choice

Письмо управляющему застало всех домочадцев врасплох. После первого предупреждающего письма все расслабились и начали спокойно жить в поместье, но приказ о подготовке к приему гостей прозвучал как гром средь ясного дня. — У нас никогда не было друзей. — с трепетом пропел Хосок. — Это будет очень увлекательно! — госпожа Чхве не разделяла его радость. — Только это не будут одни его деловые партнеры. — Сынчоль не хотела портить настроение Хосоку, но она была вынуждена рассматривать и такой вариант. — Не будет же он так жесток ко мне… — было нелепо на такое надеяться. Кан Енсок был достаточно жесток, чтобы заставлять родного брата ублажать грязных альф, а собственную жену, мать троих детей, оставить умирать за ненадобностью. Кан давно расставил приоритеты, на которые сильно повлияло и собственное происхождение, и исключительно авторитарное воспитание. — Передай пожалуйста управляющему, что я одобрила список блюд для первого ужина. Посмотрим, сколько альф и омег будет, потом решим насчет других приемов пищи. — Сынчоль устало потерла лоб и мягко поцеловала сына, что спал на ее руках. После письма мужа, она ни на минуту не оставляла новорожденного, понимая, что ее сына будут разносить как трофей с поля битвы, не давая ей наслаждаться материнством. — Мне надо бы куда-то отправить вас. Тебя и девочек. Хосок окончательно сник. За недели без брата-тирана, он совершенно отвык от жесточайшего давления и постоянного страха, был разбалован любовью и нежностью Сынчоль, которых хватило и на троих детей, и на Хосока. — Это невозможно. И мы все это знаем, Енсок тоже. — К сожалению, Хосок был прав: у Сынчоль не было родни. Она была круглой сироткой, и наверняка именно из-за этого Кан и женился на ней. В молодости госпожа Чхве обманывалась, наивно полагая, что Енсок женился на ней из-за большой любви, раз среди всех выбрал безродную и бесприданницу. Однако вскоре пришла к осознанию, что Кану именно такая и нужна была: чтоб зависела от супруга, не имела никого за спиной, не могла никуда сбежать или обратиться к кому-то за помощью. У них никогда не было гостей, только партнеры хозяина. Сынчоль не ведала, какие игры приняты в высшем свете, какие развлечения предпочитают, каким вообще образом разбавить скуку гостей супруга. Кан будет в бешенстве, если кто-то из гостей останется без должного внимания. И когда гости наконец приехали, оказалось, что никто из этих грязных животных не достоин ни заботы хозяйки, ни ее волнений. Это были гнусные люди, достойные самого хозяина поместья. Сборище вечно пьяных с похабными шуточками приставало ко всем омегам в поместье. На время их визита госпожа Сынчоль распустила всех омег, а перед альфами многократно извинялась: даже альфы не могли избежать физических посягательств, но они могли дать пьяному отпор. За это она их, конечно же, увольнять не собиралась, как пьяно требовал Енсок. Сынчоль уже не надеялась увидеть просвет в этом похабном аду. Она готова была собраться и сбежать куда угодно, куда глаза глядят, если бы не дети и Хосок. Им она, кстати, жесточайше запретила покидать хозяйское крыло. По вечерам все запирались в детской, чтобы какой-то пьяный заплутавший гость не проник к ним. Это было ужасно. Иногда, когда алкогольная дымка достаточно таяла, Енсок требовал, чтобы за столом вместе с ними сели и Сынчоль, и Хосок. После таких трапез Хосок много плакал в своей комнате, не показывая слез старшей омеге и не рассказывая, каким именно действием или жестом одного из гостей были вызваны его слезы. — Госпожа, господин хочет увидеть вас за столом. — Сынчоль печально посмотрела на окно: было уже темно, она приказала накрыть стол для позднего ужина. — Господина Хосока тоже. Хосок деланно бодро кивнул, будто был готов спуститься к столу, даже его не позовут. Омеги черпали силу друг в друге, и Сынчоль надеялась, что этого было достаточно до разъезда гостей. — Не будем переодеваться. Идем также. — Хосок был не в настроении наряжаться для этих людей, ему хотелось поскорее показаться за столом, и также быстро подняться к себе. Госпожа Чхве разделяла его взгляды. Собравшись с силами, они спустились вниз. — Четыре дня и полсостояния. — тихо подвела итог Сынчоль. — На алкоголь уходит больше денег, чем на готовое мясо! — Нам еще нужно выплатить недельное жалованье даже тем, кого отправили отдыхать. — Сынчоль тяжко вздохнула. — Принимать гостей дорогое удовольствие не только для нервов, но и для бюджета. — тихо хихикнула Сынчоль, и это было скорее похоже на нервный смех. Их легкое предистерическое настроение испарилось, как только зашли в обеденный зал. Сынчоль, выпрямившись, слыша, но стойко делая вид, что не слышит, непристойности из грязных ртов, что лились с дозволения хозяина дома, прошла к своему месту в начале стола. Хосок привычно сел где-то в конце, где он, к счастью, будет скрыт от глаз Сынчоль до конца вечера: ему не хочется, чтобы омега видела, как он втыкает вилку в чужую руку, что постоянно пытается лечь на его бедро. — Господин Кан. — Хосок вздрогнул от неожиданности, когда услышал до боли знакомый голос. Он резко вскинул голову, даже не понимая, что это обращение адресовано именно ему. — Как вы поживаете? — Над Хосоком стоял господин Ким. Граф Ким. Человек, который ни при каких обстоятельствах не должен был оказаться среди этих людей. Гнилых и грязных. Нет. — Я волновался о вас… вашем самочувствии… — Благодарю. — Хосок несколько заторможенно встал. Кан неуверенно взял его руку и медленно, словно сомневался, что имеет на то дозволение, прижал к своим теплым губам кончики пальцев. — Выглядите прекрасно. — Хосок не мог выглядеть хуже, чем сейчас: они с Сынчоль весь день работали в саду, его одежда была пыльной и потной. Омега надеялся, что вонь отобьет у соседа желание притронуться к нему. — Но что вы тут делаете? — С вами очень трудно встретиться, господин Кан. — немного тоскливо улыбнулся Сокджин. Он рассматривал лицо омеги, словно искал что-то. — Прошу вас к столу, граф! Я должен вас познакомить со всеми! — в обеденный зал с шумом ворвался хозяин поместья. Он вел под руку с собой господина Пака! В стельку пьяного господина Пака! — Господин Чимин пьян? — удивленно воскликнул Хосок. — Он счастлив своему разводу. — Вид у него весьма печальный. — Сокджин осуждающе цокнул. — Он радуется испорченному браку, но не пустому кошельку. — омега понимающе покачал головой. Тем временем к ним подошел господин Кан. Он не посмел взять того под руку, как держал пьяного Пака, но уверенно указал, что удостаивает место подле себя. Сынчоль была вынуждена пересесть немного вниз. Сокджин бросил короткий взгляд на Хосока и подчинился желанию хозяина поместья. — Этот уважаемый альфа — граф соседствующих земель! Аристократ! — важно рассказывал Кан, пьяно-счастливо улыбаясь. Он был так горд характеристикам господина Сокджина, словно самолично ими наделил. — И мой новый партнер. — Енсок взглядом нашел Хосока и предупреждающе, предвкушающе сверкнул глазами. А Хосок почувствовал, как земля ушла из-под ног.