Территория

— Как ты это объяснишь? — требовательно спросила Шейла, держа в руке раскрытый дневник старшего сына.       На одной из страниц чётко выделялась красная надпись, оставленная учителем математики вчера. Прятать её было бесполезно, разве что вырвать. Корректором можно было перекрыть яркую пасту, но это было бы слишком заметно, да и с обратной стороны след от сильного давления на ручку остался. Парень до последнего пытался отойти от темы, чтобы не подносить дневник матери, однако женщина считала своим долгом проверять его чуть ли не каждые три дня.       Она сурово нахмурилась, слегка поджимая губы, когда ждала логичного и оправдывающего оценку, выставленную рядом с фразой, ответа. Но Коля молчал, недовольно отведя глаза в сторону и сложив руки в карманы толстовки. Он сжимал и разжимал кулаки, чтобы сохранять спокойствие, ведь в случае чего, Шейлу могли не устроить слова подростка. Тогда она не ограничилась бы одними упрёками и отчитыванием. Как оно обычно и происходит, мать могла применить более серьёзные меры, а принимала она их всегда. — Ну, скажи что-нибудь, не молчи, — кажется, терпение начало её подводить. — Где ты был, когда начался урок? — Он даже начаться тогда не успел, я до звонка пришёл, — сдавленно ответил парень, сводя брови к переносице.       Шейла раздражённо вздохнула, придерживая висок пальцами. Будучи в школе круглой отличницей, без права на ошибку, имеющая высшее юридическое образование, женщина не могла позволить себе, чтобы её сын не был таким же. Всегда ей хотелось видеть в нём отличника и идеального ребёнка, хотя больше подходит слово «удобного». Она вновь посмотрела на подростка. — Как мне тебе верить, если тут чётко написано, что на уроке ты отсутствовал? — чуть громче спросила она, закрывая дневник и громко кладя его на стол. — Я уже говорил, этот дед — маразматик, — закатив глаз, высказал Брофловски, за что сразу получил более укорительный взгляд матери.       Отец, сидевший в это время рядом, напротив жены, устало наклонил голову вниз, опираясь локтями о стол, а руки сложил замочком. Ему изрядно надоели вечные недовольства Шейлы, но перечить не стоило, ведь раздуется скандал. Мужчина, конечно, разговаривает с ней, когда та перегибает палку или оказывается не права в большинстве случаев, но ничем хорошим это не оборачивается. Будто подросток, женщина делает вид, что её чувства ранены до такой степени, что она просто вынуждена уйти в комнату, а потом по несколько дней напоминать об этом. — Дорогая, не нужно раздувать из этого такую проблему, — Джеральд взглянул на жену, а потом перевёл глаза на сына. — Коль, эта двойка никак не испортит тебе ничего, остальные оценки ведь хорошие. А если что, можно всегда исправить, — он попытался сгладить ситуацию, подталкивая обе стороны к компромиссу. — Папа прав, — ощущая ужасный дискомфорт, от затрагивания темы успеваемости, парень постарался успокоиться, чтобы не усугублять ситуацию.       Рыжий вместо ожидаемого решения конфликта получил только укорительный взгляд матери. И секунды не прошло, но Коля уже понял, что его сейчас женщина не хочет слышать. По крайней мере, не бессмысленные его пять копеек. Шейла, собираясь с мыслями вздыхает, поворачивается к мужу и пытается намекнуть глазами, чтобы тоже принял участие в воспитании сына. И хоть права она не была, очевидно, её это не волновало. Джеральд в это время только подпёр щёку кулаком и закатил глаза, не в силах спорить с женой. Его порядком измотали все эти скандалы, поэтому усугублять ситуацию не хотелось вообще, однако вступиться стоило. Мужчина постукивал пальцем по столу, игнорируя требовательный взгляд Шейлы на себе. — Меня, кажется, одну волнует успеваемость и будущее сына, да? — не сводя глаз с мужа, женщина задала риторический вопрос. — По-моему, он не один раз объяснил ситуацию, — стараясь звучать менее раздражённо, вздохнул отец. — Ну и что мне с этого? Двойка есть двойка, отсутствие есть отсутствие, — она никак не хотела признавать свою неправоту, как всегда уперевшись рогами в одну точку и не собираясь уступать.       Как же паршиво осознавать, что упрямость в семье не только у одного человека. Коля, которому передалась эта черта от матери, ещё старался сдерживаться, но сдвинутые брови и напрягающиеся желваки выдавали его раздражение. Он смахнул прядь волос, лезущую в глаза и попытался пропускать слова матери мимо ушей, однако получалось это плохо. — Ты закрываешь глаза на то, что это первая его двойка за три четверти, — отец вновь попытался сгладить ситуацию, встав на сторону сына, уже понимая, что победителем из спора не выйдет. — Она у него единственная за этот учебный год.       Шейла полностью развернулась к мужчине, оставляя Колю с чувством того, что он тут третий лишний, хотя речь как раз идёт о нём. Женщина сложила руки на стол, возмущённо глядя на мужа. — Какая разница? Тебе может и всё равно, но мне нет, — своим «волнением» Шейла доверия совсем не вызывала, однако продолжала спорить, стоя на своём. — Наш сын гулял где-то во время занятий, а тебе будто плевать. — Просто я стараюсь войти в ситуацию, а ты сразу прибегаешь к радикальным мерам, — Джеральд устало жестикулировал рукой, будто таким образом информацию до человека донести легче. — Да, прибегаю, потому что делаю это не со зла, а во благо Коли, — Шейла выпрямилась, приподнимая подбородок немного. — Если сейчас ему не показывать, что в жизни награждается только лучший результат, а те, кто плюёт на всё и не старается, никогда ничего не добьются, то никем он не вырастет!       У подростка в один момент неверяще раскрылись глаза. Парень, пребывая в лёгком шоке, пару раз прихлопнул ресницами, возмущённо вскинув брови и наклонив голову в бок. Да как она может обесценивать все его старания? Неужели Коля похож на того, кто опустит руки, не удосужившись сделать даже малейшей попытки? Конечно нет, но матери на это становится всё равно тогда, когда случается даже самая незначительная ошибка. У парня разжались кулаки, он в любой момент готов был высказать всё, не считая это чем-то неправильным. — Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — Джеральд, понимая, что жена наговорила лишнего, наклоняется ближе через стол и потише уже спрашивает. — Ни капли, я говорю, как есть, — женщина снова твёрдо дала понять, что своё мнение не поменяет.       