My worst wish

      Шин лениво покачивала в руке вторую, уже полупустую, бутылку яблочного сидра. Она чувствовала холодные ладони на своих перекинутых через чужие колени ногах. Чеён просто придерживала её икры, без лишних мыслей или намерений. У неё никогда не было намерений относительно Рюджин. Шин была инициатором их связи, Шин была той, кто всегда приходил. Ли не ожидала от младшей ничего. Она не знала, придёт ли девушка на следующий день и останется ли на ночь. В том, что они имели, не было никаких гарантий. Чеён привыкла не иметь их и довольствовалась лишь тем, что было в моменте. Как можно вообще было думать о бесконечности с кем-то? — Слишком задумчивая, — фыркнула Рюджин, отставив в сторону напиток.       Она устроилась на коленях девушки так, чтобы иметь возможность смотреть в глаза. Вот только Чеён не любила зрительный контакт. Со всеми, кроме Рюджин. Каким-то образом присутствие младшей дарило ей спокойствие. Словно в ней было что-то родное. Спроси её кто-то, сколько они знали друг друга, она бы не ответила. Так же, как и на вопрос, сколько длились их отношения, ярлыка которым никто так и не дал. Чеён просто не знала. Время для неё не имело значения. Практически ничего не имело, если порассуждать. По пальцам одной руки можно было пересчитать вещи, о которых она заботилась. — Хватит быть такой серьёзной, — Рюджин нахмурилась и приподняла голову девушки за подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — Мне когда-нибудь удастся узнать твои мысли?       Ли пожала плечами и отвела взгляд, вновь задумавшись о чём-то. Шин раздражённо вздохнула. — Знаешь, было бы намного проще, если ты использовала свой язык не только для отлиза, — Чеён посмотрела на неё скептически. — У меня нет к этому претензий, но люди обычно разговаривают между собой, а не только трахаются.       Чеён поджала губы, нахмурившись. Рюджин вела себя эгоистично. Она знала, что Ли не может говорить. Даже если физически девушка не была лишена этой возможности, у неё просто не получалось. Люди называли это явление психогенным мутизмом, вот только в её случае процесс восстановления слишком затянулся. Чеён казалось, что звучание собственного голоса уже давно стёрлось из памяти, оставляя лишь помехи, помешанные с жуткими воспоминаниями и болью. Шин знала, что она не может. Но продолжала давить. — Прости, — резко выдохнула Рюджин, осознав свою ошибку. — Я просто так заебалась не понимать тебя.       Чеён понимающе кивнула и устроила руки на тонкой талии, прижимая девушку ближе к себе. Шин довольно улыбнулась. Не так уж и нужна ей эта болтовня. Стоило ей только потянуться к пухлым губам старшей, хлопнула входная дверь. — Вернулась? — Шин слезла с коленей Чеён, вновь взяв бутылку в руки. — Я надеялась, что тебя сбил грузовик. — Я каждый раз надеюсь, что тебе перережут глотку в мире людей, — фальшиво-милым голосом протянула Черён. — Жаль, не могу этому поспособствовать. — Здесь завоняло дерьмом, — Рюджин поднялась на ноги, размяла шею и демонстративно помахала ладонью перед носом, словно от неё действительно исходил неприятный запах. — Я в бар. Чеён, ты со мной?       Чеён покачала головой, удобнее устраиваясь на диване. Шин фыркнула, бросив грубое «больно надо», и поторопилась покинуть дом. Она ненавидела присутствие Черён. «Поверить не могу, что когда-то считала её своей подругой», — подумала Рюджин и бросила пустую бутылку в ближайший мусорный контейнер. Кто-то проскользнул между домов, заставив девушку вздрогнуть. Злость от осознания накрыла её с головой. Она определённо знала, кто это был.       Плохо освещённое подвальное помещение бара совсем не располагало к веселью. Впрочем, никто и не приходил сюда, чтобы веселиться. В этой части города вообще мало кто разделял понятие «веселье». За барной стойкой, вдоль которой располагался стройный ряд пустых высоких стульев, стояла девушка. Короткие каштановые волосы закрывали часть лица, отбрасывая тени на бледную кожу. — Мне как обычно, — устроившись на жёстком стуле, проговорила Шин.       