choice

Обсуждения, как и ожидалось, затянулись. Не потому, что оспаривался каждый пункт, включаемый в брачный договор, отнюдь. Кан упивался моментом. Он наслаждался своей властью, тем, как покладистым был сам господин граф, лишь бы заполучить испорченного омегу. Кан брал все больше и больше, проверяя границы возможного, но границ-то, оказывается, и не было. Часть графства? Возьми. Ежегодное содержание? Хорошо. Ежегодная дань скотиной? Где подписать. Это был самый настоящий джек-пот, Кан, достаточно азартный человек, знал вкус выигрыша и проигрыша, но не знал, когда следует остановиться. — Достаточно. — поставил жирную точку Пак. — Это брак, а не продажа омеги, имейте совесть, Кан. — Продажа? Вот как вы называете уважение к моему брату? — Пак жестко усмехнулся. — Кто бы говорил об уважении. — пробубнил баронет, вызвав неодобрительный взглял друга. — Это все пункты? — господину Киму не терпилось заключить контракт с самим дьяволом. — Полагаю, да. — Хорошо. Теперь мои требования: получаете все средства и ресурсы, пожалуйста. Но не вступаете на территорию моего графства. Не беспокоите ни моего супруга, ни его окружение. — Кан встрепенулся. — Окружение? — Это мое главное условие: Хосок забирает с собой всех, кого посчитает нужным. — выдержав пару мгновений, Кан громко рассмеялся. Он покачал головой, будто не веря в услышанное. — Шутите? — Я похож на шутника? — Все так-же задорно смеясь, Кан вышел из кабинета, оставив недоумевающих друзей. В кабинете стало тихо. На каминной полке и настенной бра полыхали недавно зажженные свечи. — Куда ушел этот ублюдок? — граф нетерпеливо встал и начал расхаживать. — Он не согласится на твое предложение, Сокджин. — Я знаю. — Пак удивленно глянул на него. — Тогда почему предложил? — граф пожал плечами. — Надо было попробовать. У этого ублюдка бизнес чистый, непотребности творятся только в семье. Мне никак не подкопаться к нему. — граф был в отчаянии, и это было видно невооружённым взглядом. — Да что, черт возьми, произошло тем вечером? Вопрос Пака остался висеть в воздухе из-за шумного возвращения хозяина дома. — Брат… сестры напуганы…прошу… — слышался приближающийся голос Хосока. Альфы недоуменно направились к двери. Ты делаешь ей больно! — уже громче, визгливо вскричал, совсем находясь на грани. — Если ты не остановишься сейчас же, я позову графа! — Ты совсем из ума выжил?! — Чертов сумашедший… — Кан вернулся не один: он, схватив собственную супругу за волосы, тащил за собой. Бедная госпожа Чхве вцепилась в его руку и мычала от боли, пытаясь не кричать. Даже в момент, когда ее принуждали, она пыталась быть удобной: вот настолько ее приучили! — Стоять. — вякнул Кан. В руке он держал короткий кинжал. Не угрожал, но держал наготове. Хосок, несмотря на то, что угрожал именем графа, не обращал на альф никакого внимания. Его глаза затуманили страх и опустошающее отчаяние из-за очередной пытки. — Верни Сынни детям! Они там плачут! Квансу тоже! — понимая, что воззвать к совести брата невозможно, Хосок пытался достучаться через детей. — Хосок, выйди. — велел Ким Сокджин, выходя вперед, заслоняя тем самым омегу. Но неожиданно получил сильный толчок в бок: Хосок не намерен был прятаться за его спиной. — Вот это окружение ты имел ввиду, да? — Кан не обращал на брата никакого внимания. На скулящую жену — тоже. — Моего шлюху-брата и шлюху-жену захотел? Или же, — Кан сильнее сжал волосы омеги, тем самым заставив задрать голову выше. Альфы вышли вперед, не сдержавшись, но не могли подойти ближе из-за клинка. Чертов сумашедший ублюдок! — Или же… захотел подарить мою омегу своему другу? — кивком указал на Пака. — Следи за словами! — предупреждающе рыкнул Пак. — Останови это безумие! — Я знаю… я давно заметил, как ты ищешь ее общество! И сегодня днем я видел вас! — Кан прижался щекой к щеку супруги и прошипел ей в лицо. — И что ты делала с чужим альфой за домом, м-м, грязная тварь? — Довольно! — граф повысил голос. — Либо ты немедленно отпускаешь госпожу Сынчоль, либо ни о каком договоре не может идти речь. — резко отрезал. — Плевать. У меня много желающих до девственности омеги! Ты здесь всего лишь гость, пусть и высокопоставленный, не забывай. — Нет, ты меня не понял: я заберу омег этого дома в любом случае. Тебе лучше остудить свой пыл и с наибольшей выгодой продать их мне сейчас, пока ты не заставил меня передумать. — Ким отступил назад. — Я — граф. За мной власть, деньги и закон. Твоя гордость скверта не покроет ни один из этих достоинств, поэтому пользуйся мной, пока я тебе это позволяю. — Ты мне сейчас угрожаешь? — Именно. Угрожаю. В твоем собственном доме, при свидетелях. И если ты не переживешь эту ночь, любой сможет обвинить меня, потому что, клянусь, это будет именно моих рук дело. — Ма-мма… — раздался тихий дрожащий голосок. Хосок резко развернулся и бросился к распахнутой двери: оттуда выглядывала одна из близняшек. Она в ужасе смотрела на нож, тускло сверкающий в свете свеч. — Хосок, уведи ее отсюда! — расплакалась Сынчоль. Она была до смерти уставшей от взрывов мужа. Униженная, посрамленная, с остатками гордости, которые только что окончательно растоптал граф. Кан неожиданно отпустил ее, и Сынчоль, дважды не думая, выбежала вон за Хосоком к своим детям. Пак последовал за ними. — Теперь мне нужны земли до твоего родового замка. — охрипшим голосом, как ни в чем не бывало, заявил Кан. — С замком тоже, само собой. — Допиши и мое требование. Затем пришли за мной. — До графа запоздало дошло, что и этот поступок Кана тоже мог быть частью его плана. Чтобы откусить кусок побольше. — Я в любом случае готов был отдать тебе все, что потребуешь взамен на одно мое условие… Зачем нужно было устраивать этот фарс? Кан ехидно улыбнулся. — Пусть они знают, что их не спасают, а грязно покупают.