Жизнь после

      Возвращаться на работу всегда нелегко, будь то после выходных или через два года, которые ты провела, возясь с памперсами и пустышками и периодически плача от недосыпа. Успеваешь не просто забыть всю необходимую информацию, которой раньше разбрасывалась на все четыре стороны, но и умудряешься опуститься на самое дно по уровню социализации. Там не просто ни бе, ни ме, там абсолютное «здлясьте, кадела». Но, казалось бы, с твоей–то памятью что может быть проще, чем вспомнить несколько десятков алгоритмов и научиться снова взаимодействовать с людьми? Боже, да ты даже пароль от своей учетной записи помнишь лучше таблицы умножения! Всё же будет хорошо, да?       В 24 года Вера Минаева пришла работать в библиотеку в один из самых престижных университетов столицы. К тому времени ее уже тошнило от вопросов по типу «на библиотекаря реально нужно учиться?», поэтому она решила полностью и бесповоротно отгородиться от подобного и обосноваться в среде, где этот вопрос был под строжайшим запретом. Работа оказалась не пыльная, но и расслабляться повода не было. Куча молодых студентов и студенток требовали немало внимания, закидывая девушку вопросами, особенно первые, да и с документацией работы хватало. Что ж, после окончания университета энергии у Веры было хоть отбавляй, поэтому она с удовольствием крутилась в пестрой молодежной атмосфере, чувствуя себя центром социальной помощи тем, кто не мог самостоятельно решить проблему, в данном случае, найти определенную книгу или получить доступ к ресурсам через ноутбук.       Далее ее личная жизнь решила взять первенство на себя, и девушка неожиданно вышла замуж. Андрея она знала, как минимум, пять лет. Вытерпев долгие годы ухаживаний без особого труда, она надела кольцо на палец и прыгнула в пропасть под названием «семейная жизнь». Правда, продлилось это недолго. Через год после свадьбы у нее родилась дочка, Есения. И уже через полгода муж благополучно и официально стал бывшим. Так бывает, ошиблась – утешала она себя. Связаться с абьюзером – дело нехитрое, хоть и неприятное. И это не было никак связано с внезапно возросшей популярностью а–он–оказался–абьюзером–пожалейте–меня–пожалуйста, скорее, только тогда Вера наконец поняла эту тенденцию, но было уже поздно.       Теперь молодая мама жила припеваючи (и в меру припиваючи) с мамой и своим маленьким, так быстро подрастающим человечком. Андрей не был стопроцентным мудаком (хотя с этим Минаева поспорила бы), поэтому исправно платил алименты, как ему казалось, в колоссальном объеме. Неважно, что 89% уходили на памперсы, детскую одежду, питание и всякие детские аксессуары, и именно поэтому в ноябре, когда Есении исполнилось два с половиной года, Вера вышла на работу, со счастливой улыбкой и небольшим грузом на плечах. Не в прямом смысле, но это неважно. Переноситься из одной рутины в другую могло показаться не лучшей идеей, но для молодой девушки, почти два года не видевшей свет, это стало шагом в «блистающий новый мир». Елена Анатольевна Швец, руководитель их сектора, приняла сотрудницу с распростертыми объятиями.       – Верочка, мы все очень рады Вас видеть! Готовы к насыщенным трудовым будням? Или, скорее, вечерам, учитывая, что Вы пока будете работать во вторую смену. Ох уж это формальное обращение! Вера до сих пор не могла понять, почему женщина 60–ти лет обращается к ней на «Вы». Это же смешно. И нелепо. Как будто настало время для ежедневного посещения Пенсионного фонда РФ и ворчания в сторону «позорно одетой молодежи».       – Елена Анатольевна, конечно. Буду стараться восполнить все пробелы как можно быстрее.       И она не соврала. В течение всего дня в нее всячески пытались запихнуть разного рода информацию. Вера чувствовала себя флешкой, которую подключили к компьютеру с целью как можно быстрее перенести на нее все имеющиеся файлы мира. К вечеру голова пухла от утомления и переизбытка инструкций. Заместитель руководителя, Яна Валерьевна Кольцова, тоже принимала активное участие в восстановлении памяти вновь пришедшей сотрудницы. Она была милейшей женщиной лет 45, ее короткие волосы, крашенные под блонд, всегда были тщательно уложены, поэтому создавалось впечатление, что каждое ее раннее утро (жила она не в Москве) она проводила в салонах и со всеми мастерами уже была на короткой ноге. Правда, за всей этой маской дружелюбности Вера не могла разглядеть истинного лица, поэтому невольно вела себя настороже, как будто в любой момент ожидала подлянки. Дай Бог, чтобы ей это только казалось. Две другие сотрудницы, Анна Федоровна и Зоя Аркадьевна, работавшие в читальном зале на цокольном этаже, были уже пенсионного возраста и отвечали непосредственно за сферу обслуживания читателей, редко поднимаясь в офис библиотеки, который находился на 1 этаже.       