Zenith of stars/Зенит звезд

Нанами Кенто было шесть лет, когда его старшая сестра повстречалась с Годжо Аратой. Их родители оба умерли, когда они были совсем юными. Вскорости после этого брат с сестрой остались на попечении своих дедушки с бабушкой, и хотя их бабушка с дедушкой были к ним добры, пока были живы, зачастую они оказывались… забывчивыми. Что в свою очередь означало, что Нанами Шизука, будучи старше Кенто на добрый десяток лет, естественным образом взвалила на свои плечи много такого рода обязанностей, которых скорее больше ждешь от опекуна или материнской фигуры. Временами Кенто оглядывается на всё это назад и думает, не вышла ли Шизука замуж в столь поразительно молодом возрасте для того, чтобы наконец появился кто-то, кто позаботится и о ней самой. …Благо Годжо Арата не был плохим человеком. С ним его сестра была… счастлива. Встреча Араты с Шизукой была результатом случайной встречи, хоть и не особенно уникальной. Маги спасают простых граждан от проклятий постоянно, каждый день, никем не замечаемые. Хотя сам Годжо Арата технически магом не был, мужчина рос в магическом клане… и его размытое видение позволило ему заметить подозрительное темное облако, зависшее над открытым балконом, и поспешно оттащить симпатичную молодую девушку назад, не дав ей пройти под ним, как раз вовремя. Цветочный горшок упал прямо перед Шизукой, чиркнув ее по носу и разлетаясь в массу земли и осколков на тротуаре. Если бы Арата промедлил хотя бы на секунду, он бы угодил ей в голову. Кенто никогда не забудет яростный скрипучий крик того безобразного паукоподобного проклятья, ту чирикающую какофонию из воплей и глумливого хохота, которые заставили его волосы подняться дыбом. И так прошло «введение» Нанами Кенто в мир джуджуцу. …Довольно безобидно, если говорить о подобного рода введениях. Арата не замедлил утащить их после подальше от места действия, и немногим позже этого на сцене уже были Окна. Команда строго одетых мужчин и женщин в деловых костюмах начали работать без единого слова, споро опустив Завесу и перекрыв всю улицу с хорошо отработанной эффективностью. Арата, заметив, что Кенто был способен разглядеть проклятье ранее, терпеливо потратил время на то, чтобы объяснить все парочке из брата и сестры, когда всё закончилось. Проклятые духи — причина подавляющего большинства случаев необъяснимых смертей и исчезновений по всему миру. Несмотря на всю серьезность темы, он и Шизука неплохо поладили. Он оказался впечатлен выдержкой Шизуки и ее решимостью позаботиться о младшем брате, а Шизука была завоевана педантичностью и неявной заботе даже об обычных незнакомцах. И он спас ее. Они обменялись контактными данными на случай, если произойдет что-то еще, одно перетекло в другое, и… Остальное было делом времени, так сказать. Когда Нанами Кенто исполнилось семь лет, его новоиспеченный зять тихонечко отвел его в сторонку и сказал ему, что мир проклятий опасен. Что решение стать магом не то, которое стоит легко принимать. Даже если Кенто намеревание стать магом в будущем, то это будет решением, которое он примет тогда, когда будет старше и будет осознавать последствия. Нанами Шики в этом году семь. …Шики семь лет, и она только что убила проклятье первого уровня. Кенто хочется кричать. В отличие от времени, когда ему было только семь, Кенто теперь осознает, что влечет за собой работа мага. И он знал, что Шикина новая вариация проклятых глаз была предметом интереса клана Годжо, что это будет означать, что у нее не будет выбора, кроме как в будущем стать магом, но почему-то он все равно не думал… он не ожидал… Когда это произошло? Как? Даже несмотря на то, что клан Годжо ее уже натаскивал в магических навыках… какая-то часть него наивно думала, что этот день настанет когда-то в далеком будущем. Это было только неизбежно, учитывая ее проклятую технику — ее глаза — но он надеялся, что пройдет больше времени. Если бы Кенто смог выпуститься и сделать себе имя как состоявшийся, хорошо зарекомендовавший себя маг, тогда бы он смог подать заявку на установление опеки над Шики. Он поддержал бы ее и помог ей, если бы она сама решила стать магом, когда она бы подросла, но… Но прямо сейчас Шики семилетний ребенок. И клан Годжо не видит ничего такого, отправляя ее убивать проклятий. Часть Кенто всегда будет помнить Шики, какой она была до того несчастного случая, что забрал жизни и Нанами Шизуки, и Нанами Араты. Его дорогая сестра и зять. Ее родители. Шики всегда была тихой девочкой, задолго до этого инцидента, но еще она была милой, заботливой девочкой. Оджичан, оджичан, звала она, тяня его за рукав. Кен-джичан. Поиграй со мной? …Что клан Годжо с ней сделал, чтобы превратить в кого-то, кто и глазом не моргнёт, убивая проклятого бога? … Кенто все еще помнит день, когда она родилась. Он помнит, как сидел в стерильном коридоре, сжимая руки между собой так сильно, что его костяшки были белыми. Его уши наполнялись звуками Аратиных беспокойных шагов вперед и назад. Шизука кричала, и… Это были тяжелые роды. Доктора даже почти что объявили Шики мертворожденной. Они были так осторожны, заботясь об этом нежном, хрупком ребенке в те далекие дни. Девочка, которая напоминала больше не новорожденного ребенка, а скорее безжизненную куклу в своей колыбельке. Арата безустанно разыскивал доктора за доктором в одной больнице за другой. Шизуку охватывало большее отчаяние, заставляя ее прибегнуть даже к посещению храмов каждый день, чтобы горячечно молиться за их дочь… Благо Шикино здоровье наконец поправилось. Все они выдохнули с облегчением. Кенто был так рад наконец увидеть розовый румянец, расцветающий на ее щеках. А затем маленькая малышка научилась садиться, ползать, улыбаться и смеяться, и… и… И Кенто больше не знает, что ему делать. Шизука и Арата оба мертвы. С деньгами было туговато, и они искали новое жилище, и… никто даже не подозревал, что