Нотным всплеском достигни сердца

Хэ Тянь убрал всё, что натворил Рыжик и зашёл к нему в ванную. Застиг он парня спящим на бортике ванны, гряющегося под теплыми каплями душа. Выключив воду Тянь вытер Шаня и одел его в свою чистую одежду. Для него было не привычно заботиться о ком-то, но тот приступ… Его это очень сильно напугало, хотя в обычной ситуации он бы просто бросил человека справляться самостоятельно (Цзянь не в счёт), потому что это не его дело. — Ммгх. — Шань сжал рукав футболки Хэ, когда тот хотел уже слезь со своей кровати — М. — Я не разговариваю на телячьем, так что не мычи. — Тянь остановился и присел на край, убирая руку рыжика ему на живот — Чего плачешь? — он вытирает слезы из краешек глаз — Мне плохо… — Конечно, плохо, ты столько выпил — В груди больно — Мо накрывает свои глаза ладонью Тяня и сильно жмурится — Очень. — а ладонь всё мокреет слёз. — Ложись спать, малыш Мо. — Тянь сглатывает, той же ладонью двигает, вытирая мокрые следы с лица — Не плачь лёжа, в уши затечет. — Оно само — Шань брови домиком складывает и губу нижнюю кусает — Ненавижу себя, блять. — Не надо так говорить — Хэ вздыхает, видя, как Шань отворачивается от него на бок и всхлипывает — Малыш Мо. — Да не называй ты меня так — дрожащим голос молит его рыжик закрывая свое лицо — Почему? — Потому что так он звал меня. — И всё. Его прорвало, за слезами шёл тоскливый рёв, будто из грудной клетки душа выходит. — Шань, ты его всё ещё любишь? — Тянь лицо держать пытается, хотя сам готов превратиться в плаксу. — Нет. Нет, не люблю, только не его — В голове всё ещё непонятные линии, глаза почти не видят, не только из-за того, что слезами заплыли, а потому что опьянение даже не думало снизиться хоть чуть-чуть. — Я не знаю почему плачу, блять, меня сейчас вырвет. — заплетающимся языком мямлит, резко оказавшись перевёрнутым к краю кровати, где был чистый таз. — Ты точно сдерживает свои чувства, в один момент всегда случается взрыв. Молчание самое страшно, Шань — Тянь поднимает таз с пола и гладит по рыжей голове — Я никому не расскажу. Хэ Тянь сидел рядом, вытирал сопли Мо из текущего носа, сам не понимая зачем всё это делает. Но ему было тяжело оставить парня просто так, зная, на сколько ему тяжело, только по представлениям, только по тем словам, которые о себе рассказывал Цзянь, а их ситуации полностью противоположны. — Всё, спи — шепчет, накрывая сверху своим одеялом. Сна совсем уже не было, поэтому усевшись на балконе, закурил. Скоро должно было светать, а потом он осознает, что уже давно не лето, и что солнце выглянет только к часам десяти утра. Октябрьский воздух остужал, ласково пробирался сквозь черные ресницы. Тянь выдохнул, посматривая через стеклянную дверь на спящего Гуань Шаня, он понимал, что будет делать вид, что ничего не произошло, но что делать, если он не хочет отпускать его дальше в тур? Хочет того парня у него из башки вытеснить, заполнить все мысли только собой, чтобы на концертах пел не страдая, а вспоминая о нём, о Тяне, который ждёт дома с бичпакетами и фильмом на телевизоре. Хэ Тянь всю ночь не спал, маялся всё время, то рядом с Шанем посидит, посмотрит на него, то приготовит себе чай, а, вот, чай уже слишком скучно пить и он заливает кипятком лапшу быстрого приготовления. *** В квартире тихо и пусто. Мо Гуань Шань разлепляет болящие от ночной истерики глаза, смотря в белый потолок. Почти сразу понимает, что находится не в гостинице, а в чужом доме, помня со вчера только, как они спиртное заказали, дальше темнота и Тянь, который шепотом испуганным успокаивал. — Да ебаный ты в рот. — привстаёт, ощущая на себе более качественную ткань и видит, что не в своей одежде. — Блять? Тупой боли в заднице нет, значит, либо он был сверху, либо ничего не было, но почему он тогда в чужой одежде. Вставая с кровати, Мо оглядывает комнату и выходит из нее, закрывая за собой дверь. Всё так же тихо, ощущение, будто из-за угла выскочит какая-то ебала и доведёт до инфаркта. Но никто не из каких углов не нападает до самого входа