Девушка отвлеклась от натирания бокалов и вздохнула, покачав головой. Медленно, словно боясь сделать лишние движения, она поставила бокал на место и закинула полотенце на плечо. Её взгляд казался растерянным. — Какого хуя ты тянешь время, Джинсоль? — раздражённо поинтересовалась посетительница полупустого бара. — Черён дала распоряжение не обслуживать тебя, — несмело проговорила барменша, нервно поджав губы. — Прости, Рюджин. — Да кто она, блять, такая! — повысила голос Шин, ударив рукой по стойке. — Ты знаешь, кто она, — тихо ответила Джинсоль и кивнула на дверь. — Тебе лучше уйти. — Ты не можешь… — Рюджин, — прервала она. — Я не хочу вызывать охрану. — Катись ты нахуй вместе со своей ёбаной Черён! — Рюджин спрыгнула со стула, опрокинула его со злости и практически выбежала из заведения.       «Я убью её, клянусь, я её убью!» — вертелось в мыслях, пока девушка преодолевала расстояние до дома старшей. Как Черён вообще смела вести себя так? Зазнавшаяся сучка. Черён поступала по-скотски, но противопоставить ей было просто нечего. Рюджин не выносила этот факт. Безысходность сводила с ума. — Ты совсем охерела? — с порога прокричала Шин, толкнув растерявшуюся на секунду Черён и проскользнув в дом. — Ли, если тебе нечего делать, начни разводить дождевых червей или коллекционировать опилки! Какого хуя ты портишь мне жизнь? — А есть чего портить? — спокойно хмыкнула Ли и сложила руки на груди. — Я предупреждала тебя, Рюджин, перейдёшь дорогу мне — пожалеешь об этом. — Ты, блять, серьёзно? — Шин чувствовала себя маленьким ребёнком, нашкодившим перед взрослыми, вот только она не чувствовала себя виноватой, не боялась. Всё, что ощущалось — злость. Всеобъемлющая, накрывающая с головой, лишающая остатков рассудка. Злость на себя, ситуацию, долбанный мир Джиннов, Чеён и Черён — на всё. — Я похожа на шутницу? — Ты похожа на уёбка, — выплюнула Шин, бросив на секунду взгляд на спустившуюся со второго этажа Чеён. — Следи за своим поганым языком, Рюджин, — девушка посмотрела на сестру, одним взглядом дав понять, что ей лучше уйти, но та осталась. — Я буду перекрывать тебе кислород, пока ты не задохнёшься. — Ты так и будешь просто смотреть? — обратилась Рюджин к Чеён.       Ли стояла в стороне, не намереваясь вмешиваться. Она давно дала понять, что не собирается встревать в разборки сестры и своей недодевушки. Их проблемы — это их проблемы. Её это не касалось. — Пиздец, — сорвалась на крик Шин. — Она портит мою жизнь, пытается управлять твоей, а ты просто молча стоишь, позволяешь ей унижать меня! — Не кричи на неё, — одёрнула Черён. — Не указывай мне! — Рюджин сократила расстояние, тыкнув пальцем в хозяйку дома. — Выбралась из дерьма и теперь думаешь, что самая крутая? — она провела пальцем по шраму под глазом девушки. — Жаль, что он не убил тебя тогда.       Пощёчина. Рюджин лишь усмехнулась. Конечно, это всё, на что была способна эта бешеная. Проявлять насилие. Презирала своих родителей, но сама была не лучше. Шин даже забавляла эта ситуация. Выводить Черён из себя с каких-то пор стало увлекательной игрой. Её переполняла ненависть, казалось, ещё немного — выплеснется через край. И что будет тогда?.. — Ты всё ещё стоишь здесь только из-за неё, — Черён схватила младшую за грудки, как следует встряхнув, и кивнула на сестру, тут же откинув так, что девушка едва устояла на ногах.       Рюджин искренне сожалела, что взглядом нельзя убить, потому что в этом случае как минимум одна её проблема отправилась бы в небытие. Чеён всё же решилась вмешаться, вставая между девушками, но никто не собирался действовать больше. Черён прожигала младшую ненавистным взглядом, та отвечала тем же. — Начни ты уже наконец жить свою жизнь, — бросила Рюджин и стремительно покинула пропитанный сигаретным дымом и ненавистью дом.       Чеён какое-то время смотрела ей вслед, пока не перевела взгляд на сестру, окинув ту осуждающим взглядом. Черён вздохнула, проведя ладонями по лицу. — Пора заканчивать это дерьмо, Чеён, — проговорила младшая, кивнув на дверь. — Она разрушила наши отношения.       Чеён отрицательно мотнула головой и, задумавшись ненадолго, указала пальцем на сестру. И, не дав ей времени ответить, ушла.

