— A misty morning does not signify a cloudy day.
***
— Боже… Сил нет не то, чтобы сражаться, но даже подняться с места. Сознание стремится его покинуть и приходится собирать остатки по крупицам, чтобы сжать до белеющих костяшек потёртую рукоять меча в руке. Мужчина оборачивается на голос и пытается разглядеть мутный силуэт сквозь слипшиеся от крови светлые ресницы. Кажется?***
Ангеле исполняется восемнадцать, когда она поступает в ученики к придворному целителю. Сложно описать ту радость, что испытывала тогда девушка. Приёмный отец постоянно твердил, что в нынешнее тяжёлое время людям не хватает понимания, заботы, любви, помощи. Что нужно нести добро в этот погрязший в войнах мир. Ангела ему верила безоговорочно. Всем сердцем. Хотела оправдать ожидания отца, стать лучшим лекарем в их стране и помогать нуждающимся. Вдохнуть в отчаявшихся надежду. Выучить самые-самые сложные заклинания исцеления. Розовые очки разбились при первой же настоящей практике. Ужасы, что творились на поле боя: раненные. Убитые. Покалеченные и навсегда потерявшие веру в светлое будущее — всё это нещадно давило на хрупкие девичьи плечи. Все убеждения старательно рассыпались в прах, что нещадно раздувался по ветру равнодушной ко всему реальностью. Несмотря на это, отступать она не собиралась. А Алукард стал для неё настоящим героем, на которого стоит ровняться. Он всегда возвращался с победой. Был смелым, решительным, умным. Будто сошёл со страниц книг, где всегда торжествует справедливость. Вёл за собой людей и был такой… Такой… Флорин толкает её локтем в бок и тихо хихикает в ладонь: — Ты сейчас глазки об него сломаешь, милая, — очаровательная напарница заставляет её краснеть до самых корней волос. Она кидает ещё один короткий взгляд, чтобы убедиться, что рыцарь их не услышал и не заметил. Как неловко. Ужасно. Просто кошмар. Блондинка дёргает подругу, чтобы она сейчас же перестала и пытается сосредоточить всё своё внимание на записях. Кажется, Алукард пришёл к её наставнику зачем-то и они тихо беседовали поодаль от остальных. Жуть как интересно. Хотелось подойти, но никакого повода для этого не было. Когда она вновь решает взглянуть, то замирает, так как оба мужчины смотрели в её сторону, а затем наставник призывающе махнул рукой, заставляя ещё сильнее встать в ступор и удивлённо вскинуть тонкие брови. — Ну иди же сюда.***
Тупая боль в висках. Всё тело будто свинцом налито. Ангела морщится и пытается приподняться с места, со вздохом опускаясь обратно. Никак. Алукард. Воспоминания бурным потоком накрывают, заставляют задыхаться, но в противовес придают сил. Осторожно, потихоньку целительница поднимается на ноги. Как безобидная вылазка в целях разведки закончилась подобным? Они не должны были наткнуться на этих демонов. Не должны были. Ещё никогда ей так не везло: провалиться в подземные туннели, когда за тобой по пятам следует едва ли не целая орда кровожадных тварей — это какое-то чудо, ровно как и то, что они её не стали искать. За ним рвались.***
Когда она находит своего напарника, сердце сжимается. Разрывается. К горлу подступает ком, а в глазах щиплет, темнеет. Алукард весь покрыт кровью, её мерзкий запах забивается в ноздри до тошноты. Тот даже не шевелится, не оборачивается на звук шагов. Не дышит? — Боже… — ноги вновь предательски подкашиваются, однако, теперь заметно лёгкое шевеление. Оборачивается. Смотрит. Дышит. Она срывается с места, спотыкается, неуклюже валится и спешно подползает ближе, бормочет что-то абсолютно неразборчивое под нос и пытается понять, где необходимо лечить в первую очередь. Маны осталось так мало. Магия её, обычно тёплая и яркая, наполненная искренними чувствами и эмоциями, теперь была лишь тусклой тенью. Почти бесполезной. Хотелось плакать. Навзрыд. Винить себя. Винить обстоятельства. Слабость. Нелицеприятная сторона её личности. Наивная, хрупкая Ангела внутри. От которой хочется отмахнуться. Стереть. Выжечь. Вырвать. Выскрести. Выгрызть. Постоянно сомневающаяся, плачущая, глупая. Спрятать бы её где-нибудь далеко. Закопать поглубже. Никогда никому не показывать. Никогда-никогда. Алукард впервые, за чуть больше года совместной работы, видит её слёзы. Это как-то нехорошо отзывается внутри. Даже сквозь усталость, боль ранений чувствуется это странное, непонятное, непривычное. Желание успокоить, сказать что-нибудь. Совершенно не в его характере. Необъяснимое, но необходимое, чтобы дышать дальше. Рука сама тянется, мышцы протестующе ноют на этот жест. Он прижимает девушку к себе и чувствует крупную дрожь, чётче звучат всхлипывания. Больно. Часто бывает больно, но так — впервые. Он ведь в моменте думал, что её поймали. Что ещё один напарник был разорван в клочья, что вновь он совершил ошибку и втянул кого-то, позволил находиться рядом достаточно долго, а затем погибнуть. Веки тяжёлые, глаза закрываются. Всё хорошо, они же живы. Такое больше не повторится. Он будет сильнее.* * *
— Алукард! — Ангела врезается в мужчину на всех парах и поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза: — Ты же не думал, что сможешь улизнуть на задание без меня? Рыцарь шумно выдыхает и укладывает ладонь на светлую макушку, старательно игнорируя взгляды соратников, и, в особенности, пристальный взгляд принцессы, что едва сдерживала улыбку. Необычно. Что-то в этом мире Ангеле точно удалось перевернуть в лучшую сторону. Уголки его губ чуть приподнимаются, подобие улыбки совсем меняет лицо и это заставляет девушку неожиданно резко отстраниться и перевести взгляд на остальных. — Слишком долго спишь для врачевателя. Весь отряд собрался, ты почти опоздала. Пусть ворчит, ведь она-то всё знает и всё видела.