***
Дорога обратно впервые растянулась так надолго. Ромин уверен, что они множество раз преодолевали куда большие расстояния за куда меньшее время. Но сейчас они держались за руки, а не просто шли рядом, и это было единственной и самой веской причиной для того, чтобы медлить. — Айщ, — в пятый раз зашипел Сону. — Ты прекратишь спотыкаться когда-нибудь? Каждый раз ты крепче цепляешься за меня и это больно, вообще-то! Ромин сделал вид, что задумался на пару секунд. — Ну... ничем помочь не могу, привыка- Ауч! — Чхве поморщился, когда Сону сжал его руку в отместку, и послушно замолчал. Конечно, никто из них не собирался отпускать другого по такой глупой причине. — Ладно, мы сами виноваты, что доводим конечности до такого состояния. Так что, можно сказать, заслужили эти страдания. — Когда мне прилетело от того парня я даже понять не успел, откуда взялась эта жгучая боль. Но потом, ты заметил, да? У него было кольцо с маленьким шипом или вроде того. — Подлая штучка труса, которым он является. Я заметил, но всё равно не успел увернуться, — Ромин провёл пальцами по шее, на которой был почти такой же порез, как у Сону над бровью. — Интересно, а было ли оно достаточно острым, чтобы вскрыть мне сонную артерию? — Думаю, при достаточном усилие даже тупой шип способен вскрыть артерию. — Я бы залил всё вокруг кровью. — Да... фу. — Фу?! Я умираю, между прочим, а вся твоя реакция это отвращение? Сону посмотрел на него. Ромин понял, что не хочет знать ответа на свой вопрос. — Вау, — протянул задето он. — С тобой в разведку не пойду. Бросишь, и глазом не моргнув. — Или умру первый, защищая твою непутёвую задницу. — Я сейчас сожму твою руку со всей силы, готов? — Нет, спасибо, — Сону попытался высвободиться из чужой хватки, но Ромин, ожидаемо, не позволил этому случится. Он лишь слегка усилил её, и Сону остановился, боязливо сгибая колени, будто это поможет избежать боли. — Так, так, так, Чхве Ромин, давай без глупостей. Не кусай руки кормящего и всё в таком духе. Ромин шокировано усмехнулся, и уже из принципа надавил на чужие костяшки. Сону засмеялся, ударяя его по предплечью. — Шучу, шучу. Пусти! — Ты умудрился допустить три ошибки в слове "прости", — оставался непреклонным Ромин. — Это у меня непутёвая задница, да? А из-за кого мы в день знакомства убегали от общих знакомых? Из-за кого мы чуть не утопили полароид Йеджуна, когда фоткались у океана? Из-за кого решили срезать путь сегодня, хотя знали, что этого лучше не делать? — Тоже мне, нашёл, на кого вину скинуть, — буркнул Сону, тщетно пытаясь разогнуть его пальцы. — А сам везде употребил "мы", вместо "ты". Но- ладно! Подожди, хватит, я понял! У тебя очень классная задница! Ромин удовлетворённо отпустил его, прекращая пытки. А потом осознал услышанное. Он в замешательстве уставился на Сону, потирающего тыльную сторону ладони и дующего на неё. — Приму... к сведению? — Что именно? — невинно поинтересовался Бэк. А потом тоже понял, что сказал. Моргнул несколько раз подряд, отвернулся. — Я не собираюсь оправдываться, — и зашагал в сторону дома. Ромин и не ждал оправданий. Объяснений тоже не ждал. Ничего не ждал. Он просто нагнал Сону и больше не разговаривал. Они не умели разговаривать в такие моменты, и им просто пора было принять это и научиться молчать. Прямо как сейчас. Потому что молчание всегда помогало сделать то, чего не сделать, бесконечно болтая. Они прошли около ста метров в тишине, когда их руки столкнулись друг с другом. Они прошли ещё несколько метров, прежде чем взялись за них вновь, на этот раз не переплетая пальцы.1
7 февраля 2024 г. в 23:18
Они начинали вдвоём, пройдя этот странный путь, полный "приключений", вместе. Найдя компанию ребят, за спиной каждого из которых своя история не менее интересная и сложная.
Они закончат вдвоём, ведь несмотря ни на какие знакомства, несмотря на то, что не были такими уж близкими друзьями, когда нашли остальных, они всегда держались рядом, были вдвоём против целого мира.
Как будто кто-то придумал установку, в которой каждому была предписана роль. Как будто у всех они сменились со временем, а у них остались прежними.
Ромин не мог представить на месте Сону никого другого. Даже на миг, даже на это самое мгновение.
Никто, кроме парня в простой майке и рубашке с длинными рукавами, почти целиком закрывающими кисти рук. Никто, кроме блондинистого "пай-мальчика", который сбил его с ног и даже не извинился однажды. Который оказался совсем не невинным ботаником из приличной семьи.
Никто, кроме Бэк Сону, не мог стоять сейчас рядом, облокачиваясь на перила и разглядывая ночной пейзаж.