Шейла, однозначно, должна винить себя за, привитый ещё с самого детства сыну, синдром отличника. И хоть парень всеми силами боролся с этим недугом, собрав всю свою волю и желание начать жить спокойно, триггеры, вызванные малейшим намёком на его оплошность, никуда не исчезли. Коля не реагирует так горячо на свои оценки класса с пятого, с шестого, возможно. По крайней мере он так считал, но видно было всем, как менялось выражение его лица, когда результаты не оправдывали надежд. Как постепенно атрофировалась улыбка, старающаяся не выдавать волнение перед раскрытием отметки или прочего, что могло бы оценить его старания. В такие моменты, обычно, в голове была пустота. Разве недостаточно усилий было вложено? Такие ситуации случались крайне редко, ведь ответственности и бесконечных завалов себя учёбой, дополнительными нагрузками на мозг и тело, парню было не занимать. — Ты всегда будешь обесценивать мои успехи, а за малейшую ошибку устраивать скандал? — подросток, наконец, напомнил о своём присутствии, резко влезая в разговор своих родителей. — Не перебивай, когда взрослые разговаривают, — Шейла уступать не собиралась. Она снова повернулась к сыну, смотря на него осуждающим и строгим взглядом, а муж её только обречённо вздохнул, понимая, что все старания умять ссору не увенчались успехом. — Речь идёт про меня, поэтому я могу тоже высказать своё мнение, — волнение подкатило к горлу, застыло, образовывая густой ком.       Коля вдохнул тихо, но глубоко, чтобы выглядеть уверенно. Он мог сколько угодно грубить типам, которые больше и сильнее его в два, а то и в три раза, но перед матерью сердце всегда затихло, а дрожь постепенно охватывала тело. Будто сеть из страха и волнения, тянувшая школьника назад, сковывающая, не позволяющая шевелиться и говорить, она появлялась именно тогда, когда Шейла, тяжело припуская веки, смотрела в упор. — Ты не можешь говорить так, ты же знаешь сколько часов я сижу за учебниками, чтобы не ошибиться, — голос, не подчиняясь своему хозяину, подрагивал. Поэтому громче говорить не стоило, чтобы избежать большего позора. — Я лучше знаю, что можно говорить, а что нельзя. Ты мой ребёнок…- не успела женщина закончить предложение, как сын её, помотал головой отрицательно и перебил. — Видимо, не знаешь, — это запретная фраза, которую сейчас, точно, произносить не стоило.       Мать вскинула брови, наклоняя голову в бок, оперевшись о стол ладонью, она встала и упёрлась кулаками в крупные боки. Бросив взгляд, требующий поддержки, на мужа, который в очередной раз закатил глаза, женщина тяжело вздохнула. Как только мог её сын позволять себе такие высказывания? И хоть ничего преступного он не сделал, но пререкаться и как-то спорить с мамой было запрещено строго настрого. Шейла вытянула руку, сжимая пару раз ладонь в кулак и разжимая, жестом указывая принести ей какую-то вещь. Долго гадать не пришлось, парень привык, но всё же попытался как-то спасти себя и свой телефон, несмотря на то, что запасной есть. О нём знают только Стас и Айк. — За что? — как можно терпеливее спросил Коля, однако, в силу своих упрямости и недовольства, получилось не совсем то, что нужно было. — Ты знаешь за что, — тон сына показался женщине слишком неуважительным. — Давай его сюда, — чуть громче приказала она.       Как-то слишком слышно раздался вдох подростка, поджавшего дрожащие губы. Он потянулся в карман, слабо трясущейся рукой выудил из него телефон. Парень зажал кнопку с боку, надавливая на него пару секунд, а затем заблокировал. Смотря в своё темное отражение секунду, Брофловски всё же отдал мобильный матери. Обиженно потупив взгляд в пол, он сделал пару шагов, чтобы взять дневник со стола и развернуться. Не стоило вставлять эти свои несчастные пять копеек. Потерпеть надо было и потом пообещать исправить оценку, хоть это и не было возможно, если говорить об их учителе математики. Коля снова сглотнул, чувствуя, как уголки губ невольно дёргаются вниз, размыкаются, шепча под нос:«Тварь упёртая,» — после произнесения этих слов, которые отчетливо услышал человек, кому они и посылались, раздался громкий удар пощёчины.       Сидя в своей комнате, поджав колени к груди и задрав подбородок вверх, чтобы не позволить горящим глазам пустить две мокрые дорожки по щекам, подросток отчётливо слышал удары своего сердца, звучавшие настолько же громко, как и его судорожное дыхание. И нет, проблема не в чётком белом следе отпечатка ладони на щеке, по краям которого была красная обводка, размывающаяся на бледной коже. Не в том, что за излишнюю грубость комната лишилась компьютера, а сам парень основного телефона. Даже оставшись наедине с собой, он не мог позволить себе слёзы — слишком жалкий вид они придают ему. Причём всем своим знакомым твердил, что плакать — нормально, плакать нужно, чтобы эмоции не скапливались внутри и не вытекали наружу во время срыва. А он будет обязательно. Вот только себе такого Коля позволить не мог. Гордость не позволяла, страх, что его кто-нибудь услышит и увидит в таком состоянии, затыкал сильнее.       Не выдерживая совсем, подросток подскочил с кровати, направился быстрым шагом к шкафу, поставил табуретку и залез на неё, опираясь руками об огромный предмет мебели, в котором вся одежда. Приподнявшись на носочках, Брофловски потянулся рукой, чтобы достать с пыльной поверхности ещё один телефон. Он не был таким хорошим, как тот, что купили ему родители, а потом забрали. Точнее мать. Коля накопил на него сам, когда был ещё в шестом классе. Где-то пришлось поголодать, где-то ограничиться в покупках, но результатом парень был доволен. Он разблокировал мобильный, возвращаясь обратно на кровать. Делал он всё это предельно тихо, потому что со второго этажа таскание предметов и шаги были хорошо слышны на первом.       Всё же одна капелька смогла пробиться сквозь густые ресницы и потечь вниз, по до сих пор горящей после удара, щеке. Коля, стирает её рукавом серой толстовки и усаживается на мягкий матрас, покрытый слоем постельного белья и пледом. Он сразу заходит определённую соц сеть, с целью написать Стасу обо всём и предупредить, чтобы писал и звонил пока на этот номер. Как прекрасно, что друг Брофловски достался такой хороший. Переписка с ним смогла уровнять дыхание и утихомирить дрожащие руки, моментами вызывала хихиканье.

