Ночь на склоне ноября

— Этой ночью в Белграде произошло загадочное массовое самоубийство. Как сообщается, тридцать человек покончили с собой путём принятия больших доз снотворного. На месте работает наш корреспондент… Эту новость растрепали на все лады. Она звучала из каждого радиоприёмника и телевизора. Осенью девяносто первого все знали о том, что в столице Сербии покончили с собой адепты культа «Сны Сатурна». Как-то всегда и бывает, сенсацию подхватили журналисты. Они были первыми, кто заинтересовался трагедией, произошедшей в Белграде. Стоит отметить, что российская сторона была вполне заинтересована в том, чтобы провести своё независимое расследование: десять погибших адептов культа являлись гражданами России. Тогда мне было двадцать пять. Я только начинал свою карьеру журналиста, и после трёх лет работы в «Московской правде», я устроился в «Русские ведомости». Это было вполне себе самостоятельное издание, выходящее приличным тиражом, и жарко подхватившее Перестройку. На службу туда брали только со знанием иностранных языков, а откуда на раннем постсоветском пространстве возникнуть полиглотам? Я знал сербский — выучил его параллельно со своим обучением в университете. Когда произошла трагедия в Белграде, на дворе стоял ноябрь. Я мечтал, как и другие молодые (и не только) журналисты о том, чтобы меня подпустили к делу. И каким же было моё удивление, моя радость, когда главный редактор, Владимир Дмитриевич Берзинь, вызвал меня в свой кабинет и поставил перед фактом. — Ты должен взять на себя это расследование. Мне понравилось, как ты осветил ту историю с исчезновениями людей в Припяти. Теперь езжай в Белград, и порви всех. Я уверен, что ты справишься получше некоторых. Да и других людей со знанием сербского у нас нет. Там сейчас журналисты с телевидения, но общаются они со словарём. У тебя все карты. Для меня это был настоящий подарок. Я даже выпалил тогда: — Вы это серьёзно? Наверное, на моём лице было слишком много пацанского восторга, потому как начальник посмотрел на меня весьма снисходительно. Потом последовали формальности в виде получения документов, билетов, командировочных. Я вылетал в Белград в те же сутки, когда местные власти обнаружили там тела. Сербия встретила меня прохладным моросящим дождём. Я поймал такси, добрался до ближайшей гостиницы с зелёными балкончиками, и купил номер на третьем этаже. В отличие от шумной Москвы, Белград показался мне меланхоличным и сонным. Казалось, в таких местах априори не может происходить чудовищных злодеяний. Бросив вещи в номере гостиницы, я отправился в особняк, где произошло массовое самоубийство. Он находился в уединённом и живописном месте, на окраине города. В шаговой доступности от Дуная. Когда таксист высадил меня неподалёку от места, оцепленного полицией, я какое-то время просто стоял и любовался видом, открывшимся мне: шумные дамбы вдалеке, отдалённый гул дикой воды, сладковатый ветер и влажный воздух… Всё это словно тоже имело тот же цвет, что и нещадно желтеющая вокруг зелень. Поражала и земля. Коричнево-чёрная, с ржавыми вкраплениями. Словно жжёная. Я подошёл к особняку, скрывающемуся в своде деревьев. От белокаменного старинного дома несло чем-то мрачным. Дежурившие полицейские посмотрели моё разрешение, мой жетон и прочие документы, и позволили мне «нырнуть» под ленту. Возможно, всё дело было в разыгравшемся воображении, ведь когда едешь в подобные места, невольно настраиваешься на нечто тревожное и жуткое, но дом мне сразу не понравился. В нём не было жизни. Узкие высокие окна недружественно глядели на все четыре стороны света. В ближайшей округе других зданий видно не было. Подходя к крыльцу, я задержался взглядом на неработающем и потемневшем от времени, фонтане в форме ангела с кувшином. Мне показалось, что он взглянул на меня. На тот момент я знал о культе не так много. Лидеры «Снов Сатурна», Михаил Левовски и Владислав Шпеер, были людьми весьма образованными. Первый — доктор философских наук, второй — лингвист и филолог, полиглот. Скажу честно, что в девяносто первом году мне казалось, что в секту могут попасть только помешанные, больные, совсем уж потерянные люди. Короче говоря, те, кого изрядно потрепала жизнь. Те, кому нечего было терять. Как же далёк я был от истины. Впоследствии я узнал, что в «Снах Сатурна» состояли воспитанные, успешные, зажиточные люди без психических отклонений. Это были эстеты, проводящие свои церемонии и обряды под музыку Вагнера и Баха. У всех у них были деньги, был некий вес в обществе. Но тогда, заходя впервые в особняк с загадочным названием «Чёрное ущелье», я думал о том, что мне предстоит столкнуться с биографиями несчастных и невостребованных людей, которых некие шарлатаны заманили в свои псевдорелигиозные сети. До сих пор помню запах, которым встретил меня коридор, облицованный красным