— Когда-нибудь мы перестанем ввязываться в драки, — сказал Сону, разрушая долгое, но спокойное молчание, воцарившееся между ними, чтобы можно было отдышаться от погони, которую они пережили минутами ранее.
— Когда-нибудь мы отпустим прошлое, которое сделало нас такими, и перестанем ввязываться в драки, — дополнил Ромин и посмотрел на него.
Этот вид нравился ему больше. Эти воспоминания, проносящиеся перед его глазами при взгляде на Сону, нравились ему больше.
Нелепое знакомство, обернувшееся дружбой. Частые встречи, о которых они даже не договаривались. Первый раз, когда он назвал его котёнком. Боже, как глупо, но сейчас Ромин не представляет себя полноценным без этого прозвища.
У них было до жути много совместных воспоминаний, всех не перечислить, но каждое из них определённо занимает отдельное место в его сердце.
Каждое из них он способен воссоздать в мельчайших подробностях.
— Впрочем, мы уже на верном пути к этому, благодаря мне, — произнёс Бэк и вздохнул. Ромин наблюдал за тем, как на мягком профиле появляется ироничная улыбка и заранее знал, что услышит. — Потерянный котёнок спасён, приручен и...
Сону ойкнул, получив несильный удар в плечо прямо по свежему синяку, и рассмеялся.
— Может, не совсем приручен.
Нового удара не последовало, но Ромин показал ему рожицу, когда Сону повернулся к нему в ответ.
Они постоянно пререкались, но это было их манерой общения. Они постоянно издевались друг над другом и шутили. Но ни с кем больше они не могли чувствовать себя так легко и спокойно.
За спиной у Ромина тяжёлое детство, неблагополучная семья и ненависть, преследующая его каждый день и отовсюду. Но Ромин всё равно счастлив, стоя перед такой же искалеченной, неимоверно прекрасной душой.
Он протягивает руку, кончиками пальцев отодвигая чёлку Сону, скрывающую ссадину прямо над бровью. С неё сегодня всё и началось. Возможно, и закончилось бы, если бы Ромин не был рядом и не увидел того, что увидел.
Даже если бы они его просто толкнули. Даже если бы Сону сам не удостоил этого ответом. Кулаки Ромина начинают чесаться особенно сильно, когда кто-то трогает то, что ему дорого.
А Сону ему дороже всех. И так как раньше ему некого было защищать, сейчас этот инстинкт работает на полную катушку.
— Пойдём домой, — наконец предлагает Ромин. У Сону в глазах мелькает удивление, быстро сменяющееся каким-то неизвестным тёплым чувством. — Что?
— Ты... перестал называть его только моим домом, — Сону улыбается так, будто случилось что-то невероятное. Будто сбылась его мечта. — Я рад.
Ромин смущён, поэтому ничего не отвечает, лишь хватается за рубашку, ворот которой откинут и чуть спущен из-за жары после долгого бега, и медленно оттягивает её вниз. На смуглой коже плеча начинает разрастаться больнючая гематома.
— Всего меня осмотреть собираешься, доктор? — беззлобно хмыкает Сону, но никак не сопротивляется невесомым касаниям, обезболивающим получше всяких мазей и таблеток.
— Куда ещё били?
— Скорее, дальше бил я, — Бэк самодовольно сжимает кулак. Ромин переводит взгляд на его ободранные костяшки.
И из всех возможных воспоминаний перед ним предстаёт то, в котором их руки едва соприкасаются, лёжа на пыльном асфальте. Две неподвижные статуи, в которые они тогда превратились, чтобы не испортить момент. Призрачный след поцелуя Сону на щеке.
Ромин не знает, что значило всё, произошедшее в тот день. Было ли это новым этапом в их взаимоотношениях или безмолвным признанием в чём-то. Было ли это далеко зашедшей шуткой? Это произошло, и всё.
Но иногда Чхве ловит себя на ожидании. Продолжения. Чего-то большего. Или хотя бы повтора.
А сейчас вдруг понимает, что настала его очередь проявлять инициативу, чтобы снять их прогресс с паузы.
Так что он, с несвойственной себе нежностью, обхватывает его кулак ладонями — свои костяшки, не менее красные и повреждённые, идеально подходят чужим, как неправильный паззл. А потом осторожно разгибает пальцы Сону.
Они оба сохраняют молчание, наученные печальным опытом, и это придаёт происходящему особый трепет и атмосферу. Особую значимость.
Сону следит за тем, как Ромин медлит несколько секунд, и как всё-таки решается и переплетает их пальцы вместе, тут же замирая.
Рука Бэка расслаблена, чего не скажешь о сердце, которое сжалось и отказывается разжиматься обратно. Но он ни о чём не думает, он не взвешивает никакие "за" или "против". Он просто пытается растянуть момент подольше и насладиться каждой его секундой.
И когда Ромин начинает сомневаться, ослабляя хватку — именно тогда Сону сжимает его руку в ответ.