все здание так внезапно рухнет само по себе, без какого бы то ни было предупреждения. Контора арендодателя обанкротилась от судебных исков. Потом были присланы Окна в поисках следов происков проклятий, и чудом из чудес — из-под завалов была выкопана Шики, окровавленной и бессознательной. Но живой. …Пускай даже она продолжала оставаться без сознания после этого целый год. Бессознательной, но живой, и Кенто цеплялся за ниточку надежды изо всех своих сил. Затем в один день Шики снова очнулась. С проклятыми глазами. …И с того момента все начало раскручиваться, выходя из-под контроля. Кенто знает, что у его племянницы хорошая голова на плечах, несмотря на юный возраст. Он знает, что она пробудила могущественную проклятую технику. Он знает, что она только что убила проклятого бога. Но даже так, каждый раз, когда Кенто смотрит на Шики, он не может не вспомнить вид той чересчур бледной, слишком тонкой маленькой девочки, спящей в больничной кровати. Это преследует его — ужасает его. Со смертью и его сестры, и его зятя обоих, забота о ней теперь за Кенто, и… это грандиозная задача, которую он пока заваливает довольно жалким образом. Не окажись Годжо Сатору в его старшеклассниках в Магическом Техникуме, Кенто сомневается, что он даже смог бы найти Шики, не ранее того, как минуло бы еще добрых несколько месяцев, и… Он не знает, что делать. Он не знает, что делать. Кенто хочет защитить ее, но…что вообще он может сделать, против бескомпромиссных мощи и влияния клана Годжо? И даже не считая этого, когда тот проклятый бог напал на них, это Шики была той, кто нейтрализовал его проклятую технику. Это Шики была той, кто мягко улыбнулся и сказал: «Всё будет в порядке, Кен-джичан» — и это чуть не разбило ему сердце. Шики отвернулась от него. Затем пошла и убила бога. …Бога. Его маленькая племянница просто… она просто пошла и убила проклятого бога, первоуровневого проклятого духа! Кенто не был слепцом и видел то, что повлечет это за собой, как клан Годжо отреагирует, узнав об этом, что они сделают… Кенто втягивает воздух в глубоком, дрожащем вдохе. Он чувствует потерянность в пространстве. Головокружение. — Ты в порядке? — Я… Нет. Он не в порядке. Хаибара мертв, а Шики… Кенто больше не знает, что делать с Шики. Он хочет, чтобы она была в безопасности, но нет шансов, что она останется в безопасности, не после всего этого. Не после того, как она столь непринужденно убила проклятье первого уровня, и он содрогается от одной только мысли о том, что это означает для ее будущего. Кенто в курсе всех видов миссий, на которые посылают Годжо и Гето, как единственных особых уровней школы. И такими темпами это лишь вопрос времени, прежде чем Шики будет вынуждена пойти по их стопам. Он вспоминает, как однажды подумал, в момент жестокого отчаяния: «Почему мы не можем просто оставить теперь все на них?» Мысленная картина уверенного, неостановимого Годжо Сатору внезапно сменилась Шики. Тихой и одинокой, с пустыми глазами, которыми смотрят на мир только для того, чтобы перед ними не предстало ничего, кроме смерти. …Внезапно стало трудно глотать. Даже вздохнуть. — Эй. Эй! Нанами, оставайся со мной, — голос Гето резко зазвучал рядом с его ухом. — Ты в… Как ты себя сейчас чувствуешь? Надо, чтобы я позвал Сёко? Кенто резко мотает головой. В его желудке вскипает тошнота, жжет, и что-то горит в задней части его горла. Среди клана Годжо и проклятий кажется, словно он теряет Шики, не важно, как сильно он старается ее удержать. Потому что этого недостаточно, Кенто теперь наконец осознаёт это, и это… ужасает. Ужасает, во что клан Годжо превращает ее. Нанами Кенто страшится того, что в один день он посмотрит на Шики и обнаружит, что она совершенно, целиком неузнаваема. Что же я собираюсь делать? . . Сугуру бережно держит руку на спине его бледнолицего младшеклассника, бдительно следя за младшим подростком. Нанами медленно вновь обретает контроль над дыханием, и больше не выглядит так, словно его вот-вот вывернет наизнанку, но атмосферу изможденности, витающую над ним, невозможно отрицать. Он выглядит осунувшимся. Усталым. Учитывая тот полнейший песец, которым обернулась их последняя миссия… Сугуру не был удивлен. Подросток сжимает зубы, тщательным образом приглушая свою злость. Раздражение полыхает внутри него при виде его младшеклассника таким. Сугуру никогда не видел, чтобы Нанами выглядел настолько разбитым, и он… …Еще он никогда не думал, что однажды он будет тем, кто осторожно натянет белую простыню на изувеченный труп одного из своих соучеников. Хаибара мертв. Хаибара. Мертв. Два слова не вяжутся друг с другом, потому что Хибара яркий, жизнерадостный и вечно оптимистичный. Вечно улыбающийся. Ничто не могло его расстроить надолго. Видеть его таким холодным и неподвижным… это… Неправильно. Неправильно, неправильно, неправильно. Это все неправильно. Всё — неправильно. Если бы Нанамина племянница спонтанно не решила заскочить на Нанамину миссию… тогда бы Сугуру остался пялиться на два трупа вместо одного? Он даже думать об этом не хочет. … С той самой проваленной миссии с Аманаи Рико… Сугуру был не в состоянии выкинуть это из головы. Не Убийцу Магов, но людей, тех из Ассоциации Сосуда Времени, которые наняли киллера, чтобы убить юную школьницу. Почему-то разум Сугуру продолжает возвращать его к сцене, как он вошел в то складское помещение. Сатору, сжимающий окровавленный труп Аманаи в своих руках с пустым, отстраненным выражением на лице. И, везде вокруг него, непрекращающиеся аплодисменты. Они улыбались, вспоминает Сугуру. Хлопали. Потому что Аманаи была мертва, прямо как они и хотели. …Гето Сугуру всегда знал, что люди несовершенны. Храбрость и трусость, доброта и жестокость. Нельзя взять и выбрать, что спасать, поскольку это так не работает. Маг полностью посвящает себя благородному делу спасения жизней других. Вот и всё. Причина, по которой мир