Давай просто любить друг друга.

      Тоджи за всю свою жизнь много чего натворил, повстречал много друзей и врагов, перевидал множество вещей, испытал кучу счасливых и печальных событий. Он словно матёрый волк, однако всё ещё голодный до получения новых, пусть и тех же, ощущений и эмоций. Миюки в его жизни словно открыла новое дыхание, познакомила его с теми же вещами только с другой стороны. А он ведомый ею за руку, словно идёт во что-то неизведанное, но чем больше погружается во что-то необъяснимо тёплое, тем больше боится.       Она ещё молода и так прекрасна, как его жена, что родила ему сына, но так мудра и опытна как вторая жена, у которой до брака с ним была ещё дочь. Миюки светла и невинна, она полная противоположность ему, агрессивному проклятому человеку с нечеловеческой силой и оружием, что поубивал множество людей и полностью вымазался в чужой крови. И он боится. Он впервые за долгие годы боится и этот страх его вводит в замешательство. Что? Он боится потерять прекрасную девушку, что приняла его со всеми недостатками? Или боится, что она унаследует учесть одной из его бывших жён? Нет, скорее он боится своих чувств. Он боится привязаться к ней также сильно, чтобы потом сходить с ума от потери.       Она вкружила ему голову своим милым личиком, затмила разум сладкими речами и не менее сладким голосом, завлекла в свои путаные сети одним взглядом светлых зелёных глаз, опьянила первым лёгким поцелуем со вкусом вишни в плотно сжатые губы. Он не помнит, как его собственные руки ложатся на тонкую талию, как крепко он обнимает её маленькую фигурку, но вдруг отталкивает, будто пробуждаясь ото сна, неожиданно вспомнив всё то, что было раньше. Эти воспоминания словно второе его проклятье. Они преследуют его, нависая тяжёлой тучей над головой, и Тоджи очень неловко, когда он слышит обиженные всхипы девушки после очередного отказа в нежности, после того, как в который раз остановился в сантиметре от её губ, так и не поцеловав, после того, как убрал руки с подрагивающих от чувств маленьких плеч.       Он сам не понимает, любит ли? Так ли важна ему Миюки, как он думает? Чем дальше их отношения заходят, тем больше он становится отстранённым, не желая окончательно впускать девушку в своё сердце. Он тварь, каких поискать ещё надо, он ублюдок, что режет всех без разбору, но с ней так поступить не может. В своё время он отказался от сына, чтобы защитить от самого себя. Сейчас не говорит ему ничего о себе, защищая опять от себя же. Он бы хотел поступить также с девушкой, но не может уйти из плена её нежного взгляда и робкого прикосновения к щекам маленьких пальчиков. Ему остаётся лишь быть послелней тварью, чтобы она сама, разочаровавшись в нём, ушла, крикнув напоследок что устала от гадского безразличия к её чувствам. Это, по его мнению, лучшее, что может сделать…       Но не получается. Все мысли уходят прочь, когда она плавно залезает с ногами на кровать, заползает за его спину, пока отирает полотенцем мокрые волосы, и кладёт неожиданно холодные для разгорячённой после душа кожи ладошки. Проведя несколько раз поглаживающими движениями взад-вперёд, девушка прижимается со спины всем телом, крепко обнимая за шею и вдыхая полюбившийся ей запах мужского геля для душа. Тепло и приятно его обнимать, он такой большой и необъятный, но в то же время такой мягкий и приятный. Шаловливо охватив руками его торс, она ведёт пальчиками по накаченному прессу вверх, хихикает в ухо, вызывая у мужчины непроизвольную улыбку, ласковую, искреннюю. Сам не ожидает как в очередной раз сдаётся под натиском её невинной нежности, заваливает головой на подушки, нависая сверху и сбрасывая с мокрой головы полотенце. — Тоджи, я так соскучилась… — Тянет она жалостливо, изображает маленькую девочку, тянет за шею к себе ближе, закидывая одну ногу на крепкую спину. Но не выглядит сексуально, призывно мигая, а наоборот вызывает смех, смотря на него этими по-детски большими глазами. Она чуть постарше Мегуми, но ему начхать было на это, когда соглашался встречаться, а вот сейчас тормозит с каждым шагом всё больше, не желая укреплять отношения. А ведь у них даже секса ни разу не было! — Тебе уже пора видеть сладкие сны. — Тихо говорит он, приподнимаясь, и отворачивается, дабы не видеть жалостливый взгляд и не сломаться. Его лицо вновь каменеет, будто не он большими руками нежно повалил её на постель минутой ранее. — Почему? — Она сдерживает слёзы. Ей хотелось больше нежности, побыть с ним, хотя бы просто пообниматься, но он в очередной раз стискивает зубы, не желая выдавать ответа на этот вопрос. Ответ «рано ещё» уже не прокатит, они уже целый год в отношениях, а он словно девственник целует-то еле-еле. — Я устал. — Я тебя не привлекаю как женщина? — Вопрос обескуражил. Ещё как привлекает! Не боялся бы он сейчас этой крепкой привязанности, он бы уже давно раздвинул перед собой её ноги. Но он боится. Это словно бельмо на глазу, красная неоновая табличка в голове: «Нельзя, иначе потом пожалеешь!» Да плевать он хотел на это, но не может! Не может! И объяснить тоже не может! Чувствуя, как проклятье невидимыми путами охватывает его горло, он трёт шею, чтобы избавиться от ощущения удушения и сжимает кулак до побеления костяшек. Чёрт, этот страх точно его второе проклятье, пришедшее вместе с воскрешением. Вряд ли Фушигуро от него когда-нибудь отвяжется. — Привлекаешь. — Он вновь нависает над ней, посылая к чёрту всё, что чувствует. Его взгляд холодеет руки тоже, но Миюки не боится. Он часто такой, когда пытается проявить нежность. Этакий плюшевый злой мишка, который на лицо словно изо льда вырублен, а держит ласково и крепко. — Я люблю тебя. — Слова, которые он не хочет слышать и говорить больше всего на свете. Они слишком громкие, даже если сказаны едва слышно. Они вызывают колючую дрожь по спине. Когда-то он говорил их искренне и без страха, не думая о том, что когда-то пожалеет о столь крепком чувстве. Он не вынуждает её замолчать, но всем своим видом показывает, что не хочет слышать этих слов. — А я хочу тебя. — Отвечает без доли тёплых эмоций, целуя владные вишнёвые губы, но она улыбается в поцелуй. Он говорит эти слова часто, но не берёт её никогда. Своего рода признание в любви. — Ну же, Тоджи, скажи! — Переворачивая его на спину, она седлает мужские бёдра и прижимает большие запястья к кровати. — Вот же засранка. — Хрипит он, не дёргаясь. Ему смешно, но он даже не улыбается. — Скажи-и! — Тц, ведёшь себя как маленькая. — Вырывая руки из цепкой хватки, валит девушку на себя и переворачивается на бок, тот же закидывая ногу на её ноги, чтобы не посмела шевельнуться, руками зажимает маленькие плечи, вынуждая носом уткнуться в свою грудь. Она громко вздыхает, прикрывая глаза и понимая что ничего не добилась, но: — Я тоже люблю тебя… — Шелестит низкий голос в макушку едва слышно, затем следует невесомый поцелуй. И только сейчас Тоджи понимает: он уже давно привязался к этой малышке. Остаётся только защитить её от всех других, чтобы вновь не потерять, то что так сильно ему дорого.