Стёбный ЛОР персонажей

      Знакомьтесь: герцог Госсен — младший из отпрысков легендарного Дома Паксли. Все поколения принадлежащие к сему роду, издавна воевали с бездной, гоняя мерзких порождений тьмы, словно узбек ишака. Виртуозно пользуясь магией, они проявляли невиданную отвагу, сражаясь против темных сил.       Обитатели замка Аберлин не всегда были именитыми. Не простолюдины, но и не лорды. Эдакая прослойка между титулированными особами и приближенными к Монийскому дому императора.       Но одна из предков Паксли — Валентина, жившая тысячу лет назад, исхитрилась получить герцогство в награду. Имея острый ум, девица попыталась заключить союз с эльфами, однако главный среди них — Эстес, не испытывал ни малейшего желания помогать людям. Не достойны они его помощи — в лесу гадят, деревья рубят, антихилл собирают… Ой… Это немного не то.       Пригладил он свою белую гриву, глянул в свиток, надеясь найти закон, который запрещает вступать лесному народу в союз с презренной человеческой расой, приуныл, не найдя оного и под шумок бегом накорябал. Развел руками, мол, я бы с удовольствием, но не могу. Закон — есть закон. И полез обратно на своё дерево, закатывая под лоб глаза от удовольствия, что смог отомстить мерзкой девице, копирующей его ультимейт в матчах.       Обозвала мысленно девушка лунного эльфа «Йоськой остроухим», пожелала всех благ от тёмной бездны, втайне надеясь, что та нападет на напыщенных детей леса. Пришлось идти домой разочарованной и злой на занудного блондина. К чему она не была готова — так это к тому, что в неё влюбится один из молодых эльфов. Поразмышляв, Валентина приняла его ухаживания и при помощи эльфийской магии они проворачивали неслабые дела. Результатом же стало — получения титула «герцог».       С тех пор все потомки дотошно изучали магию, как завещала бабка Валентина. Ни один из них не осмелился противоречить уготованной стезе. Кроме Госсена.       Скучные, нудные заклинания вызывали зевоту и желание удрать с ненавистных уроков. Что малец часто и делал, выгребая потом по полной от старшего брата. Однако какой бы серьёзной не была взбучка — Гос сбегал снова и снова. Открыв для себя в глубоком детстве холодное оружие в виде ножиков, мальчишка больше не мог ни о чем думать, кроме как об остром лезвии, со свистом разрезающим воздух.       Своровав на кухне полдюжины ножей, Госсен тренировался попадать ими четко в цель. В редкие моменты уроков, он использовал в качестве оружия заточенное перо, заставляя магией держатся в воздухе, незаметно подводил его к затылку наставника, сдавленно прыская в рукав.       Жалобы на юного герцогеныша поступали каждый божий день. Наказывали, ругали — да всё без толку. Госсену они — что с гуся вода. Сунет руки в карманы, посмотрит исподлобья, буравя тяжелым взглядом и дальше за своё.       Однажды на балу, приуроченном к принятию титула старшим наследником, Госсен хвастался умениями, бахвалясь перед графом соседнего поместья — заносчивым блондином Ланселотом.       Прицельно швырял клинки, попадая то в яблоко, торчавшее в зубах запеченого целиком молочного поросёнка, то в закуску, которую держал кто-то из гостей. Ланс недовольно поджимал губы: сам он так не умел и тихо завидовал. А Гос разошелся ещё сильнее, чувствуя свое превосходство. Поспорив, что с закрытыми глазами срежет с фрака брата золотую пуговицу, пришитую у самого воротника, юноша метнул вслепую оружие. Пуговица так и осталась на своем законном месте, а Эймон стал обладателем тонкого, почти незаметного шрама идущего вдоль щеки.       Понял новоиспеченный герцог, что пора самому взяться за перевоспитание безрассудного, строптивого младшего брата. Увещевал, читал лекции на тему магии, разглагольствовал о традициях. Да только не давало оно желаемого результата. А что он ожидал, коль тот даже на требования старейшин внимания не обращал.       