Любит — не любит

Путешественница честно выполняет свой новый контракт, так что спустя всего два дня их компания готова отправиться в путь. Солнце уже высоко и песни. Они, пятеро, планировали начать путь немного раньше, но все еще вынуждены стоять у городских ворот Ли Юэ. Кроме одного человека. — А наш любимый Предвестник не торопится, — говорит Е Лань, сложив руки на груди и отстукивая пальцами какой-то ритм. — Обычно я сплю до обеда, но даже я каким-то образом успела прийти вовремя. — Вот именно. Спасибо Эмбер, что прибыла заранее аж из Мондштадта. В отличие от некоторых, — соглашается Люмин, улыбаясь девушке в красном наряде, что Чжун Ли раньше не видел. Эмбер выглядит крайне взволнованной и почти подпрыгивает на месте, а некое существо рядом с ней радостно переминается с ноги на ногу. Барон Кролик, если Чжун Ли верно запомнил имя животного. Сама Эмбер излучает тепло, что вполне понятно, учитывая ее скорую встречу с той близкой подругой, о которой говорила Люмин. И наконец, на горизонте появляется рыжая макушка, а рука рядом с макушкой начинает активно махать в их сторону еще издалека. — Давайте все вместе. На раз-два-три, — предлагает Люмин. После кивков от присутствующих она начинает обратный отсчет. Ускоряя шаг, он приближается, и все собравшиеся ранее встречают его театральным "наконец-то!". — Извините, извините! — Чайльд складывает руки над головой в знак извинения. — Я заблудился. Сто лет живу тут, но все равно иногда путаюсь что-то в переулках без чьей-то помощи. Чжун Ли сразу подносит свой термос ко рту. Чай, заваренный дома, все еще горяч. Помогает расслабить напряженные мышцы горла. Они начинают двигаться к границе региона с Сумеру. Люмин и Паймон рассказали, что они недавно побывали там впервые, но еще не открыли Точки Телепортации, так что всем им приходятся следовать за ними пешком. Вдали виднеются высокие зеленые кроны, подсказывая, что они движутся в правильном направлении; дорога пустынна, но время от времени встречаются те животные, что точно не водятся в Ли Юэ. Чжун Ли молча идет немного позади остальных. Его друзья впереди оживленно беседуют, и он не включается долгое время, лишь слушая. И тогда Чайльд замедляет шаг, чтобы пойти рядом с ним. — Готов к приключениям? — весело спрашивает он, вытирая со лба выступивший от жары пот. — Да. А ты? — Конечно! Я ж всегда готов. — Путешественница упомянула, что ты не очень хорошо чувствуешь себя. Все в порядке? — спрашивает Чжун Ли осторожно. — А? А, это, да ничего серьезного, — он отмахивается, а затем он продолжают путь в молчании. Исключениями становятся лишь нескольких замечаний о погоде и пейзаже. Через некоторое время Чайльд все же вступает в разговор с девушками спереди и перемещается к ним, а к Чжун Ли присоединяется Е Лань. — Ты и я, кажется, не особенно наслаждаемся дорогой. Это пекло утомительно. Я бы вообще не выходила в такую погоду, а мы уже идем несколько часов — подмечает Е Лань. — Дорога является частью любой истории. Без пути нет цели, и это истина, что мы должны принять, — отвечает Чжун Ли. — Однако должен согласиться, будучи не очень привычным к такому длинному пешему пути, я испытываю дискомфорт. — Обычно я внимательна к своему графику. Важно убедиться, что у меня есть время отдохнуть и набраться сил, а затем сделать все в один присест, — кивает Е Лань, делясь тонкостями своего тайм-менеджмента. — Я всегда принимаю приглашения нашей дорогой Путешественницы, вот почему я здесь. А вообще я стараюсь поддерживать спокойный образ жизни и частенько предпочитаю отказаться от физической работы. Он что-то отвечает, слушая одновременно и разговор компании, идущей