Питер предателей обратно не принимает

Александр оказался не таким смышлёным, как раньше. Похоже, он не заметил прослушку, которую я повесила ему на куртку. Одев наушники и приготовившись узнать уйму полезной информации, я активировала жучок. Первое, что я услышала, был грохот, затем порцию мата и крик Александра: — Сова, открывай, медведь пришёл! Скрип двери, возмущённое бурканье до боли знакомого голоса и усмешка. — Ну что там улицы шепчут? — Да на Невском какой-то баран пробку устроил — ответил Александр, приглушая звук быстрыми шагами по металлической лестнице — О, Саня, ты чё злой такой? — спросил у него другой голос — На Невском пробка лютая Смешок где-то в вдалеке разрушил гнетущее молчание. О какой пробке говорит Александр, если я совсем недавно проходила по этому проспекту, и там не было никакой пробки? Затем в наушнике раздалось шуршание и истеричный смех. Видимо, Александр снял куртку и заметил жучок. Дура! Спустя пару секунд шуршания я услышала то, что хотела бы забыть. — Малинки, Малинки, такие вечеринки, зелёные тропинки, где тихо и свежо-о-о! Малинки, Малинки, брюнетки и блондинки, Серёжки и Маринки… Хэй, диджей, заряжай пластинки, малая идёт в Малинки! Вероятно, это я ошибалась в этом придурке. Факт остаётся фактом, мне не до него. Я достала пошарпанный жетон, поддела крышку маленьким ножом, немного усилий, и в моих руках жизнь одного человека. Взломав код доступа, я прошарила по картам города и нашла здание, где скрывалась эта ошибка природы. Довольная собой, я зарядила пистолет, проверила магазин — ровно 12 патронов, захватив по пути куртку, я вышла из номера в направлению к Финскому заливу. Дошла я за минут десять, если не меньше, но всю дорогу меня преследовало противное чувство, что за мной следят. Я оборачивалась, навостряла слух, вглядывалась в тени, но ничего. Всё будто резко прекращалось, стоило мне попытаться выяснить, в чём дело. В Питерском «колодце» глазами нашла нужный подъезд, ещё раз проверила пистолет в кармане, сегодня последний день в жизни Василисы. Добравшись до последнего этажа и попрощавшись с легкими, я открыла дверь квартиры, хотя квартирой это вряд ли можно назвать. Пошарпаная студия, с маленькой кухонькой в углу, старым диваном, заваленным бумагами журнальным столиком, державшимся на святом духе, и одинокий торшер. Из окна валил свет зашедшего солнца, освящая комнату розовыми и оранжевыми оттенками, от чего тёмно-зелёные обои квартирки смотрелись не так убого. После того как я огляделась, я почувствовала холодный нож у себя на шее. — Стой смирно и делай, что говорят — отчеканил девичий голос — Достань оружие, положи на пол и оттолкни Выбора у меня большого не было. Я аккуратно вынула заряженный пистолет, положила его на пол рядом с собой и ногой толкнула вправо от себя. — Теперь медленно повернись ко мне — так же холодно приказала девчушка и слегка надавила на горло Я повернулась и увидела детское лицо. В прямом смысле детское. Милое личико с чуть вздернутым носом, пухлыми губами и абсолютно неземными голубыми глазами, они были похоже на небо в безоблачную погоду, а в крапинки серого у зрачка делали эти глаза нереальными. До безумия бледное лицо обрамляли темные кудрявые волосы, цвета темного шоколада, на щеке полузаметный шрам, как и на шее. Ее тоненькие и хрупкие ручки, твёрдо сжимавшие нож, имели сетку белоснежных шрамов, они вились, пересекались и составляли замысловатый узор. Сама она была низкая, не то, чтобы я была высокая, но ростом она не выдалась. В Красной комнате её назвали Зимняя Вдова, как женский вариант Зимнего Солдата, её называли солдатом будущего. В последний раз я видела ее в той самой Белой комнате, Александр выносил её оттуда в полуживом состоянии, в больничной рубашке, с кучей пластырей и бинтов, с прилипшими к шее и лицу волосами. Я не знаю, что они делали с ней и что хотели сделать в будущем, но я точно помню, что Александр устроил бунт, только для того, чтобы вытащить её из Белой комнаты. Василиса. Дьявол в теле ребёнка. Первоклассный убийца с безобидными глазами. — Ты…- прошипела я — Наташа! — она убрала нож и обвила меня своими тоненькими ручками — Я так рада тебя видеть! Ложь. Она лжёт. Её этому учили. Не верь ей. — Знаешь, когда Саша сказал, что ты больше не вернёшься, я ему не поверила, — говорила она дрожащим голосом — ты не могла нас предать, мы ведь твоя семья — У меня есть семья, намного лучше убийц и психопатов — отрезала я, пытаясь ногой найти пистолет — Наташ, мы же не убийцы! — воскликнула Василиса, скорее самой себе, чем мне — Нас заставляли, мы не хотели этого! Я не хотела этого! — Это тебе Александр такое сказал? — уточнила я, вырываясь из цепких рук девчонки — С каких пор ты называешь Сашу полным именем? Это же Саша, наш Саша — удивилась Василиса — Вы ведь любили друг друга? — Я ничего общего не хочу иметь с убийцами и монстрами — выплюнула я и направила дуло пистолета ей в грудь — кем ты и являешься! — Но… Я ведь в тебя верила…- она уставилась на пистолет, вписавшийся ей в грудь — За что? — От монстров надо избавляться — объяснила я и сняла предохранитель Секунда и я избавлю мир от одной ошибки природы. Прости, Василиса. Хотя, за что мне извиняться? Она выдохнула и прижалась к дулу ещё сильнее. — Стреляй. — лишь сказала она и повергла меня в замешательство — Может, так правда будет лучше, ребятам не придётся меня прятать, и они будут в безопасности. Я поэтому и сбежала, пыталась обезопасить их. Так что стреляй, им будет лучше, если меня не будет — Ты сейчас серьёзно? — я смотрела на неё с интересом, обычно, люди падают на колени и просят не спускать курок — Всё началось из-за меня. Из-за меня Саша устроил восстание, из-за меня ты сбежала и разбила его окончательно, из-за меня Гидра развалилась, но продолжила мои поиски, и из-за меня остальные в опасности — рассказала девочка, рассматривая своими большими глазами щель в полу. — На одного монстра будет меньше, Мстителям на одну проблему меньше — рассуждала вслух я — значит, на одно геройское дело меньше. Ты права, малявка — Ты называешь убийство ребёнка геройством, хотя нас… ни в чём не повинных людей, таких же как и ты впрочем, называешь монстрами? — разгневалась Василиса — Ты называешь нас монстрами… хотя… хотя сама им и являешься, на себя в зеркало взгляни, у самой руки по локоть в крови, и ты ещё обвиняешь меня! Сначала тихая речь девочки с каждым словом переходила на крик. В последствии, я растерялась, может, она в чём-то права? Я не успела заметить, как она ловко забрала мой пистолет и освободила его от магазина. Затем я почувствовала её холодные руки на шее и острую боль в носу. — Это так, для профилактики! Это последнее, что я услышала от неё.