джуджуцу вообще существует, это защищать тех, кто не способен использовать джуджуцу. Это долг сильных, прикрывать и защищать тех, кто слаб. И все же… (Смех. Аплодисменты. Те проклятые аплодисменты…!) Не колеблись, думает он про себя. Ты знал, во что ввязывался, когда выбрал стать магом, Сугуру. Изгнать — и поглотить. Изгнать — и поглотить. Изгнать — и поглотить… Он вспоминает свой недавний разговор с Цукумо, единственным другим особым уровнем помимо него и Сатору. Сугуру признался в своих мыслях женщине. Каково было чувствовать, что значимость других людей, не-магов, оказалась поколебленной. Шаткой. Ценность слабых и уродство слабых. Он не мог никак себя заставить ни принять этого, ни отвергнуть. …Часть его разума вопит ему, что это неправильно, уже даже то, что он колеблется на этот счет. Жизнь ценна. Жизнь ценна, и потому ее следует защищать. Точка. Над чем тут еще колебаться? (Аплодисменты, смех, аплодисменты, смех…) Всеобщий покой построен на боли и крови магов. …И труп Хаибары только что добавился в копилку. Это… — Кен-джичан? Кен-джичан, ты в…? Сугуру опешивает, резко выброшенный из своих тяжких дум внезапным, неожиданным звуком детского голоса. Голубые глаза моргают на него в ответ, темные и бездонные. Читать эмоции по проклятым глазам тяжело, но Сугуру достаточно был подле Сатору, чтобы поближе узнать, как читать скрытые знаки выражений на лице и языка тела; у маленькой Шики легко улавливается очевидное удивление. — А… здравствуйте, Гето-сан, — юная девочка вежливо приветствует, дополняя коротким поклоном. — Здравствуй и ты, Шики-чан. — Это никогда не преминёт сбить с толку — Шикина внешность довольно-таки буквально миниатюрная женская версия Годжо Сатору. Однако также эти двое совершенно разные в плане их поведения, до смешного. Как-никак, за Сатору никогда не замечалось такого колеблющегося, тихого взгляда на лице, как тот, что написан сейчас у Шики. Маленькая девочка прикусывает губу, кидая взгляд в сторону Нанами, и… Ох. …И точно. Шики заскочила на Нанамину миссию, а еще оказалась, весьма вероятно, единственной причиной, по которой Нанами вообще вернулся назад живым. Если отчеты были правдой, она была тем, кто в конечном счете изгнал проклятый дух. Сугуру не возникало проблем с тем, чтобы в это поверить. Это та же самая девочка, которую он и Сатору нашли сидящей в луже крови, держащей хренову отрубленную голову в своих руках. А всё ради чего? …Годжо Шики учится, чтобы стать магов, чтобы однажды она могла сама брать миссии и изгонять проклятия. Прямо как он и Сатору. Но это… Это неправильно. Неправильно, как только никто этого не понимает? Маленькая девочка буквально семи лет отроду, и ее клан взращивает ее, чтобы сражаться с проклятьями…! А всё ради чего?! (Аплодисменты, смех, аплОДисмЕнтЫ, смЕХ…) У Сугуру по крайней мере был выбор, тогда, когда он принял решение пойти в Токийский Магический. Если так на Шики посмотреть… маленькая девочка не кажется этим взволнованной ни в малейшей степени. Выражение ее лица мягкое и обеспокоенное, но ясно, что она беспокоится за Нанами, а не за себя. Она… она ведет себя так, словно все нормально, и возможно, это самая тревожная вещь из этого всего. Даже Сатору не уловил, что с ее ситуацией вообще было что-то не так, но… Сугуру внезапно ударяет неприятное напоминание, что то, каким образом в данное время обращается клан Годжо с Шики, возможно, прямое отражение собственного детства Сатору. …Его сейчас стошнит. … Экзорцизм есть бесконечный марафон. Здесь нет финишной черты, и одно лишь направление — вперед. Путь выстлан кровью и размечен трупами. … Что-то надо менять. . . Годжо Дайсаку знал, что приближаются изменения, уже давно, с тех самых пор, как родился Годжо Сатору. Шесть глаз. Бесконечность. И Сатору определенно не разочаровал тот мириад надежд, что возлагали на него. Мальчик быстро показал себя как гения, как вундеркинда. Он преуспевал на всех своих занятиях, и Мунэёши так гордился своим сыном в те дни. Идеальный наследник, которому суждено вести клан Годжо вперед в новую эру к еще большим высотам… Но это было до того, как в Сатору проснулся, эм… бунтарский дух, скажем мягко. …Это было нормально. Каждый ребенок в какой-то момент проходит через свой бунтарский период. Только время покажет, был ли его бунтарский дух временным, или чем-то, что Сатору пронесет с собой до самого конца. Дайсаку не терпелось увидеть, каково же будет его итоговое решение. Однако это не означало, что бунтарство было той чертой, которую он собирался подпитать у маленькой Шики. (Одного Годжо Сатору уже более чем достаточно.) В отличие от Сатору, Шики оказалась совершенно нежданным сюрпризом. Не неприятным, во всех отношениях, но определенно нежданным. Новые проклятые глаза; а явлением это было редким. Последний описанный случай новых проклятых глаз в клановой истории датировался периодом Муромачи порядка шести сотен лет назад. Это был молодой человек с глазами, которые позволяли ему читать «историю» проклятых предметов, что-то наподобие психометрии, говоря современным языком. Данная конкретная способность была крайне полезна для клановых исторических записей и для каталогизации незнакомых проклятых артефактов, равно как и для незначительных детективных расследований. Вышеупомянутый человек был сыном в главной семье. Однако прослеживание его фамильного древа показало интересные результаты по материнской линии. Бабка его матери была дочерью из побочной ветви. Побочной ветви, которая, после долгих лет борьбы, в итоге сумела выделиться в собственный отдельный дом и которой было даровано имя Тобиумэ. Была определенная счастливая случайность в том, что та же линия крови опять принесла клану новые проклятые глаза. Возможно, настало время устраивать так, чтобы пару-другую девушек Тобиумэ усердно обхаживали дети из главной семьи? Годжо Иму, может статься? Има все еще оставалась молодой