***

      Йеджи сидела в зале музея, совершенно не думая ни о посетителях, ни об экспонатах. Радость от исполненного желания перекрывала всё вокруг, погружая в раздумья о последующих вещах, которые она могла загадать. Подумать только, сколько полезного можно было сделать! «У тебя всего одиннадцать желаний», — напомнило подсознание, и девушка вздохнула. Это одновременно так много и так мало. Как распределить желания так, чтобы принести как можно больше пользы окружающим? Как назло, идей в голову приходило ровно ноль. — Красотка, все посетители испугались твоей серьёзности и убежали, — Феликс с ведром и шваброй оказался прямо перед девушкой. — Разве ты не должен убирать склады? — уточнила старшая, на что парень лишь неоднозначно пожал плечами с лучезарной улыбкой. — Феликс? — Йеджи, время перерыва, — он усмехнулся, покачав головой. — Замечталась совсем. — А где… — Я подменю тебя, — только Хван хотела что-то сказать, Ли продолжил. — Миранда в курсе, это её просьба, хотя, судя по тону, которым она попросила, это скорее приказ. — Спасибо, — Йеджи улыбнулась.       В служебном помещении Джису уже поедала завёрнутый в фольгу картофель. Она совсем не обратила внимания на появление подруги. Йеджи давно привыкла к тому, что младшая часто задумывалась так, что теряла связь с реальностью. Как и привыкла, что, если спросить о предмете её глубоких размышлений, Чхве растеряется и не сможет ничего сказать. По её словам, она и сама не знала, о чём думала в такое время. Просто в какой-то момент организм выработал защитный механизм, позволяющий скрываться где-то в закоулках разума от нравоучений матери и бесконечного потока ненависти в сторону её отца. Будто Джису заслужила всё это. Будто это она должна была нести ответственность за то, что случилось много лет назад. За то, что каждый день всплывало в памяти, стоило лишь зацепиться взглядом за изувеченную кисть, что периодически ныла даже спустя годы напоминая о дне, сделавшем её жизнь в десятки раз сложнее.       Хван достала свой сэндвич, решив, что не стоит вытаскивать подругу из её мира. Иногда ей казалось, что Джису было бы намного проще жить там. Миранда слишком давила на девушку своим контролем, иногда забывая, что она уже не ребёнок. А Джису не всегда могла дать отпор. Перед матерью она вновь становилась лишь маленькой искалеченной девочкой, потерянной и замкнутой. Йеджи не знала, как помочь ей, но хотела. До безумия хотела. Переносить страдания близких людей всегда тяжелее, и даже если Чхве не показывала, как ей сложно, она знала, что это так. Хван не была слепой, особенно, когда дело касалось родных. Она очень хорошо видела, что Джису страдает, что воспоминания и реальность тяготят её. Но сама Джису призналась в этом лишь раз. В годовщину аварии, отнявшей её отца. Йеджи стыдно было признаваться, но она проревела полночи, когда услышала эту разбивающую сердце историю. — Эй, Джи, — подала голос темноволосая, смяв фольгу. — Ты уже пять минут пялишься на надкусанный хлеб. — Всего на минуту задумалась, — буркнула Йеджи и вдруг уронила взгляд на руку подруги. — Джису! — Крикни ещё на полтона громче и призовёшь демона в лице моей матери, — закатила глаза Чхве. — Я придумала что-то гениальное, — она расплылась в довольной улыбке, откладывая недоеденный обед. — Мне стоит бояться? — уточнила младшая, нахмурившись. — Ну… — протянула Хван. — Помнишь про Джина? – Про твою глупую шутку? – Джису! — прикрикнула Йеджи и тут же получила шлепок по руке, потому что повышать голос было опрометчиво. — Просто скажи: ты не против, если я подарю одно желание тебе? – Чисто гипотетически — нет, — Джису вздохнула. — К чему ты ведëшь? – Джису, твоя рука… – Нет, — резко оборвала Чхве. — Не надо втягивать мои проблемы в свои шуточки. – Ладно, — она качнула головой. — Смотри.       