***
- Елена Анатольевна, мне нужно с Вами поговорить. Дождавшись, пока все коллеги оставят их наедине, Вера решила, что сейчас лучший момент, чтобы максимально расстроить свою начальницу. Та сняла очки и, поправив объёмную прическу, оторвалась от монитора. - Да, Верочка, конечно. Что случилось? Сглотнув подступающие к глазам слёзы, она ринулась в бой. - Разрешите мне передать Коваль работу с актами. Полностью. Я готова забрать у нее любые другие дела. Работа в СЭД. Не знаю, составление графиков. Всё, что угодно. Да уж, теперь ей не будет спасения от этого проницательного взгляда, но лучше сразу раскрыть все карты (ну или не все). Затягивать нельзя, иначе в любой момент могут поступить новые книги, а идти в лапы к тому, с кем судьба благосклонно ещё пока не свела, было бы откровенно глупо. И страшно. До чёртиков страшно. - Хорошо. Графики Ваши. - Спасибо. Молчание. Горящие щеки доказывали, что взгляд начальства всё ещё был устремлён на нее. Ладно, была не была. - Елена Анатольевна, извините. Я буду искать новую работу. Хотела сразу предупредить, чтобы Вы могли уже сейчас начать искать кого-то на моё место. Заявление я уже подготовила. Прошу Вас, не держите меня. Ком в горле мешал дышать. Всё здесь было такое родное и одновременно чужое. Хотелось остаться, хотелось сбежать. Но больше всего хотелось лечь ничком под батарею и забиться в истерике. Смеяться или плакать - без разницы. Возможно, всё вместе. - Вера, просьбу с актами я ещё могла принять, но уход... Не могу не спросить, почему? - Хочу поменять сферу деятельности, - пряча глаза, выдавила она. Молчание, настолько тягостное молчание, что тут же захотелось в сердцах закричать, что это наглая ложь, что она не хочет ничего менять, что всё, что ей дорого, здесь! Зубы заскрежетали от давления. - Я Вас поняла, - удивительно спокойный и ровный тон заставил девушку в недоумении взмахнуть ресницами. - Открою вакансию. Вера, Вы же помните про две недели? - Да. Две недели я ещё здесь. Графики и СЭД на мне. - Давайте заявление. Глядя, как размашистая подпись ложится на слегка помятый листок бумаги, Вера поняла: это точка невозврата. Здесь и сейчас обрубаются все нити, связывающие ее с этим местом. Боль утягивала на дно, как злобный монстр из детских кошмаров. Полосовала, ковыряла, царапала изнутри. Несмотря на то, какой ураган бушевал в данный момент у девушки в душе, выражение лица оставалось непроницаемым, прозрачным и пустым. Безжизненным. Дело сделано.***
Работы было много до чёртиков. Вопреки здравому смыслу это радовало, поскольку возвращение домой теперь ощущалось мучительнее, чем бессонные ночи за бумажками. Демидов засиживался до того момента, пока глаза не начинали закрываться. Тогда он еле-еле вбивал адрес своего дома в приложение такси и начинал собираться. Вождение в таком состоянии привело бы его прямиком в тюрьму, поэтому мерс спокойно отдыхал в гараже уже достаточно продолжительное время. А состояние это стало пагубной ежедневной привычной. Заползая домой, он наспех раздевался и тут же падал на кровать, в том, в чем приехал. Ночь - опасное время для сломленных любовными муками людей, и таким образом мужчина оберегал себя от боли. Хотя эта боль не была приходящей, она была внутри него уже давно, он привык к ней и хранил глубоко в сердце. Решение наглой девчонки передать работу с актами своей коллеге не осталось незамеченным. В первый раз, увидев на почте письмо от некой Коваль, мужчина лишь пожал плечами, думая, что это разовая акция. Но когда в кабинет собственной персоной заявилась пышущая жизнерадостностью блондинка с кипой документов, он заскрежетал зубами. Всё вокруг неимоверно раздражало, а особенно эти красные губы на незнакомом лице и лёгкость, с