился перед бывшими приятелями, но в тайне проклинал их на все лады, чтобы они поскорее сделали что-нибудь с Евой. — К сожалению, все не так просто, — произнесла Сера. — Зло проникло в каждый уголок этого места. Оно развратило даже сильнейших духом, — она скорбно взглянула на Барбело, по-прежнему сидевшую около Радио-демона. — Мы не можем позволить ему существовать. — Так убей ее! — взорвался Люцифер. Он был далеко не дурак и понимал, к чему все идет. — Мы ее пленили, жертву духам принесли, — на этом месте он запнулся и виновато поморщился. — Жертв хватит надолго. А остальные, вроде как, пришли в себя. Сера покачала головой. — Все не так просто, Люцифер. Зло обрело слишком большую силу. Мы боимся, ее уже не удержать душами. — Сера, — впервые подала голос Лилит. — Я предлагала тебе особую… жертву. Она кивнула задумчиво, а затем вдруг отрезала под одобрительный шепот собратьев: — Мы не можем жить в страхе. Никакая сила не удержит зло под замком. Мы можем лишь искоренить его. Без остатка. — Постой! Ты все таки решила уничтожить Ад?! И нас? — не поверил Люцифер. — А как же наше соглашение? А моя Шарлотта?! Она ничего не сделала! — Своей жертвенностью вы даруете будущее миллиардам живых существ. — Ах, ты, надменная... — Она права, — вдруг согласилась Барбело, обрывая вопли Люцифера на полуслове. — В масштабе Вселенной наши жизни ничего не значат: мы появились из праха и обратимся в прах. От нас не останется даже памяти в сердцах тех, кто будут после нас. Раз мы обречены скитаться вечность в мире без солнца и надежды, не лучше ли закончить все прямо сейчас? — Перестань! — ужаснулся Люцифер. — Мы что-нибудь придумаем, я клянусь тебе! Под пристальным взглядом Серафимов и готового к бою Легиона, Бела осторожно, едва касаясь, сомкнула веки Аластора. — Возможно, однажды я смогу ненавидеть тебя, как полагается, а до того, — она провела ободранными костяшками по его щеке, — не упрекай меня в желании быть с тобой. В ее руке вспыхнул пламенный меч. За половину удара сердца Барбело оказалась перед скалящейся Евой. Единственный – бережно хранимый столько лет – взмах меча перебил цепи, выпуская грешницу на волю. Та успела только изумленно взглянуть на внезапного избавителя из-под полы шляпы, а Барбело уже вознесла ее в пропитанное гарью небо. Далеко внизу по приказу Серы поднимался несметный Легион. — Ты... — начала Ева, но Бела не стала слушать ее последние слова. Она раскрыла рот, втягивая в себя обрывки извращенной души со всей гнилью, падалью и мерзостью. Ева визжала до звона в ушах, корчилась и билась, царапая державшие ее руки. По городу прокатился низкий, тревожный гул, от которого грешники и демоны в ужасе повалились, закрывая головы. Бессмертные духи Лоа окружили Барбело с ее издыхающей жертвой. Они стенали и вопили в ярости от того, что пленник ускользает из их рук. Сквозь портал в небесах проглядывало всепрощающее золотое солнце, но в мире Барбело оно только что взорвалось и сплавило внутренности в уродливый кусок обсидиана: тусклый, острый, режущий изнутри нервы. Убивающий медленнее и мучительнее Железной девы. Отныне ей больше никогда не ощутить тепло этого солнца. Мертвое тело Евы рухнуло вниз грудой мяса и костей. Перед Белой проносились несчастные поглощенные души: их жизни и смерти, их последние желания, страх и непонимание, искры Творения таяли, словно звезды на рассвете. Среди них Бела искала лишь одну.***