Окинув комнату взглядом, девушка нашла свой шоппер и ловко выудила оттуда лампу. Джису наблюдала за подругой со всем скептицизмом, на который только была способна, не ожидая ничего существенного. Она думала о том, что вполне не помешает показать Йеджи психиатру, потому что быть настолько уверенной в своих выдумках — не нормально. Весь скептицизм растворился в воздухе, которого вдруг стало катастрофически мало, как только в небольшом помещении появилась незнакомка. Чёрная безразмерная рубашка висела мешком на стройном теле, внимание Джису тут же привлекли босые ступни и отсутствие чего-либо, прикрывающего ноги. Девушка пошатнулась и посмотрела на свои руки, выругавшись себе под нос, затем перевела взгляд сначала на дочь директора, а после и на Йеджи, растерянно осматривавшую её внешний вид. Рюджин усмехнулась и сделала шаг в её сторону, едва не свалившись на пол. — Джинни? — тихо спросила Хван, придержав Джинна за локоть.       Рюджин тут же вывернула руку, отказываясь принимать помощь. Джису озиралась на дверь, абсолютно не понимая, как ей реагировать. Она знала, что в любой момент в помещение могла войти её мать, и что это непременно привело бы к скандалу. Чхве пыталась понять, когда эта незнакомка успела зайти, но не могла. Каждый раз мозг натыкался на мысль, что девушка появилась за секунду, буквально из ниоткуда. «Из лампы», — прозвучало в голове голосом Йеджи, и Джису снова посмотрела на дверь. — Загадывай своё… — Рюджин задумалась, прищурившись, словно пыталась разглядеть что-то. — Загадывай, короче!       Она с трудом держалась на ногах, но даже в таком состоянии умудрялась одаривать Йеджи презрительным взглядом, совершенно при этом игнорируя присутствие второго человека в комнате. — Джинни, что с тобой? — Хван вновь попыталась придержать девушку, но та отмахнулась. — Йеджи, нужно увести её отсюда, — обеспокоенно проговорила Джису, тут уже став объектом внимания Шин, что беспардонно ткнула пальцем с идиотской улыбкой. — А ботанша дело говорит! — Рюджин вновь качнулась. — Ботанша? — нахмурилась Чхве. — Я не могу отпустить её в таком состоянии, — Йеджи поджала губы, обрабатывая информацию. — Джису, отвлеки свою мать, я спрячу её в туалете.       Младшая перевела быстрый взгляд с незнакомки на дверь и потёрла кисть. Как она должна была это сделать? — Ты хочешь вести её через залы в таком виде?       Йеджи оглядела Рюджин и вздохнула, понимая, что полуголая босая девушка непременно привлечёт много внимания в музее. Резко вспомнив что-то, Хван бросилась в сторону, где ещё на прошлой неделе оставила сумку со спортивной формой. «Хоть где-то моя забывчивость пригодилась», — подумала она, вынув спортивные штаны и потрёпанные кроссовки. — Надень это, — Йеджи протянула предметы девушке, заведомо понимая, что сама она вряд ли справится с такой задачей. — Блять, — ругнулась Шин, пошатнувшись. — Просто дай мне уйти! — Йеджи, моя мать… — Я знаю! — она чувствовала, что начинает паниковать. — Помоги мне одеть её.       Джису совсем не так представляла себе этот понедельник. Одеть незнакомку оказалось не так просто, помогать она совсем не пыталась, но хотя бы не мешала и не сопротивлялась, что удивило Йеджи. Её штаны сидели на Джинне слишком свободно, что придавало общему виду большей неопрятности. С трудом натянув на расслабленные ступни кроссовки, Хван вздохнула с облегчением. Дело оставалось за малым: увести её. Джису, служащая опорой для неустойчивой девушки, не переставала бросать встревоженные взгляды в сторону выхода. — Я пойду к маме, — передав Джинна в руки подруги, она двинулась к двери. — Быстро и тихо, если вы… — Я всё знаю, давай быстрее, — Йеджи чувствовала тревогу.       