немного впереди: Чайльд, Люмин, Паймон и Эмбер. Не очень ему нравится, что он слышит. Кусочек фразы Люмин долетает до него: — Чайльд, можешь спросить у Чжун Ли про этом? — Он избегает меня. И его ответы суше пустыни, вот честно. Сама спрашивай, я сдаюсь. Он даже не может мне двух слов сказать. Что — — Эй, Чжун Ли! — сразу берет инициативу Паймон и подлетает к мужчине. — Можете поделиться информацией, а есть ли вход из Разлома в Сумеру? И обратно! Может быть, так будет проще вернуться? — Да, он действительно существует. Я бы не рекомендовал этот вариант в качестве основного маршрута, так как это требует спуска в подземные шахты, и это займет столько же времени, сколько ходьба по земле, как мы делаем сейчас. Поэтому это не самый надежный маршрут, но он существует, — отвечает Чжун Ли, удерживая взгляд на спине человека перед собой. Когда они достигают местности, что, оказывается, называется деревней Вимару, они делают остановку. Хотя дорога была долгой, все еще не темно, зато солнце немного опустилось. — Хорошо, давайте сделаем остановку здесь, — предлагает Люмин, бросая вещи на землю. — У меня есть две палатки с собой, вот. Предлагаю так: мы просто разделимся, мальчики и девочки. — О, у меня есть своя собственная палатка, — заявляет Е Лань и перекрещивает руки на груди. — Я предпочитаю уединение в таких случаях, дорогая моя. Это единственный способ для меня отдохнуть. Люмин кивает и затем указывает рукой на двух мужчин: — Ладно. Так, распределяем палатки, Чжун Ли и Чайльд... — Исключено, — качает головой Чжун Ли. — Конечно! — тут же принимает предложение Чайльд. Они говорят в точности противоположное одновременно. Они смотрят друг на друга, и Чайльд несколько раз моргает. — Я имею в виду, — оправдывается Чжун Ли, — Мне не потребуется место для сна. Я планировал провести ночь на улице. Все вокруг него смотрят на него с очевидным недоверием. Кажется, эта ложь не прозвучала убедительно. — Да ладно тебе! — говорит Чайльд, разводя руки в воздухе. — Я не буду тебя беспокоить. Я не храплю, если ты из-за этого переживаешь. — Благодарю, дело в том лишь, что не вижу необходимости. Я хочу воспользоваться возможностью наслаждаться свежим воздухом, которым известны эти леса. — Ладно, там сами как-нибудь разберитесь, - в итоге машет на них рукой Люмин. Она принимается выгружать свои вещи, бросая палатки на землю. У нее с собой небольшая сумка, но она смогла извлечь из нее невероятное количество вещей, и все остались в изумлении от использованной магии: целая жизнь может быть спрятана в таком маленьком и легком предмете. — Давай поставим палатку? — спрашивает Чайльд, указывая на открытое место под деревьями слева, и Чжун Ли лишь кивает в знак согласия. Они начинают устанавливать конструкцию, что похожа на палатку. Каркасы, толстый материал между ними, чтобы укрыться от солнца и самых жестких дождевых капель. — Было бы забавно иметь сумку как у Путешественницы, верно? Туда можно поместить так много вещей. Снаружи бы не подумал! Она такая маленькая. — Верно. Чайльд взмахивает руками в бешенстве, и вся тяжесть той части палатки, что он держал, внезапно приходится на руки Чжун Ли. Внезапное движение заставляет ее упасть на землю, и он чуть не сгибается пополам, когда материал тащит его вниз. — Ты когда-нибудь перестанешь быть таким холодным со мной? — Чайльд огрызается, повышая голос. — Прошу прощения? — Чжун Ли хмурится, оставляя наполовину собранную палатку на земле. — Ты даже не можешь двух слов мне сказать нормально. Если проблема в то , что я какой-то злодей, тебя это явно не беспокоило раньше. Ну и избегай меня дальше, блять. Чжун Ли чувствует, как он