Zenith of stars/Зенит звезд

— Стой ровно. Шики терпеливо остается неподвижной, спиной прижавшись к стене позади нее. Ее взгляд не отрывается, когда она исследует им Киёхиру-сэнсэя, стоящего перед ней. Глаза мужчины сужены в сосредоточенности, когда он поднимает короткий нож в своей руке. Зрелище это практически комичное, яркий наглядный контраст между настолько большим человеком, заносящим настолько малюсенький клинок. Киёхира-сэнсэй тянется вперед. Лезвие ножа едва не царапает макушку Шикиной головы. — …Всё, теперь можешь отойти. Шики подныривает под его руку и обходит его кругом, с любопытством воззрившись на своего учителя и опекуна. — Могу ли я спросить, что вы делаете? Киёхира-сэнсэй бурчит, но ничего не произносит. Шики оставлена в недоумении смотреть, как мужчина продолжает вырезать строку из случайных цифр прямо над глубокой бороздой, которую он вырезал в деревянном косяке, где она только что стояла. …Нет, погодите, это не случайные цифры. Это сегодняшняя дата, разве нет? Почему Киёхира-сэнсэй вырезает дату на деревянной раме? — Киёхира-сэнсэй? — Шики пытается привлечь внимание мужчины, тыкая его сзади в ногу для надежности. — Не беспокойся об этом, — вот и всё, что он грубовато говорит, отмахиваясь от ее руки. Затем Киёхира-сэнсэй разворачивается на месте и решительно ведет ее прочь, безразличный к ее замешательству. Он кашляет, прочищая горло: — Просто проверка, чтобы посмотреть, острое ли все еще это лезвие. — …Ясно? — Шики старается, чтобы ее ответ не звучал как вопрос, хотя и не думает, что у нее это очень хорошо получается. Она правда не понимает. Если Киёхира-сэнсэй хотел проверить остроту своего ножа, не мог ли он выбрать что-нибудь другое для нанесения порезов, кроме деревянной рамы в доме? Не то чтобы у них заканчивались тренировочные чурбаки, валяющиеся вокруг. Шики действительно не понимает, о чем он думает… — Пошли, нам действительно надо сейчас идти, — Киёхира подзывает Шики с налетом нетерпения, когда она не торопится за ним следовать. — Дайсаку-сама наверняка найдет способ испортить нам жизнь, если мы заставим его еще хоть сколько-то ждать. Шики мигает, ее внимание переключается с ее предыдущих мыслей, когда она фокусируется на том, что говорит Киёхира-сэнсэй. — Дайсаку-сама там будет? — Конечно он будет, — большой мужчина делает выразительное лицо. — Это первый раз, когда твои способности будут проверены на проклятье особого уровня, в конце концов. Шики наклоняет голову на особую интонацию на этих словах. — Это и правда такое большое дело? Киёхира-сэнсэй смотрит на нее краем глаза: — …Я всё забываю, что у тебя нет надлежащей подготовки. Да, проклятья особого уровня — это большое дело, ребенок. В мире существуют тысячи различных проклятий; только четырнадцать из них официально регистрируются как особый уровень. Что же, это определенно делает перспективу более ясной. — Хотя технически будет более точно сказать, что сегодня твои способности будут проверены на проклятом предмете особого уровня, а не на проклятье особого уровня, — уточняет мужчина. Шики пробегает несколько шагов, чтобы поравняться с широким шагом Киёхиры-сэнсэя, и он на миг останавливается, прежде чем продолжить: — Джихей говорил тебе, какой проклятый объект они будут использовать? Шики мотает головой. Киёхира-сэнсэй вздыхает. — Это один из пальцев Сукуны. Я так догадываюсь, кто такой Сукуна, ты тоже не знаешь? Имя… не прямо ей знакомо, но у нее есть некие воспоминания, связанные с ним. Шики мысленно обращается к многочисленным свиткам, рекомендованных к чтению ее учителями. — …Рёмэн Сукуна, Призрачный Демон. — Ха! Ничего призрачного в нем нет, девчонка, — Киёхира-сэнсэй смеется коротким лающим смешком. — Но да, ты не ошиблась. Так вы проходили это на твоих уроках, хм? Шики пожимает плечами. — Красноречиво. Ну что ж, — Киёхира-сэнсэй взмахивает рукой. — Я опущу историю и детали. Просто знай, что даже несмотря на то, что у нас здесь есть сдерживающие барьеры, это все еще невероятно опасный проклятый предмет. Поскольку он был запечатан, сам по себе он будет практически безобиден — почему Дайсаку-сама и остальные как раз и думают, что это будет для тебя хорошим тестом. Они вдвоем наконец останавливаются перед непритязательным строением. Но не успел Киёхира-сэнсэй даже руку поднять, чтобы постучаться, бумажные двери автоматически отъезжают в сторону сами по себе. …Ладно, не сами по себе, как выяснилось. Шики смотрит на торец бамбуковых рам, только чтобы обнаружить маленькую вырезанную из бумаги фигурку шикигами, тихо открывшую дверь для них. Киёхира-сэнсэй ступает внутрь, полностью игнорируя ожившую бумажную фигурку, что поворачивается и уважительно кланяется ему. — Поторапливайся, мы не можем тут торчать целый день. — Да, Киёхира-сэнсэй. — Кинув последний взгляд на чудаковато-милый бумажный шикигами, Шики последовала за своим учителем. До этого дня клан Годжо провел несколько различных тестов Шикиной способности. Проклятья, проклятые предметы, проклятое оружие. А на этом линии видишь? А на этом разрезать линии можешь? Ответ всегда был тот же: — Да. …Как Киёхира-сэнсэй и