Он ясно чувствовал беспокойство и странную неосознанную тревогу властелина всё это время. Словно тёмные грозовые тучи сгущались над лохматой иссиня-чёрной головой господина. Волнение резкими импульсами и рваными короткими волнами исходило от повелителя. Как будто ударной волной сбивало с ног, оглушало и дезорганизировало. Нещадно голову в тисках металлических сжимало, давило на виски до прыгающих и нервно дёргающихся черных мушек перед глазами, железными молоточками надоедливо по черепу проходило. Возможно, хозяин и сам не подозревал о том, что с ним прямо сейчас происходит. И о том, насколько сильно и как это влияет на его покорнейшего слугу. Однако он, всего лишь жалкий презренный раб повелителя, прекрасно видел всё, что происходило с его властелином благодаря их особой внутренней связи и собственному восприятию.
Практически все эмоции господина он всегда ощущал на каком-то другом уровне. Они будто проходили через него, передавались и ему тоже. И не просто передавались — он мог их видеть, различать, определять.
Иногда они были похожи на прозрачные стеклянные шарики, доверху внутри заполненные густым цветным дымом. Они периодически возникали рядом, появлялись неожиданно, когда он был в обители теней. И случалось это очень часто, так что со временем их скопилось настолько много, что приходится постоянно собирать их, отпихивать подальше, бесцеремонно сгребать в кучки. И с каждым днём их количество всё увеличивается, так что набралось уже несколько приличной высоты гор.
Теперь царство теней, как бы странно и парадоксально это ни звучало, было освещено десятками, сотнями и тысячами таких небольших шариков. Словно маленькие пестрые фонарики, разгоняющие непроглядную тьму. То, что озарять своим сиянием тут, как бы так помягче выразиться, и нечего — дело десятое. Важным является только то, что сама мгла, казалось, отступает немного, стоит в её владениях появиться новым эмоциям. Даже темнота бессильна пред ними.
Он, кстати, сам не возражал вовсе. У него наконец-то появилось дело, которым себя можно занять в то время, когда господин в его услугах не нуждается. Раньше он не делал абсолютно ничего, просто спокойно ждал, когда его позовут. Теперь же, когда прозрачных сфер становится всё больше и не обращать на них внимание больше не получается, он вынужден разбираться с этой проблемой. К тому же он мог успокаивать себя тем, что это ведь совсем не пустая трата времени.
Это всё-таки самые яркие эмоции хозяина.
Так что он терпеливо и вдумчиво перебирал, сортировал, раскладывал по кучкам цветастые сферы. Придирчиво осматривал каждую на предмет брака, которого, кстати, никогда не обнаруживал. Ещё одно доказательство того, что повелитель всё делает идеально. Пытался цвет наиболее точно определить, чтобы после в нужную горку новый шарик отправить. Ведь в этом деле обязательно нужен порядок. Всё, что делается для господина, всегда должно быть выполнено идеально, по самому высшему разряду.
И дело это, кстати, было не таким уж и лёгким. Приходилось здорово постараться и попотеть.
Эмоции, надобно сказать, окрашены были всегда по-разному — ни одного цвета повторяющегося. Каждая уникальна. И немудрено. Ведь даже у одной только простой радости сотни оттенков. И влияет на это многое. Начиная возрастом и местом жительства, а заканчивая днём недели и едой, поданной на завтрак. Да и к тому же, не бывает абсолютно «чистых» эмоций. В каждой смешаны частички всех остальных, и это естественно.
Так как же создаются эмоции, эти шарики всевозможных цветов и оттенков?
Возьмём настоящий ведьмин котел или, если такой необходимый в каждом нормальном доме предмет отсутствует по непонятным причинам, просто любую кастрюлю, но только чтоб без дырок. Обязательно. Нам ещё не хватало всё просыпать ненароком. Взяли? Хорошо.
Тогда кинем туда щедро воодушевления и восторга. Чуток веселья, чтобы усилить эффект. Но тут главное не переборщить, ведь в противном случае всё может скатиться в истерический смех. Далее сыпем пару столовых ложек лёгкости и блаженства. И слегка припорошить мечтательностью.
Но просто необходимо также добавить в эту смесь немного мстительности и высокомерия из той дальней банки. Или каплю подозрительности и застенчивости. А можно вообще закинуть в нашу посудину половину колбочки обидчивости и ранимости. Для пущего эффекта. Потому что без этих ингредиентов ничего не выйдет. На донышке кастрюли останется сиротливо лежать лишь сухая смесь.
Однако если будете следовать рецепту, выше приведенному, то получится у вас по итогу небольшой прозрачный шарик, заполненный изнутри цветным паром. А оттенок зависит от добавленных вами лично порошков.
Дымок этот может быть болотно-зелёным или терракотовым. Тёмно-малиновым или огненно-оранжевым. Лимонно-жёлтым или небесно-голубым. Обсидиановым или пурпурным. Кислотно-салатовым или стальным. Любым абсолютно.