теряет дар речи. Что редко с ним бывает. — Плевать. Забудь, — Чайльд шипит и уходит в противоположном направлении. Чжун Ли чувствует, как что-то внутри него поднялось на гигантскую скалу, прыгнуло вниз, получило крылья по пути, чтобы взлететь, а затем снова упасть с еще большей высоты. Это что-то в его груди щелкает и кричит, проникая в его уши и в них начиная тошнотворный звон. Он провожает его взглядом. Чайльд уходит быстро. Похоже, Чжун Ли придется самому установить палатку, даже если он спать там не планирует. *** — Они скоро должны быть здесь! — Эмбер говорит, почти танцуя от радости. Существо рядом с ней тоже подпрыгивает, и аура приятного волнения будто немного светится вокруг них. Под "они" она имеет в виду Люмин и Паймон, которые оставили их ждать чуть раньше, чтобы привести их знакомых из Сумеру. Путешественница рассказала, что была здесь раньше и встретила несколько приятных людей, но не двинулась дальше и вернулась в Ли Юэ, поскольку там были незаконченные дела и поручения. Эмбер права, ведь вскоре доносятся голоса, и из-за толстых деревьев выходят четыре фигуры: две девушки, молодой человек и парящая рядом Паймон. Не проходит и минуты, как зеленоволосая девушка, следующая за Люмин, бросается к Эмбер. Они налетают друг на друга, к дальше обнимаются и издают не очень содержательные звуки: что-то вроде возгласов, очень радостных. Чжун Ли улыбается. И он не успевает остановиться перед тем, как переводит свой взгляд на Чайльда. И он тоже улыбается. И тоже смотрит на Чжун Ли. И Чжун Ли отводит взгляд. И Чжун Ли видит, как Чайльд торопится спрятать свой взгляд. Он совершенно не представляет, что он уже вообще делает. Перед началом этой поездки, Чжун Ли принял решение оставаться молчаливым и не принуждать себя к общению с кем-либо. И особенно с Чайльдом: он не мог предсказать, как может повести себя его тело. Если бы Е Лань взялась за это дело, она быстро бы выяснила, что Чайльд был более чем прав в утверждении о том, что Чжун Ли избегает его. Ерунда. Само собой, он не избегает взгляда, его доброй улыбки и знакомых жестов, когда он просто говорит с другими, и тихих моментов, когда он один, его ресниц и веснушек; вовсе не ненавидит свое зрение Архонта за его проклятую четкость. — Это Тигнари, — представляет Люмин молодого человека, стоявшего рядом с ней, не заметив этой неловкой сцены. У него короткие темно-зеленые волосы и также некоторые лисьи черты. Похоже на Адептов, у которых обычно есть черты, что схожи с животными. — Он смотрит за лесом! И был так любезен, что порекомендовал нам место недалеко отсюда, где мы можем развести костер, не причиняя вреда лесу. Они стоят в кругу и представляются друг за другом. — Кстати, Тигнари попросил нас помочь с очисткой леса от некоторых зон увядания. Я пыталась убедить его, что мы можем сделать это за него, и, наконец, добилась успеха! Молодой человек вступает в разговор: — Я предлагаю все же сделать это завтра, так как вы, вероятно, устали от дороги. Отдохните сегодня, — Тигнари указывает на Эмбер и Коллеи, которые до сих пор обнимаются и смеются так, что уже не ясно, где заканчиваются красные одежды одной и начинаются зеленые другой. Так что остаток дня проходит за веселыми разговорами и заканчивается ужином, любезно приготовленным заранее Тигнари. Когда наконец становится темно и более прохладно, Люмин и Паймон отправляются спать, а остальные принимаются обсуждать, как они вообще выдерживают такие усилия и бесконечные путешествия от одного края Тейвата до другого. Некоторые бы могли и завидовать им, но не Е Лань, например, которая всем напоминает о важности отдыха и отправляется именно