в ванную, где Мо уже умывается и замечает пару засосов на шее. — Пиздец — значит что-то да было, просто так на людях засосы не появляются. Шань находит свой телефон в прихожей на полке и наконец-то начинает понимать, что происходит. Большие цифры на экране блокировки указывают, что уже, ахуеть, 13:27. Смотрит, какие сообщения пришли за это время. ЦзыЦзы: Ну ты ведь обещал: ((2:45) Прости СяоЦзы я был не в себе, думает Шань, шикая сам себе и, потирая лоб из-за сильной боли, продолжает смотреть, что же там ещё, медленно шоркая ногами на кухню. Хэ Тянь: я решил купить еды (12:38) Хэ Тянь: Так что вышел не на долго, не знаю, проснешься ты к этому времени. (12:38) Хэ Тянь: Я добавил тебе свой номер пока ты спал. Да, разблокировал твоим пальцем, но я ничего не смотрел (12:40) Опомнился видимо. Мо Гуань Шань: Идиот. (13:28) Мо Гуань Шань: Возьми что-нибудь острое (13:28) Хэ Тянь: Доброе утро) (13:28) Хэ Тянь: я взял китайской еды на вынос, больше жирная, чем острая, но Цзянь как-то раз покупал острые специи. (13:29) Шань оставил сообщение просто прочитанным, ничего не отвечая. Он решил ещё посмотреть квартиру, а посмотреть было что. Минималистичный интерьер, большой телек в гостиной, комната Цзянь И, увешанная плакатам и гирляндой, её он пытался заставить всем, чем можно, лишь бы свободного места не было, Тянь называет это всё пылесборниками. Кухня с высокими шкафами, небольшим обеденным столом и тремя табуретками. По квартире можно было увидеть недавний срач, но Тянь перед уходом захватил мусор, чтобы придать ей более надлежащий вид. Шань не слышал, как вернулся Хэ, лишь резко повернулся, будто натворил делов или что-то украл. — Ты чего такой напуганный? — Тянь облокотился плечом на дверной проем в свою комнату. Его шея была покрыта фиолетовыми пятнами и укусами со вчерашнего вечера. — Ёпт твою мать — Рыжик прикрыл рот, округлив глаза. — Извини. — Можешь считать себя особенным, потому что я никому не разрешаю делать такого — сразу смекнул о чем Шань, Тянь потёр затылок и пожал плечами — Еда остынет, пойдём. — Ага. На кухне было неловко, тем не менее жирная еда была чем-то необходимым. Хэ всё подкладывал мясо в тарелку Мо, а сам, как птичка клевал по чуть-чуть. Шаню всё это быстро надоело, потому завязалась молчаливая битва за то, кто больше положит еды другому. — Да я не съем столько! — Беситься Шань, махая палочками для еды. — Кушай, еда–лучшее лекарство — Чтоб тебя собака в подворотне выебала — и всё равно ест за обе щеки — Не хочу, чтобы ты гавкал на меня — Тянь поднимает голову, Шань тоже и они встречаются взглядами. Уставшим и смущенным. — Чё ты нахуй несёшь? — Мо хмурится и чуть трёт покрасневшие уши, отложив палочки в сторону. — Ну, если тебе нравятся ролевые игры, то можешь и погавкать, я как-нибудь подстроюсь под это. — Блять, ты спал? — Неа, ни минуты, потому что ты меня сильно напугал. — Он опускает голову и снова кладет кусок свинины в тарелку Рыжику, сверху добавляя перепелиное яйцо — Не смог уснуть чисто физически. — А что было? — Шань хмурится, берёт палочки обратно в руку и все же съедает положенное ему мясо — Я оказался сверху тебя и. — Стой. Не продолжай. — с набитым ртом произнес рыжик, напряжённо прикрывая глаза — Я понял. — Хорошо, но ты мне не расскажешь почему? — Нет. — Малознакомому человеку легче рассказать, чем тому, кого знаешь долгое время — Тянь отпивает из стакана газировку и ставит стакан обратно со стуком — А ты много себя сдерживаешь. — Да что ты блять вообще понимаешь? — Мо сжимает палочки в ладони, закусывая щеку изнутри. — Ничего, но мне было больно видеть, как ты плачешь, хватаешься за грудь и чуть ли не кричишь от боли внутри. — Хэ складывает и смотрит в сторону, будто всё ещё видит ту картину. — Я ничего не понимаю, Шань, но ты мог бы помочь. — Не буду я ни с чем помогать тебе! — Ладно — он потирает синяки под глазами и тяжело мычит — Я просто. Я был очень напуган. Понимаешь? Мне было больно от твоих слов о ненависти к себе, даже не от того, что ты бил меня по груди, желая