намекал, не слишком-то скрытно, Дайсаку-сама сегодня присутствует в комнате. Прошло определенное время с тех пор как Шики в последний раз видела этого старейшину — на самом деле, с того самого дня, как Сатору-ониичан разнес дом и отправил Киёхиру-сэнсэя к лекарям. Шики произносит приветствия и вежливо кланяется, а Дайсаку-сама кивает ей с легкой улыбкой. — Не спеши, дитя, — он ей говорит. По его знаку один из слуг делает шаг вперед с полированным подносом, на котором лежит прямоугольная коробка. Молодой человек кивает и подносит его Шики. В плане внешнего вида в коробочке нет ничего особенно выдающегося, тем не менее лакированное дерево ощущается странно тяжелым в ее руках. — Не бойся, — Дайсаку-сама склоняет голову. — Эта комната как следует опечатана и защищена, чтобы сдержать проклятый предмет особого уровня. …Да, Шики определенно видит это, учитывая то, что комната покрыта странными талисманами по каждой пяди своей поверхности. Это довольно отличается от уровня приготовлений, которые делались для любого из ее тестов раньше. Проклятый предмет особого уровня. Шики поднимает крышку ящичка. Первое, что она отмечает, это проклятая энергия. Даже проклятье первого уровня, на котором ей проводили проверку на прошлой неделе, не чувствовалось и отдаленно подобно этому. Дело не только в уровне проклятой энергии, но также в ее ощущении. Нечто тяжелое, затапливающее. Злокозненное. Шики почти ожидает увидеть проклятий, вылезающих из деревянного ящичка, как только проклятый предмет окажется открыт миру, но ничего подобного. Во-первых — это сердце клана Годжо. Не упоминая того, что комнату защищают бесчисленные печати и талисманы. Красные линии бледно светятся на древней ткани, плотно обернутой вокруг проклятого предмета. Безо всяких понуканий Шики начинает снимать печати. И в конце… Проклятый предмет — корявый палец со зловеще острым ногтем. Его поверхность шершавая, жесткая. Трупный воск. Шики держит палец в ладони своей руки. …Она отстраненно думает, что говорит о характере тренировок, через которые ее проводит клан Годжо, то, что она не проявляет особенной реакции на такое держание в руках пальца расчлененного человека. Опять же, с огромным количеством проклятой энергии, излучаемой им, трудно рассматривать это как настоящую часть тела, а не как проклятый предмет, которым это и является. Палец. Проклятый предмет. Палец Сукуны, так назвал это Киёхира-сэнсэй. Шики смотрит на проклятый предмет. Неискаженный, незапятнанный. Это… просто палец. — Итак? — голос Дайсаку-сама вмешивается в ее мысли. — Ты можешь уничтожить это? Есть нота чего-то ожидающего, заметная в его тоне, практически предвкушение. Это небеспричинно. До сих пор не было ничего, на чем Шики не могла видеть линий. Ничего, что ее клинок бы не прорезал. Дайсаку-сама, однако, придется смириться с разочарованием. Шики медленно качает головой и откладывает проклятый предмет перед собой. — Я не могу, — честно говорит она ему. — …Нет линий. На пальце Сукуны нет никаких линий. . . Призрачный Демонобог Рёмэн Сукуна был повержен в эпоху Хэйан, в «Золотой Век Джуджуцу». Его принимали за бога, боялись как демона. Жестокий дух, с четырьмя руками и двумя лицами. Он был человеком, магом. Затем в посмертии он стал проклятым духом. Однако сила его была такова, что даже смерть не могла положить конец бедствию Короля Проклятий. Тем, что ныне осталось от Рёмэн Сукуны, были его двадцать неуничтожимых пальцев, мимо которых шли века, в качестве проклятых предметов, вечно растущих в силе. …Ничего удивительного, что Дайсаку-сама был заметно разочарованным, когда Шики сказала ему, что не может увидеть никаких линий. Разочарованным, но все равно понимающим. Как-никак, это было широко распространенным фактом, что никто не мог уничтожить пальцы Сукуны. Ничто не могло уничтожить те пальцы — даже проклятая техника, что, казалось, идеально подходила для уничтожения. Бессмертный. Могло ли что-то на самом деле быть бессмертно? Шики находит это трудной для осознания концепцией. Всё, что живет, умирает. Это то, как устроен мир, нет? Это базовое понимание, на котором работает ее способность. И, если записи, которые она потом в тот день просмотрела, были правдой, Рёмэн Сукуна однажды действительно жил. Он был живым, дышащим магом в те древние времена, тысячи лет назад. Прямо как Шики сейчас жила и дышала в этот самый момент. …А потом он умер. Маги эпохи отдали всё, что могли, дабы уничтожить Короля Проклятий. Шики помнит свои уроки. Проклятые духи рождаются из проклятой энергии, создаваемой людьми, как естественный побочный продукт негативных эмоций. Страх, злость, ненависть, и все в таком духе. Проклятая энергия собирается и уплотняется, собирается и уплотняется, наконец сливаясь и вызревая — и так рождаются кошмарные проклятые духи. Но проклятые духи также могут рождаться и непосредственно от людей: те, кто умирает проклятой смертью и чей дух извращается, затем в свою очередь становятся мстительными проклятыми духами. Просто посмотрите на Сугавара но Мичидзанэ, от кого считается, что происходит клан Годжо. Его пришлось обожествить, чтобы