***
— Эй, красотка, — парень рухнул на мягкую кровать, подложив ладони под голову. — Какие планы на завтра? — Планы?.. — неуверенно протянула Хван, вынырнув из раздумий ближе к концу вопроса. — Да, Йеджи, планы, — он прикрыл глаза, наслаждаясь комфортным матрасом, что был в разы удобнее лавочки на остановке или продавленного и дурно пахнущего дивана в комнате охранника. — Что там с той вечеринкой в честь… лета? — Ага, лета, — она развернулась на компьютерном кресле и сложила ногу на ногу. — Я не пойду. — Но почему? — Феликс повернулся на бок, установив руку на локоть и устроив голову на ладони. — Нет настроения, — небрежно ответила Йеджи, пожав плечами. Она бросила мимолётный взгляд на комод, куда ещё месяц назад спрятала лампу. Вечеринка в честь начала лета устраивалась третьекурсниками ежегодно всё то время, пока Хван училась в университете, и задолго до этого. В прошлом году организаторами празднества были её сокурсники, которые втянули девушку в эту авантюру. Хоть Йеджи и не была большим фанатом такого рода мероприятий, стоило признаться, что ей понравилось. Пожалуй, в тот самый момент она осознала, что учиться осталось совсем немного. В этому году участвовать во «встрече лета» ей не хотелось. Во-первых, из-за практических занятий вечеринку пришлось перенести аж на конец июня, и Йеджи искренне не видела смысла встречать лето практически в его середине. Во-вторых, настроения у неё действительно не было. Последняя встреча с Джинном оставила неприятный осадок, не желающий проходить даже по истечении месяца. Она убрала лампу в тот же день, когда вызов существа в музее обернулся целым представлением. И на то было несколько причин. Как минимум, было дано обещание Джису, что никаких Джиннов до тех пор, пока не будет найдено хоть какой-то информации по этой теме. Чхве настаивала, что пользоваться «услугами», не зная последствий, глупо и неправильно. Стоило ли говорить, как сильно в тот день младшая была недовольна безрассудством подруги? Мало того, что Йеджи ввязалась во что-то, не разобравшись с условиями, так ещё и устроила переполох в музее. Повезло, что вся эта заварушка ускользнула от внимания директора. Им обеим пришлось бы несладко в противном случае. — Я могу выслушать тебя, — предложил парень, сев и одарив её серьёзным взглядом. — Я знаю, — Йеджи вяло улыбнулась и мотнула головой. — Ты один из первых, к кому я обращусь, если захочу быть выслушанной. — Но? — Но пока я не хочу обсуждать это, — заключила она. — Хорошо, — Ли пожал плечами с лёгкой улыбкой. — Тогда я подожду. Оставшись в одиночестве в комнате старшей, парень подошёл к окну. Накрапывал мелкий дождь, начавшийся неожиданно среди практически ясного неба. Ему нравилось такое явление. Йеджи говорила, что, когда встречаются дождь и солнце, где-то неподалёку сходятся полные противоположности. Конечно, она выдумала это. Но Феликсу эта теория показалась такой правильной, что каждый раз с того дня, как Хван поделилась с ним, он обязательно следил за тем, чем всё заканчивалось. Ведь, согласно словам Йеджи, если тучи заполоняли небесное полотно, отношения были обречены. А если морось прекращалась, уступая светилу, то их ждал успех. Парень вздохнул и отошёл от окна. Небо затягивали тучи. Рюджин сидела на диване, молча пялясь в пустую стену напротив. В руке медленно тлела сигарета, наполняя пространство захламлённой гостиной едким дымом, источающим ядовитый аромат. Девушка, казалось, совсем забыла о том, чем занималась, оказавшись в плену собственных мыслей, душивших хуже разъедающего лёгкие запаха. Часть дивана была завалена вещами, в числе которых были штаны Йеджи, одним своим видом напоминавшие о том, что произошло в музее. Рюджин знала, что перегибала палку. Понимала, что рано или поздно это ей аукнется, да так, что придётся нехило поплатиться за всё содеянное и сказанное. Стук в дверь, за которым последовал громкий голос, оповещающий о визите. Формальности, не более, но соблюдались они до тошнотворности чётко. Рюджин даже не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто там стоит. Тот же тёмно-синий пиджак с прорезанными от плеч рукавами, высоким горлом и тремя большими пуговицами, не