Как ягоды, как сладость и отчаяние: Как вместе мы бежали по полям, Как потеряли в миг души раскаяния, И улыбались лёжа по ночам.
***
Мне мама всегда говорила, что немцы победят, и что жить и быть ими лучше, чем нами. — звонкий детский шёпот так и не давал Алисе уснуть. Она не могла закрыть глаза, ведь с этим действием она погружалась в картины того, что немцы могут с ними сделать в больнице. Это страшно. Их неразборчивая невинная речь залезала в самую душу, выворачивая её наизнанку. Она думала о том, что будет завтра утром, когда их поведут к Мартини. Ужас и боль съедали сон, не давая ему контроль над мыслями Страховой. — Ребят, вы чего не спите? — тихо спросила девчонка, бесшумно спускаясь с деревянной поверхности, и присаживаясь на мягкое грязное полотно ребят. — Алиса, Максим сказал, что немцы победят! Но ведь он не прав! Наши скоро придут за нами и спасут нас, да? — тихо протестовал светловолосый мальчишка с карими глазами. — Конечно спасут, куда они денутся.. — пытаясь подбодрить детей, улыбчивым шёпотом произнесла девушка. — Вот видишь! — негромко вскрикнул Саша. — Ага.. А завтра чë с тобой будет? Думаешь выживешь тут? Тот доктор, что уколы нам делал, он убьёт нас! — старший брат был серьёзен, несмотря на свои десять лет. — Ты чего, он шоколад нам давал! — протестовал Сашка, нахмурив брови. — И чë, ты за шоколад что-ли продался?!! Немцы победят, и скоро убьют нас, а шоколад нам дали, чтобы сахар в крови поднять, поэтому снова нам кровь брали! — в порыве гнева произнëс Максим. — Тихо мальчики! Нельзя кричать! — шёпотом вскрикнула Алиса, после чего взяла детей за руки — Не ссорьтесь! Главное верьте, что всё будет хорошо, и что чудо существует! Просто желайте свободы, и она будет! — со слезами на глазах прошептала Страхова. Братья виновато переглянулись. — Алиса, ты что, плачишь? — виновато и досадно спросил Сашка, обнимая её. — Прости, больше не будем. — грустно прошипел Макс, тяжело вздыхая. Страхова хотела повеситься прямо сейчас, или порезать себе вены, чтобы только не существовать здесь, сейчас, когда маленькие дети почти ничего не знают о жестокой реальности, и когда язык не поднимается им это объяснить.***
Утро было тёмным и дождливым. Немецкое гавканье как раз подходило для этих оттенков смуты и тумана.. Страха и уязвимости. Алиса распахнула глаза, после чего сразу заметила отсутствие Акимовых. По телу пробежал холод, а в животе что-то туго затянулось. Снова захотелось блевать, блевать от ужаса и непредсказуемости, когда ты ничего не можешь сделать. Дверь в барак резко распахнулась, после чего в него влетел немецкий солдат. — Du kommst mit mir. (Ты, со мной идешь.) — серьёзно сказал немец, схватив девушку за предплечье и вытолкал из барака на улицу. Солдат вёл Алису до лазарета. Всё это время, когда капли снова леденили бледную кожу, девчонка пыталась всмотреться в каждый уголок оставшейся природы, словно она знала, что это её последняя возможность перед смертью. Даже сам дождь уже казался родным, хотелось обнять его и не отпускать, хотелось вцепиться в эту слякоть и утонуть в ней, крепко загребая лужи под себя, лишь бы не идти туда, откуда не вернёшься. — Schneller! ( Быстрее!) — мужчина толкнул голубоглазую в лазарет, после чего велел садиться на скамью и ожидать приёма доктора в его сопровождении. Было тихо, как обычно не считая дождя за окном. Алиса пыталась разукрасить в себе надежду на то, что Саша и Максим живы.. " Господи, забери меня, только не их! " Вскоре, Страхова всё же услышала звонкие шаги чёрных лаковых туфель, что заставили её поднять взгляд, сразу столкнувшийся с тëмным взором. По телу пробежала дрожь. Душа стала переворачиваться. Сердце начало качать кровь как не в себя. — Du kannst gehen. (Можете идти.) — прохладным тоном велел Мартини, зациклив внимание на девчонке, которая буквально еле-еле пыталась держать себя в сознании от боязни. — Genau, Herr Doktor! (Так точно, господин доктор! ) — подчинительно прозвучал солдат, после чего покинул коридор лазарета громким стуком сапогов. Алиса и Мартини остались одни. — Lass uns deine Größe und dein Gewicht messen. (Пойдём, померим твой рост и вес.) — зациклив свой хищный