И сфера эта спокойно в руку ложится, словно именно для этого и предназначена. Кожу может холодить или греть слегка: всё зависит от эмоций, заключённых внутри прозрачных стеночек. Идеально ровных, гладких. Ни единой трещины, ни одной царапины. Одно удовольствие водить пальцем по отполированной поверхности, отдыхая.
Он часто лежал на небольших теневых облачках. Ветра тут, конечно, не было, однако он был способен двигать их сам. Это слегка укачивало, но не до тошноты. Скорее расслабляло. В сущности, он и так мог парить в пространстве, когда находился в мире теней. Ведь тут вовсе не существует никаких законов физики. Но небольшие скопления тьмы были довольно мягкими, так что он выбирал именно их. И сейчас отдает предпочтение этим фиолетово-стальным облакам. Ни к чему без причины жертвовать комфортом, когда он, к тому же, есть и в избытке.
Только теперь над его головой парили мириады разноцветных шаров-фонарей. И он позволял своему лежбищу медленно плыть в пространстве. Лежал на спине, глядя вверх из-под полуприкрытых век. И цветные огоньки так же неторопливо сменяли друг друга. Менялись и их оттенки. И так могло продолжаться бесконечно, ведь не было им конца и края.
Да, он всё-таки нашёл применение для некоторых особенно ярких сфер. Сложно сказать, когда в голову ему пришла эта мысль. Поначалу он ужаснулся. Распоряжаться эмоциями владыки подобным образом!.. Просто для собственного развлечения! Это казалось кощунством. Но после долгих и мучительных размышлений это перестало казаться столь мерзким и неправильным. Он лишь надеялся, что повелитель не будет слишком сердиться, если узнает. Хотя полное право на это имеет. Но лучше будет, если отнесётся с пониманием. Ведь использование шариков хотя бы немного напоминало его покорному слуге о внешнем мире, к которому он по непонятным причинам начал потихоньку привязываться.
Можно было взять несколько зелёных. Брезгливость и, пожалуй, затаённая обида. Она, конечно, немного отдает голубым, но это не так важно. Всё равно отчасти напоминает парк, куда часто наведывается повелитель. Лучше всего во время той прогулки он запомнил мягкую шелковистую траву яркого, сочного зелёного цвета. Остальное он сумел разглядеть лишь урывками. Немудрено — в тот момент он слился с тенью господина и безвольно стелился по земле, так что в памяти отложилось только это.
Потом можно было выудить из ближайшей кучи голубые сферы. Он специально отложил несколько особенно хороших, подходящих. Хоть и оттенки грусти, но стоит только этим шарикам осветить пространство, как сразу перед глазами встаёт тот поход в океанариум.
Воспоминания немного смазанные, ведь большую часть прогулки он проделал всё так же, стелясь по не слишком чистому полу. Но затем жёсткая мраморная плитка сменилась плотным тёмно-синим ковром, и ему было позволено наконец взглянуть на чудо. Всего на пару мгновений, однако и этого хватило, чтобы бережно сохранить эту картину в своей памяти.
Они словно шли по просторному тоннелю без конца и края. Приглушённый теплый свет слабо брезжил где-то вдалеке. Но его практически не было видно из-за ярких неоновых лазурной и васильковой подсветок. По этой причине на лицах и одежде всех посетителей играли причудливые голубые тени.
Но самым чудесным было, конечно, не освещение. Самое удивительное — потолок. Вернее, его отсутствие. В привычном понимании. Стены и потолок заменяли гигантские полукруглые аквариумы, полностью заполненные водой. И края им не видно, так что всё равно опасаешься того, что всё это через пару мгновений может рухнуть тебе прямо на голову. Но не успевает пройти и пары минут, как забываешь об этом, отмахиваешься от всех своих страхов.
Из-за подсветки и формы аквариумов кажется, что ты прямо сейчас проходишь сквозь бескрайний океан. Разрезаешь толщу воды, как сливочное масло раскаленным ножом. И всякие разные морские твари изумительные, которых ты до этого в жизни никогда не видел даже на картинках и об их существовании, разумеется, не подозревал, неспешно мимо проплывают. Рыбы элегантно и неторопливо помахивают фигурными хвостами, в свете ламп переливающимися, отбрасывающими яркие блики во все стороны. Кажется, что стоит протянуть руку, как проведёшь невесомо пальцем по гладкой сверкающей чешуе.
Из-за того, что ты со всех сторон окружен водой, то вскоре и себя начинаешь воспринимать частью этого необыкновенного морского мира. Словно каждый день здесь находишься, вместе со стайками рыб помельче пытаешься скрыться среди длинных колышущихся слегка водорослей. Лавируешь меж пузырьков воздуха, лопая некоторые хвостом. Прижимаешься к прозрачным стеклянным стенкам, губами хлопаешь беззвучно. Двигаешься неторопливо, неспешно, если ты крупнее всех остальных.