которой Лера плыла по его офису. Здесь. Должна. Была. Быть. Минаева. На ее губы он должен был обращать внимание и замечать, какой в этот раз у нее маникюр. Оставшись, наконец, один, Демидов в злобном порыве взъерошил волосы. Вот стервозная капризная дама ему попалась. Мало того, что от не было ни единого сообщения, так она ещё и на глаза решила не попадаться! Он хотел позвонить ей, написать, но ситуация требовала личной встречи. Один раз, заглянув в чужой кабинет, ощутил на себе две пары пристальных глаз, принадлежавших, разумеется, начальнице сектора и опять этой Коваль. Веры не было. Место вообще казалось нетронутым, или же она прирожденная чистюля. Замялся, откашлялся и прибегнул к крайнему варианту. Как дурак, выхватил телефон из кармана и, сведя брови, включил суровый руководительский тон. Ноги понесли обратно в свой офис. Скрывшись за углом, мужчина закатил глаза от собственной глупости и сунул в карман гаджет, последние полчаса бывший разряженным в ноль. Идиот.***
Мама восприняла ее новость о смене работы с неодобрением. Вопросы лились из ее взгляда, как проливной дождь, но Вера пресекла любые порывы к расспросам, сказав, что всё уже решила и переубеждать ее нет смысла. В библиотеке работать надоело, зарплата мизерная, сил уходит много, а Андрей и вовсе может вскоре перестать платить алименты. Сказанное имело смысл, но переживать меньше Ольга Андреевна не могла. Чушь, а не причины. Сразу понятно, дело в нём. Невозмутимость, теперь присутствующая на лице дочери ежесекундно, восхитила мать и лишь подарила надежду на то, что ее сильная девочка со всем справится. Ника с Сашей тоже были, мягко говоря, в шоке. Не получив конкретного ответа о проведенной с Демидовым ночи, они мозгами понимали, что что-то пошло не так, но, однако, все причины, ранее перечисленные старшей Минаевой, а теперь высказанные и им, приняли благосклонно. Да, Вера абсолютно права насчёт денег, а про мужчину она не говорит, скорее всего, потому что не желает делиться подробностями. Личное есть личное. И они бросили попытки добиться правды, приняв всю продуманную Верой заранее чушь за истину. Дни летели за днями, летняя духота продолжала утомлять тело ещё активнее. Пару раз съездив на собеседования, Вера каждый раз выходила из здания с чувством раздражения и полного разочарования. В первой компании, занимающейся строительством, она хотела попробоваться на вакансию стажёра по работе с документооборотом. Офис показался ей слишком маленьким, да и предложенная зарплата не сильно порадовала. К тому же, вакансия стажёра не гарантировала впоследствии получение работы, и это тоже заставило ее отмести вариант. Вторая компания, занимающаяся торговлей, впечатлила своими внушительными размерами и слепящей глаза чистотой внутри. Сотрудники сновали туда-сюда, как муравьишки, и девушка понадеялась, что в подобном месте могла бы забыться и переключить свой страдающий мозг. Не понимая, как впервые увиденное место может настолько заинтересовать её, Вера сидела в кабинете сотрудника кадрового отдела и, нервно дёргая мыском балеток, слушала список обязанностей и льгот. Ей стоило только слегка повернуть голову в сторону стеклянной двери, и девушка моментально поняла, в чем подвох. Дыхание сбилось до чёртиков, когда глаза уловили статную фигуру и седовато-черные волосы, точно так же прилизанные небольшим количеством геля. Проходящий мимо кабинета мужчина в какой-то момент остановился в коридоре и немного повернул голову влево. Дыши, Вера. Дыши, это не он. Показалось, чёрт. Схватив свои вещи, граничащая с истерикой девушка подорвалась, промямлила слова извинений и пулей вылетела из офиса. Ну нахрен. Так что теперь у нее оставалось всего лишь несколько дней, чтобы