A deal is a deal

Иногда жизнь меняется в сотни из-за одного простого события. От моей привычной и кусочка не осталось. Беготня ради признания эдемщиками моей персоны, честно, давно надоела. Что-то поджигаешь, что-то находишь, но все шло слишком ровно, а встреча с Иосифом поправила бы острые края. Поговаривали, что Сид старший далеко на севере, а кто-то давно поставил на нем крест. Но каждый надеялся, что Отец все-таки жив и вернется к своей пастве. Признаться, я в этом тоже нуждалась. Убедилась я в словах сектантов только после своеобразного похождения на север. Блажь очень часто не давала даже дышать, будто прожигала, потому парочка стрел с огнем пришлись в самый раз. Добавить огонек в этот пыльный и умерший мир никогда не помешает. Добраться до старой дамбы именно это мне и помогло. Именно тогда я его и увидела. Седовласый мужчина усиживался спиной ко мне, что-то говорил вслух, видимо, заметив мое присутствие. —Я ждал тебя годами. Избранный, способный преодолеть грех. Спасение для Нового Эдема. После прогулки в блажи я уже сомневалась в реальности этого диалога, но старалась запомнить все то, что говорит Сид. Я особо не понимала смысл его пророчеств, какое то спасение, грехи… Как-будто бред человека под веществами. К слову, кто знает, чем тут баловался Отец, пока ни одна живая душа не пришла за ним. Особенно в странностях Нового Эдема я перестала сомневаться после прогулки с сектантом и узрения его священных плодов. Яблоня розового цвета стояла на самой вершине дамбы, даже пугала, но при этом удивляла. В контраст к цветению Округа дерево вполне подходило. Самое странное в нем, конечно же, открылось мне позже, как только Сид велел мне попробовать один из плодов. Не знаю, что это было: то ли просто сон, то ли галлюцинация, но проснувшись, увидела перед собой удивленного Отца, будто тот познал самую важную тайну, а теперь пытается понять, что делать с этим секретом. Теперь мне открылся вход в «Новый Эдем» в любое время. Сотрудничество между двумя поселениями точно будет, так как «саранча», как называли сектанты рейдеров, успела испортить жизнь каждому. К тому же Иосиф успел отправить мне в сопровождение Судью — так звали того типа в маске. Сказал, мол, он самый верный его помощник, прибудет каждый раз, как я решу его позвать. Сейчас же мне нужна была его помощь в том, чтобы убедить каждого в Процветании, что теперь нас с эдемцами связывало что-то большее, чем просто словечки. Судья же как раз эти словечки не говорил, постоянно молчал, изредка мотал головой или хмыкал, в основном шел рядом со мной или отходил для того, чтобы разведать обстановку. Умный гад. На половине пути нам встретилась группа рейдеров. Эти парни были намного сильнее нас с Судьей, носили тяжелые пушки и бронежилеты серьезнее, чем их соратники. Конечно же пришлось отстреливаться, либо они тебя, либо ты их. Больше всего меня удивило то, что именно в этот момент мой сектантский дружок решил пропасть из виду, оставив меня один на один с кучкой рейдеров. Хороший помощник, Иосиф, нечего сказать! Резко ощущаю удар по голове и падаю, так и не поняв, как это произошло. Будь со мной кто-то сговорчивее, чем Судья, думаю, я бы спокойно стояла на ногах, но в этот раз история завела меня куда глубже, чем хотелось. Я открываю глаза и совершенно не узнаю то место, где нахожусь. Какой-то полуразваленный домик, но по сравнению с другими в округе он вполне хорошо сохранился. Пробегаюсь взглядом по комнате, в которой нахожусь. Наличие чего-то сверхъестественного я не нашла: потрепанный диванчик, пыльный кухонный стол, стекло на полу. Обычная комната в обычном доме Округа, каких я видела десятками каждый день. На пару секунд отвожу взгляд к дверному проему и вижу Судью. Мой молчаливый компаньон не имел привычки делать что-то без надобности, а значит притащил меня сюда не зря. Кажется, мы