И всё это кажется таким естественным, что ты от реальности уходишь, забываешь про все свои проблемы и волнения. И казаться начинает, что так было всегда, что нет никакого мира за пределами этого места. Но после осознаешь, когда в один момент носом к стеклу прижимаешься, что никогда ты не станешь таким же заключённым в клетку, но в то же время свободным, как эти существа. Что ты от этой жизни всегда будешь отделён толстой прозрачной стеной.
И в этот момент тебя вновь против воли затягивает в непроглядный мрак. И опять ты становишься чёрной тряпкой, покорно стелющейся по тёмно-синему ковру за повелителем.
Сказка кончилась, остались только воспоминания. Только и приходится, что крутить в руках светящийся изнутри ультрамариновым прозрачный гладкий шарик, помогающий хоть ненадолго вновь погрузиться в атмосферу чуда.
И так он поступал довольно часто. Использовал воспоминания хозяина, чтобы воскресить в памяти свои. Скудные, обрывочные, но собственные.
Иногда перед глазами мелькали странные картины. Люди, которых он не знал. Места, где он никогда не был. Но хоть и вертелось в голове, что это нечто чужеродное, где-то в глубине души он осознавал, что каким-то образом связан со всем этим. Просто не понимает, как. Пока что. Он пообещал себе, что обязательно найдёт ответы на эти вопросы, мучившие его уже столько времени.
Однако эти картинки в памяти вспыхивали сами по себе, без его участия и воли. С помощью сфер он пробуждал лишь те воспоминания, которые осознанно хотел увидеть вновь.
Но даже здесь случались осечки.
Властелин довольно много раз рассказывал про солнце. Повелителю была интересна эта тема, так что его прислужник всегда дослушивал до конца, внимая каждому слову, исходящему из уст господина. Если владыка хочет выговориться, то он всегда к его услугам. А после, когда у него было свободное время на размышления, он пытался обдумать и понять полученную информацию.
Хозяин говорил, что солнце жёлтое. Вернее, его так изображают на рисунках, в основном детских. А вот если взглянуть на настоящее солнце, то оно будет казаться белым. Но дольше на него смотреть нельзя, потому что глаза слезиться начинают и сами собой закрываются, болят.
Точного описания у него не было, поэтому подобрать нужный оттенок было сложновато. Так что он испробовал все, которые только можно. Даже отдаленно напоминающие. Но результат один — ничего. Закрываешь глаза привычно в предвкушении, и дальше лишь пустота. Такое с ним случилось впервые.
Он даже решил поделиться этим с повелителем и прочими шаманами, чьи имена он хотя бы помнил из-за того, что они постоянно вертелись рядом с господином. Некоторые детали он, разумеется, опустил. Однако если бы хозяин спросил, он бы точно выложил всю правду. А так… Чисто технически он не врал. Умалчивал немного, но вовсе не обманывал, что вы. Просто ни к чему отвечать на незаданные неудобные вопросы. Он, конечно же, просто не хотел лишний раз утомлять повелителя разговорами.
И тогда черноволосый парень, которого Сугуру зовут, предположил, что он просто физически не способен видеть солнце. Ведь он — полная противоположность небесному светилу. Тень и свет не должны пересекаться. Так что, скорее всего, это своеобразная защитная реакция организма, понимающего, что солнечный свет убивает тьму, из которой он, собственно, и состоял.
Объяснение такое казалось логичным. Все согласились со словами брюнета. Хозяин даже стал меньше призывать его в солнечные дни, чтобы лишний раз не навредить.
А он сейчас уже в который раз с непонятной и загадочной даже для него самого тоской, которой не мог найти объяснения, глядит на жёлтые шарики в своих руках. Тёплые из-за положительных эмоций внутри. Но он этого словно не чувствует. Хоть и цвет радости, однако счастья он ему не приносит. Скорее наоборот — одно расстройство.
И не он один пребывает сейчас не в лучшем расположении духа.
Настроение повелителя оставляло желать лучшего. Он был явно чем-то озабочен. Нахмуренные брови, пальцы нервно теребят ткань штанов. Понять это нетрудно даже со стороны, что уж говорить о нём, его слуге, с которым у хозяина особая связь.
Да, не всегда эмоции господина преобразовывались в шарики. Вернее, в сферы превращалось уже пережитое. А вот то, что владыка испытывает прямо сейчас, можно было понять по цвету теней, им отбрасываемых.
Если повелитель пребывал в хорошем расположении духа, то тьма за ним будто слегка рассеивалась, становилась практически полупрозрачной. Превращалась словно в лёгкий дымок от палочки благовоний, мягкими пушистыми кольцами поднимающийся к потолку. Как сладкая вата в парке аттракционов, только темнее. Серовато-голубоватого цвета, можно сказать. И этот дым со временем незаметно растворялся в воздухе, как сахар на раскалённой сковороде плавится. И тень властелина тоже чуть светлее становилась, словно через мгновение так же преобразуется в смог, уплывёт спокойно и незаметно куда-то далеко вверх, в небо. Смешается с воздухом постепенно, исчезнет без следа.