и подходящего для вынашивания детей возраста. Покорная женщина, которая относилась к своим старшим с послушанием и умела следить за языком. Правда, совершила Има несколько ошибок, пока заботилась о своей собственной племяннице, но Дайсаку был не совсем уж безжалостен. В конце концов, ошибки те были совершены из-за девочкиного чрезмерно нетерпеливого желания увидеть то, как ее ветвь снова восстанет из безвестности. Так что если бы она лишилась своего статуса главы ветви и была низведена до положения домохозяйки, каковое ей больше подходило, тогда, возможно… …Ба, вы только посмотрите на него, вот так вот планировать и замышлять! Дайсаку качает головой и выпрямляет спину, сидя на своем месте, со вздохом. Нет. Подобное вмешательство необязательно, напоминает он себе. Наибольшее, что он сделает, это вбросит по этому поводу небрежное предложение мимоходом, да так и оставит. Старый пень, как он, должен научиться скорее сидеть ровно и примерять роль направляющую, чем продолжать диктовать всё и вся. Позволить детям принимать свои собственные решения и учиться на своих собственных ошибках. Вот, что значит, воспитывать последующее поколение. Хотя пройдет немало времени, прежде чем Шики можно будет как следует доверить принимать ее собственные решения… не то чтобы имелось против самой девочки, конечно. Только то, что она все еще была юной, только семилетнего возраста, и потому требовала компетентного присмотра. Стоит признать, маленькая Шики, казалось, требовала менее пристального надзора, чем большинство. Откровенно говоря, не было сомнений, что она была умной. Развитая не по годам и проницательная, если в двух словах. Она сильно напоминала ему Сатору, когда Сатору был юн… и Дайсаку искренне надеялся избежать повторения тех же ошибок, которые они сделали с Сатору, в отношении Шики на этот раз. Например: они изначально не думали, что отстраненное отношение Сатору станет проблемой. Мальчик был гением, так что было совершенно понятно, почему у него могли бы возникнуть проблемы с общением с кем-то своего возраста, верно? И он был наследником клана. Так что, в свете этого всего, для кого-то его положения было только естественным воспринимать себя выше прочих. Это говорило о его статусе, о его превосходстве. Он был единственный достойный, благословленный одновременно Шестью Глазами и Бесконечностью. …Они все были глупцами. Глупцами, все они. Мунэёши был единственным, кто говорил об этом в то время, но никто не прислушивался к его беспокойствам. А теперь они все за это расплачиваются, спустя много минувших лет. Дайсаку сам лично подозревает, что Сатору не будет испытывать никаких терзаний совести, поубивав кого угодно из своих собственных старших, послужи это его собственным целям. Мальчик не питал чувств почтения, преданности, принадлежности семье — по всем проявлениям Сатору относился как к своему дому скорее к Токийскому Магическому Техникуму, чем к клану Годжо. Стоило ли удивляться тому, что сила Годжо Сатору была единственной вещью, в которой ему его соклановцы действительно доверяли? Годжо Шики не станет как ее кузен, вот что скажет Дайсаку по этому поводу. После осознания, что Има была неправильным человеком на роль семьи, впоследствии фиаско с кланом Камо, он немедленно ответил на ситуацию назначением ребенку нового опекуна. Годжо Киёхира был чуть туповат и крутоват на поворотах, но в общем и целом очень прямолинейным человеком. Весьма отличаясь в этом отношении от Имы. Еще мужчина был магом и умелым мечником, так что он бы стал кем-то, кто мог давать Шики советы в будущем. И, что наиболее важно, Киёхира был лоялен. …Дайсаку знает, что последний ученик на мужчине сказался не лучшим образом. Такая жалость, в самом деле. Тот мальчик был таким талантливым, так стремился учиться… и, возможно, Киёхира был немного слишком снисходительным к этому ребенку. В конце концов, юный мальчик погиб на первой своей псевдо-миссии по изгнанию проклятья полу-третьего уровня. Наблюдатель предпринял попытку вмешаться, но безуспешно. В соответствии с отчетами, ребенок запаниковал и буквально выронил меч из рук прямо перед проклятьем. С этим и правда никто ничего не смог поделать, к сожалению. Киёхира очень не желал брать каких-либо учеников после этого инцидента снова. Он стал строже и жестче в стандартах своих тренировок, неизбежным результатом чего стало отпугивание всех возможных учеников. И это было большой потерей, учитывая его навыки — мужчина нисколько не молодел, и было бы лучше всего, передай он свое учение дальше как можно скорее, дабы быть уверенными, что его навыки останутся в клане. С Шики вначале получился немного жесткий старт, но, к счастью, в конце все обошлось. Всегда приятно, когда планы срабатывают так, как полагалось. А что до самой Шики… Если и были какие-либо сомнения касательно ее потенциала, то что же. С недавним происшествием, все инакомыслящие наконец вовсе замолкли окончательно. Убить проклятого бога было немаленьким событием. Даже если то был первый уровень, бог местности, подобный этому, всегда был сильнее на своей территории — и в своем месте поклонения, что ставило проклятого бога на границу как бы не прямо особого уровня. А Шики убила его, по-видимому, без особых усилий. Преуспеть в столь трудном задании в столь юном возрасте говорило о ее будущем только во многообещающем ключе. Она и правда как Сатору, не так ли? Возможно, наставало время начинать наращивать интенсивность ее миссий. Прежде Дайсаку был осторожен, выбирая для нее лишь миссии по изгнанию проклятий четвертого уровня и тому подобное. Частично из-за ее юного возраста и неопытности, а частично дабы ублажить Киёхиру… но стало ясно, что она готова к большему. Нет, он не будет удерживать девочку от раскрытия ее потенциала. Было вполне вероятно, что будущее клана Годжо однажды будет зависеть от этого, как-никак, в зависимости от того, как