бархатом. Кстати, никогда до и никогда после я не видел, чтобы стены были покрыты тканью, текстилем, да ещё и столь мрачным. В этом было нечто дикое и бутафорское. Запах. Каким он был? Смесь пота, парфюма, сигарет, ладана и смерти. Мой желудок свело. — Вы кто? — из мрака комнаты ко мне вышел смуглый седовласый мужчина в сером костюме. Лицо его было уставшим и слегка ошарашенным. Он говорил на сербском, а этот язык я прекрасно знал, иначе Берзинь не отправил бы меня в самую гущу белградских событий. — Алексей Гравицкий. Журналист из Москвы, — я показал жетон. — Десять ваших сограждан среди трупов, — слегка кивнул он. — Будем знакомы. Драган Пекич, детектив. — Могу я сделать несколько снимков на месте преступления? — Можете. Только ничего не трогайте. Нас с парнями ждёт огромная куча работы. — Конечно. — Двадцать трупов было найдено здесь, — Пекич провёл меня по коридору в огромный мрачный зал. Кое-где на чёрном ковре виднелись алые капли и лужи крови. Запах ладана, парфюма, пота, сигарет и смерти стал плотнее. Я зачарованно нащупал фотоаппарат на груди и начал делать снимки. Старинные кресла, обитые жёлтым атласом с витиеватыми ножками, тахта в отдалении, погасшие свечи на каминной полке и на низком дубовом столе, и те же красные бархатные обои… Фотографировал я долго, с разных ракурсов. Затем детектив проводил меня на второй этаж. Дом был мрачный, с узкими коридорами, очень скрипучим деревянным полом, большим количеством закутков и темноты. Второй этаж показался мне ещё более зловещим. Десять трупов, как рассказал Пекич, лежали в дальней комнате, лицом вверх, образовав круг. На столе осталась бутылка из-под вина. Крови не было. Зато было старинное зеркало в половину стены. Оно навсегда запомнило то, что случилось в этой комнате… В тот момент меня посетила именно это мысль. Белая простынь, словно упавшее приведение, осталась лежать посреди комнаты. Я снова защёлкал фотоаппаратом. — А это сын основателя секты. Аксель Левовски. Как считал сам Михаил — Святое Дитя. Воплощение нового Господа. Мессия. Детектив смотрел на фотографию, висящую в белой раме на стене. На ней парень лет шестнадцати сурово глядел в объектив, под его глубоко посаженными глазами пролегли тени. Не удержавшись, я сфотографировал фотографию. Мне было не по себе. В той комнате не покидало ощущение, что этот Аксель пристально следит за нами, а призраки умерших адептов культа стоят у стен, взявшись за руки. Добравшись до гостиницы, я первым делом позвонил в Москву и вкратце изложил суть. — Я договорился с нашим, столичным следователем. Его зовут Егор Глуховский. Запиши адрес. Он согласился дать интервью и раскрыть кое-какие детали дела. Завтра после шести. — Конечно. На тот момент я был ещё слишком далёк от понимания сути культа. В систему моих ценностей не укладывалось, как можно верить в нечто эфемерное, отбирающее жизнь. Я не понимал, как можно было предоставить право распоряжаться своей судьбой кучке шарлатанов. А кем были главари этого безумия, если не преступниками? Утром я спустился в ресторан гостиницы, и заказал там кофе и рыбный пирог. В мои планы входило посещение библиотеки. Чтобы собрать полноценный материал, мне было нужно узнать больше о культе «Сны Сатурна». В десять я уже входил в мраморное здание Центральной библиотеки. Пожилая библиотекарь напомнила, что нельзя делать пометки на полях, давая мне несколько журналов. Я просидел в читальном зале четыре часа, но даже на шаг не стал ближе к понимаю сути этой поганой секты. Я видел просто напечатанные буквы, которые сливались в слова и не представляли никакой ценности. Это была для меня бессмыслица, некое отточенное безумие. Организация (а во всех изданиях секта значилась именно так) «Сны Сатурна» была создана в 1975 году. У истоков создания стояли достойные люди, Владислав Шпеер и Михаил Левовски. Первая штаб-квартира была открыта в Таллине. И все эти годы, почти двадцать лет, в секте не было ни одного убийства. По крайней мере, никакой информации в СМИ об этом не поступало. Что же пошло не так именно сейчас, в девяносто первом? До вечера я прогуливался по Белграду и делал снимки. Но голова моя была занята мыслями о культе и о том, что произошло. В носу стоял запах ладана и смерти, и мне казалось, что даже мои волосы пропитались этим мерзким ароматом. Город стоял угрюмым. Казалось, вот-вот случится что-то ужасное. Не знаю. В те дни Белград увиделся мне неприятным и недружелюбным. Хотелось в Москву. Но не с пустыми руками, а с некоей сенсацией. Берзинь ждал от меня фееричных результатов. Да и я сам от себя — тоже. В половину седьмого я приехал к гостинице «Батист», нашёл нужный номер на втором этаже и трижды постучал. Мне открыл благообразный мужчина средних лет с чёрной, но седеющей бородой, и такими же волосами. — Алексей Гравицкий, — я показал жетон. — Да-да, я ждал. Проходите.