Но бывали моменты, когда тень повелителя преобразовывалась в клубящийся сгусток черноты. Растекалась огромной бесформенной лужей по земле, впитывалась в почву так, что не вымоется никак, хоть сотня дождей тут пройдет. Словно нефть тонкой плёнкой покрывала поверхность, перекрывая доступ к кислороду, убивая всё живое снизу. Липкая, как клейстер, густая, словно плотный кисель из кудзу. Тьма становилась похожа на отвратительную смрадную слизь, запах которой был будто везде: обволакивал со всех сторон, забивался в нос, впитывался в одежду, под кожу проникал через поры. Мерзкий вкус оседал на языке, настойчиво лип к нёбу. И не вычистишь никак, не избавишься от него никоим образом.
Оставалось лишь терпеть, безуспешно пытается свыкнуться с неприятными ощущениями. Успокаивать себя тем, что это всё временно, ведь настроение хозяина меняется довольно часто. Стоит немного подождать, и вновь увидишь за спиной господаря жемчужно-серые сахарные облачка. И рыхлый сизый дым опять будет медленно и неспешно стелиться по полу, рассеиваясь постепенно.
Но даже такое счастье может длиться недолго. Всё-таки мороженое в любом случае оказывается съеденным, и тени снова теряют свою мягкость и пышность. Темнеют, очертания их становятся строгими, чёткими, почти обычными. Плоские лежат на земле. И нет там больше души. Лишь безликие безжизненные картинки. И дымок уже не течет, не стелется кудрявыми колечками, вовсе нет. Больше напоминает сигаретный — рваный, грязно-серый. Будто скопившаяся в квартире за месяц отсутствия пыль. Потом и он исчезает, уносится ветром далеко.
И это лишь в лучшем случае. Бывает и так, что он вновь ощущает удушливую вонь, от которой хочется спрятаться, закрыть нос платком. Остаётся только сочувствовать несчастным растениям, с каждой секундой задыхающимся под плотной чёрной пленкой всё больше и больше.
И с каждой такой переменой настроения прозрачных сфер в его коллекции становится всё больше и больше. Количество их растёт неуклонно. И чем взрослее становится господарь, тем быстрее это происходит. Хорошо, что обитель тьмы бесконечна, и они поместятся туда все до единой. Хотя бы эту проблему решать не придется.
Как объяснить эту связь? Да это очень просто и совершенно очевидно. Их особая связь с повелителем объяснялась тем, что он был частью тьмы владыки. И раз он сам состоял из неё, то и видеть, естественно, был способен. Единственный из всех, ведь такое было неподвластно даже великому (и прочие титулы) Шестиглазому. И не сумел бы Годжо это увидеть даже если бы у него на лбу одиннадцатый глаз вдруг внезапно открылся. Потому что тени повелителя не подходят под определение проклятой энергии. Она там, конечно же, присутствует из-за техники хозяина, но увидеть всё полностью был способен только он, его преданный слуга. Это, разумеется, грело душу, но и проблем доставляло предостаточно.
Не слишком приятно находиться в замкнутом пространстве вместе с властелином в минуты его хандры. Поэтому он в такие моменты предпочитал отсиживаться в обители повелителя. Смрад не долетал до этого места, поэтому оно казалось оазисом посреди пустыни в жаркий день. Хозяин не всегда замечал его отсутствие, так что довольно часто удавалось улизнуть, чтобы отдышаться. Да и он в любом случае появится рядом с владыкой по первому зову. Поэтому он мог позволить себе подобную вольность.
Оттого и сейчас он находится именно здесь, в обители, ломая голову в попытках понять причину плохого настроения владыки. Для него это уже стало традицией, своеобразным ребусом.
Делал он так довольно часто, и причины обычно оказывались очевидными. Плохая отметка в школе, с утра всё из рук валится, просто дрянная погода за окном… Перечислять можно долго. Но иногда случалось так, что властелина беспокоило что-то внутреннее. Именно в такие моменты и рождались в его голове все те философские вопросы, которые он после озвучивал взрослым, вводя их в кратковременный ступор.
Сейчас, очевидно, был как раз такой случай. Но хозяин, как ему казалось, беспокоился кое о чём другом.
На самом деле он не имел доступа к мыслям повелителя. Только к эмоциям. И это было правильно. Элементарно невежливо заглядывать в голову другого человека. Даже не по своей воле. Он, конечно же, никогда бы не подал виду, что видел что-то, что не должен был. Так что он был даже рад тому, что не видит происходящее в голове владыки.
Но случалось так, что особенно яркая и пронзительная мысль передавалась и ему тоже. Господин этого даже не замечал, а он пытался не обращать внимания и не подавать виду. Не хватало ещё, чтобы хозяин пытался спрятать, скрыть свои чувства, чтобы ненароком их не засветить. Властелин не должен чувствовать дискомфорт — вот главный девиз его слуги.
Поэтому хозяин не подозревал о том, что некоторые его мысли слышит не только он сам.
Иногда он также мог уловить происходящее в реальном мире, находясь при этом в обители. Через органы чувств повелителя, конечно же.