упокоить его мстительного духа. Всё это вот к чему: становится проклятым духом человек после смерти или нет, зависит от того, как он умирает, да, но помимо этого… это также зависит от его уровня проклятой энергии. И маги имеют больше проклятой энергии, чем большинство других. Вот почему все маги должны умирать проклятой смертью. Маги должны быть убиты с применением проклятых техник, иначе они превратятся в мстительных проклятых духов посмертно. Шики очень сомневается, что высокочтимые, маститые маги Золотого Века не знали об этом факте. Если Рёмэн Сукуна был человеком-магом, тогда нет сомнений, что он был бы убит магами, использовавшими свои проклятые техники против него. И все равно он стал проклятым духом после смерти, даже несмотря на то, что его убили как следовало. …Или, скорее, он превратился в проклятый предмет? Двадцать проклятых предметов? … Тогда все еще считается, что он — проклятый дух? Шики так думает, что должен. У него нет никаких линий. Линий нет. «Нет линий» означает «нет смерти». Но нет, Рёмэн Сукуна же был убит, так ведь? Магами в Золотом Веке. … И тем не менее, на том проклятом объекте, который она держала в тот день в своих руках, не было линий. Вообще не было. Если быть довольно откровенной, Шики на самом деле немножко рада наконец, наконец-то видеть что-то, что не имеет красных линий, расползшихся по себе, но… это, возможно, не так уж и хорошо в данном и конкретном случае. Пальцы Рёмэн Сукуны — проклятые предметы особого ранга, как-никак. Они проклятья. А в проклятьях нет ничего хорошего. Если бы Шики была рождена с две тысячи лет назад, если бы она жила в то же самое время, что и Рёмэн Сукуна, и взглянула на него этими проклятыми глазами… смогла ли бы она увидеть жуткие красные линии, пересекающие его тело? Или было бы как с его пальцами? Она бы устремила свой взгляд на человеко-демоно-бога и не увидела бы вообще ничего? Или она бы увидела обычное человеческое существо? …Если опустить все это дело с четырьмя руками и двумя лицами, раз они имели место. Точно. Не считая вот этого. Шики надувает щеки, выдыхая. Любопытство несвойственно ей. Шики не ведет страстное, ненасытное и неутомимое желание знать. Но в то же время с самого момента открытия того, что есть что-то такое, на чем нет красных линий… разве это не естественно — быть этим заинтересованной? И потому она просматривала больше из огорчительно малочисленных записей, которые имелись про «Рёмэн Сукуну». Маг, который был больше опустошительным бедствием зла, чем человеком, если сказаниям можно верить. Однако она не полностью удовлетворена тем, что она нашла, в основном потому, что она по-прежнему не получила никаких стоящих ответов. Почему там нет никаких линий? Это начало и конец всему, что существует в мире. С момента, как оно впервые рождается, до момента, когда оно достигает своего неизбежного завершения. Что делает пальцы Сукуны какими-то другими? …Конечно, также оставалась вероятность, что она заходит не с той стороны. Шики медленно выпрямляется, пальцы мягко постукивают по столу рядом с грудой текстов. Может быть, дело здесь было не в пальцах Сукуны. Может, проблема была в самой Шики. Или же в каком-то недостатке Шикиной техники, которого она еще не поняла… или же все просто потому, что ей не хватает силы. Сила. Если бы только Шики была сильнее… — Что заставило тебя здесь так глубоко задуматься? Шики опешивает и разворачивается вокруг своей оси на неожиданный голос позади нее: — Сатору-ониичан? Ее кузен усмехается и лезет, чтобы шутливо взъерошить ее волосы. Шики слегка пригибается, жмурясь и морщась, но это лишь заставляет подростка засмеяться, прежде чем его внимание обращается на то, что она читала. — Рёмэн Сукуна? — Одним обыденным движением Сатору-ониичан склоняется через ее плечо, слегка похмыкивая, в то время как его глаза пробегались по свиткам, рассеянным по столу. — Зачем ты — а. Это все еще тебя занимает? — Немножечко, — Шики признаёт. — Хм. Ну, это не такая уж и большая проблема, — беловолосый подросток награждает ее еще одним потрепыванием головы. — Если тебя это как-то утешит, ни один маг не мог никогда уничтожить ни одного из пальцев Сукуны. — …Даже ты? — она обнаруживает, что переспрашивает. — Не-а, — Сатору-ониичан отвечает запросто. — Хотя — кто сказал, что всё будет так оставаться и в будущем? Маленькая девочка наклоняет голову, потом издает негромкий звук понимания. Сатору-ониичан, может быть, сильнейший, но ему есть еще куда становиться сильнее в будущем. Если Шики может работать над тем, чтобы становиться сильнее день ото дня, для Сатору-ониичана нет причин оставаться на месте, ведь так? Он ходит в школу для учебы, прямо как Кенто-оджичан, а Кенто-оджичан тренируется, чтобы стать сильнее, тоже. Шики думает, что понимает. — О кое-чем другом, — Сатору-ониичан роется в поисках чего-то в сумке, которую принес. — Куда я… ах-хаа, нашел! Торжествующий, ее кузен обнажает… — Очки? — Шики моргает. — …Опять? — Мгм. Клановые мастера изготовили еще одну пару, так что я взял на себя смелость принести их с собой сюда, — Сатору-ониичан вручает ей тонкую оправу. — По всей