Монотонный, занудный голос звучал в комнате, навевая младшему из рода Паксли дремоту. Подперев щеку кулаком, он незаметно выреза́л на парте спрятанным в рукав ножичком для масла, нелестные выражение о напыщенном Эймоне. «Осколочник», «Алкаш», «Дайте Эймону бутылку, не то двинет по затылку». Обидные прозвища объяснялись легко — тот при помощи магии управлял осколками стекла, направляя их в цель.       Потерпев фиаско в роли учителя, правитель Аберлина прервал занятия и самолично сжёг парту, исполосованную лезвием ножа. Вдруг кто из придворных увидит — позора хватит на всю жизнь. Подождал пока брат ещё немного подрастёт — вдруг поумнеет. Глупые чаяния — с возрастом Гос лишь сильнее убеждался в своей привязанности к холодному оружию. Но его не влекли мечи, шпаги, рапиры. Кинжалы — вот что приводило в трепет. Невеликие, изящные, с острым, как бритва лезвием и желобком для стока крови.       Спустя время, за воскресным обедом Эймону пришлось снова вернутся к своей затее. Раздосадованные старейшины на днях прислали голубя с письмом, в котором настоятельно требовали от герцога запретить Госсену Паксли заниматься кинжалами, вместо этого сосредоточиться на практике магии.       Деликатно наколов кусочек жаренной заячьей почки на вилку, он обратился к брату:       — Не кажется ли тебе, что пора взяться за ум, отбросить детские игрушки в сторону и стать наконец великим магом. Хватит позорить род Паксли, таскаясь со своими железками. Что тебе мешает убивать демонов магическими силами, обращая магию в обоюдоострый клинок?       Госсен промолчал. А затем неуловимым движением швырнул ножик. Еда вместе с вилкой упала на пол, оставляя на белом паркете следы от масла. На лице блондина не дрогнул ни один мускул от дерзкого поступка. Отодвинув тарелку, Эймон встал со стула, поправил плащ и молча пошел к выходу.       — Неужели ты никогда не рассматривал вариант, что можно сражаться мечами? С твоим покер фейсом ни один демон не предугадает движения. Пойми, бро, нам не обязательно следовать традициям. Что мешает стать непревзойденным убийцей, орудуя клинком вместо скучной магии? Тем более искусство боя меня больше интересует, чем плести витиеватые заклинания.       — В семье не без урода, — вздохнул Эймон, останавливаясь. — Сколько тебе говорилось: никаких фамильярностей типа «бро». Ко мне обращаться только «ваше величество герцог Аберлин», понял? И пора бы знать, что истинный дворянин должен скрывать то, что ему нравится.       Бро, — слова старшего брата были благополучно пущены мимо ушей, — я и так скрываю. Узнай ты, кто мне действительно нравится — убил бы и меня и Лан... — Госсен благоразумно замолчал и решил сменить тему.       Эймон притворился глухим, дав себе приказ забыть о последней реплике Госа. То, что мелкий сбегает с каждого бала, а через некоторое время зал покидает граф Барокко — герцог замечал неоднократно. Но не мешался — иногда лучше не видеть то, что не предназначено для твоих глаз.       — Знаешь, вот возьму и стану магом, — вслед брату проговорил Госсен, расправляясь с ножкой кролика, — только не таким, как ты, а лучшим в роду Паксли.       Никто не знал, у кого именно обучался младший из рода Паксли, но на церемонии своего взросления он поразил всех. Замок Аберлин чопорно следовал традициям: каждый его наследник, вступающий в совершеннолетие обязан сразиться в семейном соревновании по борьбе. Не миновало это и Госсена. Парень вышел на арену, поклонился, отчего косая челка упала на лицо, пряча взгляд. Никто из противников не заметил самодовольную искру превосходства, сверкнувшую в его глазах.        Старейшины снисходительно кивнули, не ожидая от непутёвого мальчишки хорошего выступления. Зашептались между собой, мелко хихикая, мол, снова герцог краснеть будет за своего брата. Веселье оборвалось моментально, стоило Госсену начать бой.       