будут развиваться дальнейшие события с Сатору-куном. В данный момент, однако, большим поводом для беспокойства был вопрос касательно девочкиной проклятой техники. Конкретнее — неясности, ее окружающие. Ее врожденную технику… и ее глаза. Всегда было хорошо, когда в клане обнаруживалась новая могущественная проклятая техника, но загвоздкой была в том, чтобы выявить все ее детали. В отличие от Бесконечности и Шести Глаз, которые имели преимущество, будучи обе подробно задокументированными в опытах множества пользователей на протяжении всей истории клана, Шикина «Хрупкость» и ее «Глаза Рассечения» была совершенно неизведанны… …Это если предположить, что те имена вообще были точными. Есть у Дайсаку подозрения. Но спешить было некуда. Учитывая ажиотаж последних нескольких дней, маленькой девочке будет лучше всего сначала предоставить время. Провести пару деньков с ее молодым дядей, или поиграть с той пухлой проклятой куклой-трупом, к которой она, кажется, привязалась. У них было много времени, чтобы выяснить частности, касающиеся ее врожденной проклятой техники, в будущем, и помочь ей ее как следует развить. Он не мог себе и представить, что ее способности позволят ей «резать» и нейтрализовывать другие проклятые техники — это определенно было многообещающим новым направлением развития. У Дайсаку много надежд на Шики. И дадут боги, клан не ошибется в ее отношении, не так, как они неосторожно упустили Годжо Сатору. …В отличие от немалой части его товарищей, старых капризных хрычей, Дайсаку по крайней мере способен учиться на собственных ошибках. Он не собирается их повторять. . . Временами Джихей думает, не было ли это ошибкой. Если бы только Шики было позволено остаться с ее юным дядей, вместо того, чтобы быть насильно забранной в лоно клана… …нет. Нет, с такими ее глазами, становление магом было лишь неизбежно. Но по крайней мере у нее бы было некое подобие нормального детства. И тем не менее вместо того, чтобы тихо завершить приготовления для ее племянницы и надавать докторам взяток, чтобы держали рот на замке, Има вместо этого немедленно притащила Шики, представив ее вниманию клановых старших. После такого правда не было никакой возможности повернуть все вспять. Какая жалость, думает он. Арата бы это страстно возненавидел, думает он. Никакой ребенок не должен быть силой поставлен на путь мага, думает он. Даже если они рождены со врожденными способностями, которые делают их идеальными для этого. Даже если они обладают проклятыми синими глазами, что выделяют их из других смертных. Просто посмотрите на то, как вышло с Годжо Сатору. Что, если дочь Араты пойдет по тому же пути? Учитывая то, как все сейчас идет, нет сомнений, что она движется в том же направлении. Как советник и помощник Дайсаку-сама, Джихей посвящен в большую часть всего, что касается Шикиной ежедневной активности. Номинально Дайсаку-сама отвечает за нее, в конце концов. И то, что видит Джихей… тревожит. Дайсаку-сама, в своей безграничной мудрости — или прогрессирующем безумии — решил назначить Годжо Киёхиру как опекуна. Эта человеческая гора-громадина не могла позаботиться даже о себе, и его послужной список по подопечным детям… оставляет сильно желать много лучшего. Джихей не знал, что беспокоило его больше; то, что Киёхира на самом деле, казалось, хорошо показал себя как наставник-опекун, или то, что Шики, казалось, была в полном порядке, живя с кем-то вроде него. Ребенок же знает, что это не нормально, да? Не нормально быть поднимаемой с первыми всполохами зари для жестких тренировок, и не нормально для отеческой фигуры рявкать на тебя, как сержант-инструктор на строевой подготовке. В любых иных обстоятельствах Джихей бы заподозрил абьюзивное прошлое, которое стоило в этом винить, но он знает, что Арата бы никогда не сделал своей дочери такого, что оставляло только единственную возможность: с Шики что-то не так. В этом Джихей уверен. …Прямо как всегда было что-то отчетливо не так и с Сатору-сама. Джихею надо было быть слепо-глухо-тупым, чтобы не видеть параллелей между ними. Какими были те голоса в клане, что упорно настаивали на том, что их юная оджо-сама и близко не Сатору-сама, что оставалось за гранью его понимания. Джихей может лишь молиться, чтобы Шики не выросла во второе пришествие их досточтимого наследника клана. Он не думает, что клан переживет двух Годжо Сатору. Учитывая недавние события, однако, он подозревает, что те голоса инакомыслящих могут заглохнуть навсегда. Годжо Шики убила проклятого духа первого уровня. Правда только, это произошло не без помощи, но… последствия были ошеломительными. И ожидания, которые клан будет иметь от девочки после этого… … …Несмотря на неправильность, неестественные странности, ужасающий потенциал и талант, что заставлял его волосы встать дыбом, Джихей не… он не недолюбливал Шики. Как он бы мог? Она была дочкой Араты. И со всеми внешними сходствами, что она разделяла с Сатору-сама, у Сатору-сама не было молодого дяди, который любил его и которого любил в ответ. Видеть, как Шики искренне заботится о ком-то вот так, всегда наделяло какой-то уголок разума Джихея облегчением, заставляло его сердце смягчиться и дрогнуть, и он… он… Черт, как ему надо было сказать «нет», глядя в такое лицо? У Джихея дома есть кошка. Его любимая Ми-чан, маленькая турецкая ангорка, с мягкой белой шерстью и яркими голубыми глазами. Маленький котенок, который наслаждается принятием солнечных ванн под окном, который мягко трогает его лапкой и… Он резко закашлялся. — Что-то не так? — В-вовсе нет, Дайсаку-сама, — немедленно ответствует Джихей, внутренне обливаясь потом. Годжо Шики не кошка. Очевидно. Хотя ее молчаливо довольное выражение лица, когда она счастлива, каким-то странным образом напоминает Джихею о Ми-чан, набрасывающейся на свои любимые рыбные палочки… … …Иногда Джихей думает, вдруг Дайсаку-сама знал, что делал, когда