Величие белого лотоса

После ещё одного осмотра на наличие сломанных рёбер, Хуа Лань наконец снял верхнее одеяние, и хотел было устроиться на полу, но Нань Ло возразил и всё-таки утащил его на кровать. Хуа потушил свечи, и когда комната погрузилась во мрак, лёг рядом, спиной к Ло. Тот в свою очередь лежал у самого края и смущённо теребил одеяло. Оно у них было одно на двоих, так что чтоб его хватало обоим, пришлось лечь близко друг к другу. В тихом помещении был слышен каждый скрип, каждый вздох, и Ло изо всех сил старался не обращать внимания на чужое тяжёлое дыхание, тихий шорох при малейшем движении и исходящее от тела тепло. Он не привык спать с кем-то. В последний раз когда во время сна кто-то находился рядом, он был ещё ребёнком, тогда он спал прижавшись к груди своей матери и греясь исходящим от неё теплом. Вскоре мамы не стало, прижиматься было не к кому, а позже он вообще перестал терпеть чужие прикосновения. И вот он снова лежит спина к спине с кем-то, и от этого было не по себе. Спустя какое-то время глаза начали закрываться и его постепенно засасывало в сон. Вот ему снова четыре года. Они с матерью идут по оживлённой улице города Ло и смотрят что бы купить на кое-как заработанные деньги. Вдруг на прилавке с игрушками маленький мальчик с белыми волосами замечает игрушечного белого зайца в золотом ханьфу. Игрушка так понравилась малышу, что он не сводил с него глаз, и вскоре это не укрылось от матери. — А-Лян, эта игрушка нравится тебе? — Спросила она своим хоть и низким, но в то же время нежным голосом. Щёчки маленького Бай Ляна смущённо покраснели и он запинаясь ответил: — Н-но всё равно у нас мало денег... Лучше мамочка купи себе что-нибудь, а я и без зайчика проживу... — А-Лян... — Вздохнула мать. — Ты у меня такой добрый. Всегда сначала заботишься о других, а только потом уже о себе. Подумав, она сказала: — Другие родители балуют своих детей, покупают новые вещи, одежду и игрушки. Хотя мы живём хуже чем они, но всё же я тоже хочу делать своего ребёнка счастливым. — И подойдя к прилавку, отдала продавцу медную монету и протянула мальчику игрушечного зайца. Бай Лян взял игрушку своими маленькими ручками и прижал к груди так, будто это что-то бесценное, что в любой момент могут отобрать. Он поднял свои большие серые глазки с надеждой и счастьем во взгляде. — Спасибо, мамочка... — Дрожащим голосом промямлил он и обнял женщину, которой доставал только до пояса. Она поначалу удивилась, но потом улыбнулась и обняла в ответ. Взявшись за руки, они пошагали дальше, не обращая внимания на странные взгляды разодетой в богатые одежды толпы, среди которой они в своих лохмотьях сильно выделялись. И особенно выделялись белые волосы мальчика. Но всё кончается. Вскоре мать умерла, а малыш Бай Лян остался один в этом суровом холодном мире. Больше некому было согреть его своим теплом в холод, некому погладить его белоснежные волосы, некому произнести это имя, которым его называла исключительно его мать. За все те годы куда он только не попадал, с кем только не знакомился, но это имя никому не говорил, всегда прикидывался безымянным. Это имя, которое даже полным именем то не являлось, он затаил в самых потайных уголках своего сердца, как в память о его любимой единственной матери. Хотя она не могла как следует обеспечить его и часто баловать, но она всегда отдавала ему самое лучшее: самый мягкий край циновки, самые тёплые ткани из всех что были, самая красивая и менее горелая пища, и в конце концов самые тёплые объятья. Во сне он нащупал чьё-то горячее тело и прижался к чужой спине, обвив её руками. Примерно такое же тепло исходило от его матери, когда она обнимала его по ночам. Он ещё сильнее прижался и почувствовал, как по щекам потекли струйки слёз. — М-мама... Мама... — С горечью бормотал он. — М-мамочка... Вдруг чужое тело повернулось и обвило его спину кольцом таких же горячих рук. Чужой едва различимый голос прошептал: — Тише... Всё хорошо, я с тобой... — Нань Ло не мог определить кому он принадлежал, а потому ещё сильнее прижался к тёплой коже и бормотал: — Мамочка... Я так скучаю... — Из глаз продолжали течь слёзы, отчего чужая грудь уже была вся мокрая. Чья-то рука начала гладить его по голове, пробирая волосы на макушке. Прям как мама в детстве. Под эти успокаивающие движения Ло наконец успокоился и слёзы перестали идти из его глаз. Вскоре дыхание выровнялось и зарывшись