видимости, последние несколько не очень хорошо работали? Маленькая девочка помахивает рукой, делая случайный жест в духе «пятьдесят на пятьдесят». — …Вроде того? Первые четыре пары не работали совсем, но пятая работала целую неделю. А затем я начала видеть на всем линии опять. Она получила ту пятую пару зачарованных очков через несколько дней после того, как ей показали один из пальцев Сукуны в запечатанной комнате для проверки. Какое чистое облегчение, которое она испытала, когда поняла, что она наконец может нормально видеть!.. Шики была почти уверилась, что навсегда лишилась возможности видеть вещи нормально. Это… это отвлекает, сводит с ума, неправильно. Старейшины могут говорить всё что хотят о том, что техники магов естественны для их тел, но не они те, кто живут в мире, полном жутких красных линий. Ничто не может поменять Шикино мнение, что что-то неправильно с тем, чтобы буквально уметь видеть смерть вот так. Смерть естественна. Визуальное восприятие смерти в форме мерцающих красных линий? Весьма и очень не естественно. — Это получается, что это пара номер шесть? — Сатору-ониичан указывает на новую пару очков, которую только что ей вручил. — Вообще-то семь, — Шики поправляет. — …Шестая пара продержалась четыре дня. — Звучит не очень обнадеживающе. — Да, — соглашается девочка. — Но все в порядке. На самом деле мне больше не нужны эти очки. Сатору-ониичан мигает, удивленный. — Погоди, не нужны? Но что насчет линий, разве они не вызывают у тебя головную боль? Шики застывает, дернувшись. — Как ты?.. Она уверена, что никогда не озвучивала свой дискомфорт вслух! И это… это было не слишком ужасно, те головные боли. Ничего, на что Шики не могла стиснуть свои зубы и работать дальше, ничего ослабляющего… — Ну же, тебе правда надо спрашивать? — Подросток показательно тыкает на собственные глаза, спрятанные под темными солнечными очками. — Нанами будет не очень рад, знаешь ли. Ах. Хмм. — Пожалуйста, не говори Кенто-оджичану? — Шики предпринимает попытку. Сатору-ониичан смеется ей в лицо. — Хорошая попытка. Итак, будь добра объяснить мне, почему ты скрывала это? — Молодой человек демонстративно тыкает в нее. — Расширять свои пределы — это все прекрасно и замечательно, но не тогда, если это только вернет тебя обратно в больницу. Тебе надо быть более осторожной — не похоже, чтобы твоя техника была прежде задокументирована в клане, так что если ты четко не выяснишь свои лимиты, то старейшины будут только продолжать на тебя давить. К концу его слов голос Сатору-ониичан унялся до сугубо нейтрального тона. Шики думает, говорит ли Сатору-ониичан из своего собственного опыта с настойчивыми старейшинами. Годжо Сатору первый за около четырех сотен лет, рожденный с одновременно Бесконечностью и Шестью Глазами, как-никак. Ожидания, которые клан Годжо возложил на него, давление, легшее на его плечи… — Ну? — Я просто не хотела, чтобы Кенто-оджичан волновался, — Шики наконец говорит. — И… всё не так плохо. Головные боли не были… я всё еще могла думать. И нормально заниматься делами большую часть времени. Так что не было нужно создавать из этого проблему. Сатору-ониичан награждает ее долгим взглядом и драматическим вздохом. — Нам действительно нужно как-нибудь заняться пересмотром твоего определения, что же считается «плохо», — говорит он беззаботно, слегка почесывая подбородок. — Да-сь, ничего удивительного, что Нанами постоянно так беспокоится за тебя. …В каком смысле?! — Однако отложим этот разговор на другой день! Я думаю, Нанами заслуживает с этим ознакомиться. — Беловолосый подросток хлопает в ладоши: — Итак! Очки. Весь их смысл заключается в том, чтобы помочь тебе прекратить видеть линии, когда тебе это не нужно, как я использую экстра-особенные солнечные очки, чтобы приглушить поток информации, который я получаю через свои Шесть Глаз, чтобы не захлебываться в ней все время. Ты, однако, сказала, что тебе больше они не нужны? — Мне они больше не нужны, — подтверждает Шики. Поскольку: — Я наконец выяснила, как заставить линии убраться. Сатору-ониичан замирает: — О? Девочка твердо кивает один раз. Ее кузен тут же приседает перед ней, убирая темные солнечные очки, заслоняющие его глаза. Шесть Глаз сияют ярко и кристаллически, полные непогрешимого восприятия. Настолько же насыщенно голубые, как и всегда, мелькающие тем же калейдоскопическим сиянием, которое не должно быть возможным для человеческих глаз. С такого угла, Шики думает, она наконец может понять, почему никто никогда на самом деле, кажется, не стремится больше смотреть ей в глаза, если ее глаза хоть сколько-то как у Сатору-ониичана. Проклятые синие глаза. Сатору-ониичан пристально вглядывается в нее, пока он исследует глаза Шики, до того близко, что они почти что прямо друг с другом лицом к лицу. –Прямо сейчас ты это делаешь? — он спрашивает. — Заставляешь линии убраться, как ты это говоришь? — Да, — Шики отвечает. Она смотрит на своего кузена — правда смотрит на него. Свободная от красных линий, Шики наконец способна реально посмотреть на Сатору-ониичана и его внешний вид как следует. Мы правда похожи, она