этим и заниматься. Чжун Ли же остается один сидеть на бревне у костра, что был разведен ранее для ужина и еще не успел погаснуть. Боль в горле режет, а сегодня, кажется, добавляется тошнотворный. Другие органы, судя по всему, тоже присоединились к миссии по обеспечению медленного угасания его жизненных сил. Он чуть не давится чаем и дергается, когда за его спиной раздается знакомый голос. — Смотри, что я принес. Это Чайльд, а в руках у Чайльда большой пакет с каким-то белым содержимым. Чжун Ли смотрит на него, быстро моргая в недоумении. — Ну? Зефир! Этот парень с большими ушами дал его нам. Хотел с тобой поделиться. — Для чего это? — спрашивает Чжун Ли, указывая на несколько веточек в другой руке у Чайльда. Он, вероятно, что-то задумал, но вряд ли это креативный способ убить кого-то такими странными предметами. В ответ Чайльд смотрит на него с мимолетным почти осуждающим взглядом, а затем вдруг начинает смеяться, как будто эта реакция что-то очень в стиле Чжун Ли. — Ах, я должен был знать. Ты не знаешь. Сейчас научу. Он садится рядом с Чжун Ли на бревне и опускает веточку ближе к огню. — Тебе повезло, что у тебя есть я, то есть мастер в этом. Само так получается, когда ты живешь с братьями и сестрами, знаешь ли. Он достает белую субстанцию из пакетика, пока Чжун Ли наблюдает, а затем нанизывает ее на веточку, откладывая остальные в сторону. — Все просто. Нанизывай кусочки зефира на палку и жарь их над пламенем костра, пока они не образуют хрустящую, карамельно-коричневую корочку. Посмотри, — на конце веточки в его руке зефир становится коричневатым, и он отводит руку. — Это быстро и легко. Готово! И тогда эта веточка с зефиром на конце направляется к Чжун Ли. Остается ему только надеяться, что у него уже начали и мозги отказывать, и он всего лишь неправильно понял контекст. — Позволь показать тебе. Не волнуйся, я их очистил, — объясняет он, когда Чжун Ли смотрит на веточку. Кажется, подумал, что дело в гигиене. Мурашки, мурашки, мурашки — Он все же правильно понял контекст. — Ну что, собираешься попробовать или нет? — спрашивает Чайльд, посмеиваясь. Чертова темнота, в которой в его глазах просто пляшут искры. Чжун Ли приближается и пробует зефир, поданный ему, и глотает, параллельно молясь Селестии, чтобы никто не видел сейчас этого зрелища. — Ну, понравилось? За что ему такое наказание зефиром? — Да. Спасибо, Чайльд. Предполагаю, что пища, приготовленная над костром, всегда более аппетитная и вкусная, чем обычная еда. На костре можно готовить различные блюда и жарить разные продукты, однако, я не думал о том, что кроме традиционного шашлыка, овощей или рыбы это может быть что-то такое сладкое. — Теперь ты сам, — кивает Чайльд и подает ему веточку, как будто это приветственный подарок, а пачку зефира кладут между ними. Он сам вынимает несколько и нанизывает их на свою веточку, почему-то улыбаясь. Чжун Ли тоже действует, это не самое трудное, что он когда-либо делал. Когда ты строил города и выигрывал войны, у тебя должно быть достаточно навыков, чтобы справиться с приготовлением зефира. Не самое трудное. Не труднее, чем то, чего сейчас стоит ему удерживать в груди свое отчаянно колотящееся сердце. — Жаль, что мы с тобой не владеем Пиро, да? Подумай, можно жарить зефир везде. Зажег палочку, и готово. Везде. Он не совсем понимает, как именно сочетаются эти дружелюбные беседы с прежним раздражением Чайльда в его адрес, но все же с удовольствием поддерживает их. Расслабиться выходит с трудом, но хотя бы на секунду он просто пытается поверить, что все хорошо. — Да, это был бы хороший способ разбавить трудный путь и приключение. Чайльд указывает