моего исчезновения. Страшнее всего было когда ты совсем замолчал, а глаза, как у мертвой рыбы были. Я не привык кому-то помогать, о ком-то заботиться. Да, у меня есть Цзянь И, но он мне, как брат… — Тянь молчит где-то с минуту, ища что можно ещё сказать, пока такой шанс представился — В тот момент я думал, что ты умрёшь, что сердце не выдержит и порвется на части, как размокший лист бумаги. Шань, я одевал тебя, после душа, когда тебя рвало, я видел твоё тело. Это ебучий мясокомбинат, и мне пиздец как сильно хочется убить человека, который довёл тебя до этого состояния, а я даже имени его не знаю, ничего о нем не знаю, кроме того, что он мразь. — Хэ Тянь, ты не тот человек, которому я хочу открыться, сечешь? — Шань встаёт со своего места — Спасибо за еду, за то, что позаботился ночью и всё такое, я лучше пойду. — Теперь я точно понимаю, о какой боли в груди ты говорил — Он закрывает своё лицо дрожащими ладонями и убирает волосы назад, тяжело дыша. — Будто сердце протыкают вязальным спицами и отбойным молотком херачат. — У тебя другая боль. Не сравнивал нас. Я изначально планировал просто трахнуть тебя, а с утра уйти, раньше, чем ты проснешься, но у меня редко всё идёт по плану. Мне жаль, что тебе пришлось всё это видеть, слышать и тому подобное — Зачем ты себя к нему сильнее привязываешь этими песнями, тем, как душевно поешь их на концертах? Зачем оно тебе? — А больше не о чем петь, как не о большой любви, которая переросла в насилие. –И ты правда сейчас уйдешь? — Растворюсь, как сахар в чае, когда ты начнёшь размешивать моё присутствие по квартире, оставляя на языке кисло-сладкий налёт. Он тоже исчезнет, когда воду попьешь или зубы почистишь. Это временно. — Как скажешь — уговаривать о чем либо смысла не было, надо просто дать уйти — Напишешь мне, когда доберешься до отеля? — Если не забуду. Шань уходит в комнату, переодевается под пристальным взглядом Хэ Тяня, стараясь игнорировать его любопытные разглядывания. Молчит, не поддается на провокацию и наконец-то оказывается в прихожей, скидывая вещи в рюкзак. На улице прохладно и в одной футболке под олимпийской не слишком приятно гулять, но и брать предложение Тяня про такси тоже не хотелось принимать. Он стискивает зубы от холода, от колющего ощущения мурашек на свежих шрамов, перебирая задубевшими пальцами по сенсорным буквам на дисплее. Мо Гуань Шань: Ты в номере? (14:57) ЦзыЦзы: Неа, прогуляться вышел, Чжань и Цзянь спали, когда я уходил (15:00) Мо Гуань Шань: Ок. (15:01) ЦзыЦзы: Взять тебе редбулл? (15:01) Мо Гуань Шань: *эмодзи пальца вверх* (15:02) Дверь в номер раздается громким стуком и Шань с порога начинает браниться, больше от того, что Тянь в нем какое-то сомнение разжёг, а за весь пройденный путь он не успел найти в себе ответы. — Блять, да какого хуя в номере так грязно? Чжань! — А когда прошел глубже в комнату, то увидел всю картину, хоть парни и были накрыты — Хах. ХАхахах! — истерически начинает смеяться, закрывая рот ладонью, переходя на непонятные фыркания — Да вы блять одинаковые! — Что? — откликается первым Цзянь, опуская руку Чжаня со своего лица — Вы, с Хэ Тянем, одинаково в души людей проникаете, как ебучие змеи! — Смех просто был не выносим, особенно, когда причинял режущую боль всем присутствующим — Шань, они не Змеи. — Чжань приподнимается на одном локте и хмурится — Ты это понимаешь, мы оба это понимаем. — Хорошо! Не змеи! Мотыльки. — Мо пытается отдышаться, хватаясь за грудь — Пушистые такие, с длинными лапками, а как крылья расправят, то свой рисунок на них покажут. А он жуткий, Чжань, привлекает к себе, зомбирует, мягкое туловище так и манит прикоснуться к их бархату. Вот только крылья слабые, у одного переломаны, а другой переоценивает свои силы, думая, что выдержит чужую тяжесть. — Он наконец-то выдыхает с облегчением — Я выйду покурить, а вы приведите себя в порядок. И вызови такси Цзяню, там холодно. — Разворачивается и с лёгким пафосом снова хлопает входной дверью, чтобы по стенам волны расползлись, сотрясая гипсокартон.