Вот и сейчас он успел услышать, что в машине разговаривали о каком-то мальчике. И особо любопытным это не показалось. Мало ли о чём болтают. Если всегда воспринимать подобные разговоры всерьез, то свихнуться можно. Но волнение владыки заставило задуматься о том, что это может быть довольно важным. По пустякам хозяин никогда не беспокоится.
Однако как бы он ни старался, больше ничего понять или уловить не смог. Пришлось тяжело вздохнуть и как всегда ждать, оставаясь в неведении. Пока властелин не призовёт.
Это произошло довольно скоро, так что опомниться он не успел. Они сразу же вышли из машины. Втроём, потому что с ними был ещё какой-то светловолосый шаман. Повелитель ему симпатизирует, а, значит, и он ничего против не имеет. Он, правда, всё ещё не понимал, что происходит.
А потом увидел
ЕГО. И все вопросы отчего то разом испарились, исчезли.
Ребёнок. С розовыми волосами, глазами ореховыми, широко распахнутыми. И улыбкой искренней, открытой, широкой. Во взгляде настороженность угадывается, но страха нет.
Он видит этого мальчишку в первый раз, но кажется, будто знакомы они чуть больше, чем одна жизнь. В нём чудится что-то до боли знакомое. Его тянет к ребенку, он не может оторвать от него взгляда.
Останавливается совсем близко, так что на него смотрят обеспокоенно. Все, кроме мальчика, который его, кажется, совсем не замечает. Хотя почему кажется? Ребёнок смотрит сквозь него. Он уже привык к тому, что обычные люди не могут его видеть. Но сейчас отчего-то становится так обидно, что хочется закричать.
«Поверни ко мне голову, улыбнись мне так же, как и остальным! Подари мне свой взгляд, обрати на меня внимание! Я ведь не пустое место, я тут рядом стою, слева от тебя. Прошу. Пожалуйста.»
В другое время его бы испугало столь открытое проявление собственных эмоций. Он всегда был сдержан, никогда не позволял чувствам одержать верх. Так что же случилось теперь? Он словно загипнотизирован. Не может сопротивляться рядом с этим ребёнком.
Его тело не слушается, не подчиняется приказам, само по себе двигается.
Будто отдельно живёт.
Он, конечно же, слышит предостерегающие крики. Голос властелина, возгласы остальных. Но не может противиться дикому внутреннему зову.
Даже если владыка приказывает остановиться.
Даже если всё приказывает остановиться.
Даже если он сам приказывает себе остановиться.
Одно мимолётное касание. Он успевает подумать лишь о том, какая маленькая и тёплая у этого мальчика ладонь.
Картинки стремительно проносятся перед глазами. Тонкие травяные стебли, ослепительно яркое солнце, тайник, изумрудное стёклышко. Всё слишком яркое, красочное, всё слишком резкое, всё слишком… Слишком. Вроде бы чужое, но вместе с тем кажется своим, родным.
Совершенно ничего не понятно.
Но от ненужных размышлений его, впрочем, спасает родная темнота.
***
Мегуми может поклясться, что у него натурально отвисла челюсть. Причём по ощущениям она ещё и неплохо так шлёпнулась на землю, щёлкнув зубами и немножко помяв асфальт. И подпрыгнула с жалобным звуком ещё пару раз. В завершение. Он, конечно, всегда считал подобное выражение обычным преувеличением и просто эффектной фразой из книг, но то, что он увидел перед собой… Оно любого заставит задуматься о том, чтобы поменять мнение.
На самом-то деле никто толком и не знал, что произойдет, если Итадори вдруг коснётся… Итадори?! Ладно, взрослый Юджи дотронется до себя маленького. Или наоборот. Хотя вряд ли, ведь маленький Итадори не обладает способностью видеть проклятия и, соответственно, шикигами. Разве что рукой случайно в воздухе проведёт там, где стоит тень. Нелепая случайность. Но очень маловероятная, если трём молодым шаманам принять должные меры. Поэтому такой пакости можно было ожидать только от старшего.
Вероятность того, что это по разным причинам может случиться, была довольно высока, так что они были вынуждены продумать, что делать в такой ситуации. Потому что нельзя было исключать тот самый вариант, по которому всё разом пойдёт через одно место. Но ничего они своими размышлениями толком не добились, даже учитывая тот факт, что собрали для обдумывания решения этой возможной проблемы целый мини-совет. Вполне, впрочем, ожидаемо. Если уж они не до конца понимали истинную природу Итадори, то как могли представить последствия его действий в этом мире? Понятно было только то, что ничего хорошего в этом случае абсолютно точно не произойдет. Оставалось лишь надеяться на благоразумие Юджи и на то, что у него не снесёт крышу окончательно, когда он увидит детскую версию себя. А это было возможно. Но пришлось пойти на такой огромный риск, потому что в противном случае они бы не выяснили ничего и продолжали изнывать от неизвестности. А это был единственный способ сдвинуть дело с мёртвой точки. Жаль только, что оно при этом покатилось, как огромный каменный валун с вершины горы, сминая всё и всех на своём пути.