с эдемщиком наткнулись на группу рейдеров, началась перестрелка, а потом… А потом боль в голова дала о себе знать. Насколько сильно меня приложили, что последствия такие болезненные? Тем временем человек в маске стоит напротив меня, буквально в паре сантиметров. Я молча поднимаю взгляд вверх, наблюдаю, не знаю, что и сказать, после чего ощущаю звук спадающего капюшона и резкий вдох. Судья снимает маску, а я вижу то, чего не ожидала. Передо мной красуется девушка с орехово-зелеными, даже желтыми, глазами и короткими каштановыми волосами. Она слегка мотает головой, чтобы волосы приняли нужную форму, а потом рассматривает меня. —Молчишь так, будто я настолько отвратительно выгляжу, что аж смотреть страшно. Давай, девочка, не делай вид, будто тебе отрезали язык. — Произносит наконец хоть что-то Судья. И тут я бы пошутила про ее молчаливость, если бы не знала, с кем говорю. Наверное, меня слишком сильно ударили, а это — галлюцинация. Человек, которого семнадцать лет считали мертвым, стоит передо мной как ни в чем не бывало, еще и подкалывать успевает. Эва Эрншо, по словам жителей, никогда не отличалась теплыми словами в адрес других, хотя Тим доказывал обратное. Было бы глупо ожидать от нее чего-то более аккуратного, чем парочка резких предложений, от которых кровь в венах стынет. —Идти можешь? Задело не сильно, но пролежала ты пару часов точно, а значит время у нас ограничено. Я из тех, кто хочет добраться к Процветанию до рассвета, но если ты со мной не согласна, то полежишь тут. — Продолжает бывший помощник шерифа. Я же, от неожиданности, даже встать не могу. —К черту, ты молчала все это время, тебя оплакивали и считали мертвой, а теперь ведешь себя так, будто ничего и не было? Даже не скажешь чего-то более шокового? Она лишь качает головой, хмыкнув, усаживается на диван рядом со мной. —А зачем? Лучше быть трупом, чем слышать чужие недовольства в мою сторону. Сама видишь, я давно не их «Салага». Герой перешел на сторону злодея, хороший конец истории, но не для тех, кто шел за героем против противоположной стороны. Она крутит в руках деревянную маску, пока я, недоумевая, пытаюсь рассмотреть черты ее лица, как можно лучше запомнить. Кто знает, когда я вновь их увижу? —Но о тебе слагают легенды. Эва Эрншо — спасительница округа, погибшая задолго до коллапса, но сделавшая очень многое. По тебе скучают. —Они разочаруются. Теперь Округу Хоуп нужна другая девчушка. Девчушка, которую ждали годами, о которой пророчили. И она пришла. — Эва смотрит на меня, кажется, с надеждой. Видимо, Сид повлиял на нее намного сильнее, чем казалось. А потом она резко отворачивается, меняется в лице. — До коллапса? Не может такого быть. Я видела многих своих соратников в Судный день… И тогда я рассказываю ей обо всем, что слышала. Про истории Ника Рая, про байки выживших о нечто в маске, которого они видят до сих пор, поговаривая, что это и есть человек, который мстит за ее смерть. А кто-то считает, что это паранормальное существо. Эва даже смеется над этим, считает еще большей глупостью. И тогда мы поняли, что никто не говорил о ней того, что должны были. Ник Рай был с Помощником в тот день на острове Иосифа, видел все своими глазами. Почему он не сказал о том, что до коллапса Эрншо все еще была жива? Это многое прояснило. —Думаю, тогда он больше думал о своей семье и о том, как выжить. Говорят, память стирается в стрессовых моментах, предположу, что он просто не счел это значимым или не запомнил. В любом случае тебя могли бы считать мертвой, только уже после взрыва. — Размышляю я, переглянувшись с Эрншо. Она пожимает плечами, откинувшись на спинку дивана. —Знаешь, так даже лучше. Мне больше нечего терять, даже если скоро умру, то обо мне давно пролили слезы. Намного легче. — Она пожимает плечами. — А когда-то давно я боялась умереть совсем не от пули в груди. С