не остаться на мели. Срок отработки подходил к концу, и уже стали откровенно бесить слова сожаления от коллег по поводу ее ухода. Коваль стенала, как самая настоящая королева драмы, и чуть ли не била подругу за то, что та ее бросает. Ругалась, умоляла и вновь хлопала ладонями по плечам. Вера клятвенно обещала быть ей лучшей подругой и дальше, потому что иначе кто будет выслушивать эти вечные истории о смене поклонников и клубных тусовках. Минаева смеялась, говоря это, а Лера лишь сердито цокала, уверяя ту, что она просто очень общительная, а ни в коем случае не шалава. Но всё так же укоризненный взгляд то и дело обращался в сторону беззаботно сидящей за своим рабочим местом Веры. Та лишь наивно хлопала глазками и подмигивала. И только оставаясь одна в офисе, давала волю чувствам. Сейчас эта воля выражалась в непрерывном сидении на полу рядом со своим столом с поджатыми коленками и роем мыслей. Слёз уже не было. Остались неутихающая боль и желание исчезнуть. Вера чувствовала, что он ищет встречи, но не могла себе позволить в последний момент разрушить все свои планы. Потому что, если эти черные агатовые глаза ещё хоть раз взглянут на нее, она не сможет уйти. Оставаться здесь - значит, страдать. А допустить этого никак нельзя. Значит, она на правильном пути.***
Пришла пятница, последний день. Наслушавшись слёзных прощальных речей от коллег, Вера натянула позитивную улыбку до самых ушей и продолжала собирать вещи, которых оказалось немало: потерянные давно тюбики помад, заколки и всякая дребедень находилась в самых неожиданных местах. Предусмотрительно взяв из дома объемный шоппер, девушка запихивала туда весь этот накопившийся за долгие месяцы хлам. Коваль чуть ли не плакала. Надо же, сентиментальная дама какая. Несколько дней назад под напором Вера чуть ли не выдала ей истинную причину ухода, но в последний момент решила, что незачем подкидывать Демидову человека, который станет его люто ненавидеть, как и она когда-то. Но глаза всё же налились влагой, когда в лоб прилетел вопрос: "Демидов точно тут ни при чем?" Вера тогда вяло улыбнулась и, активно заморгав, подтвердила: "Точно". И Лера успокоилась. Точнее, Минаевой показалось, что та успокоилась.***
День был отвратительным, впрочем, как и все предыдущие. Клокотавшая внутри буря потихоньку отступала, но остаточным явлением оказалось дичайшее раздражение. Александр благодарил Бога, что сегодня пятница, но сетовал, что ни в один день за прошедшую неделю так и не столкнулся с Верой. А теперь пришли выходные, и хрен знает, как он их переживет. Упрямица не выходила из его головы ни на секунду, мозоля разум своим ослепительным видением, а в реальности приходилось мозолить себе глаза лицезрением подбешивающих подчинённых. Демидов чертовски устал, но почему-то решил сегодня уехать домой пораньше. Пить на работе не хотелось, да и бутылка виски так некстати опустошилась настолько, что, видите ли, содержала в себе не больше пятидесяти грамм. Звук уведомления корпоративной почты заставил чуть ли не зарычать. Если это ещё один "неотложный вопрос", то прошу прощения, идите все к чёрту. Он на сегодня закончил. Клик. Коваль? Какого хрена она ему пишет письмо с пометкой "срочно"?! Совсем берега попутала? Хамка. Открыл и пробежал глазами по содержанию. На секунду показалось, что галстук затянулся на шее до размера удавки. Дыхание снизилось до прерывистых хриплых вдохов. "Вы знали, что Вера увольняется? Сегодня ее последний день. Она уже собирает вещи и практически одной ногой на улице". Что?! Мать вашу, что?! Минаева не ждала почестей, поэтому отсутствие Яны Валерьевны и взятый Зоей Федоровной отпуск за свой счёт ни в коем случае не не расстроили. Елена Анатольевна и Лера