Приятной неожиданностью для Веры стало появление нового сотрудника в их секторе: молодой девушки Леры Коваль. «Ну слава Богу, единственное личико без морщин в этом офисе! Надеюсь, она не окажется с крысиными замашками», – подумала Минаева, тепло улыбнувшись коллеге.       «Хотя, возможно, я сама сейчас прозвучала, как крыса…»       Было тяжело после двух лет возни с маленьким ребенком тут же вникнуть в рабочий процесс и стараться вести себя, как взрослая сформировавшаяся личность. Глаза уставали от сидения за компьютером, чертовски не хватало кофе и еды (дома зачастую просто не было времени на перекус), вся эта рабочая атмосфера уже давно была чужда ей и выбивала из колеи. Но девушка понимала, что сейчас ей необходимо взять кота за яйца и перестать быть инфантильной дурочкой. А как еще можно было ее назвать, когда она умудрилась связаться с человеком, в последствие изуродовавшем ее хрупкий внутренний мир? Вера даже курить начала и никак не могла перестать, не находя ни мотивации, ни силы воли.       После работы она возвращалась домой, в свое теплое уютное гнездышко. Ее мама, Ольга Андреевна, к тому времени уже укладывала Есению, поэтому чаще всего Вера не успевала к ее ночному сну. Сначала осознание этого коробило ее: вдруг дочь привыкнет к ее частому отсутствию и всю свою любовь переключит на бабушку, вдруг прервется эта незримая связь, которая обычно существует между мамой и дочкой. Но иного выхода не было, спасибо-тебе-Андрей-и-иди-к-чёрту. Не отправлять же ей на работу бабушку?       В целом, такая жизнь ее устраивала, несмотря на то, что теперь девушка приходила домой поздно вечером и буквально валилась с ног. Всё, на что ей хватало сил, – это смыть макияж, изредка выпить бокал вина и обменяться с мамой итогами дня. После она ложилась в постель, по традиции смотрела одну-две серии какого–нибудь сериала и далее начинался период ворочания, который длился от получаса до бесконечности. Она то прокручивала прошедший день в голове, несмотря на то что прокручивать было особо нечего, то планировала следующий, иногда думала о рабочих моментах, но чаще всего фантазировала, как говорится, строила воздушные замки. К сожалению, утром они рассеивались и от них оставалась лишь белая пелена нелепой мечты.       Выходные она проводила в основном, с Есенией, но раз в месяц, иногда чаще, старалась выбираться из дома на встречу с подругами. С Вероникой и Сашей они дружили больше восьми лет, начиная с девятого класса, когда Вера перешла в их школу. Ника была с темными волосами неимоверной длины, казалось, еще чуть–чуть, и она спокойно сможет выйти на улицу в костюме Евы. Благодаря ее невысокому росту подруги могли спокойно упражняться в своем чувстве юмора, однако Ника понимала, что обижаться на них было бы слишком низко с ее стороны. Она была творческим человеком, постоянно в режиме движения, новые знакомства, поездки, встречи – в этом и состояла ее жизнь. Вторую, Сашу, можно было бы назвать полной противоположностью, но это не было бы стопроцентной правдой. Кто хорошо ее знал, понимал, что вечный бич-фейс (а-ля синдром стервозного лица) – это не ее диагноз. И чувствительность, и переживания, и ранимость – всё это могло быть ей присуще, правда, ну в очень редких случаях. Ее темно-каштановые волосы едва ли доходили до плеч, часто были в беспорядке, но это небрежное каре только добавляло шарма девушке. Они обе работали, каждый по своей специальности: Ника преподавателем химии и биологии в гимназии, Саша – в частной клинике старшей медсестрой. Нужно ли упоминать то, что Вера чувствовала себя «нищебродкой со стажем» рядом с ними, но кто бы что ни думал, Минаева любила свою работу.       Каждое утро девушки начиналось одинаково и, к счастью, не так рано: Есения оказалась той еще соней, потому что зачастую спала часов до десяти. Гены, – смеялись обе Минаевы. Они садились втроем завтракать, строя планы на день и сплетничая обо всем и вся. Есения пока что не принимала участия в этих пустословных женских пересудах в силу своего возраста, даже не обращала на них внимания, уплетая кашу, блинчики или сырники. Она знала: чем быстрее съест первую часть, тем скорее взрослые перейдут к сладкому. И пускай ей было всего только два с половиной года, дурочкой она не была (слава Богу, говорила Вера), в отличие от своей мамы (вот чёрт).       Молодая мама, сделав все необходимые дела по дому, крепко целовала дочку и выходила из дома примерно минут за сорок, чтобы успеть зайти за напитком бодрости, без которого весь рабочий процесс летел к чертям собачьим, судя по первому дню после декрета. В кофейне бариста уже знал ее и ждал, учитывая, что девушка приходила каждый день в одно и то же время, ну ладно, плюс – минус. Вера забирала заветный стаканчик и мчалась к университету.