на кружку в его руке. — Кстати, что ты пьешь там? — О, это чай. — Новая привычка, да? Никогда не замечал, — Чайльд смотрит на него, и они оба мастерски притворяются, что никакого конфликта не было. — Да. В последнее время мне болит горло, — отвечает Чжун Ли, шумно сглатывая. — Я не привык. — Хм, — Чайльд хмыкает в ответ, задумываясь. —Добро пожаловать в нашу глупую человеческую жизнь! — он делает паузу, сглатывает, и все же продолжает. — До сих пор не могу поверить, что ты Моракс, даже когда говоришь такие вещи. Не хочешь, наверное, чтобы так называли? — Я предпочитаю, чтобы меня называли Чжун Ли сейчас. Я использую это имя. Пакет зефира постепенно опустошается, в какой-то момент кажется, что процесс этой простой готовки на огне служит лишь отговоркой, чтобы отвлечься от неловкости беседы. — Понимаю. Иногда выбранные нами имена имеют особый смысл. Становятся больше, чем просто комбинацией букв. Я имею в виду, когда нас называют этими именами вместо тех, с которыми мы родились, — Чайльд пожимает плечами, явно зная, о чем говорит. — Предполагаю, что Чайльд — это имя, что лишь дано тебе Крио Архонтом. — Верно. Сначала был Аякс. Аякс. — Тебе тоже не нравится, когда тебя так называют? — спрашивает Чжун Ли, не отрывая взгляда от него. Огни племени подчеркивают цвет его волос, и ему любопытно — очень — как он отреагирует, если он вслух произнесет это. Если бы я только вслух сказал — — Да не имеет смысла оно, это имя. Они молчат некоторое время, пока треск огня медленно окутывает уши, а молчание длится немного дольше, чем было бы комфортно. Ни один из них не говорит о происшествии за установкой палатки, поэтому воспоминание словно просто лежит рядом с ними на бревне. — Но, честно говоря, Чайльд — это немного идиотское имя, не так ли? — Прошу прощения? — Чжун Ли удивляется. — Нет, не пойми меня неправильно, это имя, которое дала мне Ее Величество, и я ношу его с гордостью и почтением, это да. Но я думаю, как мне быть уважаемым Предвестником с таким именем, если я стану старше? Это если доживу, естественно. Он крутит веточкой в руке, говоря это. А Чжун Ли продолжает смотреть на него, как будто приглашая его продолжать говорить и обещая остаться здесь и слушать, слушать, слушать. — Ненавижу, когда меня не воспринимают серьезно. Это меня просто убивает, — он говорит, и огонь танцует в его зрачках. — У меня так было долго. С детства. Когда ты рассказываешь своим родителям что-то действительно важное, а они не верят тебе, знаешь ли. Я проходил через это, — он зевает и резко вытягивает шею. — Короче, это ужасно. — Ужасно, — Чжун Ли почти шепчет, и кажется, что Чайльд не обращает внимания и говорит сам себе. — Просто остальные имена и титулы Предвестников… так, вызывают благоговение. Доктор. Сказитель даже. Шут, это да, звучит сомнительно, но это не проблема в его случае, конечно. Но если бы он только знал, что у Чжун Ли мороз по коже от звучания любого из его имен. — Аякс. Имя храброго воина. — Да, — он наконец поворачивается к нему, чтобы они могли видеть лица друг друга. — И покончил с собой, к слову. Чжун Ли вскидывает брови. Пытается разглядеть эмоцию в глазах у Чайльда. — Тот герой из сказания, —он объясняет, потому что Чжун Ли пялится на него не моргая. Чайльд откусывает последний кусок зефира и наконец кладет веточку в сторону. Чжун Ли же смотрит, не отрывает от него глаз, хочет спросить его обо всем. О том, почему из всех деталей о герое из сказания он упоминает только то, как он завершил свою жизнь. — Извини, что наорал на тебя раньше сегодня, — Чайльд становится серьезное и все же говорит о том, что явно витало в воздухе уже долгое