осознает. Вроде того. Дело не только в синих проклятых глазах и белых волосах, хотя это определенно весомый фактор. Есть что-то и в лице тоже, не считая того, что это не полностью верно… Но в данный момент это здесь ни к селу ни к городу. — Интересно, — ее кузен слегка хмыкает, все еще пристально изучая Шики, склоняя набок голову, как птица. — …На самом деле не выглядит так, словно что-то отличается от обычного состояния твоих глаз. Маленькая девочка беспомощно пожимает плечами. Она сама не совсем понимает тоже. Но в тот же момент, как Шики надела ту первую пару рабочих очков и поняла, что линии реально было возможно убрать, это стало всей подсказкой, что ей была нужна, чтобы найти свое собственное решение. Можно было заставить линии исчезнуть. Можно было заставить линии исчезнуть! Шики в то же мгновение знала, что ей было нужно научиться, как это делать, до того она от всего этого чокнется. Не имело значения, что клан Годжо согласен создавать ей эти специализированные очки — очки можно слишком легко сломать. Коль скоро это вообще возможно — заставить линии убраться… если бы только Шики смогла выяснить как… — Можешь снова активировать технику? Заставить линии опять появиться? Шики моргает в ту же секунду и говорит: — Сделано. — …Ага, это правда вообще никак внешне не отличается, — Сатору-ониичан щурится на нее, потом смеется. — Поразительно! Я никогда раньше не слышал, что подобное возможно для Шести Глаз. Маленькая девочка беспомощно пожимает плечами. — Потому что… это не Шесть Глаз? — …Мне скоро нужно будет инициировать вмешательство, думаю, ты провела слишком много времени в окружении старейшин. — Она честно не может сказать, шутит ли ее кузен. Наверное, нет? Это же Сатору-ониичан. Шики принимает стратегическое решение промолчать об этом Киёхире-сэнсэю. — Так как это работает? Я не вижу никаких флуктуаций в твоей проклятой энергии, и ничего в токе твоих глаз вообще не поменялось. Как ей это объяснить? Шики в конце концов выяснила, как прекратить видеть красные линии самой по себе, использую специальные очки как нечто вроде вспомогательного инструмента. Она начала с посещения клановых мастеровых, и она узнала, что на очках не были начертаны подавляющие или нарушающие печати или что-либо в таком духе. Шики не вполне поняла замысловатые объяснения, но она поняла одну вещь: дело было не столько в проклятой энергии, сколько оно было в восприятии. Потому будет немного подменой понятий говорить, что линии исчезли… потому что в действительности это откровенная неправда. Немного сложно правильно обернуть это в слова, но что-то в Шики всегда знало, что было невозможно действительно заставить линии исчезнуть. Оттого она была так убеждена, что это будет чем-то, с чем ей придется научиться жить, видя всю свою оставшуюся жизнь. Она скидывает это на некий необъяснимый аспект касательно «внутреннего понимания техник». С учетом вышесказанного: линии не исчезли. Линии никогда не исчезнут на самом деле. Но до тех пор, пока Шики изменяет свое восприятие, до тех пор, пока она правильно сдвигает свой фокус… тогда становится возможным изменить свое поле зрения так, чтобы она могла не видеть некоторые вещи. Вроде жутких красных линий, например. …Это немножечко неудобно и требует привычки, но это работает. И оглядываясь назад, во всем становится прекрасно виден смысл! Когда человек смотрит на что-то своими глазами, он реально это видит лишь тогда, когда он на этом фокусируется. Если он активно на чем-то не фокусируется, тогда сознание может полностью это проигнорировать. И по сути это то же самое, как не видеть что-то вообще. Как это работает? — Через изменение моего восприятия, — наверное, лучший способ сказать это. Шики решительно кивает и уточняет, добавляя: — Я делаю это, меняя точку фокуса. Долгий миг тишины. — …Прости, но я просто должен спросить, — Сатору-ониичан медленно говорит, — ты, случайно, не получала никаких заметок про то, как надо объяснять вещи, от Сёко, пока я не смотрел? Потому сейчас ощущалось практически так же, как одно из объяснений Сёко про ее обратную проклятую технику. Сёко как пример не используй, кстати, она ужасный пример. — Ум… — Шики теряется. Может, ей следует попробовать упростить свое объяснение, как она заставляет красные линии «исчезнуть»? — Я просто максимально их игнорирую? …Ладно, возможно, это было немного слишком просто. Сатору-ониичан, наверное, тоже так думает, если то, как он впечатывает ладонь в свой лоб, что-то означает. — …Окей. Окей! Тогда продолжаем. Шики морщится: — Прости. — Да, не волнуйся об этом, — ее кузен отмахивается от нее. — Я так догадываюсь, это, наверное, в любом случае бы со мной не сработало, раз это звучит так, словно ты… намеренно ограничиваешь свое восприятие каким-то образом? А Шесть Глаз как раз про то, чтобы видеть всё и всё время, так что. — Звучит очень утомительно. — Так и есть! Почему я и ношу вот это, — Сатору-ониичан поднимает свои солнечные очки. — Однако я рад, что ты нашла свое собственное решение. А кто еще знает о твоем новом прорыве?.. Ты хоть кому-то уже говорила? Шики открывает рот, чтобы сказать «да», но останавливается. …А она кому-то говорила? Она была весьма поглощена тем, как прекратить видеть красные линии повсюду, эти последние несколько дней. Помимо этого она также любопытничала насчет того пальца особого ранга, и потому она занялась просмотром записей по Рёмэн Сукуне. И все это поверх ее регулярных тренировок. Сказала ли она Киёхире-сэнсэю о своем открытии? … Когда-то она ведь точно сказала, да? — … — Ха! Мы маленькие вороны, да? — Сатору-ониичан над ней смеется. Шики пригибает голову. — Оуу, ты дуешься? Не волнуйся, ты все равно моя любимая маленькая кузина, с тенденцией к забывчивости и все такое. Юная девочка издает тихое «хмф» на его подколы, сражаясь с невольной улыбкой. . . Неделей позже того, как становится известно, что Шики способна контролировать красные линии в своем поле зрения («Почему я последний, кто об узнает об этом? Мы буквально под одной крышей живем!» — «Простите, Киёхира-сэнсэй».), ей наконец дают разрешение покинуть поместье клана Годжо. Не свободно, но больше не так жестко ограниченно, как ранее. Шики довольна — она наконец сможет проведать Кенто-оджичана, как он проведывал ее! Киёхира-сэнсэй доволен меньше. — Это все еще слишком опасно, — он настаивает. Высокий мужчина скрещивает руки на груди, смирившийся. — …Для протокола: я это не одобряю. Постарайся там беречься, хорошо? И слушай первый уровень, сопровождающий тебя. — Да, Киёхира-сэнсэй, — Шики терпеливо говорит. Она зарабатывает прищуренный взгляд суженных глаз от вышеупомянутого мужчины. — …Я знаю, что ты, возможно, не в лучших отношениях с Исао, но он достаточно приличный как маг. Помимо личностных характеристик. Он будет слушаться приказов старейшин и серьезно присматривать за тобой. Маленькая девочка моргает: — Кто такой Исао-сан? Киёхира-сэнсэй награждает ее взглядом. — Ты меня разыгрываешь? «Годжо Исао». Имя тебе ни о чем не напоминает? Ты сломала его фамильный меч, девчонка. …Ох. Точно, Шики помнит его. Годжо Исао был человек, который держал Шики под прицелом кончика меча, в первый раз как ее привели старейшинам из-за ее глаз. Ложь, заявлял он. Он также уничижительно отзывался о ее родителях. А потом Шики сломала его меч. — Я помню его, — она кивает. — …И теперь я не уверен, к лучшему это или нет, — Киёхира-сэнсэй бурчит себе под нос. Затем вздыхает: — Беги давай, маленькое ты наказание, и держись подальше от неприятностей. Боги знают число бардаков, в которые Сатору-ониичан влипал ребенком. Не следуй его примеру, пожалуйста. Шики мычит. Наверное, есть некоторое число историй, скрытых за многострадальным тоном Киёхиры-сэнсэя, но она спросит об этом позже. — Спасибо за совет и беспокойство, Киёхира-сэнсэй, — отвечает она. Но по какой-то причине это заставляет черты мужчины омрачиться, и Киёхира-сэнсэй смотрит на нее с яростным негодованием. — Убирайся прочь сейчас же. Прочь! Пряча свое смятение, Шики вежливо кланяется в дверях. — Я тогда пойду. …Она не может как следует разобрать, каков приглушенный ответ мужчины, поскольку двери за ней сдвигаются и захлопываются, хотя звучит это подозрительно похоже на «катись». Шики не уверена, почему Киёхира-сэнсэй столь сварлив и раздражен ее выходом — не то чтобы он был особенно счастлив иметь живущего под боком ребенка, верно? Разве он не должен быть рад, что Шики покидает дом на день? Она была ему натурально навязана старейшинами, как-никак, и еще был инцидент с Сатору-ониичаном в начале. Пусть Киёхира-сэнсэй и определенно мягче с ней, чем поначалу был, все еще… — Ои, ты там. Шики останавливается на резкий окрик, адресованный ей. Мужчина смутно знакомый, с этим его тонким бледным лицом и светло-коричневыми волосами. Хотя Шики с ним больше ни разу не контактировала с той самой судьбоносной встречи, вспомнить его довольно просто, особенно с беседой с Киёхирой-сэнсэем, что все еще свежа в ее мозгу. Меч, что у мужчины на бедре, однако, определенно другой, чем тот, который Шики ранее сломала. — Привет, Исао-сан, — она приветствует любезно. Годжо Исао улыбается — или кривится, немного сложно определить. Хотя выражение быстро стирается с его лица. — …Приветствую благословенное дитя. Я буду сопровождать вас во время твоей поездки на пределы поместья сегодня. В противовес тому, что Шики помнит об этом мужчине, Исао-сан не принимает ее активно в штыки, когда они выравнивают друг с другом шаг, даже несмотря на то, что ясно, что ему не очень удобно в ее присутствии. Что вызывает вопрос, почему он был ее сопровождающим. Шики сильно сомневается, что старейшины клана Годжо могли бы не знать об… этом. Что заставило их думать, что будет хорошей идеей сделать назначенным в свиту Шики Исао-сана на ее выход? Первый отрезок пути в машине прошел в полной тишине. Шики это не волнует. Не то чтобы ей было что сказать Исао-сану в любом случае. Но сам мужчина, кажется, выглядит иначе, пальцы выстукивают беспорядочный ритм по его колену, пока он наконец не решается нарушить тишину. — Разве ты сейчас не в состоянии контролировать свою технику? — Исао-сан смотрит на Шики с пассажирского сидения. — Так почему твои глаза по-прежнему