Она в целом не знала, что делать с пьяными людьми, никто в её окружении не злоупотреблял алкоголем. Что делать с очевидно нетрезвым Джинном Хван тем более не могла знать. Людей в коридорах было не так много, и Йеджи благодарила всех богов за то, что смогла довести девушку до туалета без приключений. Заперевшись в комнате «матери и ребёнка», она усадила Рюджин на небольшой диванчик, предназначенный для кормления детей, и выдохнула с облегчением. Шин будто и вовсе не осознавала, где и с кем она находилась. Йеджи судорожно пыталась придумать, что делать дальше, пока девушка с затуманенным рассудком без интереса разглядывала голубую плитку на полу. План изначально был провальным. — Джинни, — она опустилась на корточки перед темноволосой, пытаясь переключить её внимание. — Мне будет проще помочь тебе, если я буду знать, как это сделать, так что… — Помочь мне? — Рюджин подняла замыленный взгляд и усмехнулась, расплываясь в ненормальной улыбке. — А я говорила, что ты ебанутая. — Прекрати, — вздохнула Хван, понимая, что не стоило придавать значения её словам. — Ты пьяна или… — Думаешь, я наркоманка? — она вдруг наклонилась совсем близко, всматриваясь своими тёмными, практически чёрными радужками в напуганные глаза. — Это всё ваш блядский мир… — Я не понимаю… — ответила Йеджи, отклонилась назад и неуклюже упала, вызвав смех девушки. — Ты такая убогая, — просмеявшись, выговорила Рюджин. — И не поймёшь ничего, слишком…       За пределами комнаты хлопнула дверь, кто-то зашёл в туалет, и Йеджи пришлось действовать быстро. Резко поднявшись на колени, она зажала рот девушки рукой. Шин пыталась бубнить что-то сквозь чужую ладонь, но та не отступала, крепко прижимала руку к губам, упираясь второй в бедро Джинна. — Молчи, пожалуйста, — прошептала Хван, чувствуя неприятную прохладу от пола в коленях и горячее дыхание на своей ладони.       Рюджин даже не пыталась сопротивляться. Сидела неподвижно, уставившись на стоявшую перед ней девушку. «Мда, обычно передо мной девушки на коленях не при таких обстоятельствах стоят», — подумала она и вдруг рассмеялась, вызывая гнев владелицы лампы. В голове всё было настолько мутно, что Шин с трудом понимала, что происходит. Напиться в мире Джиннов — сложно, но стоит выпить хоть каплю алкоголя и переместиться к людям… результат на лицо. — Что смешного? — разъярённым шёпотом спросила Йеджи, придвигаясь ближе, чтобы затыкать рот было удобнее. — М-м м-м-м, — промычала Шин, что в переводе с закрытого рта означало «Ты идиотка».       Дверь хлопнула, и Йеджи шикнула, прислушиваясь. Никаких посторонних звуков не было слышно, поэтому она облегчённо выдохнула и отпустила Джинна, только в этот конкретный момент осознав, насколько компрометирующим было её положение. — Прости, я просто… — Отпусти меня, — твёрдо проговорила Шин, её голос звучал более стойким, что не могло не броситься во внимание. — Я не могу отпустить тебя, пока не буду убеждена, что ты в состоянии позаботиться о себе, — спокойно ответила она, поднимаясь на ноги. — Да какая тебе нахер разница вообще? — повысила голос девушка и встала, пошатнувшись.       Всё же Йеджи показалось, что Джинни стала трезвее. Она всё также с трудом могла удерживать тело в вертикальном положении. Кем была бы Хван, если позволила уйти девушке вот так? — Я переживаю, — честно ответила Йеджи.       