единственные, кто провожал только что ставшую бывшей коллегу в новую жизнь. Все трогательные слова, услышанные в свой адрес, грели душу, но желание сбежать заставляло торопиться. Через распахнутую дверь офиса залетел вихрь, и грозный голос прогремел с такой силой, что заложило уши у всех: - Что ты творишь, Минаева?! Этот вихрь сейчас напоминал зверскую фурию с лицом Демидова, взгляд метал молнии в растерянную девушку, которая тут же вспыхнула в ответ на выпад и, прищурив глаза, отрезала: - А это не твоё дело! - Нет, это как раз мое дело! - злость, направленная на единственного в этом кабинете человека, потрясла всех, но объект этой злости не растерялся. Вера бросила сумку на стол и сложила руки на груди. - Скажи мне, что ты творишь?! Решила сбежать, поджав хвост, и думаешь, это выход?! - Это уже давно не твоё дело! Что хочу, то и делаю! Моя жизнь, в которой тебя уже давно нет! Им было плевать, что весь первый этаж слышит эти необъяснимые крики, два огненных пламени просто столкнулись лбами. Коваль незаметно шмыгнула к двери и прикрыла ее. - Ты ведёшь себя, как ребенок, честное слово! Чуть на горизонте замаячила проблема, и ты сразу в кусты! - Это я в кусты?! - заорала Минаева, чувствуя, как всепоглощающая ярость растекается по телу, бросая то в лихорадочную дрожь. - А не ты ли отшил меня своим молчанием, дав понять, какие у тебя были планы на меня?! Получил, что хотел? Доволен?! - Да ты себя слышишь, девочка? - мужчина всплеснул руками и тут же упёрся ими в бока. - В тебе сейчас говорит обиженный ребенок, а хотелось бы, чтобы взрослая разумная женщина! Строишь из себя оскорбленную, а нет, чтобы взять и поговорить! - Да не собираюсь я с тобой разговаривать! Я ухожу, и это решено! - Нет, ты не уйдешь! - он сделал шаг вперёд, грозно нависая над дрожащей в негодовании Верой. - Да иди ты к чёртовой матери, Демидов! Ты мне вот где сидишь со своими приказами! - она приложила ребро ладони к шее и отпрянула, схватившись за сумку. Срочно надо было валить отсюда, пока ее руки не приложились к обозленному лицу Демидова, но словно увеличившийся в размерах руководитель всем своим скандальным телом закрывал проход. - Да замолчи ты! Она свободна? - вопрос был адресован пораженной Швец, и та, быстро сменив шок на загадочную улыбку, кивнула: - О, она свободна, во всех смыслах. Мужские руки подхватили барахтающуюся в своей слепой ярости Веру и понесли к выходу, Лера предусмотрительно распахнула перед ними дверь. - Что ты творишь?! Отпусти меня, сейчас же! - визг. - Нет. Вера дёргала ногами и нещадно била носильщика по спине изо всех сил, пытаясь добиться освобождения, но он намертво прижал ее извивающееся тело к плечу и целенаправленно шагал к выходу. Надо ли говорить, насколько удивлен был охранник, увидев сие явление. Истошные визги вперемешку со злобным шипением продолжались до самого выхода. - Хватит вырываться, упрямая девчонка! - сквозь зубы процедил Демидов, вынося свою ношу на парковку. - Да иди ты к чёрту, придурок! - сильный удар по потной спине. - Ты уже это говорила, - он открыл дверь своей машины, восхвалив внезапное утреннее желание прокатиться за рулём, и запихнул протестующий и верезжащий комок на переднее сиденье. Тут же насильно пристегнул и, быстрым шагом обогнув авто, плюхнулся на водительское кресло. Заблокировал двери и невозмутимо завел двигатель. - Выпусти меня! Абьюзер! - Вера долбила по всем кнопкам, но дверь не поддавалась на резкие движения. Мужчина хмыкнул и со свистом вырулил к шлагбауму, заранее проклиная охрану за медлительность. Но в этот раз судьба решила вознаградить страдальца, и бело-оранжевая преграда взмыла к небесам практически мгновенно. Он нырнул в самую гущу суетливо мельтешащих машин.