время. — Я перегнул палку. Это было неуместно. Я просто не понимаю, почему, — смотрит в огонь перед собой, и Чжун Ли видит, что его глаза слегка заполняются слезами. От огня, естественно. — Мне надоело, что ты избегаешь меня. — Я не избегаю. Пожалуйста, поверь в эту ложь. — Ага. Ну прям, — Чайльд закатывает глаза и цокает языком, поворачиваюсь к огню. — И что это было с палаткой сегодня, а? Даже в замкнутом пространстве со мной оставаться не хочешь. — Чайльд, прости. Я этого не имел в виду, — говорит Чжун Ли и делает паузу на мгновение, прежде чем продолжить. — А что за чай? — Чайльд сразу переключает тему, не давая продолжить. Но если бы ты только знал, как часто я представляю себе снег твоей далекой родины, падающий на твои красивые плечи, когда ты прячешь свои ключицы под шарфом, и — — Что? — Твой чай. Ты сказал, что пьешь чай, ну? От боли в горле. — О, это. Чай с ромашкой. Чайльд фыркает недовольно: — Ты мог бы спросить меня, знаешь ли. В Снежной легко простудиться. Будет лучше пить молоко с медом. И с сахаром. Это поможет, правда. О, вот бы только его собственное тело не начало таять, как сахар. — Спасибо. Несмотря на свое состояние, он все равно ценит честность. Так что Чжун Ли вдыхает тяжелый воздух костра и решается на правду. Ну, на часть. — Я не проявлял инициативу, потому что не хотел тебя утомлять. Ты был ясен в своих намерениях не состоять со мной в дружеских отношениях. — О, да ладно, не впервые же меня кидают, — Чайльд машет рукой, как будто его слова не имели никакого значения. — Это в прошлом. Я все понимаю, что тебе все равно на меня уже, но мог бы хоть быть вежлив из соображений приличия. Я бы больше никогда — — Прости. Я неправильно понял, не подумав, что ты так это воспринял. Всего лишь не хотел доставлять дискомфорт. — Давай забудем, серьезно? Если из-за этого ты избегаешь провести ночь в палатке со мной, не беспокойся об этом. Мне нормально будет продолжать общаться. Треск костра на фоне звучит как гимн приключениям и этой странной сцене. Чжун Ли приходится концентрироваться на нем, ведь в груди появляется знакомое чувство. Ему пора. Но не сейчас, когда Чайльд так уязвим. — Дело не в этом. Я бы хотел поговорить и больше, но мне нужно правда ночью отойти. Чайльд остается лишь кивать и пытаться принять реальность: — Мне просто не нравится, когда делают из меня дурака. — Я тебя понимаю. Мне жаль, искренне, Чайльд. — Да, — говорит он и поднимает палку у огня перед собой. Такие действия обычно приземляют и успокаивают людей. Они еще немного болтают, темы меняются на более легкие, и на секунду Чжун Ли чувствует, как будто ничего не изменилось. Но вскоре боль в его горле напоминает ему о себе все сильнее — о том, что на самом деле происходит. — Боюсь, пора мне идти. Спасибо за этот вечер, — говорит он, находя в себе силы не поддаться искушению остаться еще на несколько минут или часов. Чайльд смотрит на него так искренне, и Чжун Ли не знает, что эта искренность означает. Надежда. — А хотя бы останешься завтра? — Подумаю. Обещаю. Чжун Ли не знает сам, лжет он или нет. Но он знает, что еще один момент в дымном воздухе рядом с этим костром легко заставит его задохнуться. Не из-за костра, конечно. И с этими словами он встает с места и стряхивает с идеальных брюк следы грязи. — Рад, что мы все обсудили. — Несомненно. — Отлично. Спокойной ночи, Чжун Ли. Я люблю тебя, люблю, больше, чем словами можно сказать — Вместо этого Чжун Ли кивает: — Добрых снов. На небе видны звезды. Звезды эти словно когда-то плакали и упали в его синие глаза — сделали так, что через годы древний бог нашел в них свое любимое созвездие и свой последний дом.