этим местом связано слишком много дерьма, половину которого я давно забыла. Память подводит. —Ты же не забыла обо всем, так? И о тебе тоже не забыли. Тим много про тебя говорит. Она резко оборачивается, чуть ли не вскакивая с дивана. —Тим? Такой темноволосый парень, увлекается рыбалкой, да? Он выжил? Сейчас он жив? Эва спрашивает так, будто от этого зависит и ее судьба дальше. И я не имею права ей лгать. Пока шли до Процветания, она вновь болталась рядом, молча находилась где-то тут, но я часто ее не замечала. До сих пор не верю, что иду рядом с Эвой Эрншо, о которой так много слышала от всех подряд: от Тима, от Ника и Ким, от Акулы… И от Иоанна Сида. Про него-то я Эве и не сказала. Он мог говорить только о ней часами, а может и сутками. Не знаю, что произошло между ними, ведь до сих пор не узнала конца истории, которую он постоянно рассказывал мне, но коллапс в любом случае затронул бы их. Эва вернется в Процветание, возможно примет это как второй дом, но все то, что она пережила за семнадцать лет, не выйдет из ее головы просто так. Сид точно остался там надолго. Судья говорила мне о нем еще в том охотничьем домике, когда я прижимала холодную тряпку к голове, лишь бы снять боль, а она что-то рассказывала, дабы отвлечь. Оказывается, с этим домом и впрямь связано слишком много, возможно, если бы не он, то история Эрншо сложилась совершенно по другому. Может, будь они другие, у них был бы шанс на что-то большее, но сейчас разные стороны баррикад вновь сошлись. Мне оставалось лишь надеется, что все закончится спокойно.

***

Я и не надеялась вернуться сюда столько лет спустя. Не скучала, но и не считала это слишком забытым, неважным. Ранчо Сида младшего невозможно было не узнать — оно сильно изменилось, давно гордо носит имя «Процветание» с надеждой на счастливое будущее, но в глубине души оно всегда будет напоминать о том, кто жил здесь раньше. Его «скелет» все тот же, как бы не менялась кожа. Ловлю на себе кучу косых взглядов, слышу шепот. Наверное, мои люди реагировали на эту упертую девчушку точно таким же образом? Мы редко принимаем гостей, а у них что не день, то новый человек с хорошей пушкой, потому сравнение, думаю, глупое, но имеет место быть. Колетт Клейтон, она же кэп, как ее величали в простонародье, была одной из самых ярких звездочек нового мира. Иногда было трудно сдержать улыбку, заметив, как быстро она преодолевала все трудности, перед которыми ее ставил Итан, а его любила я не более, чем всех остальных в Эдеме, даже скорее жалела. Иосиф не должен был оставлять все на него, а значит моей целью стала помощь ему в развитии поселения. —Народ, Летта вернулась! — Слышится мужской ровный голос, но я не могу его узнать. Наверное он из команды моей новой спутницы, про себя делаю заметку, что нужно узнать о нем больше. — Представь своего коллегу, будь добра. —У него много имен, но каждый считает нужным произносить Судья. Не ошибешься. — Отвечает своему другу Колетт. Предположу, что у них довольно теплые отношения, учитывая то, как они друг на друга смотрят и как говорят. Да и если судить по Процветанию, то все в нем — люди открытые, добрые, светлые. Я слишком небрежная и нездешняя в их кругу. Я чужая. Голубоглазый мужчина протягивает мне руку, мол, рад знакомству, но уважение есть уважение. Меня его жест приятно удивил, не помню, чтобы здоровалась так в ближайшие моменты моей памяти. — Томас Раш, специалист по постройке поселений. Приятно иметь дело, Судья. — Мужчина делает акцент на моем новом имени, а я пытаюсь глубоко вбить в голову его. Надеюсь, что не забуду его к следующему вечеру. Рукопожатием наши взаимодействия ограничиваются. — Извини, но нам пора. Увидимся позже. Капитан прощается со своим коллегой, а я начинаю переживать. Тиму не пятнадцать, да и я давно не та, кто оказался в округе недавно и взял ответственность