приставлял Киёхиру и Джихея быть теми, кто постоянно сопровождает ее на миссиях. Киёхира был очевидным выбором; учитывая историю мужчины, было только разумно, что он захочет пристально следить за своей протеже после того, как привяжется. А что касается Джихея… Он мог расти отдельно от Араты и прошли годы, но они по-прежнему оставались друзьями, раз и навсегда. Может, Дайсаку-сама ставил на это? … Кто знает. А Дайсаку-сама… со всеми заявлениями Дайсаку-сама о том, что он радеет за самые лучшие Шикины интересы, только глупец поверит ему на слово. Он был старейшиной клана Годжо. Как его подручный, Джихей наблюдал за махинациями старика из первых рядов. Делегировать заботу о Шики Киёхире, когда с Имой не сработало, начать с этого. Воспользоваться шумихой с кланом Камо, чтобы встретиться с несколькими старейшинами из клана Камо, это следующее. Стоит признать, вряд ли это Дайсаку-сама был тем, кто изначально заварил всю кашу с Камо, но это не помешало ему этим воспользоваться. Планирование шикиных уроков…. И было ли это совпадением, то, как шикины уроки были раскиданы от фехтования до составления цветочных композиций, и просто так получилось, что они не включали в себя никакие детали касательно клановой внутренней политики? Распознавание и избегание социальных манипуляций? Втихую организовать шикину встречу с Юзуки-куном было риском, но принесшим удовлетворение, когда они в итоге притянулись друг к другу после похорон Исао. Юзуки был хорошим ребенком, пусть и довольно несоциализованным в результате его болезненного телосложения; как и Шики, ему бы тоже не помешал друг. Кругом плюсы. Дайсаку-сама покосился на него, после получения отчетов о том, что двое детей вместе занимаются чтением в саду, но в конце он уступил. Джихей осторожно выдохнул с облегчением. …Все еще было слишком рано говорить, как все в итоге обернется в будущем, но Джихей был оптимистичен. И… у клана уже есть Годжо Сатору. Разве этого не достаточно? Будет замечательно, если бы дочку Араты можно было оставить жить жизнью обычной девочки. Но при ее голом потенциале с одной стороны и текущих обстоятельствах с другой, при внимании, с новой силой обращенном на Шики вследствие ее выходки с убийством проклятого бога… Джихей не может защитить ее. Он знает это. Он не имеет ни силы, ни влияния. Но как бы то ни было, он определенно в состоянии попытаться, настолько, насколько может. Он должен Арате хотя бы это. . . Жизнь Киёхиры полна сожалений. Бесконечные ошибки, одна за другой, несмотря на все его старания. Так что когда Дайсаку-сама пришел к нему с еще одним возможным учеником, требуя, чтобы он попробовал… Киёхира недоумевает, кто, к дьяволу, подумал, что он может стать хорошим учителем. Кто в здравом уме доверит ему ребенка?! …Хорошо, что Джихей заходит так часто, как он это делает. Это он тот, кто организовывает все с едой и одеждой, книгами и прочим — если бы Киёхира разбирался со всем этим сам, он не сомневается, что он бы постоянно бы что-то упускал или забывал что-то, касающееся Шики. Шики, которая… которой явно не хватало нескольких шестеренок в голове. … Хотя не было ничего страшного в том, чтобы не иметь нескольких шестеренок. И не то чтобы Киёхира не терял нескольких шестеренок сам. …Блядь. С чего кто-либо мог решить всучить ему ребенка? У Киёхиры аллергия на ответственность, и все равно небеса — спасибо, Дайсаку-сама — как-то углядели в нем что-то подходящее для того, чтобы дать ему учить ребенка. Растить. Каким хреном можно было посмотреть на Киёхиру, и сказать типа: «А, да, этот человек превосходно подойдет, чтобы растить новые таланты в новых поколениях»? Мужчина каждый раз хочет передернуться и побиться головой об стену, как вспоминает представление, которое спорол со своей первой встречей с Шики. …Это не было полностью его виной. Откуда было Киёхире знать, что старейшины подбросят ему внекланового ребенка для обучения? Такого, который даже не закончил заранее никаких обязательных базовых тренировок? И Дайсаку-сама знал его историю — как вообще мог этот старый хрыч подумать, что дать ему талантливого ребенка, благословленного могущественной врожденной техникой, не будет рецептом для катастрофы? Киёхира стонет. Хорошо, что Шики из тех, кто не держит обид. Если быть полностью честным, он по-прежнему не думает, что девочка вообще в принципе осознала, насколько жестко Киёхира с ней обделался, как сильно он был с ней неправ в его… да всём, боги. И разве это не было жуткой мыслью? Что Киёхира практически забивал ее до смерти, и она не видела в этом ничего неправильного? (Пропуск проклятой энергии через тело был элементарной техникой, которой учили всех магов, для того чтобы усилить их базовые физические показатели. Их выносливость. Шики не знала, как правильно прогонять проклятую энергию, когда объявилась на его пороге. А Киёхира не испытывал никакой жалости к детям, пытающимся затронуть струны в его душе, показывая немножко крови. …Боги, ну что за фигня.) Как бы ему ни не нравилось это признавать, хорошо, что Сатору-сама вмешался. Он все еще помнит холодок, который пробежал по его спине, когда девочка с отсутствующим видом потянула за рукав их наследника клана, и заметила так спокойно, так непринужденно… «Сатору-ониичан, пожалуйста, не убивай Киёхиру-сэнсэя. Джихей-сан сказал, что он лучший мечник клана. Он мне все еще нужен, чтобы учить меня кендо». Это был первый раз, когда у Киёхиры возникло подозрение насчет чего-то не того с психическим состоянием девочки и ее повергающего в ужас неведения относительно всего этого. По глупости он ничего не попытался в тот раз предпринять. Он убедил себя, что это все было его воображение. Выдумывал оправдания и игнорировал это, и продолжал смотреть на это сквозь пальцы до тех пор, пока у него это не перестало получаться. До тех пор, пока он не стал встревожен ее растущей близостью с Сатору-сама, и