несущими никакой иной цели, кроме декоративной. Расклешённые брюки такого же цвета и собранные в высокий хвост тёмные волосы. Мёи Мина олицетворяла элегантность в своём идеально отглаженном костюме. У Шин едва не отпала челюсть, когда она впервые увидела девушку при исполнении. Теперь же вид одной из Высших вызывал не больше, чем раздражение. Рюджин старательно делала вид, что ничего не происходит, пока Мина не оказалась прямо перед ней и не плеснула воду на сигарету. — Я не докурила! — возмутилась Шин, подняв покрасневшие от усталости глаза на девушку. — Высшая Мёи, какого хера? — Следи за тем, что говоришь, — спокойно проговорила Мёи, опустив руки ровно по швам, словно была солдатом. Всё в её позе выдавало неестественность и натянутость, отталкивающую, навевающую дискомфорт. — О, я слежу, — она усмехнулась, поднявшись на ноги. — Шавку вижу свою притащила. Рюджин бросила быстрый взгляд на маячившую в стороне Черён. Ли не могла показывать свою неприязнь в присутствии Мины, даже если она была прекрасно осведомлена, что эти двое без зазрения совести вонзили бы что-нибудь острое в спины друг друга. Таковы были порядки для тех, кто хотел выйти с низшего уровня. Просто хорошо исполнять желания было мало. — Рюджин Шин, я здесь с официальным уведомлением, — Мина оглядела неубранное пространство и остановилась взглядом на растрёпанной девушке. — В связи с тем, что ты неоднократно нарушала правила мира, недобросовестно выполняла возложенные на тебя обязанности и уже более людского месяца не призывалась, уведомляю, что по истечении службы с нынешним владельцем ты будешь представлена перед Верховной с вопросом о снятии полномочий. Шин молча выслушивала длинную речь Высшей, с раздражением отмечая слишком широкую улыбку на губах Черён. Разумеется, этого она и хотела. «Чёрта с два, Ли, ты увидишь моё падение только через мой труп», — подумала девушка и сложила руки на груди, посмотрев на Мёи с вызовом. — Значит, мне предстоит встреча с самой Джихё? — Для тебя она Верховная, — Мина покосилась на Черён. — Ли, покинь дом. — Но… — Сейчас же. — Слушаюсь, мэм. — Ручной пёсик, — рассмеялась Рюджин, провожая взглядом уходящую девушку. — Только не меть газон у входа! — Угомонись, — шикнула Мина и отвесила младшей подзатыльник, как только Черён скрылась за дверью. — Вообще не пользуешься своими извилинами? — Мина! — воскликнула она и отошла на шаг от старшей. — А Джихё знает, что ты распускаешь руки? — Джихё только спасибо мне скажет, если я пришибу тебя, — проворчала Мёи, расправив рукава пиджака. — А Ли так и вовсе будет до конца жизни на коленях ползать. — Так сделай всем одолжение, — Рюджин закатила глаза, понимая, что та вряд ли рискнёт сделать что-то с ней. — И, к слову, на коленях Черён самое место, у ног хозяина. — Включай свои мозги, Шин, — Мина вздохнула, на секунду посмотрев на потолок, и вновь вернула внимание девушке. — Ты в шаге от дыры, из которой нет выхода. Пока у тебя ещё есть возможность, исправляйся. — А если… — Рот закрой, пока я тебе его не заклеила, — пригрозила Мёи. — Я надеюсь, ты услышала меня, Джинн. — Услышала, мэм, — она передразнила голос Черён и сама улыбнулась, заметив, что уголки губ девушки приподнялись. — Мина… если Йеджи не вызовет меня… — Ты знаешь, что тебя ждёт, — отрезала Высшая, вернув разговору серьёзность. — Я не собираюсь спасать твою задницу, Рюджин. — Я и не просила. — Отлично, — Мёи кивнула. — До встречи. — Надеюсь, нет, — фыркнула Шин. — И прибери там дерьмо за своей дворняжкой. Утро воскресения для Йеджи и Феликса началось с криков. Хван так и не поняла, что случилось, когда в полусонном состоянии застала свою мать выбегающей из дома. Отец, ничего не объясняя, отправился следом. И Йеджи решила, что в целом это и не должно её волновать. Её мама была странной. К этому невозможно привыкнуть, но научиться спокойно реагировать на её выпады вполне реально. — Прости за эту сцену, — Хван зевнула, запуская кофеварку. Время на часах микроволновой печи показывало шесть утра. Они могли спать ещё по меньшей мере час. Гадая, что же подняло женщину в такую рань и вынудило устроить скандал, девушка разливала горячий кофе по кружкам. С