Мегуми много книг про путешествия во времени прочитал, на самом деле. И про эффект бабочки там тоже было. Сугуру ему тогда подробно и понятным языком, как только он и умеет, объяснил, что это такое и как работает. И теперь Фушигуро понимал, почему путешественнику во времени нельзя попадаться на глаза себе прошлому или будущему. А уж тем более касаться. Ему уже давно популярно разъяснили, что ничем хорошим это в любом случае не закончится. И недавно вновь повторили, чтобы освежить в памяти, наверное. Или вдолбить в голову как можно глубже. А то мало ли в мире шаманов артефактов с различными интересными эффектами. Годжо ведь недавно откопал один такой, поэтому всем остальным в колледже практически мгновенно после его возвращения, что является отдельной абсурдной историей, провели масштабную профилактическую беседу. На тему того, что любую каку, которую ты обнаружил, не нужно сразу же пытаться использовать. Ибо если ты вдруг так поступишь, то легко можешь повторить участь одного человечка, во время отсутствия которого все, конечно же, страшно за него волновались, но одновременно были безмерно рады каждой минуте тишины и спокойствия. Хотя знали, что по возвращению шестиглазого бедствия влетит не только ему. Зацепит всех. Повезло, что не так уж и сильно: к нравоучениям от сенсея все уже давно привыкли. И к нытью Сатору, который утверждал, что полученные им подзатыльники и пинок под зад станут причиной его мучительной преждевременной смерти. Гето тогда сразу же заявил, что раз так, то он добавит ещё, чтоб наверняка. Из-за своей большой и чистой любви к лучшему другу само собой.
Фушигуро в этот момент находился в той же комнате, просто потому что ребёнка больше некуда было деть. Его не особо интересовала потасовка, устроенная этой золотой парочкой. И он, в отличие от остальных, занятых потасовкой, Ягу слушал внимательно и всё запомнил ещё тогда. Потому что всяко лучше, чем истошные вопли Сатору. Поэтому и пытался он Итадори остановить, но, к великому своему сожалению, безуспешно.
И Мегуми сомневался, что это вообще было возможно. Ведь тот будто с цепи сорвался. Словно кто-то в один момент нажал на невидимый тумблер, и с этим тихим щелчком мозг Юджи полностью отключился. И, по всей видимости, это было не так уж и далеко от правды: он ведь даже ослушался прямого приказа своего господина, что говорило о том, что Итадори себя совершенно не контролирует. Потому что представить, что он в здравом уме и трезвой памяти проигнорирует то, что ему говорит Фушигуро, было немыслимо.
С другой стороны, сложно было винить в произошедшем Юджи: его ведь даже элементарно не предупредили о том, что следует лучше держать себя в руках и прислушиваться к ощущениям. Он, вероятно, был занят поиском потенциальных угроз жизни своего хозяина. Как, впрочем, и всегда. Поэтому и не обратил внимание на нечто странное, происходящее вокруг. Или почувствовал, но было уже слишком поздно. Если бы его уведомили чуть ранее, хотя бы на выходе из машины, что-то ещё можно было бы предотвратить. Но почему-то ни одному из присутствующих здесь шаманов это в голову не пришло, так что для тени всё происходящее точно стало полнейшей неожиданностью, к которой он был совсем не готов.
Поэтому он и сделал то, что сделал, будучи ведомым лишь голыми инстинктами. И теперь уже нельзя найти виноватых: действия каждого так или иначе привели к такому результату.
Которого никто уж точно предположить не мог.
Ведь маленький Юджи так и остался стоять, замерев с прикрытыми глазами. Не двигается, не шевелится. Словно даже дышит через раз. Сейчас он кажется ещё меньше, будто сжался весь, как крохотный беззащитный птенчик, неоперившийся ещё, из гнезда случайно выпавший.
И всё бы ничего, но только вокруг застывшего Юджи тонкой струйкой вьётся фиолетовый дымок. Оплетает хрупкое тело, словно тысячей полупрозрачных лент перевязывает. Будто боится, что без его поддержки мальчик рассыпется на сотни осколков от количества проклятой энергии внутри не привыкшего к подобному тела. И догадаться о происхождении этого дыма нетрудно. Видимо, тьма и сама не желала, чтобы Юджи погиб. Ведь в таком случае она лишится оболочки и неизвестно, сможет ли перекочевать обратно в тело взрослого Итадори.
Хайбара, встретившись взглядом с Нанами и увидев одобрительный кивок, берёт всё такого же неподвижного ребёнка на руки. Аккуратно сажает на сгиб локтя, прижимает к себе, слегка покачиваться начинает. Плавно, размеренно. Никаких резких движений. По волосам аккуратно поглаживает, на плечо своё голову кладёт.
Мегуми и Нанами стоят всё так же молча. Помочь ничем не могут: никто из них не знает, что происходит и как нужно в такой ситуации действовать, поэтому остаётся надеяться только на то, что эффект этот временный, и вскоре Юджи очнётся самостоятельно, без их помощи, которую они не могут оказать. И негативно на его здоровье это не отразится никак.