***

Лениво переворачиваясь на спину, лёжа в незаправленной постели, Эдик, одетый в одни только боксеры, направлял скучающий взгляд в телефон. Школа совсем не вызывала желания сегодня, как и во все остальные дни. От одного пропущенного дня ничего не случится, ещё и урока всего лишь три, значит можно избавить себя от лишних нагрузок в этот день. Крепко слепляя веки, парень зевает, без понятия чем себя занять. Время уже близилось к вечеру, а он так и не успел ничего сделать. Парни из компании назвали предателем и пошли гулять сами, отмечая очередную пятницу.       Подросток, издав хриплое мычание, соизволил встать с кровати. Переплетаясь с ноги на ногу своим привычным развалистым и беззаботным шагом, Картман натянул на себя первое, что попалось под руку и вышел на кухню, где кошка уплетает сухой корм, которым наполнена её миска. В углу скомканная пачка чипсов, на столе наполовину опустошённая литровая бутылка газировки и прочий мусор. Не спеша подбирая его и отправляя его в мусорный бак, Картман время от времени направлял свой взгляд в окно. Друзей сегодня до самой ночи быть не должно, парень знает это по своему опыту. Однако дома сидеть слишком скучно, а погода хоть и холодная, но почему-то манит выйти и прогуляться.       Эдик знаком со многими людьми, но до уровня друзей они не дотягивают, даже времени особого с ними проводить не хочется. Все они, будто с одного завода, занимаются одним и тем же, характер у них один и тот же, будто персонажи не влияющие на сюжет игры. С ними можно просто пообщаться в школе или обменяться парочкой фраз при встрече на улице, не больше. Однако погода сегодня через чур манящая, даже несмотря на снег, на солнце, светящее ярко, но совсем не греющее. Зато ветер не такой сильный, как обычно это бывает, и небо не затянуто облаками. Желание выйти на улицу засело на плечо и, будто чертёнок, подталкивало вместо учёбы провести время на свежем воздухе. Не с кем было, единственное, что тормозило Эдика. Конечно, можно погулять наедине с собой и своими мыслями или музыкой, гопнику хотелось другого. Хотелось чьей-то компании, но со своей погулять уже не вариант. В голове появилась мысль… Возможно, Картман эгоист, возможно, не понимает серьёзность тех своих действий, думает, что за одни извинения все обиды у человека пройдут. Это гопника не волновало. Если гулять, то не одному, если гулять, то не с теми, от которых скрываешь личную неприязнь. Помнится первый раз, когда Эдику пришлось идти со школы вместе с рыжим, а точнее рыжему пришлось. Тогда, хоть они чуть и не подрались, но время прошло довольно хорошо, однако только для Картмана. Парень думал, что после вчерашнего вечера, фрик согласится немного зависнуть вместе. Какого же было его разочарование, когда в жизни всё сложилось не так просто и легко, как в мыслях. Подросток, не накинувший поверх толстовки ничего, всего лишь сложил замёрзшие от снега руки в карманы джинсов и поднял голову вверх, выжидая момента, пока рыжая макушка не выглянет. На окне снова остался белый след от нескольких снежков, запущенных в него. Не успел Эдик наклониться, чтобы слепить ещё один, как Коля уже смотрел на него сверху вниз, сложив руки на раме от окна. — Что? — парень достаточно громко спросил, чтобы привлечь внимание Картмана и заставить его выпрямиться.       Глаза у Брофловски были покрасневшими, кончики ресниц из-за влаги склеились, волосы совсем немного растрепались. Разговор с лучшим другом ему и правда помог успокоиться, но, видимо, надолго этого не хватило. За пару секунд до того, чтобы выглянуть, подросток старался как можно быстрее стереть мокрые плёнки с глаз, которым препятствовать уже не хотелось. Свысока этого было совсем не заметить, чему парень был безмерно рад и благодарен. — Знаешь, я тут подумал, — Эдик, оглядевшись по сторонам, встряхнул руки друг о друга и снова сложил их в карманы, возвращая взгляд на Колю, — погодка такая ничего сегодня. — Ну и что? — обида снова уколола изнутри. Гопник был прав, но покинуть стены дома, пока у родителей выходной, невозможно, запрет. — Давай гулять, — парень сразу перешёл к делу, откинув лишнюю словесную воду.       