одной ложкой сахара себе и тремя Феликсу, потому что он был настоящим сладкоежкой и кофе пил только сладкий, с большим количеством молока, когда Йеджи же предпочитала исключительно чёрный. Хван ассоциировала друга с облачком. Он был мягким и пушистым, таким же белым, но жизнь была с ним так же жестока, как порою бывает жесток ветер с облаками. Она всегда негодовала от такой душераздирающей несправедливости. Разве могла судьба обходиться так плохо с кем-то настолько светлым? — Ты снова задумчивая, — нахмурился Ли и подул на кофе, хотя в этом не было никакой нужды. — Да что-то много поводов подумать в последнее время, — она подарила другу улыбку, как бы заверяя, что всё в порядке. — Спасибо, что разрешила остаться, — тихо проговорил он, стыдливо пряча взгляд. — Мой дом — твой дом, — Хван тут же поднялась с места и заключила парня в объятия, предоставляя необходимую поддержку. Рабочий день прошёл неимоверно скучно. Экскурсию, которую должна была провести Йеджи, отменили, потому что у кого-то из детей обнаружили ветрянку. И ей пришлось всю рабочую смену слоняться вдоль небольшого зала, находящегося в отдалении. Почти никто из посетителей не доходил до неё, а потому смотрительница просто сходила с ума от скуки, не имея возможности воспользоваться телефоном или поболтать с кем-то. После работы Йеджи с Джису договорились прогуляться в парке. Младшая хотела поделиться какой-то информацией, поэтому идея провести время на свежем воздухе показалась обеим весьма привлекательной. Взяв Беллу, пушистую собаку Джису, название породы которой Йеджи всё время забывала, девушки направились в хорошо знакомое обеим место. Парк представлял собой небольшую зону из старых аттракционов, переходящую в лесную местность. Из-за недостатка каких-либо нормальных развлечений люди не жаловали пространство своим присутствием, поэтому оно особо полюбилось подругами. Они могли спокойно прогуливаться, дурачиться, играть с Беллой и разговаривать на любые темы, не заботясь о том, что кто-то может помешать или осудить. Остановившись на небольшой поляне, Джису сняла питомца с поводка и расстелила кофту, устраиваясь на мягкой траве. Здесь, в тени деревьев, она едва достигала нескольких сантиметров в высоту, но устилала землю плотным зелёным ковром, располагающим к отдыху. — Я перевернула все доступные архивы, но почти ничего из того, что я нашла, никак не перекликается с тем, что ты мне рассказывала, — начала Чхве, бегая взглядом от подруги к устроившейся на небольшом солнечном участке собаке. — Почти? — с надеждой переспросила старшая. — В одном из источников сказано, что Джинны не имеют практически никаких прав, безвольные марионетки, если посудить. — Это объясняет, почему Джинни такая злая, — провела параллели Йеджи. — Да, но, если верить этому же источнику, чем больше желаний они исполняют, тем более сильными становятся, — Джису вздохнула. — Не знаю, что значит это «сильнее», но твоя Джинни явно не в курсе, что это так работает. — Нужно вызвать её и попробовать поговорить. — Уверена? — аккуратно спросила Чхве. — Джи, я понимаю, что ты пытаешься быть доброй ко всем, но, кажется, она не заслуживает и крупицы твоего внимания. Так уж тебе нужны эти желания? — Не знаю… — задумалась она. — Подумай об этом, — Джису похлопала по бедру, подзывая Беллу. — Ты уже сделала нечто невероятное. — Я могу сделать больше. — Можешь, — согласилась темноволосая. — Но стоит ли оно того? Ты можешь просто выкинуть эту лампу и забыть обо всём плохом, оставив лишь приятные воспоминания о том, что ты смогла сделать для миссис Браун. — Думаешь, это хорошая идея? — она задумчиво перебирала между пальцами звенья браслета. — Думаю, да, — кивнула Чхве. — Но только тебе принимать решение. — Ты поддержишь меня, если я выберу другой вариант? — поинтересовалась Йеджи и поймала осуждающий взгляд подруги. — Конечно, Джи, — девушка улыбнулась и мягко сжала чужую руку. — Куда я денусь.***