Вскоре мальчик шевелиться всё же начинает, но всё равно как будто пребывает в трансе. Он словно просыпается. Елозит, кажется, что поудобнее устроиться пытается. Ручки крепче одежду Хайбары сжимают. Тот всё продолжает поглаживать Юджи по спине.
Мальчик щекой о плечо его трётся. Но голову всё же поднимает. Поворачивает в сторону стоящих рядом шаманов.
И глаза открывает медленно.
А их словно и нет вовсе. В глазницах тьма плещется.
Точно так же, как и у взрослой версии. Такого же цвета, так же из глаз, словно чёрные слёзы, выплёскивается, по щекам скатывается медленно. И выглядит Юджи сейчас, как его взрослая версия при первой встрече. Только младше. И нет трещин и шрамов по всему лицу.
Смотрится это жутко. И дело даже не в самой тьме, хотя и это тоже не совсем нормально. От прежнего мальчика-Итадори словно и следа не осталось. И если чуть ранее Мегуми сравнил его с куклой, то жестоко ошибся. Маленький Юджи напоминает игрушку именно сейчас, когда лицо его абсолютно ничего не выражает, напоминая фарфоровую маску. Слепок с лица умершего человека. Бездушный, безжизненный. Прилеплен к голове манекена, шевелиться способного. Имитация жизни.
Маленький Итадори неотрывно глядит на Хайбару. Не моргая, не шевелясь. И остальные тоже замерли. Словно боясь, что одно неосторожное движение, и фарфор расколется, покроется трещинами, из которых начнёт вытекать вязкая тьма.
Ожидание казалось бесконечным. Время словно издевалось над ними, замедлившись максимально. Это изматывало, выводило из себя. А ещё мучительнее было ждать неизвестно чего.
Наконец на лице ребёнка промелькнула хоть какая-то эмоция. Брови слегка приподнялись, взгляд, если это можно было так назвать, приобрёл некую долю осмысленности.
Пересохшие губы, успевшие из персиковых превратиться в сероватые, словно припудренные, разомкнулись.
— А ты ведь умер на миссии в семнадцать лет. Я помню, Нанамин показывал мне твою фотографию.
И в этот момент трое шаманов поняли, что раньше были ещё цветочки. А от ягодок можно прийти в ужас и шок ещё большие, чем до этого.
Во-первых, голос Юджи кажется чужим. Слишком сухой и безжизненный. И ничем не напоминает тот детский, что они слышали несколько минут назад. Но в то же время он не похож на голос взрослого Итадори. Что тоже не добавляет естественности.
Ну, а во-вторых, неожиданно услышать пускай даже примерную дату собственной смерти. Или смерти друга. Это точно не добавит оптимизма в твою скромную жизнь. А если учесть, что по словам мальчика Хайбара погибнет довольно скоро, то уж совсем не до веселья и спокойствия. Тем более, что не верить Юджи у них оснований нет, так что слова его можно принимать за чистую монету.
Итадори поворачивает голову в их сторону. И смотрит всё таким же взглядом. Только сейчас на лице его появляется ещё какая-то эмоция, непонятная. Словно вся невысказанная боль разом опустилась на хрупкие плечи.
— Простите, что не смог вас защитить, — едва слышно шепчет и безвольно роняет голову на плечо застывшего Хайбары, потеряв сознание.
***
Он широко распахивает глаза.
Судорожно пытается подняться, но всё тело будто разом онемело, перестало слушаться. Он его даже не чувствует.
Правда, он сразу понимает, где находится: обитель теней он узнает, будучи в абсолютно любом состоянии, даже совершенно невменяемом. Как сейчас, в принципе. Даже просто по внешнему облику можно понять, что это за место. Не говоря уж о том, что тьма внутри всегда успокаивалась и бурлила гораздо меньше, чем в реальном мире. Иногда ему даже казалось, будто она слегка мурчит, находясь в обители. Но подобная мысль казалась слишком абсурдной и неуважительной по отношению к владычице, так что он пытался не обращать внимания и списывать всё на то, что ему вновь показалось.
Через некоторое время он относительно приходит в себя, начиная нормально функционировать. Сил даже хватает на то, чтобы более менее ровно сесть, не упав при этом обратно или не завалившись на бок, и оглянуться по сторонам.
И вроде бы всё как обычно, ничего особенного. Но он чувствует, что что-то произошло, что-то, о чём он позабыл. Оно пыталось ускользнуть из закоулков памяти, внушая, что он просто задремал, когда как всегда ожидал зова хозяина. Хотя это и правда была первая мысль, которая пришла бы ему в голову, ведь делал он так очень часто. Сон ему нужен не был, но это помогало убить время в перерывах между сортировкой прозрачных сфер. Приходилось засыпать, иначе уж совсем от скуки свихнёшься. Хотя и отказываться от дополнительного отдыха он, разумеется, не собирался.