лицом в чужую горячую кожу, он мирно засопел. Наутро, когда Ло проснулся, то не обнаружил Хуа Ланя в постели, но зато обнаружил, что подозрительно находится на его половине кровати. Едва он собирался встать, как Хуа зашёл в комнату. Он взглянул на Ло с некой печалью и сочувствием во взгляде, и от этого тому стало не по себе. — Утро доброе, хах. — Он смущённо потёр затылок и спросил: — Я не сильно тебе мешал? Хуа поставил на стол небольшой поднос с бинтами и мазями, и ответил: — Нет, разве что... — Он замялся и из-за чужой спины Нань Ло заметил, что мочки ушей его покраснели. Ло сразу понял в чём дело. — Неужели я опять разговаривал во сне... — Он немного смутился. — Надеюсь, я ничего "такого" не говорил?... Хуа немного помедлил, но всё же ответил: — Нет! Нет же... Всё в порядке... — Но по нему было отчётливо видно, что это не так. Похоже Ло и вправду наговорил во сне лишнего... Вдруг Ло будто вспомнил о чем-то и схватил зеркальце на тумбе. Он принялся разглядывать глаза и волосы на наличие белых участков. Оказалось, что чернота на ресницах поплыла и под глазами образовались разводы, но повезло, что хоть на ресницах осталось достаточно, чтоб скрыть белый позор. Смутившись, он закрыл лицо руками, надеясь, что Хуа ничего не заподозрил. Когда они собрались, забинтовали раны Нань Ло и привели в порядок комнату, то вышли, чтоб отыскать Е Хао с учителем. Встретились они в холле, где стоял небольшой бар для посетителей. Заняв места, они взяли себе чайник чая и Шэнь Хэйсу начал: — Вчера мы с Е Хао ходили на местное кладбище и нашли там одну безымянную могилу, на которую было наложено заклятие. — Е Хао достал из рукава чёрного ханьфу талисман и положил на стол. Линии на чёрной бумаге были выведены кровью, а сам символ был рваным и кривым в некоторых местах. Нань Ло пригляделся, и рассмотрев как следует, заключил: — Похоже на талисман передачи духовной энергии. Хуа Лань поддержал: — Это действительно он, но некоторые символы всё же не соответствуют. — Естественно. Это талисман призыва тёмной энергии. И десяток таких мы нашли на той самой могиле. Ло задумался: — Этот дух говорил, что кто-то уже давно начал постепенно вливать в него тёмную энергию, а потому он несколько лет прибывал в забытьи. К тому же, когда я посетил её душу, то она оказалась окутана чёрной демонической аурой... Но кому понадобилось столько мучиться, чтоб взбесить такого слабого духа? — Возможно, это была лишь тренировка. — Предположил Хуа Лань. — Возможно кто-то лишь обучался технике очернения души. Наверняка он готовиться перед жертвой посильнее. — Но зачем кому-то это надо? — Спросил Е Хао. — Нет смысла предполагать, можно только проверить. — Заключил Шэнь Хэйсу. — Наверняка если кто-то хочет научиться совладать с тварями сильнее, то наверняка не остановится на таком слабом духе. Нужно лишь разгадать пару похожих дел и определить связь. — Дослушав его, ученики задумались. Е Хао вскоре спросил: — Учитель... Должны ли мы уведомить глав орденов? Ну или хотя бы главу школы Чи Хао Лян? — Ни к чему. — Отрезал учитель. — Если за этим стоит кто-то столь сильный, значит это вполне может быть кто-либо из орденов или школы. Да и таким заявлением мы лишь наделаем шуму. В этом деле лучше разобраться самим. Периодически я буду вызывать кого-то из вас спускаться с горы, чтоб устранять такую нечисть, и в процессе устанавливать связь этих событий. Ученики молча кивнули и принялись допивать свой чай. Через час они взяли своих лошадей и направились обратно на пик Лилиан. Пока они ехали, Нань Ло шёпотом спросил Хуа Ланя: — Получается, в следующий раз мы поедем одни, без учителя? — Хуа кивнул: — Получается, что так. В этот раз всё получилось, потому что они с Е Хао окончательно обрубили связь тёмной энергии и духа. Если бы не они, мы бы наверняка не справились... — Задумчиво протянул он. — По-одиночку мы вряд-ли пойдём, скорее всего будем парами... Если мне дадут выбор между тобой и Е Хао, и я выберу тебя, ты не будешь против сходить со мной? — Спросил Нань Ло. Хуа услубнулся. — Как я вижу, отношение у тебя ко всем разное, а то чего бы сразу же меня выбирать, хах. — Но всё-таки он серьезно ответил: — Если ты меня пригласишь, то я конечно же поеду с тобой. Обещаю. — И одарил его странной улыбкой. От этой глупого, но одновременно нежного выражения на его лице, Ло весь вспотел. Что ж, теперь он хоть знает на кого точно можно положиться.