такие? «Такие», возможно, относится к тому, как Шикины глаза остаются дьявольски, жутко-синими несмотря на то, что ее техника «неактивна», вместо того, чтобы вернуться к нормальному коричневому, какими они однажды были. Простой ответ на это — потому что смена ее перспективы, очевидно, не влияет на состояние ее глаз, раз они единственное, что меняют, это ее ментальное восприятие. Но должна ли она человеку вроде Исао-сана какие-либо ответы? Маг тяжело вздыхает, когда она упорно игнорирует его. — …Смотри. Я бы предпочел, чтобы ты не держала на меня зла просто за то, что я озвучил свое личное мнение. Твои глаза могли оказаться чем-то подлинным, но мы имели прецеденты, когда всякие клановые пытались подделать проклятые техники для почестей и престижа. Учитывая, насколько Тобиумэ уже были в разрухе, можно ли меня правда винить за то, что я пришел к наиболее рациональному выводу? — Вам не нужно объясняться передо мной, Исао-сан. — Пусть это правда, что Шики не в восторге от этого человека, она и не держит на него зла тоже. Проще говоря, он слишком безразличен ей, чтобы держать на него зло. Шики буквально забыла его имя… даже если и не поступки. — Нет, я думаю, мне нужно, — все равно надавливает он. — Вы ведь проходили это уже на твоих уроках тоже. Кровь и род важны в мире магов, из-за проклятых техник, которые они несут. Но потенциал — это только он и есть: потенциал. Если ребенок не рожден с проклятой техникой или достаточной проклятой энергией, тогда это позор, но с этим ничего нельзя поделать. — Имеете в виду? — Я имею в виду… Я приношу извинения за мой дурной выбор слов в тот день, если это причина холодного приема. И я признаю, что, возможно, я мог немного переборщить в использовании Зеркального Клинка. — Исао-сан кривится на упоминание своего сломанного меча. …Точно, разве это была не наследная реликвия или вроде того? — Но я искренне надеюсь, что ты понимаешь: клан Годжо — магический клан, — он собирается и вновь продолжает. — Маги существуют, чтобы сражаться с проклятьями. Те, кто не имеют сил или способностей, ни за что не должны оказываться на той позиции, на которой им придется в один день сразиться с проклятьями. Да, дети с проклятыми техниками ценятся и обожаются больше тех, что без… но чего хорошего в почестях и престиже, если это построено на лжи? Все, во что это выльется — это смертный приговор. Есть что-то искреннее и откровенное в голосе Исао-сана в этот момент. По-своему, но ясно, что он лишь делал то, что считал правильным. Те, кто со способностями, должны сражаться, а те, кто без способности — не должны. Четко и ясно. Он не думал, что Шикины проклятые глаза были настоящими, и потому он неистово противостоял уговорам Имы-сан, основываясь на своем понимании происходящего. Но даже так он все равно кое в чем ошибся. — Исао-сан, — говорит Шики. — Мне правда все равно. И это истинная правда: Шики не заботит, верит или нет кто-то, что ее глаза правда или подделка. Ее не заботит, новая ли это могущественная техника или жалкая тень клановых драгоценных Шести Глаз. Шики не заботят никакие игры власть предержащих или столкновения идеалов среди взрослых, что происходят прямо у нее над головой. Она просто хочет силы, чтобы быть способной стоять на своих двоих ногах, и не быть обузой для Кенто-оджичана. Или же Сатору-ониичана. …Вот и всё. Исао-сан пусто пялится на нее долгое мгновение, прежде чем издать небольшой смешок. — Ясно, — он качает головой с легкой улыбкой. — Возможно, это может быть даже к лучшему в таком случае. Я не думаю, что ты была… Внезапно мужчина обрывает сам себя, выпрямляясь на своем сидении. Глаза Исао-сана сужаются, когда он разворачивается: — Шики… Оглушительный бум, и весь мир вокруг них сотрясается. На рефлексах Шики захлопывает глаза от ослепляющей вспышки света, подняв руки в запоздалой тщетной попытке защититься, когда ее всем телом швыряет в воздух, посреди везде летящей шрапнели… Но боли нет совсем. Вместо этого есть только ощущение мозолистой руки, крепко сжимающей ее за запястье, в то время как осколки сломанных стекла и металла безвредно соскальзывают нее. — Взрыв, серьезно? Вообще никакой оригинальности, — голос Исао-сана остается спокойным, даже несмотря на разрушения. В его словах нет ни капли шока, просто смутное чувство раздражения. — А, можешь открывать глаза, все нормально. Не беспокойся, все будет хорошо. С сердцем, бухающим в грудной клетке, Шики медленно снова открывает глаза. Это… это полный хаос. Машина потеряна полностью, совершенно вдребезги, и есть даже небольшой огонь посередине пустой горной дороги. Но почему-то Шики стоит посреди всего этого целиком невредимая. Избежать шрапнели должно было быть невозможным, так неожиданно и в упор, но по какой-то причине Шики не получила даже единственной царапины на своем теле. То же самое относилось к их шоферу, с огромными глазами и трясущемуся… И молодой шофер оступается, когда Исао-сан отпускает свою хватку на его плече и напутствует его легким толчком в Шикином направлении. — Моя проклятая техника называется Флуктуация, — Исао-сан говорит громко, повысив голос. Ясно, что он не к Шики