В студии радиовещания не открывались окна – замки сломались давным-давно, ни у кого не доходили руки починить их. Медный обод конденсаторного микрофона ощутимо накалился – пахло металлом. А еще выпечкой. Чувствительные худые пальцы опустили регуляторы на минимум, прерывая звук. Их обладатель повернулся и озадаченно поправил съехавшие на нос круглые очки. — Эфир закончен. Ты опоздала. Бела покачала головой. — Твой эфир не закончен, Аластор. Тебе надо проснуться. — Разве я сплю? — недоуменно усмехнулся он. — Продюссер убьет меня, если я усну на работе! — Ты мертв уже почти девяносто лет. Это иллюзия, навеянная чарами Лоа. Он помрачнел. Его лицо на миг приняло жестокое, опасное выражение, но тут же расслабилось в непринужденной улыбке. — Что за сказки? Я не верю в вуду! — Взгляни! — Бела махнула рукой за окно. — Что ты видишь? — Не знаю, чего ты добиваешься, — перебил Аластор, — но я не причастен к тем убийствам, так и скажи копам! — Твой разум сопротивляется… — Как это может быть иллюзией? — натянуто рассмеялся он, хватая со стола блокнот с заметками. — Я час расписывал сценарий… “Аластор!” — прорвались из пустоты сотни голосов. — Что это было?! — воскликнул он, в ужасе таращась на Барбело. — Посмотри в окно, — велела та. Аластор развернулся на крутящемся табурете и… замолчал. — Магия Лоа не создаст для тебя Орлеан, — тихо продолжила Бела, — твоя студия – убежище, в которое прячется страдающая от развоплощения душа. Для тебя пройдет вся жизнь, но на самом деле счет на минуты. Аластор потянулся к налитому светом стеклу, за которым не было ничего. — Ты тоже часть моей иллюзии? — спросил он. — Нет, я взываю к тебе из глубин Ада. — Значит, — Аластор искоса взглянул на нее, — ты демон? Слова встали ей поперек горла. Какой он видел ее – певицу из прошлого, – ведала только его душа. — Да, Аластор, — выдохнула Бела, — я демон. Вернись ко мне… пожалуйста. — Почему ты называешь меня этим именем? Свет просачивался внутрь: незаметно он поглотил рамы, свежие цветы на подоконнике, дальнюю панель пульта, булочки в глинянной тарелке. Аластор сделал шаг в сторону Белы. Вернее, он хотел сделать шаг. Его тело застыло, как в киселе. — Борись! — голос Белы треснул от волнения. — Ты должен бороться! Он стиснул зубы. И попробовал снова: тянулся руками, хватался за воздух, напрягал все тело и невыносимо медленно продвигался вперед. Ненамного быстрее, чем неумолимый свет, но все же… Бела подалась навстречу, однако, каждое его усилие словно отдаляло их еще дальше друг от друга. Она видела, как тяжело он дышал, как кусал губы от напряжения, как липли волосы к его мокрому лбу. — Тебе нужно бороться, — твердила Бела, — не сдавайся! Я рядом, прямо здесь. Лишь дотянись до меня, и я смогу тебя спасти! Ее не должно было быть в его иллюзии. Лоа чувствовали вторжение и пребывали в ярости. Бессмертные и всемогущие осколки силы, из которой родилась Вселенная – они выскабливали воровку из крошечного мирка, пока она не украла то, что по праву принадлежало им. “Сдайся, если не хочешь стать одной из жертв! Ты все равно теперь принадлежишь нам. Мы – первичное Творение, мы – власть, мы – тьма...” — Пожалуйста, Ал! — взмолилась она. — Пожалуйста… Ей показалось, что она вот-вот коснется его пальцев. Еще немного! Совсем немного…***
Вихрь опал также внезапно, как начался. Не успела Сера отдать приказ, как перед ней и другими ангелами опустилась Барбело. Точнее то, что когда-то было Барбело. Белоснежные перья опавшими листьями срывались с ее крыльев и улетали прочь вместе с порывистым ветром. На месте голых сочленений прорастали новые, угольно-черные, жесткие, глянцевые. Когда она посмотрела на бывших собратьев, те невольно отступили, ибо в ее глазах осталась только рассеянная зелеными вспышками тьма. — Ты впитала силу Евы! — не поверила Сера. — Силу первородного греха! Ответ пришел неожиданно: глас, подобный которому не слышали тысячи лет, зазвучал будто бы в ее голове: — Отныне эта сила принадлежит мне. Я ее хранитель, ее тюрьма и тюремщик. Серафимы зашептались. — Мы не можем позволить одному существу единалично владеть столь несоизмеримой мощью, — настаивала Сера. Барбело разомкнула спекшиеся губы: — Твои доводы разумны, — она охрипла, но голос ее звучал ровно. — Однако, я не просто “разумное существо”. На каждом из нас в свое время лежал груз Творения. Разве я не распоряжалась им мудро? Или ты испытываешь