взгляд, произнёс немец, после чего Страхова поднялась со скамейки, и остановилась перед доктором, касаясь обеими руками предплечий. Мужчина кинул вопросительный взгляд на Алису, которая готова была упасть в обморок. — Geradeaus gehen. (Иди вперёд.) — велел он, после чего девушка неуверенно направилась вдоль по коридору. Мужчина вслед за ней. Пара зашла в смотровую, а затем Страховой померили вес и рост. — Setz dich, lass uns reden. (Садись, будем беседовать.) — холодно сообщил эсэсовец. Алиса присела на кушетку, сцепив руки, и смирно держа взгляд на них. Мартини встал напротив девчонки, скрестив руки на груди. — Ihr Gewicht ist zu niedrig, was zu Ihrem Tod führen kann. Wenn du nichts isst, muss ich dich selbst ernähren. Das ist das Erste. Zweitens kommen Sie jetzt mit mir in den Operationssaal, und ich gebe Ihnen eine Spritze, danach müssen Sie bis zum Abend unter meiner Aufsicht in der Krankenstation bleiben. Alles klar? (Твой вес слишком мал, что может привести тебя к смерти. Если ты не будешь употреблять пищу, то мне придётся кормить тебя самостоятельно. Это Во-первых. Во-вторых, сейчас ты пойдёшь со мной в операционнную, и я вколю тебе инъекцию, после чего ты должна будешь до самого вечера находиться в лазарете под моим наблюдением. Всё ясно?) — спокойно оповестил Мартини, чуть склонившись к девчонке, чтобы услышать её ответ. Алиса судорожно закивала. — Lass uns gehen. ( Идём). — велел немец, после чего пара отправилась в операционную. Дверь распахивается, и девушка в ужасе замирает. Кровь по венам перестаёт течь, а сердце останавливается. На столе, заляпанном кровью, лежит мёртвый Максим со вспоротым животом. — Verdammt, ich habe sie gebeten, es zu entfernen. (Чëрт, я же просил убрать это.) — речь доктора заставила Алису очнуться и закричать. Послышался звонкий оглушающий девичий крик, после чего Страхова упала на пол со слезами на глазах. Она отрицательно вертела головой, хватаясь за неё, и пытаясь вообразить, что ничего этого нет. Что всё это – мираж. — Aufstehen! (Поднимайся!) — раздраженно велел Мартини, хватая девчонку за предплечье, но та начала кричать ещё больше. — Отпусти меня!!! Ублюдок!!! Чтоб вы сдохли!!! Чтобы вы все сдохли!!!! Нацисты!!!! Твари!!!!! — у Алисы случился нервный срыв, но доктор абсолютно спокойно воспринимал её оглушающую реакцию. Вдруг, в помещение резко забежали двое мужчин заключенных, которые в недоумении уставились на сидящего на полу Мартини и Алису. — Herr Doktor, es tut mir leid, dass wir zu spät gekommen sind und die Leiche nicht entfernt haben, der Hauptsturmführer hat uns festgehalten. (Господин доктор, простите, что опоздали и не убрали труп, нас гауптштурмфюрер задержал.) — оповестил еврей переводчик. — Hier wurde schnell alles entfernt! Wertlose Bastarde! (Быстро убрали здесь всё! Никчемные ублюдки! )— строго велел доктор, после чего сильно схватил Алису за предплечье и с силой поднял на ноги. Его кисть столкнулась с бледной щекой девушки. Затем, Мартини с силой поволок девчонку за пределы операционной. Алиса почти катилась по полу, пытаясь устоять на ногах, но доктору не было до этого дела. Эсэсовец резко впихнул заплаканного дитëнка в смотровую, от чего та полетела на пол. Алиса снова закричала от страха, забившись в угол помещения и накрыв голову руками. Доктор шоркал чем-то на железном столе, после чего в его кисти нарисовался шприц, из которого летели пузырьки. Он был совершенно спокоен. Его лицо не выражало ничего. Он всё делал как обычно, не обращая внимания на кричащую девочку. Затем, он приблизился к сидящей в углу Страховой, и одним движением перевернул её на живот, заставив лечь на пол. Голубоглазая почувствовала, как её, не остывшая от удара, щека впечатывается в холодный больничный кафель. Как его колени прижимают её к полу. Как он быстро приспускает её штаны и протерев спиртовой салфеткой бледную ягодицу, медленно вводит укол. Алиса чувствует щипание, и то, как он прижимает место укола, вытаскивая иглу, и подтягивая её штаны обратно. Тело резко начинают покидать силы. — Du musst schlafen. ( Тебе надо поспать.) — речь отдаётся эхом в сознании Страховой, пока в глазах окончательно не темнеет.