Киёхира знал, что не сможет жить с этим — если позволит ей слепо последовать по стопам их наследника клана. Он не мог позволить ей стать еще одним Годжо Сатору. Не мог. …Но, может быть, он уже опоздал. Принимая во внимание недавнее ее выступление против проклятого бога, то, как легко она вызвалась сражаться вместо того, чтобы бежать, а затем, не колеблясь, вытащила меч… Моя проклятая техника делает убийство простым, и меня обучают тому, как убивать эффективнее. Это было нетрудно. Киёхира имел опыт только в том, как наставлять детей, чтобы ментально закалить их, их разум, и подготовить их к убийству. Ему никогда не приходилось устраивать схватку за то, чтобы их от убийства остановить. Однако, учитывая его провал и в первом… …Это плохо, что его больше устраивает, что Шики изо всех сдерживает свой инстинкт убивать, а не собирается для этого с духом? Аргхх, он не годится для этого. Киёхира определенно не годится для всего этого преподавательского дела — не для мягкосердечных, одаренных маленьких мальчиков, и не для гениальных маленьких девочек, которые были рождены убийцами. Он не годится, не может…! Учить меня. Вы же… вы же мой учитель, разве нет? … Киёхира вздыхает тяжким вздохом и наконец выпрямляется на том месте, где он сидел, приземлившись лицом в стол. Комната пуста. Ранее Шики вышла наружу в поисках своего юного дяди утром и вернется к ужину. На гарнир сегодня натто и куча риса. Она должна вернуться пораньше. Стареющие половицы шумно скрипят под его ногами, когда он неуклюже ковыляет до дверного проема. Киёхира медленно протягивает мозолистую руку и проводит по глубоким бороздам, насеченным на деревянных рамах. 2006 — 07 — 19 2006 — 10 — 21 Его пальцы пробегаются поверх них. 2007 — 02 — 08 2007 — 07 — 04 — Семь лет… — бормочет он себе под нос. Ладонь Киёхиры замирает на последней дате, самой недавней отметке роста, которую он сделал для стрессовызывающей маленькой девочки под своей опекой. Затем он оборачивается к другому косяку дверного проема, где на дерево нанесен подобный этому набор из линий и соответствующих им дат. 2004 — 12 — 20 Киёхира переводит взгляд между этими двумя линиями с одной на другую, неодобрительно щелкая языком на явный разрыв в высоте. Разве девочки не должны быть выше, чем мальчики того же возраста, в ранние годы? Или он чего-то запамятовал? …Блядь, ему опять нужно свериться с той книгой по воспитанию детей, давно уже этого не делал. (Никто его даже не предупреждал, что ему нужно будет изучать книги по воспитанию детей, когда клан сказал ему обучать кендо. Кто бы мог подумать?) — Может быть, мне стоит попросить на кухне еще одну порцию натто, — бурчит он. Дети быстрее растут, когда больше едят, верно? — …Богадушумать, ей нужно есть больше, чем одни только рис и натто. . . Первый раз, когда Годжо Сатору встретил Шики, был в больнице, тогда, когда она поначалу пропала, а Нанами устроил по этому поводу полный переполох. Сатору не понимал. — Представь, что Сугуру в один день внезапно пропал с лица Земли и никто не может его отыскать, — было тем, как Сёко пыталась ему это объяснить, словами медленными, даже растянутыми. — Ты бы не волновался? — Не, — Сатору усмехнулся, запрокидывая голову, пока он опасно балансировал, отклонившись назад на стуле, — Сугуру может о себе позаботиться. Он бы вернулся в течение недели. Но другой стороны, если бы это Утахимэ была той, кто потерялся, тогда, может, нам пришлось бы… — На что это ты намекаешь? Прояви-ка хоть какое-то уважение к своим старшим, ты, сопляк! Он засмеялся. Да-с. Сатору этого совсем понять не мог. Но когда он наконец нашел Шики в больнице, это было… хмм… … …как бы это так сказать. Немножечко чудно, если честно? Эта крошечная тень маленькой девочки, похороненная в больничных простынях, выглядела так, словно могла быть его сестрой, а не Нанаминой племянницей. Первой мыслью Сатору после того, как он ее увидел, и правда было что-то в духе: «Вау, я и не знал, что мой папа держал на стороне любовницу, как глава клана Камо. Кто бы подумал?» Ничего удивительного, что Нанами оглядывался и кидал на него столь странный взгляд в первый раз, как они встретились. Для протокола, Годжо Сатору никогда не имел в планах подбирать ребенка и брать его под свое крыло. Это просто типа… случилось так с Шики? Она была очаровательным ребенком, навроде мини-маршмеллки! И эй, Сатору не собирался отказываться от халявной младшей сестрёнки, даже если с этим рука об руку шли убийственные зырки от Нанами. Мило. Врать он, однако, не собирается. Первоначальный его интерес к Шики шел целиком к ее глазам… так что, оглядываясь назад, не удивительно, что Нанами был так подозрителен. Но этого лишь и следовало ожидать, разве нет? Шики была буквально единственным еще одним человеком в его клане — да возможно, во всем мире джуджуцу в этой эпохе — у кого были проклятые глаза. Проклятые глаза, как у меня. Она как я! Сатору был в восторге. «Глаза Рассечения»? Ха! Скорее уж Глаза Смерти, реально, учитывая сбивчивое объяснение девочкой своих возможностей. Сатору, однако, смог отследить ключевое, а его глаза уловили несколько весьма интересных моментов, пока он этим занимался. В отличие от Шести Глаз, которые воспринимали и обрабатывали обширнейшие объемы окружающей информации, Шикины глаза были скорее… полностью наоборот. Глаза его маленькой кузины сфокусированы именно на одной весьма определенной вещи — или даже не так. Как там она, еще раз, это сказала? А, точно. Пустота, она это назвала, и Сатору определенно может понять почему. Смерть. Смертность. Начало и конец. Шикины глаза позволяли ей воспринимать смерть вещей. Старейшины интерпретировали это как то, что она способна наблюдать слабые места, в которых вещи легко ломаются. И это было достаточно правдиво, но это не было полной правдой. У них все еще не было всей картины. Она не просто была способна видеть