Феликс просиживал на полу возле кабинета директора, ожидая, пока у той закончится какой-то экстремально важный созвон. Конечно, она обязательно отругала бы его за такое расположение, но ноги ужасно гудели от усталости, а в голове ворохом крутились мысли, мешающие не то что спокойно ждать — спокойно жить. Ему нужно было вернуться домой. Но прийти туда просто так он не мог. Дверь кабинета распахнулась, и перед ним предстала женщина, извечно строгая и, казалось, недовольная одним его существованием. — Немедленно поднимись с пола, — скомандовала она и кивнула, приглашая войти. В небольшом помещении стоял аромат дорогого парфюма и крема для рук, Феликс хорошо знал этот запах, потому что Джису пользовалась им так же, как и её мать. Воздуха было мало, и он не знал, стоило ли винить в этом прочно закрытое окно или женщину, что одним своим присутствием вызывала чувство тревоги. Она чинно прошла к своему месту и устроилась за длинным столом, содержащимся в идеальном порядке. Ли не мог найти себе места, как и всегда бывало, когда доводилось оставаться с мисс Флорес один на один. — Чего ты хотел? — ровным тоном произнесла она, не выражая никакой заинтересованности. — Я хотел узнать, — он потупил взгляд, борясь со стыдом. — Не мог бы я получить аванс немного раньше? — Нет, — отрезала она, окинув парня презрительным взглядом. — Ты ни черта не делаешь и смеешь просить о таком? — Но я… — Твой рабочий день закончен, — оборвала она и небрежно махнула рукой в сторону двери. Решив не испытывать судьбу, парень стремительно покинул кабинет. Горечь на душе тяготила, опуская на самое дно. Что ему оставалось делать? Сжав в кармане разбитый мобильный, он плёлся вдоль плохо освещённого коридора, пытаясь найти выход из ситуации. Вновь остаться у Йеджи он не мог, понимал, что девушка никогда не откажет ему, но пользоваться её добродушием не хотел. Спать на улице было больше невозможно. Он уже давно привык к боли во всём теле и косым взглядам, но денег на оплату штрафов за нарушение общественного порядка не было. В последний раз полицейский внёс его в какую-то базу, пообещав, что больше предупреждениями он не отделается. Тяжесть в ногах затрудняла передвижение, но ещё более затрудняло понимание, что по возвращении домой его вновь сравняют с землёй. Неудачник. Ничтожество. Отброс общества. За всю жизнь он только и слышал, что ему сулит сторчаться где-нибудь в подворотне или умереть в уличной драке, в которые, к слову, парень никогда не ввязывался. Феликс не принимал никакие виды насилия, поэтому из «бей или беги» он всегда выбирал «беги» и бежал без оглядки, надеясь, что весь кошмар забудется, сотрётся из памяти, как и все те слова, что говорили ему. Но, как назло, ничего не забывалось, бесконечно крутилось в голове, словно слова какой-то идиотской песни из рекламы, которую, услышав однажды, будешь помнить до конца своих дней. Он совершенно не знал, что ему делать. И это не было каким-то клише или фразой, которую люди часто использовали в ситуациях, где в действительности всё оказывалось предельно ясно. Его жизнь не делилась на «до» и «после». Всегда было лишь «до». Болезненное, разрушающее, сводящее с ума «до». На улице горели фонари. Летом темнело поздно, но их всё равно зажигали заблаговременно, а потому путь освещался хорошо. Он шёл в собственный дом, словно на казнь. В противовес тёплому вечеру, ощущая лишь леденящий холод. Знакомая пошарпанная, но вполне приличная дверь была заперта. Ключей у него не было, поэтому, собравшись с духом, он несколько раз постучал и отошёл на пару шагов. Как только дверь распахнулась, механизм «бежать» сработал автоматически, но ноги словно приросли к полу, вынуждая оставаться на месте. — Объявился, ублюдок, — выплюнул слова мужчина, брезгливо оглядев сына. — Здравствуй, отец, — тихо проговорил Феликс, стараясь не смотреть на него. Из квартиры пахло медикаментами, приглушённый звук телевизора доносился откуда-то изнутри, оповещая о последних новостях. Ли старался сосредоточиться на чём угодно: треснувшем косяке, порванных кроссовках, прохладе телефона в кармане, каком-то засохшем листочке, лежавшем у двери. Он пытался держать своё внимание на мелочах, избегая взгляда иссохшего от времени и болезни мужчины. Бежать было поздно и невозможно. Оставаться – тяжело. — Ты принёс деньги, выродок? — он прислонился к косяку, перенося свой вес на здоровую ногу. — Это всё, что есть, — парень протянул дрожащей рукой перетянутые резинкой купюры. — Бесполезный кусок дерьма!***