Брофловски вскинул брови, удивляясь наглости и уверенности шатена. Он пару мгновений так глазел на подростка, стоявшего внизу, ожидая какого-нибудь логичного объяснения для такого предложения. Должна была быть веская причина, чтобы позвать именно Колю, не факт, что эта причина никак бы ему не навредила. Однако чувство несправедливо и желание какого-нибудь бунта, даже самого незначительного, с каждой секундой росло в парне. Но не может же он так рисковать? — Нет, — подросток твёрдо ставит точку на своём решении, понимая, что идти с этим гопником небезопасно, хоть эмоции и упрямость уже начинают первые шаги, чтобы взять верх над здравыми мыслями. — Иди со своими друзьями гуляй. Или что, кинули тебя? — открыто съязвил Коля. — Ну пожалуйста, — Картман будто не хотел принимать этот ответ, с трудом, но закрывая глаза на дерзость со стороны другого школьника. — Да пошли, давай. Чего дома сидеть?       Коля вздохнул, отворачиваясь и смотря на свою дверь. Он и правда хотел бы сейчас погулять, но не знал, как сделать это незаметно, не знал стоит ли соглашаться, ведь это единственный его вариант выбраться из стен дома. Стас сейчас с Викой, так бы Брофловски и с ним погулял, но у друга уже были планы, парень знал это. — Послушай, почему ты зовёшь именно меня? — возвращая взгляд, обратился подросток.       Эдик на мгновение замаялся, опустив голову вниз и пытаясь быстро сообразить, что ответить. Сказать, что компания сейчас гуляет без него, а с другими желания идти нет, но одному выходить не хочется, как-то бестактно, даже Картман это понимал. Поэтому озвучивать это не стал. Он вновь задрал подбородок вверх и пожал плечами. — Я не знаю, просто подумал, может ты не будешь против прогуляться немного, — парень сохранял невозмутимое лицо, хотя внутри осознавал, что звучит как-то по-пидорски, если выражаться его словами. Ладно, если бы он так с девчонкой общался, но тут речь идёт о человеке его же пола. — Нет. В любом случае, хочу я или нет, ничего не получится, — подросток мотнул головой. — Почему? — Картман, возможно, уже догадывался в чём дело, но решил подождать какого-нибудь объяснения. — Я не могу, — глаза сами отвелись в сторону, будто стыдясь того, что родителей ослушиваться даётся не так легко. Ну ему же не десять лет, в конце концов. — Тебя наказали типа? — гопник свёл брови, немного наклоняя голову в бок. Получив в ответ неуверенный кивок, он озадаченно выдохнул, потирая затылок. — Ебучий случай… И что, тебе теперь вообще выходить нельзя? — Нельзя, — парень недовольно поджал губы, немного подрагивая от холода. — А ты хотел бы? — долго находиться на улице в такой холод без куртки было не очень комфортно, поэтому вопрос нужно было поскорее решать, если Картман и правда хочет настоять на своём, выманить другого подростка на улицу. — Конечно. Думаешь, мне в кайф тут сидеть и ничего не делать? — уже и без лишних пояснений Брофловски понял, что лучше не упускать этот шанс, но первым предлагать сейчас он не собирается. — Тогда, — шатен, задумавшись, сощурил глаза, смотря в сторону своей парадной, — я могу зайти за тобой попозже, когда твои спать уже будут. Как думаешь?       Соглашаться на такое предложение от человека, который буквально пару недель назад избивал тебя — рискованно. Коля теперь об этом совсем не задумывается. Перед ним стоит прямая дорога, чтобы отвлечься от ситуации, ведь меньше всего сейчас хочется проводить время в одном доме с матерью. Отношения с нею всегда были непостоянными, будто она не понимает, что подход нужен к подростку, сама с каждой ссорой укрепляет стену между ними.       Конечно, парню не впервой сбегать из дома в тайне от родителей, но раньше он делал это в дневное время, а возвращался уже под ночь. Отхватывал сильно, наказания продлевались, но ему было всё равно. Позже одиннадцати парень никогда не ходил один, если не считать тот самый день, когда он возвращался с рейв вписки. Тогда он соврал матери и отцу, что идёт к Стасу, в ином случае его бы не отпустили. — Хорошо, — наконец, Коля дал точный ответ. Указывая пальцем на Эдика, он добавил кое-что ещё. — Но не думай, что я делаю это, чтобы с тобой погулять. Считай, ты мой единственный выход из дома сейчас, не больше. — Да без базара, — усмехнувшись, гопник безразлично поднял руки, сгибая их в локтях и повернулся в сторону своей квартиры. — Я буду ждать тебя здесь к одиннадцати. Чтоб готов был, иначе уйду, будешь дальше гнить в своей комнате. — Вали, — рыжий закатил глаза, но чётко запомнил время. Теперь проблема была в другом вопросе. Как тихо уйти из дома, чтобы не разбудить никого?