несовершенства, присущие всему вокруг нее, будет более точным сказать, что Шики на самом деле визуализировала концептуальный всему «конец», во всех смыслах слова — и воплощала его в реальность. Что за пугающая техника. Она так ей хорошо подходит! Сатору определенно с нетерпением ждет того дня, когда девочка наконец полностью начнет управляться со своей врожденной техникой, прямо как он со своими Бесконечностью и Шестью Глазами. Она определенно станет силой, с который придется считаться — и не сказать, чтобы она не была на пути к этому. Семь лет, и уже проклятье первого уровня за плечами. Сатору гордится. Остальные из его клана, с другой стороны, делятся на разные степени ликующего облегчения и чистого ужаса. В чем-то это по-настоящему забавно. Что забавно еще, так это то, что в его клане даже идет спор на тему того, Шики «как он» или же нет. Потому что, пфф? А это не очевидно? Они обитают на одной волне, они вдвоем. Шики может это понимать. Серьезно, со всем тем, что девочка родилась вне клана и не имела контакта с миром джуджуцу до того небольшого несчастного случая, нет сомнений, что у нее все равно имеется правильный для него образ мышления. Сатору не сомневается, что однажды она станет великим магом. Как он! У него нет ее инстинктов убийцы, но это нормально. И Шики не особо осознает ту отрешенность, с которой был рожден Сатору, и он против ничего не имеет. Поддерживать общение с другими людьми сложно. Заботиться о них сложно. Понимать их та еще боль в заднице. Воспитание в клане Годжо в этом плане не очень-то помогает. Сатору не думает, что он был по-настоящему привязан к кому-либо в своей жизни до того, как он поступил в Токийский Магический Техникум, и даже тогда это было сложно. Занятие, чреватое раздражением — но в конце концов оно того стоит. Понимает ли вообще Нанами, как ему повезло, что его маленькая племяшка любит его? Она не любит даже Сатору! …Конечно, Сатору не сомневается, что однажды он сумеет добиться любви своей очаровательной маленькой кузины, но тут просто сам принцип. — Йо, Яга-сэнсэй! — Он заглядывает, просовывая голову в кабинет своего учителя. Яга-сэнсэй поднимает хмурый взгляд — ага, ладно, он выглядит так, словно он сейчас не в самом лучшем настроении. Может быть, потому что Хаибара умер? И это было довольно-таки прискорбно; Хаибара был хорошим ребенком. Сатору он нравился. — Что вы думаете насчет того, чтобы устроить Шики свиданку для игр с Пандой? Яга-сэнсэй дергается: — Что? — Свиданку для игр, — беловолосый подросток качнулся назад на пятках с легкой усмешкой. — Знаете, дать детишкам поиграть вместе. И поделать, эм. Всякую детскую ерунду. Его учитель награждает его прямым непроницаемым взглядом. — Твой клан не против этого? Ухмылка Сатору не дрогнула ни на миллиметр: — Незнание никак им не повредит. — Я получил сообщение от Годжо Такатоми, говорящее нечто в духе: «Держите ваши эксперименты над проклятыми куклами-трупами подальше от благословенного дитя», — говорит Яга-сэнсэй, которого ничуть не проняло, с ровным лицом. — Не Такатоми решать, что Шики делать, а что нет. Это Старик Дайсаку тот, кто за нее ответственен, — Сатору ничуть не менее не проняло. Старейшины уже снова в это лезут? Им реально заняться больше нечем, кроме как придирчиво изучать друзей по играм у семилетнего ребенка? Реально? — И даже если Дайсаку против, это не имеет значения. Шики может играть, с кем она ни захочет. — Хм. Ясно. — После того страху с последним судебным процессом, Яга-сэнсэй был вполне понятным образом насторожен, когда дело доходило до взаимодействия с кланом Годжо. Но если и есть та вещь, в которой Сатору всегда может на своего учителя рассчитывать… — Что ж, если Панда согласен, тогда я не виду причин, почему нет. …это то, что он тайно большой добряк к детишкам, особенно когда это его детишки. Панде повезло иметь Ягу-сэнсэя на своей стороне. — Замечательно! — Сатору хлопает в ладоши. Он сомневается, что Шики особенно волнует то проклятье первого уровня, которое она убила, но она была немного… подавленной. Из-за Нанами, ясное дело. Нанами был расстроен, и потому Шики была расстроена. Как очаровательно. Что было уже не так очаровательно, так это то, что Шики тихо спросила Сатору, не злится ли на нее Нанами. За что? Убийство проклятья первого уровня? Или… за прибытие слишком поздно для того, чтобы спасти Хаибару? Сатору бы своего маленького кохая на клочки порвал, если бы это было последнее. Нанами не казался неблагодарным типом, но если дело было не в этом, то тогда… почему вообще он был расстроен? Он жив, разве ему не следует радоваться? Не следует ли ему быть довольным, что Шики доказала, что способна позаботиться о себе, что она становится сильнее? Сатору не может понять. И все же он предложил Шики пойти и найти Нанами для небольшой беседы, чтобы всё между ними прояснить. Если Нанами снова заставить ее плакать, тогда он его за нее побьет, решил он. Мысленно, в смысле. Его маленькая кузина, вероятно, надулась бы, если бы он просветил ее о том, что планировал пошвырять ее дядю несколько разочков Бесконечностью, независимо от того, насколько мягко он это будет делать. … Шики казалась довольно счастливой, играя вместе с Пандой, в последний раз как была в техникуме, так что, может быть, новости о встрече для игр ее подбодрят, даже если ее разговор с Нанами пойдет по наихудшему сценарию. Сатору ступает за пределы кабинета своего учителя и устремляется легкой походкой на поиски своей миленькой маленькой кузины. Примечания в конце главы Было забавно влезать внутрь головы разным персонажам, надеюсь, это помогло добавить немного больше перспективы всему происходящему. В итоге я написала точки зрения и Дайсаку, и Киёхиры, из-за популярных просьб за обоих, хаха. В следующей главе мы снова вернемся к Шики, пожалуйста, ожидайте! Уведомления об обновлениях и дополнительные лакомые кусочки на моем Tumblr.