сомнение, сестра? Сера помедлила с ответом. Она, как и прочие, пристально рассматривала падшего Серафима. — Твой нимб по-прежнему ярко сияет, — заметила она, — хотя, тьма проникла очень глубоко. Что ж, ты никогда не попирала наши догмы. — До недавних пор, — буркнул Гэбриэл, и Люцифер пнул его в голень изподтишка. Тот зашипел, но нарываться не стал. — Хорошо, — согласилась Сера, — мы отзовем войска, если ты вернешь меч. — Этот меч? — в руке Барбело возникла черная рукоять, по которой к лезвию лениво стекала густая смола. — Ты и твой Легион вернетесь в Рай немедленно и больше не потревожите Ад. Я клянусь хранить равновесие между нашими мирами и не касаться поступью Рая и Земли. Однако, — она прокатила по бывшим союзникам тяжелый взгляд, — если узнаю о вторжении, милосердия не проявлю. — Да будет так, — выдохнула Сера. — Души, искупившие грехи, могут беспрепятственно отправиться в Рай. Мы будем ждать их с надеждой. Один за другим ангелы взмывали в высь и исчезали в портале. Барбело и подобравшийся ближе Люцифер искоса наблюдали за их бегством. — Ты больше не увидишь синие небеса, — заметил он. — Я благодарен, честно! Но не могу не спросить: ты мой лучший друг или... та страшная бабайка? Они встретились взглядами. — Светлячок, — чуть склонившись к нему, тихо сказала Бела, — пока ты ждешь меня, я всегда найду дорогу домой. Он облегченно хохотнул и крепко сжал ее дрожащую руку. — Слава тому, кого надо славить! Ни капли не жалеешь? О небесах? О солнце? — Нарисую их на потолке в своей комнате, — произнесла Бела. — Ты же меня не выселишь? Люцифер смущенно почесал отбитый затылок: — Чарли нас обоих выселит после того, что я сделал, — нервно хихикнул он и поспешил пояснить в ответ на немой вопрос: — Я велел Вэгги запихнуть ее в созданный тобой мир. Она, наверное, в ярости! Он украдкой зыркнул на притихшую Лилит, смиренно присевшую на обломки какой-то скамейки, затем, заметив неприличные знаки Гэбриэла, показал ему средние пальцы. Последней в портале исчезла Сера, предупредив напоследок о соблюдении законов. — Да-да, — пробормотала Бела, а когда сияние в небе померкло, выплюнула: — пошла ты, лицемерка. Люцифер удивленно развернулся, но ее уже не было. Как и тела Аластора. — Дорогой! — позвала Лилит. — Кажется, самое время разобраться с твоими подданными. Он проследил за ее указующим перстом и,потирая поясницу, уныло поплелся навстречу паникующей толпе.***
— Ниффти! — рявкнула Барбело, укладывая искалеченное тело Аластора на его кровать. Та тотчас выпрыгнула из тени. — Хозяин! Вы спасете хозяина?! — Рисуй защитные символы, — велела Бела, — стены, пол, потолок, двери, окна – не пропускай ни сантиметра, живо! Потом ко мне. Служанка немедленно принялась исполнять приказ. Она двигалась так стремительно, что невозможно было уследить – глаз видел лишь смазанную тень. Взмах – и между пальцев Белы оказалось беленькое перышко, опасливо мерцающее каплей Творения – того, что осталось от души Аластора. — Что дальше? — выпалила Ниффти, появляясь рядом с ним – в туфлях по покрывалу! — Вытаскивай дрянь, которой его заразила Ева, — бросила Бела, — и не впускай никого, что бы не происходило. — Слушаюсь! — взвизгнула Нифф, и Барбело закрыла глаза. Душа сопротивлялась: трепетала, дергалась, съеживалась, когда ее пытались вытянуть из ангельского нимба. Там она, наконец, обрела покой после стольких мучительных лет и не хотела вновь испытывать терзания. “Давай заключим сделку”, — обратилась к ней Барбело, и душа заинтересованно откликнулась, — “половина моей силы в обмен на твое возвращение. Договорились?” Нимб тяжелел и уменьшался, обрастал шипами, которые безжалостно впивались кожу. Его сияние меркло, пока не окончательно не растворилось под дрогнувшими веками. — Как же устоять? — хрипло раздалось над ухом. Миниатюрное радио на кофейном столике ожило, наполняя комнату легким блюзом. — Итак, где моя половина силы?