Постепенно, урывками, к нему стали возвращаться воспоминания о произошедшем ранее. Он не знал, сколько времени прошло с момента, когда его затянуло во тьму. Должно быть, не слишком много, вряд ли он пролежал бы без сознания больше нескольких минут.
Первым делом он, конечно же, проверил состояние господина. Это был уже своеобразный рефлекс, выработавшийся у него со временем. И он обследовал тело повелителя на предмет возможных травм и увечий не только после своего пробуждения. Он делал это без повода и без. Дополнительно перестраховаться никогда не будет лишним. А сейчас, после всего произошедшего, уж тем более следует это сделать. Плевать на вопросы и неизвестность, жизнь и здоровье властелина для него важнее всего.
С владыкой, к его великому счастью, было всё нормально. Ран и повреждений на теле нет, а вот понять, что хозяин чувствует, он по какой-то неведомой причине не смог. Обычно это получалось легко, а вот сейчас словно что-то мешает. И все попытки оказываются тщетными, он словно упирается в поставленный непонятно кем барьер. Возможно, всё дело в том, что он потерял чересчур много сил. Слабость во всём теле служила тому подтверждением.
Попытки материализоваться рядом с хозяином тоже не увенчались успехом. Даже в тень повелителя проникнуть не получалось. Он чувствовал, что не сумел бы явиться даже по зову владыки, настолько он был истощен.
Смирившись, он обессиленно упал на как нельзя кстати оказавшееся прямо внизу теневое облако. Сделал он это не слишком элегантно, но сейчас это не так важно. Его больше волнует другой вопрос. Вопросы, если точнее.
Что же это было? Что за неведомая сила, которой он не мог противиться, как бы ни пытался, тянула его к этому мальчику? И кто же всё-таки такой этот ребенок, что в нём такого особенного?
Он не мог найти ответы на эти вопросы, как бы ни старался напрячь мозги. Хоть сколько-нибудь вразумительные ответы, казалось, просто не желали приходить в голову, сопротивлялись отчаянно. Шестерёнки в голове двигались со страшным заунывным скрипом, словно умоляя наконец их смазать.
Приняв внутренне то, что поймет он всё ещё очень нескоро, откидывается на своеобразную подушку из дыма. Он задумчиво окидывает взглядом свои владения. Своё место обитания, своё логово. Хранившее внутри себя столько секретиков, что если бы тут стоял шкаф, то внутри него расположилось целое кладбище среднего размера. Хотя если учесть, что обитель безгранична, то может ли быть так, что такой шкафчик всё же где-то стоит? Интересно, где? И какого он тогда размера? Потому что ему всё же нужно куда-то складывать шарики.
Темнота.
Родная, единая с самим его существом раньше. Они всегда, сколько он себя помнил, были одним целым. Тьма всегда жила внутри него. Дарила свою мудрость, опыт, влияла на его характер, мысли, эмоции. Помогала абстрагироваться от окружающего мира. Иногда затихала, но никогда не покидала его тела.
Он не мог представить свое существование без тьмы. Она намертво впиталась в свою оболочку и уходить не желала. Да и он, собственно, ничего против не имел. Ведь не мог даже представить свою жизнь без неё.
Но теперь всё изменилось. Тьма словно отдалилась от него, попыталась абстрагироваться. Перестала быть одной из частей его организма. Его тело сейчас словно отвергает то, из чего состоит. И теряет при этом свою силу, разумеется. Поэтому и чувствует он эту мерзкую слабость в конечностях, ещё никуда не ушедшую.
Теперь тьма больше не кажется естественной. Она стала казаться чужой, незнакомой. Скрывающей от него свои тайны. Нет, не так. Его тайны. Его прошлое, ответы на многие вопросы, способные объяснить, что с ним вообще происходит.
И после сегодняшнего их стало гораздо больше. Всё это время они копились, как снежный ком, и вот сегодня он всё же обрушился на его голову, оглушая и дезориентируя.
Его привычная жизнь рушилась. Оказалось, что за фасадом доверия скрывался обман. Всё это время тьма лишь играла с ним, дёргала за невидимые ниточки, управляя, словно марионеткой. Внушала, что она любит его, что он для неё — самое близкое и родное из того, что есть в этом мире. А сама при этом лгала и скрывала, прикрывалась фарфоровыми улыбающимися масками.
Он понял, что хочет её увидеть. Но не по той причине, что и раньше. Нет, теперь он хочет взглянуть на неё, чтобы высказать всё, что накопилось. Чтобы предъявить ей свои обвинения, посмотреть на её реакцию. Проверить, будет ли она лгать даже теперь. А он считал, что сможет это почувствовать. Ведь она до сих пор течёт по его венам, напитывает собою весь организм. И он может различать её колебания в своём теле. Этого ему будет достаточно, чтобы понять.
Было ли хоть что-то из того, что она шептала ему правдивым? Или это лишь очередная ложь?
За всеми этими размышлениями он настолько оторвался от реальности, что чуть не свалился со своего многострадального облака, услышав неожиданно чужой спокойный голос. Совсем рядом.
— Ну и зачем ты меня звал, сопляк?