***

Как же Брофловски повезло, что куртку и обувь он заранее занёс в свою комнату, пока никто не видел. Удалось избежать нежелательных разговоров и вопросов. Он почти был готов, только глаза ещё немного подвёл чёрным карандашом, растушевал пальцем аккуратно и напоследок рассмотрел своё лицо в отражении зеркала на шкафу. Результатом подросток был более, чем доволен. Хотя прихорашиваться не для кого, к тому же ночью его не разглядеть практически, но чисто для собственного удовольствия школьник решил это сделать. Его даже не волновало то, что он идёт гулять с каким-то гопником с района, при этом будучи неформалом и до сих пор не зная его имени. В любом случае, время уже близилось к одиннадцати, всего пару минут осталось подождать. Однако Колю уже так и грызло нетерпение, хотелось поскорее выйти. А как выйти — вопрос.       Совсем скоро подростку в окно прилетает снежок. Привыкший к такому способу позвать, Брофловски рывком сорвался с кровати, на которую присел только на мгновение. Остановив вовремя себя, он постарался действовать как можно потише, чтобы снизу никому слышно не было. Парень открывает окно и выглядывает, смотрит вниз.       Эдик стоит в куртке от адидас, спортивных штанах того же брэнда — стандартный гопник. Увидев их вместе, можно подумать, что две параллельные вселенные встретились и, непонятно каким образом, вышли вместе погулять. Подросток не скрывает расслабленной улыбки, ведь ему удалось добиться своего, а желание выйти с кем-нибудь на улицу не пропало за весь день. Ну разве это не повод для хорошего настроения? — Ты уже готов? — повышая тон сразу, парень вопросительно кивнул. — Да, — Коля приставил указательный палец к губам, заставляя вести себя потише. — Я не знаю, как мне выйти из дома, чтобы никто не спалил, — так же тихо добавил Брофловски, но Картман его расслышал отчётливо.       Честно говоря, Эдик не понимал, чего другой парень так волнуется. Для него побег не был чем-то из разряда бунта, скорее, более привычное дело. Возможно, это из-за того, что мать его не такая строгая, как у Коли, и никто никогда не ловил его за этим делом. Тот случай, когда он завалился домой пьяным — не побег, ведь Лена была в курсе того, что сын погуляет после школы. В остальных случаях она и правда не знает, что Картман периодически сбегает, чтобы попасть на какую-нибудь вписку или просто позависать с друзьями где-нибудь. — А спуститься тихо ты не можешь? — он непонимающе вскинул бровь. — Не-а, — Брофловски слабо помотал головой. — Снизу это будет очень слышно, если я буду идти по лестнице и по второму этажу вообще. Не хочу рисковать. — Прыгай. — Чего? — Коля потупил взгляд, хлопая пару раз ресницами, хотя он прекрасно расслышал Эдика. — Прыгай, говорю, — парень сделал пару шагов ближе к дому, чтобы встать прямо под окном, и вытянул руки вперёд. — Не ссы, я поймаю. — Ты уверен? — сомнения резко подкатили к груди, образовывая там ком волнения и недоверия. — Ну, ты сбежать хочешь? Конечно, я поймаю. Я что, лох какой-то, чтобы не выдержать тебя? — Картман махнул руками на себя, призывая поторопиться.       Коля слабо сглотнул. Он решил сегодня не ночевать дома, значит сделает это, нельзя упускать такой шанс. Положив огромный хер на то, что гопник может и обмануть, не поймать, подросток открывает окно пошире и тихо-тихо ставит на подоконник колено, придерживаясь за раму. Поднимается и вторая нога, после чего он по одной просовывает их наружу, чтобы оказаться в сидячем положении. Сердце от такой высоты колотится быстро — адреналин. Парень в последний раз убеждается в том, что Эдик стоит внизу и ждёт. Тяжело вздыхая, он отпускает оконную раму и отталкивается. В это же мгновение Брофловски резко закрывает глаза, ощущая, насколько быстро он летит вниз. Не прошло и пары секунд, как Коля оказался в руках Картмана, крепко держащих его и практически не почувствовавших никакого веса. Облегчённый выдох у обоих. Гопник немного наклоняется, чтобы рыжий смог встать на ноги. — Ну, пошли? — подросток постарался сделать вид, что это не из его грудной клетки издаётся такая громкая пульсация. Всё же прыгал с окна второго этажа он в первый раз.       Эдик кивнул, разворачиваясь в сторону выхода с района. Он заложил замерзшие руки в карманы и медленным шагом приближался к главной улице. Всю дорогу до момента, пока двор не покинут, парни молчали. Такое вполне устраивало Колю, но не Картмана. Еле как он смог стерпеть эту тишину, а когда уже оба вышли с территории района, подросток наконец позволил себе первым взять инициативу на себя и заговорить. — Куда пойдём? — банально, но для начала сойдёт. — Не знаю, но до утра я туда возвращаться точно не хочу, — Брофловски даже не посмотрел в сторону своего сегодняшнего спутника по прогулке и побегу. — Ахуеть, — было очень интересно, что произошло такого, чтобы на зло родителям сбежать из дома. — А что случилось-то?       Коля, закатив глаза, повернулся на пару секунд к другому парню. Он молча оглядел его, давая понять, что рассказывать ничего он не собирается. Хотя откуда ему знать, ведь выговориться всегда хочется. — Тебя ебать это не должно, — подросток незаинтересованно дал ответ, поправляя растрепавшиеся от прыжка с окна волосы. — Не забывай, что я гуляю с тобой как с простым билетом из дома, а не как с другом.       Гопник свёл брови. Вся эта излишняя дерзость напрягала его, хотя он прекрасно понимал, чем она вызвана. Винить фрика он не мог в этом. Однако и уступать тоже не хотел, не терпила ведь. — Не забывай, что если бы не я, ты бы так и остался в своей комнате ныть, — Эдик, осознавая свою вину перед рыжим, молчать и глотать это отношение к себе не намеривался. — Я ведь могу и уйти, останешься один, домой пойдёшь и спалишься.       