replay

taras — тебя нежно-грубо.

      ченлэ выглядел так, словно он никогда не был знаком со словом «нежность», так, словно он не знал, каково это — что-то чувствовать, ощущать под своими пальцами чужое тёплое нутро и вдыхать болезненное чувство, которое имело слишком большую ценность в этом огромном мире и его крошечном сердце.       джисон выглядел так, словно он никогда не был знаком со словом «грубость», так, словно он чувствовал всё и сразу ко всем. к родителям, к однокурсникам, к знакомым и обычным прохожим, к друзьям, которым он давал многочисленные обещания и клялся в верности, мысленно скрестив указательный и средний пальцы за спиной.       это лишь внешняя оболочка, то, что они хотели показать другим. ченлэ не хотел, чтобы его видели мягким и слабым — боялся, что им воспользуются. для джисона наивность — маска, а доброта — оружие. к таким люди тянулись.       и ченлэ потянулся. как джисон и хотел.       ченлэ нравились такие, как джисон: сильные, опасные, хищники по своей натуре. но он забывал, что хищники всегда на кого-то охотились.       джисону не нравились никакие, кроме ченлэ.       ченлэ любил заниматься акробатикой. мечтал стать великим артистом, которым бы восхищались другие. джисон смеялся над его мечтой, говоря, что ченлэ на такое не был способен. слишком слабый, слишком хрупкий, слишком немощный.       ченлэ знал, что акробатика — не самый безопасный вид спорта. он знал, что мог получить травму, но он также знал, что не слабый. не хрупкий. не немощный. он способен на многое. и он способен пережить травму, способен заново встать на ноги и продолжать идти к своей мечте.       джисон нежно трепал его по голове и смотрел при этом так глумливо, что у ченлэ дыхание сперло от страха. казалось, сейчас джисон схватит его за волосы и оттолкнёт, назвав жалким. но джисон только мягко улыбался и при этом ядовито говорил, что у него ничего не получится. ченлэ не создан для такого. это слишком опасно для него.        а ченлэ ведь такой хрупкий; за ним нужен присмотр, как за ребёнком. вот джисон и глаз с него не спускал, контролировал, чтобы никто случайно не сломал, — для этого достаточно просто неосторожно коснуться фарфоровой, нежной кожи. ченлэ даже не игрушка, он — стеклянная статуэтка. таких, как ченлэ, нужно держать в комнате и иногда протирать пыль с поверхности.       это обычная забота. ничего более.       ченлэ не нравилось пристальное внимание за собой — это ограничивало. джисон ограничивал. следить за своим парнем — совершенно точно не близилось к нормальному, но джисон просто не любил быть не в курсе всего, что происходило в его жизни.       ченлэ сломал ногу во время выступления. он смотрел испуганными глазами на джисона — боялся, что сейчас его запрут дома навсегда, потому что он ослушался и в итоге поплатился за это. его ведь предупреждали.       джисон ведь попросил его оставаться дома. попросил никуда не высовываться. попросил бросить акробатику.       джисон любил оберегать, но тогда ченлэ боялся, что его ударят.       однако джисон смотрел на него, как завороженный, и сказал восторженное:       — это было красиво.       ченлэ не мог дальше смотреть на него в ответ. он только мог смотреть на теплую кровь, стекающую по ногам из-за открытого перелома, и дрожать от этого отвратительного зрелища.       тогда он понял — лучше бы джисон ударил.       в доме его всё-таки заперли. на долгий, ужасно мучительный месяц.       у джисона голос грубый, взгляд темный, недоброжелательный, не сулил ничего хорошего. он смотрел на ченлэ издалека в университете долго и пронзительно, когда тот разговаривал с другими и улыбался.       хищники не любили делиться своим.       джисон зажал его в кабинете английского и целовал грубо, с силой сжимая копну черных волос. ченлэ пытался отстраниться, оттолкнуть — могли увидеть, но это выводило джисона еще больше. это означало, что ченлэ больше не любил его, как раньше.       это означало, что джисон медленно терял контроль над ним. это означало, что ченлэ больше не слушался его во всём беспрекословно. это означало, что он впервые в жизни проигрывал.       это означало, что ченлэ пытался выковать свою хрупкость из стали.       джисон не позволил бы этому случиться. он ударил по челюсти, когда ченлэ захотел убежать. когда захотел ослушаться.       ченлэ впервые плакал из-за джисона в тот день, потому что он брал его силой, прямо там, в кабинете, на столе сонсэннима, который приходился ему дядей. джисон со всей остервенелостью вбивался в него и смотрел злорадно, перехватывая чужие запястья, когда ченлэ снова предпринимал безуспешную попытку выбраться. тихое «отпусти» тонуло в джисоновских грубых поцелуях.       по-другому он не умел.       ченлэ казалось, что издевательство над его всё-таки хрупким сердцем длилось вечно. ченлэ казалось, что его сердце только что со всей яростью кинули на пол и растоптали, вбивая подошвой в грязь, чтобы даже самые маленькие осколки превратились в обычную пыль, которую джисон сдул ему прямо в лицо, обманчиво мягко спросив:       — милый, скажи, какой у тебя любимый цвет?       ченлэ был уверен, что джисон смотрел на него улыбкой победителя, потому что он уже знал ответ на этот вопрос. он ощущал, как предательски дрожали руки, когда джисон тащил его за волосы через весь кабинет к грязному зеркалу, заставляя посмотреть на себя.       ченлэ понимал, что ломался. ломался, когда смотрел на своё бледное лицо, взлохмаченные волосы, припухшие губы от остервенелых поцелуев и струйку крови, стекающей из уголка.        он смотрел в своё отражение и от отвращения к самому себе захотел вырезать глаза, чтобы не видеть.       — красный.       чтобы не видеть своё лицо, окрашенное кровью. окрашенное любимым цветом.       ченлэ был способен на многое, но идти против джисона он оказался не способен. и жить без него тоже.       ведь ченлэ нравились такие, как джисон: сильные, опасные, хищники по своей натуре. но он забывал, что хищники всегда на кого-то охотились, а ченлэ никогда не хотел стать их жертвой.       джисону не нравились никакие, кроме ченлэ. и убивать он любил медленно, мучительно, растягивая удовольствие.       — красный, кстати, и мой любимый цвет.       ченлэ его любил. джисон его тоже.       ченлэ его нежно. джисон его грубо.