Рюджин нервно выхаживала по площадке перед чужим домом, докуривая чёрт знает какую по счёту сигарету. Она не хотела признавать свою нервозность, но факты говорили сами за себя. С визита Мины прошло несколько людских дней, которые девушка благополучно провела в затворничестве, наедине с собой и своими проблемами, топя их в алкоголе и никотине, словно это хоть как-то могло помочь ситуации. Она признавала, что, возможно, немного переборщила. Совсем немного. И теперь, когда вещи принимали серьёзные обороты, Шин не могла не волноваться о том, что будет дальше. И ненавидела тот факт, что никак не могла повлиять на события. Возможно, только возможно, Рюджин сама была во всём виновата. Да кого она обманывала, вина целиком лежала на ней. Ведь только то, что девушка делала, какие решения принимала, повлияло на дерьмо, в котором довелось оказаться. Издалека послышался рёв, и вскоре знакомый тёмный байк оказался на подъездной дорожке. Мысленно приготовившись к тому, что никакого удовольствия встреча ей не принесёт, она натянула улыбку. Когда корабль идёт ко дну, остаётся лишь делать вид, что он не тонет. Первой на земле оказалась Чеён, но не сделала и шагу по направлению к своей так называемой девушке, дожидаясь, пока сестра сойдёт. — День был таким хорошим, — разочарованно выговорила Черён, наградив знакомую полным отвращения взглядом. — Но кто-то оставил мусор возле нашего дома. — Вашего? — переспросила Рюджин. — Я думала, это дом Чеён. Разве собаки не живут в будках? — Захлопнись, иначе я… — она прервала свою речь, когда почувствовала мягкую ладонь сестры на своём плече. — Ты хорошо её дрессируешь, Чеён, — Шин разразилась смехом от собственной шутки, когда заметила покрасневшие от гнева кончики ушей старшей. — Проваливай, тебе здесь не рады, — только и ответила Ли, стараясь сохранять спокойствие. — Не нервничай так, я здесь не для того, чтобы ругаться. — Оно и видно, — фыркнула Черён, направившись к дому. Чеён молчаливо плелась следом. Рюджин присоединилась к процессии, взяв её за руку. В доме всё также пахло табаком и пустотой, словно жильцов никогда и не было. Черён сбросила шлем и ключи на полку, намереваясь уйти. — Стой, — выдавила Рюджин, подавляя противоречия внутри себя. – Я хотела поговорить с тобой. — Со мной? — удивилась младшая Ли, переглянувшись с сестрой. — Чеён тебе надоела, и ты решила переключиться? — Не приплетай её сюда, — грубо ответила девушка, крепче сжав чужую ладонь в своей. — Так пусть она уйдёт, — Черён сложила руки на груди, выжидающе уставившись на пару. — Ну, нет, — возразила Шин. — Я не согласна, пока на тебе нет намордника. — Закрой свой… — А ты заставь меня замолчать, — с вызовом бросила девушка, совсем позабыв о том, зачем изначально пришла к дому сестёр. — Тебе слабо. Ты ведь ничего не можешь сделать, поводок слишком короткий. Чеён резко дёрнула её за руку, призывая прекратить. Но оружие уже было снято с предохранителя и направлено на цель. Ничего нельзя было сделать. На самом деле, они обе были под прицелом с тех самых пор, как родилась вражда. С тех пор, как Рюджин нарушила единственное условие их общения и посягнула на запретное. Это было глупо. Так неправильно и по-детски. Но у Черён были свои принципы, а у Рюджин свои. И, следуя им, Шин навлекла на себя ненависть, которую, возможно, не совсем заслуживала. — Проваливай из моего дома, — отчеканила Ли, собирая последние крупицы спокойствия. — И ты позволишь ей выгнать меня? — она перевела взгляд на тихую девушку, но та лишь молча отпустила её ладонь и сделала шаг в сторону. Рюджин усмехнулась, покачав головой. И ради чего всё это было? Несколько секунд она бегала взглядом между сёстрами, затем неискренне улыбнулась и кивнула. — Когда-нибудь ты научишься отстаивать свои чувства, — Шин обратилась к старшей, повернулась к младшей и вновь усмехнулась. — Я бы пожелала тебе умереть, но лучше пожелаю жить с мыслью о том, что ты убила людей. Надеюсь, они всё ещё снятся тебе в кошмарах. В последний раз бросив разочарованный взгляд на Чеён, девушка покинула дом, погрузившийся в гробовую тишину.