Рюджин показалось, что сердце пропустило удар. Никто не переживал о ней, с тех пор как… никто не переживал о ней очень давно. Она глядела затуманенным взглядом на обеспокоенную девушку, пытаясь понять что-то, найти подвох. Но не находила. Не понимала. У неё не было ни единой причины переживать о ком-то вроде Рюджин. Тем более, о самой Рюджин. Зачем она говорила это? Злость накрыла волной, способной снести с ног и унести так далеко в пучину, что ни один водолаз не смог бы найти затонувшее тело. — Дай мне уйти, сейчас же, — процедила девушка, сделав неустойчивый шаг в сторону Хван, по инерции попятившейся назад. — Но Джинни… — Хватит так звать меня! — Шин сорвалась на крик, понимая, что ещё немного и волна снесёт её, потопит, погубит и захватит Йеджи с собой. — Тише, пожалуйста! — Если ты сейчас же не отпустишь меня, я закричу так громко, как только могу, — предупредила она, остановившись в шаге от владелицы лампы. — И я, блять, не шучу! — Почему… — Потому что, чёртова ты тупица! — она неопределённо всплеснула руками и оступилась.       Йеджи тут же, без каких-либо раздумий, удержала её, помогая остаться на ногах. Взгляд, который она получила в ответ на помощь, мог заставить кого угодно отступить. Но Хван осталась на месте, заботливо придерживая Джинна за локоть. И это ломало мозг Рюджин. Что не так было с этим человеком? Почему она продолжала проявлять… Шин даже не знала, как назвать это. Хван просто вела себя слишком дружелюбно по отношению к совершенно чужой девушке. Рюджин не могла понять: сумасшедшая она или просто дура. Не могла объяснить и обосновать её поведение. — Почему ты так груба со мной? — тихо спросила Хван, опустив голову.       Сердце Рюджин, казалось, вновь пропустило удар. Она винила во всём алкоголь. Конечно, не могло быть абсолютно никаких иных причин, по которым Шин вдруг могла почувствовать себя так… так, словно допускала ошибку. Она всё ещё чувствовала слабую хватку на своём локте, Йеджи не спешила отпускать её, боялась, что девушка вновь оступится. Но было очевидно, что стена, за которой Хван так старательно пряталась от нападок Джинна, оказалась пробита.       Йеджи не хотела смотреть на неё. Боялась показать слабость. «Она и так считает меня идиоткой, не хватало ещё расплакаться и выставить себя слабачкой», — думала девушка, украдкой наблюдая за состоянием Джинна. — Дай мне уйти, — уже спокойнее повторила Шин, пытаясь выровнять сбитое от злости дыхание.       Йеджи подняла взгляд и задержала его ровно на секунду, прежде чем бросить «ты можешь уйти» и отпустить чужой локоть. И Рюджин ушла. В этот же момент растворилась в воздухе, словно её никогда и не было. Девушка оглядела пустую комнату, тяжело вздохнула и направилась к выходу. Что ж, по крайней мере, она попыталась помочь. Был ли в этом смысл? Очевидно, не было. Невозможно помочь тому, кто отказывается принимать помощь. Ей давно стоило уяснить эту простую истину. Но она хотела помочь Джинну. И она действительно переживала. Потому что, несмотря на всю свою напыщенность, Джинни всё ещё была живым существом. И, Йеджи была уверена, нуждалась в поддержке не меньше простых людей. «Оно того не стоит», — подкинул мысль мозг, и Хван вынуждена была согласиться с ним. Пытаясь помочь утопающему, можно утонуть самому. К сожалению, плавать она не умела.       Рюджин с трудом сдержала рвотный позыв, опираясь на спинку дивана гостиной. Рассудок вновь стал кристально чистым, не считая лёгкого головокружения, являющегося следствием перемещения. Выпрямившись, она оглядела себя и раздражённо вздохнула, со всей силы пнув диван. — Дура! Дура! Дура! — выпалила она, рухнув на мягкую поверхность, не до конца понимая, кому именно адресовала эти слова.