обращается этими словами, фокусируясь на слишком неподвижном окружении. — Это не Бесконечность, но все равно позволяет мне сводить на нет большую часть видов физического урона. Я достигаю этого, контролируя коэффициент трения всего в своем диапазоне. Связующая клятва, осознает Шики. Исао-сан использует связующую клятву раскрытия своей техники врагу, что увеличит силу и эффективность его собственной проклятой техники. — Вы довольно-таки дерзкие, пытаться устроить такое открытое покушение. Итак, как много вам заплатили? Могу прямо сейчас сказать, что этого не… Бах. Бах. Бах. Выстрелы звучат громко; три в быстрой последовательности, один за другим. Шики слегка подскакивает, как и горемычный шофер рядом с нею, который буквально подпрыгивает от звука. Но Исао-сан просто складывает перед собой руки, стоя перед ними как недвижная стена, несмотря на тонкость его телосложения. В воздухе перед мужчиной странная рябь, сопровождаемая всплеском в его проклятой энергии, и затем пули просто… тают в ничто. Буквально. — Выкрутил на максимум сопротивление воздуха, — это всё, что легко поясняет Исао-сан в звенящей тишине. — Пули и клинки бессмысленны против меня, вы видите. Это всё, что у вас было? Ответом на его вопрос становится другой дождь из пуль. Разве что в этот раз это сплошная очередь, что звучит как пулемет. Исао-сан цокает языком, и воздух за ним начинает мерцать еще раз, расширяясь до щита, прикрывающего их троих от кажущимся бесконечным огня выстрелов. — Стойте здесь, — он коротко говорит. Исао-сан бросает на землю талисман перед Шики и шофером, и странные печати бегут и мгновенно вычерчиваются в круглую формацию вокруг них, пока бумажная печать сгорает. — Не пересекайте границу, или моя проклятая техника больше не сможет вас защитить. Это займет один момент. Как только это было сказано, проклятая энергия Исао-сана резко возрастает, и он двигается. Он быстр, нечеловечески — почти так быстр, как Киёхира-сэнсэй для Шикиных глаз. Мужчина ринулся прямо к источнику огня без какого бы то ни было колебания, исчезая где-то за линией деревьев прямо после границы дорожного полотна. — В-Все будет хорошо, — говорит шофер в отсутствие Исао-сана. Голос совсем молодого человека слегка трясется, и он улыбается Шики дрожащей улыбкой, несмотря на свой очевидный страх. — Исао-сама сильный. С нами все будет хорошо. …Он пытается ее приободрить? Шики не… она была в замешательстве, определенно, но почему-то страх в нее пока что не вцепился как следует. Определенно, она может ощущать частое тук-тук-тук своего сердцебиения от того, что оказалась посреди взрыва только вот что. Но помимо этого, она не чувствует, будто на нее особенно подействовал внезапный оборот, который приняла поездка на машине. Потому что Исао-сан сработал быстро и защитил ее. …Шики не знает, что об этом думать. Вне зависимости от сумбурности ее мыслей, Исао-сан свое слово держит и возвращается спустя долгое время. Глаза Шики не могут не уловить, как обыденно он взмахивает своим клинком, очищая его от багровых пятен, прежде чем скользнуть им обратно в ножны на бедре. Годжо Исао обыденно идет к ним обратно совершенно беззаботным, неторопливым шагом. — Там их было трое. Один был действительно искусный пользователь шикигами — не то чтобы это им помогло в итоге, — Исао-сан качает головой. — Теперь, когда с этим закончили… Я полагаю, машина полностью всё, но смысла нет стоять здесь вот так. Я сделаю звонок и… Внезапно мужчина останавливается и застывает, всего в нескольких шагах перед Шики и молодым шофером. Странное выражение мелькает на лице Исао-сана, но трудно понять, что это именно. По необъяснимым причинам холодок дурного предчувствия сбегает по всей длине Шикиной спины. — …Исао-сан? Какой-то молчаливый миг мужчина смотрит прямо на нее, его рот медленно открывается и закрывается без звука. Затем, без каких-либо предупреждений или спецэффектов, голова Исао-сана падает с его шеи со зрелищным взрывом красного, ударяясь об землю в кровавую грязь и подпрыгивает раз, дважды, трижды, прежде чем наконец подкатиться и остановиться у Шикиных ног. Примечания в конце главы Я получила несколько вопросов касательно планов в этом фике на Сукуну, с самого начала выкладки, с первой же главы. Это не прямой ответ на них всех, но по меньшей мере тема немного соотносится! … И возможно поднимает еще больше вопросов тоже. Не беспокойтесь, Шики тоже сконфужена. Вещь с «приспособлением чьего-то восприятия для игнорирования линий смерти» более-менее основана на том, как контролирует свои Мистические Глаза Рёги Шики. Типа того. Техника Годжо Исао основана на способности Сэйке Таромару из Тоару-верса. Что-то в неком математический аспекте этого, и то, как можно буквально заставить вещи замереть на месте, манипулируя коэффициентом трения, заставило меня подумать, что будет уместно сделать такую проклятую технику в клане Годжо, учитывая Бесконечность. Технически мы все равно покинули поместье клана Годжо в этой главе, даже если это случилось к самому концу. (Барабанная дробь) Для новых уведомлений и экстра лакомых кусочков/AU чекайте мой Tumblr!