Причудливо двигаясь, точно танцуя сложный, но зрелищный танец, он уворачивался от магических снарядов, выпущенных по нему. В это время невидимый кинжал с точностью поражал противников, не давая им выговорить заклинание. Сворованные у вражеского лесника красный и синий баффы давали преимущество. Перезарядка навыков была мгновенная, а палочка гения повышала проникновение.       В ложе старейшин пробежал шепот. Старые хрычи не верили глазам — мальчишка использовал нетрадиционное оружие — клинок, но управлял им при помощи магических сил. До этого никто не решался такое провернуть — все следовали традициям.       — Вор, — обвинил молодой противник, выполняющий роль лесника. Не обнаружив полезных монстров на своей половине, он сразу смекнул куда они девались.       — Больше клювом щелкай, — посоветовал Госсен, небрежно поигрывая кинжалом.       — Гусь заносчивый, — прошипел второй, перейдя на личные оскорбления.       — Читер, — припечатал третий.       — Включай мозги, — возмутился Госсен, — разве старейшины не поставили над нами купол, реагирующий на мошенничество. Снимите шоры с глаз, ребята, я победил вас честно. Если считаете иначе — устроим второй раунд. Я в соло пойду против всех вас.       Спровоцированные соперники, взвыв от злости, ринулись к нему, суля разнести на атомы. На ходу выкрикивались заклинания, файерболы с энергоболами угрожали вот вот врезаться в одиноко стоявшую фигуру. И тут Госсен внезапно применил прием, которого никто раньше не видел — он взмахнул рукой и послал кинжалы в веерообразную область впереди, поражая всех врагов, атакующих его. Получив огромное количество урона, парни попадали в беспамятстве на песок.       — Дурень, — схватился за голову герцог, отрешённо наблюдая за выступом брата. — Говорил же, не выпендривайся, болван.       Госсен выпрыгнул на зрительскую трибуну, провел пятерней по чёлке, отбрасывая её небрежным движением в сторону. Взгляд его метался в поисках Эймона. Узрев брата, невидяще глядя на него, Госсен озорно подмигнул, улыбнулся и метнул кинжал прямиком в затылок статуи бабки Валентины — благородного предка дома Паксли.       — Вы же этого хотите? прокричал он, обращаясь ко всем присутствующим. — Совсем как девиз дома Паксли: «Страх главенствует над любовью».       — Что несёт этот юнец? — пробурчал в седые усы один из старейшин. — Причем здесь страх к любви?       — Понятия не имею, — ответил белый, как лунь, второй. — Может принцесса какая-то отказала? Вот и бесится.       — Или принц, — сварливо встрял ещё один старикан. — Посмотрите на его одежду. Разве так молодые люди одеваются? Срамота! Тьфу! Лосины задницу обтянули так — будто вторая кожа. А этот вырез на груди? А серьга в ухе?       — У него нет серьги, — приставил лорнет к подслеповатым глазам первый старейшина. — Но вынужден согласиться, наряд вызывающий. Нужно наказать.       — За наряд? — ахнул поражено Эймон, который сидел аккурат под ложей важных особ. — Ну знаете ли, это ни в какие ворота.       Однако те уже плели убийственные заклинания, используя древнюю, темную магию. Спастись от такого рода заклятий — невозможно, если ты не маг S-класса. Понимая, что выхода у него нет, Эймон поднял руку вверх, призывая остановиться и дать ему слово. Пряча боль в груди, герцог изгнал младшего брата из замка Аберлин, обвинив того в кощунстве против великой Валентины и чрезмерной заносчивости. Этим самым он спас Госсену жизнь, ведь старейшинам ничего не оставалось — кроме как отозвать свои заклинания.       — Ну бездна с вами, — пожал плечами Госсен, покидая замок Аберлин. — Гусь свиньям не товарищ. Однажды вы ещё не раз услышите имя мое имя на Землях Рассвета.       Что я могу сделать, так это вернуть тебе свободу… бро… — подумал Эймон, глядя вслед уходившему парню.