присматривать за этим неугомонным. Как он сейчас? Все ли хорошо? Колетт предложила помочь мне, а я и не спорила. Самой это нужно. Пока Летта любезно оставила меня наедине с мыслями и умчалась докладывать обо всем Кимико, я молча разгуливала среди построек. Семейка Раев здорово постаралась, казалось, я не знала людей счастливее и упорнее, чем они. Хотела бы я быть такой же сильной, как Ким. Так, думая обо всем, что произошло, я успела оглядеть мастерскую Ника Рая, послушала вопли молоденькой медсестры, понаблюдала за Грейс, которая теперь даже увидеть меня не могла, а потом забежала в лабораторию, где на правах «Короля» командовал Карл Виктор Бошоу, что, среди простых смертных, прослыл Акулой. С бородой и без огнемета он выглядит не менее забавно, чем раньше, но свой шарм сохранил. За все время, что я провела внутри его «замка», он ни разу не замолчал. Готова доказать каждому, что это самый неугомонный человек во всем Округе. Наслушавшись вдоволь его речей, лучшим решением было подняться наверх. Там должно было быть потише, да и количество людей ночью явно стало меньше, чем днем. Аккуратно иду, рассматривая помещение, вдруг натыкаюсь на чью-то фигуру, что, сидя ко мне спиной, возится со своеобразной удочкой. К сожалению, в рыбалке я особо не разбираюсь. Зато знаю того, кто разбирается. — Как закончу, свалю на рыбалку куда подальше от старого хрена. Сидеть и слушать его просто невозможно… — Тихо говорит юноша самому себе, а я понимаю, что даже спустя столько лет узнаю эту манеру речи. Пару раз смотрю по сторонам, убеждаюсь, что мы одни. Так странно. Темноволосый тем временем встает в полный рост, но ко мне не поворачивается, все еще что-то доделывает. Мельком успеваю разглядеть его лицо в профиль, замечаю шрам на лице, полученный задолго до нашего знакомства. Надо же, даже эту дату я не помню… — Когда ты успел так вырасти? — Произношу я, заставив Тима замереть на месте. — Когда-то давно тебе было всего пятнадцать, ты убегал из тюрьмы в ближайший лодочный сарай и целый день сидел там, ожидая, когда я наконец тебя проведаю. Мы говорили часами, смеялись. А я и не помню, что было нашей последней темой… Мой молчаливый собеседник не спеша оборачивается и наконец замечает меня, но ничего не понимает, скорее находится в шоке. Еще раз посмотрев по сторонам, убедившись, что никто не должен помешать, снимаю с себя капюшон и маску. Представляю, как сейчас выгляжу: короткие волосы, слезы по щекам, уставший вид. — Колетт сказала, что я страшна будто сама смерть. Ну же, не заставляй меня думать, что все настолько плохо. — Я стараюсь легко улыбнуться, но точно плохо выходит. Спустя пару секунд Тим подбегает ко мне и крепко обнимает. Думаю, он чувствует то же, что и я. Мы всегда знали друг-друга лучше, чем кто либо, время — не помеха. — Я знал, что ты выжила! Я искал тебя, ждал, надеялся. Где ты была? — Тсс… Я расскажу тебе, правда. Только не здесь. Долгое время мы молчим, никто не смеет сказать что-то, а я лишь поглаживаю Тима по спине, будто никаких семнадцати лет и не было. Все смешалось. Внезапно слышу мужской голос, до боли знакомый, что я начинаю догадываться, кто его обладатель. — Тим, слушай, Селена просила тебя зайти к ней, как только будешь свободен. Она хотела… Я поворачиваюсь в сторону говорящего и не знаю, что должна делать. Иоанн Сид. Креститель. Человек, с которым я делила дни много лет тому назад. Он смотрит на меня так, будто я — редкая птица, что вот-вот улетит. И мне хотелось улететь и вновь пропасть. Как бы не убеждала себя в обратном, но до сих пор не готова видеть Иоанна Сида. Не готова вспоминать все то, что было до Судного дня, вновь думать о тех годах в бункере… Но Сид прожигает меня взглядом насквозь, в ответ на что я могу лишь тихо молить его. — Уходи. — Шепчу я, не отводя взгляд от мужчины. И это единственное, что в моих силах.