Парень был прав, Брофловски понимал это. К тому же он сейчас не в лучшем положении, чтобы как-либо грубить, если нет желания оставаться без компании гопника сейчас, а тем более идти обратно. Он упрямо сдвинул брови, опуская глаза в пол и не прекращая шаг. — Прости, — тихо и нехотя. — Ты слишком негативно настроен ко мне, — Картман снисходительно приподнял брови, закрывая глаза и слабо мотая головой. — Я ведь помочь тебе хочу, меняюсь вообще-то, — продолжал обелять себя он.       На это Коля лишь отмахнулся рукой, побуждая другого подростка замолчать. Они продолжили свой путь в непринудительной и незамысловатой беседе. Эдик рассказывал что-то об игре, в которой уже очень долго не может пройти один уровень, Брофловски вроде слушал, а вроде моментами пропускал слова шатена мимо ушей. Всё таки это было слишком уж непривычно. То, что произошло между парнями не может так легко забыться, по крайней мере Коля так считал. У другого подростка всё наоборот, сегодняшняя прогулка вдвоём никак его не смущает. Он всё продолжает болтать о своём, пока не замечает, что рыжий даже угуканье не вставляет уже время от времени, чтобы диалог хоть как-то поддержать. Эдик замолкает на пару секунд, внимательно изучая задумчивое лицо Брофловски. Тот смотрит не вперёд, а вниз, но идти продолжает наравне с Картманом. Подростки так и не договорились о том, куда собираются пойти, а просто, не задумываясь о маршруте, шли, куда глаза глядят. Гопник хмурится в недоумении, выглядывает, чтобы лучше видеть спокойное лицо сверстника. На первый взгляд оно и правда таким может показаться, но если приглядеться, то ни о каком спокойствии и речи идти не могло. Эдик довольно громко прочистил горло, но это не отвлекло Колю от своих мыслей. Он попробовал ещё раз, тот же результат. — Еврей, — не зная имени, парень решил, что обратиться так будет лучшим вариантом, чтобы привлечь внимание к собственной персоне. Как оказалось, его тактика сработала.       Рыжий в одну секунду сдвинул брови и, наконец, посмотрел на Картмана взглядом в котором читалось некое осуждение. Он ни в коем случае своей национальности не стеснялся, просто посчитал это каким-то бескультурием. К тому же, как-то раз Коля уже успел сделать предупреждение. — У меня есть имя, — с этими словами подросток больно наступил Эдику на ногу.       Тот только поморщился и остановился на мгновение, после чего выдохнул, стараясь сдерживать свою агрессию, а делать это было крайне трудно при таком наглом обращении, но надо. Он пообещал, что Брофловски теперь не достанет, значит не достанет. Терпеливо собираясь с мыслями, парень ускорился немного, чтобы снова идти на одной линии с рыжим. — Ты мне его не говорил никогда, — Картман смотрит сверху вниз, не в силах расслабить сведённые брови. — Я должен был угадать, как тебя зовут? Я на Вангу похож? — Ты мог спросить, если хотел обратиться, — парировал Коля. — А ты бы меня на хуй послал, — скорее всего, так бы и получилось на самом деле, поэтому и рисковать не хотелось.       Фрик только закатил глаза и вздохнул, выражая своё недовольство. Ну неужели он похож на такого агрессивного и токсичного человека? Нет, конечно, но цену себе знает, поэтому позволяет дерзить и грубить тем, кто ему что-то плохое сделал. С Брофловски вообще трудно найти контакт. Особенно, если первая ваша встреча не задалась. Он к себе сразу не подпустит, а будет выделываться без конца, чтобы понять намерения того, кто хочет наладить отношения. — Ты даже не спросил, а уже уверен в том, что я так скажу, — подросток осуждающе мотает головой, не прекращая идти. — Уверен. Так оно и будет, — Эдик не прекращал стоять на своём.       Прошло довольно много времени от момента их выхода с района, но парни по-прежнему не дошли до одной из наиболее оживлённых улиц в городе. Коля не хотел в центр, не хотел просто гулять по местности. Ему сегодня нужно насыщенно провести ночь, а домой вернуться с мыслями, что запреты матери не мешают ему жить. Пускай она дальше думает, что сыночек скучает один в своей комнате и его совесть грызёт за такое неуважение к родителям. Это и есть главная причина на сегодня, чтобы пойти навстречу гопнику и сделать исключение. Спустя недолгое молчание Брофловски всё же подал голос. — Коля, — парень слабо поджал губы только на секунду, когда поймал на себе немного недогоняющий взгляд шатена. — Моё имя, — уточнил он.       Картман еле заметно и почти беззвучно хмыкнул. Странное чувство некой победы появляется внутри. Скорее всего, это из-за того, что даже спрашивать ничего не пришлось, а Брофловски сам представился. Подросток уверенно достаёт руку из кармана и протягивает тому, чьё имя узнал только что, пару секунд назад. — Эдик, — в его голосе слышалось весёлое удовольствие, появившееся от осознания, что конец теперь угрызениям совести (как бы сильно он это сочетание слов не любил). Теперь парень меняется. Они теперь имена друг друга хотя бы знают — первый шаг.       Крепкое рукопожатие заключается между ребятами. Коля совсем немного неожиданно округляет глаза из-за активности этого жеста. Рука гопника, сжимающая ладонь, которая значительно меньше, разорвала контакт, опустилась обратно в карман куртки. Брофловски решил, что сейчас лучше расслабиться и отдохнуть как следует. — Ну, — подросток недолго держит паузу, — куда мы в итоге идём? — Я не знаю, мы не обсудили же, — Картман пожимает безразлично плечами. — Идём, куда идём.       А рыжий всё ещё думает над тем, стоит ли предлагать. Место, куда он хочет пойти уже давно проверенное. Там довольно часто проводятся вписки, парень иногда ходит туда со Стасом, хотя раньше не доверял этим зданиям. Всю прелесть этих помещений ему открыл другой человек, которого в жизни Коли уже нет, чему тот безмерно рад. Когда в том месте тихо, никто не собирается, чтобы под громкие биты бежать, образовывая до жути тесную толпу, жаться друг к другу, выпивать и ловить кайф, там всегда так тихо и спокойно. Однако таким поздним часом ходит туда было всё ещё немного страшно. Брофловски боязни показывать не хочет ни в какую, хоть и понимает, что с Эдиком идти туда тоже не очень безопасно. Сомнения присутствуют, но желание пойти именно в то место значительно перевешивает любые другие эмоции: и страх, и недоверие, и волнение. Если посмотреть с более позитивной стороны, то Картман возможно и правда решил меняться. Звучит наивно, но он пообещал, а не сдерживать слово — не по-пацански, как известно Коле. Обычно это одно из первых принципов у групп таких людей. — А-а, — решившись на риск, подросток начал. — Если мы не будем сворачивать до третьей улицы, то дойдём до одной заброшки. — Туда хочешь пойти? — немного удивлённо спрашивает гопник, вскидывая густые брови. — Не ссышь? — Я там миллион раз был, это проверенное место, — отмахнулся Брофловски. — Ага, то есть сбегать из дома ты боялся, а идти ночью на заброшку нет? — Эдик, наконец, открыто улыбнулся, приподнимая уголок губ. — Кто сказал, что было страшно? Я просто сомневался, — подросток сразу принялся оправдываться, хотя сам знал, что шатен был прав. — Конечно, — парень саркастично согласился, возвращая взгляд вперёд.       Недалеко и правда находилось заброшенное здание. Картман любил гулять по таким местам в детстве с компанией, а потом запугивал одноклассников, что видел там маньяков и призраков. Смешно, но всякий раз, когда он приходил туда, неважно один или в с кем-то, сильно пугался даже самого тихого шороха. Что уж говорить о тех моментах, когда друзья специально делали вид, что на месте происходит что-то сверхъестественное. С возрастом это, конечно, прошло. Теперь подросток, хоть и не часто, но посещает разные заброшки. Поначалу из принципа, чтобы доказать компании, что он не ссыкло, а ведь на слабо его и никто не брал, а потом это уже вошло в список увлечений. Ходить на заброшки, убегать от бомжей и получать нереальную дозу адреналина стало чем-то до жути приятным, как бы странно это не звучало. — Я не был там так поздно, но не думаю, что что-то плохое должно случиться, — Коля уже не стал обращать внимание на саркастический тон Эдика. — Может ты просто грохнуть меня хочешь? — парень слабо ткнул локтём сверстника. — Нож с собой не брал, а? — Может и так, — Брофловски с вызовом повернулся, хитро щуря глаза и растягивая губы в улыбке. — А ты что, зассал?       Картман, понимая, что Коля воспользовался моментом и спросил то же самое у него, принял это за неоглашённый спор. Он немного помолчал, глядя сверху вниз на подростка и сводя брови. — Пошли на твою заброшку, — наконец, принял вызов он, заставив Колю довольно хмыкнуть.       Придя к определенному решению, куда держать путь, парни продолжали шагать вдоль улицы. В воздухе не чувствовалась былая неловкость, ведь теперь оба подростка разговаривали. Брофловски, казалось, расслабился. Эдику известно только одно — фрика наказали родители. Но ведь он выглядит, как девятиклассник, такой же, как и сам Картман. Неужели из-за обычной ссоры с предками, или что у него там, может так сильно испортиться настроение. Конечно нет. Эти недоговорённости подпитывали интерес и любопытство гопника, но донимать вопросами и уговаривать рассказать он не станет. А если Коля сам захочет всё выложить, то пускай. Если не хочет — плевать. В конце концов, они ведь не друзья сейчас.       Как оказалось, до заброшенного здания идти было совсем недолго. Или их диалоги так сильно сократили время. Это неважно, потому что перед подростками уже находилась довольно большая постройка. У неё был снесён второй этаж, обломанные ставни выдавали это, на кирпичных стенах выцветшие граффити и засохшие пятна. По площади само помещение было очень большим, метров так двадцать на десять, если говорить приблизительно. Эдик хорошо знал это место, но последний раз, когда он сюда приходил, был в пятом классе. За это время многое здесь изменилось. Люди, по всей видимости, проводившие тут тусовки, построили небольшой пьедестал. Парень догадывается, что тут должна быть диджеевская стойка. — Я сюда ещё мелким ходил, — Картман внезапно погрузился в воспоминания, не прекращая разглядывать полуживое здание. — Оно выглядело гораздо хуже в то время. Бомжи тусовались часто. — Интересные у тебя знакомые, — сам Коля по заброшкам начал ходить позже, чем гопник. Его и не тянуло особо никогда, только после определённого момента он понял, что это довольно весело. — Иди на хуй, — парень всерьёз эти слова не воспринял, даже не вслушался, а просто отмахнулся рукой, проходя глубже.       Так как ночь уже, а территория не оснащена фонарями, пришлось воспользоваться телефоном, чтобы хоть как-то лучше разглядеть всё вокруг. Хотя глаза за такое время уже привыкли к темноте, но посветить чем-нибудь не было лишним. Эдик водил лучом фонарика на телефоне по стенам, по полу, а потолка не было. От воспоминаний его отвлёк слабый толчок, пришедшийся в плечо. Брофловски с прошёл вперёд почти бегом, обернулся, чтобы на себя махнуть рукой. — Пошли, — позвал парень, направляясь к стене с выломленной дырой, типа окна.       А Картман без лишних вопросов последовал за ним. Он перевёл свет в сторону Коли, когда тот ухватился о выпирающие кирпичи обеими руками, а ногу поставил на мнимый подоконник, чтобы тому было виднее. Рыжий оттолкнулся и полез по стене, карабкаясь до её поверхности. Когда же подросток наконец присел, свесив ноги, он обернулся, смотря со спины на Картмана, который протянул ему свой телефон. Брофловски взял его и светил, дожидаясь момента, пока владелец мобильного поднимется. — И давно ты по заброшкам шарахаешься? — усевшись рядом, Эдик заложил руки назад, опираясь ими о край стены. — Лет с тринадцати, или позже, точно не помню, — приблизительно ответил Коля. — А что? — Просто, — тут было довольно высоко, но не опасно. Парень глубоко вздохнул холодный воздух.       Это место не казалось каким-то подозрительным или страшным, Картман точно не знал почему так, подросток, сидевший рядом с ним, тоже. Шатен медленно потянулся рукой в маленькую сумку-бананку. Визг молнии. Он достаёт от туда пачку сигарет, которые вот-вот должны закончиться, и зажигалку. Под взглядом Коли, парень вытягивает табачное изделие и придерживает губами, а потом подпаливает. Эдик заметил. — Хочешь? — не поворачиваясь, а только глазами смотря на рыжего, гопник протягивает ему коробочку. — Спасибо, — за компанию можно, но зависимости у Брофловски не было. — Не думал, что ты куришь, — подросток дождался, пока другой вытянет себе сигарету, затем убрал пачку обратно. Щёлкнув зажигалкой, он поднёс её ближе к Коле, чтобы начать действие продукта. — Я и не курю, — мутного дыма не было видно в темноте, но запах его чувствовался отчётливо. — Так, редко очень.       Эдик многозначительно кивнул. Погрузившись в тишину, уже не такую дискомфортную, как в начале, а спокойную. Её рыжему сейчас не хватало для полного счастья. Дома пропало желание что-либо делать, подросток просто пролежал на кровати, пряча запасной телефон, когда слышались шаги по лестнице. Ему повезло, что это брат поднимался, иногда поднимался отец, а с матерью он сегодня больше общался. Да и не хотел. Прекрасно зная слабые места сына, женщина никогда не упускала момента, чтобы задеть их во время ссоры. Как подло. — Сколько тебе лет? — невзначай спросил Коля, оборачиваясь на парня рядом. Тот только непонимающе выгнул бровь, но ответил. — Пятнадцать, — Картман выдохнул тёмное облачко, придерживая сигарету указательным и средним пальцами. — Летом шестнадцать будет. А что? — Чего? — у Брофловски глаза неверяще распахнулись, а брови сдвинулись друг к другу. А ведь он всё это время думал, что шатен старше. — Я думал ты в одиннадцатом, десятом классе… Ты же в девятом? — Эдик довольно улыбнулся и кивнул. — А тебе сколько? — Тоже пятнадцать, — Коля поджал одно колено к себе, кладя на него руку.       Предстоящие экзамены стали темой для обсуждения, как только парни поняли, что выпускаются в одном году. У Картмана всё легко, ему заморачиваться не надо. Он и поступать не собирается, копит на курсы, мать ему с этим помогает, уже решил чем заниматься по жизни будет. А экзамены сдаст, чтобы просто попробовать это. Всё таки не часто такое бывает, нужно на себе испытать. Брофловски такой роскоши позволить не может, он в колледж поступит, постарается на бюджет. И нет, семья у него хорошо обеспеченная. В случае поступления, но на платное, он, конечно, будет рад, но не так сильно. Для него это равносильно оценке усилий. Парень не сомневается в том, что балл будет высокий, просто привык вечно накручивать себя. В отличие от Эдика, он достаточно времени уделяет школе, про себя старается не забывать, но такие ситуации, как сегодня, убивают желание учиться напрочь. Сигарета почти закончилась. — Ты какой-то грустный, вялый, — гопник прервал тишину своим прокуренным и низким голосом, скрещивая ноги под собой. — Практически ничего о себе не рассказал, только базу самую. — А зачем тебе знать что-то про меня? — устало вздохнул Коля, укладывая голову щекой на руку. — Тебя реально волнует, что происходит в жизни у других? — саркастично спрашивает он. — Ну, мы же гуляем, — попытался ответить Картман. — Я многое тебе о себе рассказал, о своих планах немножко, а ты вечно молчишь и говоришь так, как будто скрываешь что-то, — молчание. Парень на мгновение смотрит вниз, а потом возвращает взгляд на рыжего. — За что тебя наказали? — Считай ни за что, — подросток вроде хотел поделиться, а вроде думал, что рассказать такое кому-то, с кем только-только начал общаться, неправильно. Но ловя на себе пристальное наблюдение тёмных глаз, понял, что отвертеться уже не сможет. — Ну, если тебе так интересно, — сдался он, а Эдик стряхнул пепел с сигареты, слабо стукнув ею пару раз о край стены, и отправил её обратно, чтобы докурить. — У нас математик такой ебанутый…       На протяжении всей истории, которую повествовал Коля, у Картмана всё время менялся взгляд, хотя реакция оставалась такой же. Это было несправедливо, нечестно, неправильно. Сумашедшая мама какая-то у этого фрика. Парень на мгновение ловит у себя мысль благодарности за то, что у него мама не такая. Он неверяще мотает головой время от времени, выражает негодование матом, потому что другими словами описать это не может. — Вот сука, — не сдержался Эдик. Честно, ему с самого начала хотелось так назвать родительницу Коли, как только он узнал, что она говорила. — Не называй её так, — подросток осуждающе сводит брови, но мнение гопника неоспоримо. — Только я могу. — Извиняй, просто так ведь и есть. Брофловски тушит сигарету и бросает вниз. То же самое делает Картман. — Знаешь, — шатен держит интригующую паузу, а парень рядом заинтересованно смотрит на него. — Завтра я зайду за тобой в то же время, что и сегодня. Выспись как следует, чтобы с таким же ебалом депрессивным не ходить.       Рыжий еле заметно улыбается, соглашается и не жалеет, что историей поделился.